В пику опере — Сноб
«Сноб» встретился с режиссером первой оперы-променада «Пиковая дама» Александром Легчаковым во время монтажа декораций спектакля в усадьбе Гончарова-Филипповых
Александр Легчаков
Фото: Сергей ИванютинПосле постановок «Черный русский» и «Вернувшиеся» словом «иммерсивность», казалось, уже никого не удивишь. Только все привыкли к жанру спектаклей-бродилок, занимающих роскошные особняки, как состоялась премьера оперы-променада «Пиковая дама». Ее поставил Александр Легчаков — человек, который умудрился придумать хип-хоп-мюзикл «Копы в огне» и восемь лет играть в нем главную роль, параллельно читая лекции по экономике в РГГУ. А оперу-променад он создавал, одновременно записывая альбом вместе со своей рэп-группой «Всигме». Когда смотришь на Легчакова в спортивном костюме, размахивающего реквизитной шпагой, не верится в серьезность его отношения к наследию Пушкина и Чайковского. Но он уверяет, что в работе шел по стопам Мейерхольда, который поставил повесть Александра Сергеевича на сцене в 1935 году и подробно описал все новаторские идеи и приемы в книге «Пиковая дама. Замысел. Воплощение. Судьба». Эту книгу Легчаков последние пару лет все время держит при себе. Он нашел ее случайно сразу после того, как оказался на постановке в Большом, — половину спектакля он посмотрел из-за кулис и был впечатлен до немоты. Режиссер говорит, что не сам выбрал «Пиковую даму» — это она выбрала его, и он решил не сопротивляться.
Ɔ. Опера-променад — это авантюра, особенно в коммерческом смысле. Понятно, что постановок в таком жанре немного, при этом рынок развлечений, кажется, перенасыщается спектаклями-аттракционами.
Ну, не перенасыщается, а насыщается, и это хорошо. Впервые мы показали оперу-променад два года назад, и похожего на сцене, можно сказать, не было — только потом выстрелили «Черный русский» Максима Диденко и «Вернувшиеся» хореографа Мигеля. Теперь зрители понимают, что это за формат — променад — и как его воспринимать. Почему мы решили рискнуть и взяться за «Пиковую даму»? Мне судьба подарила отличную большую команду, которая может сделать нечто невообразимое. До нас никто не делал иммерсивных опер, а у меня особая страсть к тому, чего раньше не было.
Александр Легчаков
Фото: Сергей Иванютин
Ɔ. Вы говорите, что два года назад «Пиковую даму» показали. Почему же премьера только сейчас? Где была опера эти два года?
После первых пяти показов мы решили доработать и обкатать ее — были помарки. Искали и финансовые возможности для того, чтобы сделать проект более сложным. Иммерсивная опера — это не авантюра, как вы сказали, а утопия. Но силы небес сработали в нашу пользу.
Ɔ. Вы же представляете, сколько ножей полетит в вас за то, что вы, так сказать, посягнули на великое? Ведь Пока еще сильно мнение, что российские иммерсивные постановки — это не особо-то театр, а такая новая ветвь веселого шоу-бизнеса.
Не мы первые посягнули. Нас вдохновил Всеволод Мейерхольд, который в 1935 году поставил «Пиковую даму» и пушкинизировал оперу. Сейчас мы продолжаем его линию — думаем о том, какой опера может быть в XXI веке. Согласен, иммерсивность — это не ответ традиционному театру: она забирает у драматургии, у сюжета, вызывает меньше эмпатии. У меня, например, эмоциональное вовлечение в такие спектакли происходит сложно. Но все же для зрителя это исключительный опыт. Только представьте: в «Пиковой даме» оперные солисты поют на расстоянии вытянутой руки. Это создает дополнительное напряжение, возникает сопричастность. Классическая опера «Пиковая дама» длится три часа десять минут. В Большом театре двое человек передо мной спали. Но спать на опере ненормально же.
Ɔ. Наоборот, спать на опере нормально, и многие приходят поспать за большие деньги. Я уверена, что большинство людей покупает билет в Большой как проход в элитарный клуб. Вспомним пафос, с которым герой Ричарда Гира в фильме «Красотка» вел свою спутницу на «Травиату». Бессмысленно сейчас вспоминать о том, что когда-то шлейфа элитарности у оперы не было — кажется, за ним и идут в театр. Тормошить и бодрить зрителей, всячески их развлекать — значит, отнять у них ритуал под названием «поход в оперу». Этот ритуал подразумевает борьбу за билеты, выбор наряда, соответствующего культурной программе, эмоциональные и физические усилия при восприятии непривычной для уха музыки, попытке разобрать слова и не уснуть. Опера-променад может лишить человека чувства важности происходящего, которое не покидает в Большом.
Иммерсивная опера не упрощается — вот что главное. Наш проект подразумевает не развлечение, а проникновение в оперу эмпатически, так, чтобы пение в сердце отзывалось. Элитарность и масштаб сохраняются. Представьте: семьдесят участников действия — солисты, оркестр, балет — показывают спектакль всего пятидесяти четырем зрителям. Именно столько людей может вместить наша площадка.
Ɔ. Как ваша постановка устроена и кто в ней задействован?
Оркестр набран из музыкантов Консерватории, приглашены действующие солисты оперных театров. Москва — оперная столица, подготовленных профессионалов очень много. У нас четыре состава артистов, потому что певцам надо беречь голоса. Самым непростым оказалось развести солистов и оркестр: они намертво прикованы к музыкантам и дирижеру. Поэтому у нас два дирижера: один работает с оркестром, другой — с певцами. Так музыканты и солисты могут синхронизироваться, чтобы петь и играть в разных локациях. Один из артистов, который играет Германа, — Петр Налич. Вы не поверите, что он творил. На репетициях такого Смоктуновского выдавал!
Ɔ.
Команда — Московский Оперный Дом
Артисты
Иоланта
Галина Войниченко
Ксения Мусланова
Мария Геворгян
Алена Ростовская
Яна Федорова
Петр Налич
Василий Гафнер
Григорий Голицын
Илья Хардиков
Рене
Рустам Касимов
Дмитрий Шатилов
Илья Казаков
Лаура
Наталья Мишина
Виктория Кангина
Анастасия Матвеева
Бригитта
Дарья Дайнеко
Екатерина Павлова
Зоя Старовойтова
Марта
Екатерина Лукаш
София Ефимова
Александра Шулятьева
Альмерик
Алексей Гольцев
Роман Хнкоян
Роберт
Андрей Дудин
Бертран
Данила Чернецов
Александр Стародубровский
Эбн-Хакиа
Михаил Атаманович
Владислав Шавров
Создатели
Режиссер/продюсер
Александр Легчаков
Продюсер
Андрей Исповедников
Алексей Лысов
Художник-постановщик
Нана Абдрашитова
Художник по костюмам
Ася Соловьева
Художник по свету
Антон Астахов
Андрей Рейн
Художественный руководитель оркестра
Леонид Сивелькин
теперь и до Аляски докатилось! — Блоги — Эхо Москвы, 04.08.2019
Думаю, я нисколько не преувеличу, если скажу, что главным московским культурным событием июля была 4-я Летняя оперно-симфоническая лаборатория New Opera World — уникальный проект, прочно прописавшийся в Москве и уже четвертый год поражающий нас беспрецедентными оперными постановками за три копейки, собранными за две недели и соперничающими по качеству с масштабными спектаклями ведущих мировых театров.
Что такое оперно-симфоническая лаборатория? Это международный проект, придуманный группой россиян под руководством Анны Селивановой — выпускники музыкальных вузов, оперные певцы и инструменталисты, съезжаются на месяц в Москву, чтобы совершенствовать свое мастерство под руководством профессионалов высочайшего класса. Лаборатория проходит в форме Фестиваля и является уникальной для России образовательной платформой, которая предоставляет молодым вокалистам и инструменталистам, концертмейстерам, дирижерам и режиссерам многочисленные возможности для профессионального роста и активной самореализации. Буквально за несколько дней исполнители, никогда до этого не певшие и не игравшие друг с другом, выучив партии и приехав в Москву, выдают такую оперу, что Большой с его великолепной школой, царским бюджетом и громоздкой машинерией смущенно покашливает.
Участвуют не только российские таланты — проект за 4 года стал по-настоящему международным. В этом году приехали молодые музыканты из России, Италии, Франции, Израиля, Канады, Белоруссии, Украины, Азербайджана, Узбекистана. «Поступали заявки даже с Аляски!» — радуются директор и создатель проекта Анна Селиванова, исполнительный директор
В этом году к уже традиционной команде вокальных педагогов Лаборатории присоединился молодой, но уже маститый бас Григорий Соловьёв – выпускник МГК, приглашённый солист Большого театра и ведущий солист театра «Геликон-опера». Успешно прошёл мастер-класс ирландского оперного режиссера и театрального композитора Джона МакКиоуна. Важным приобретением для Лаборатории стал приезд оперного агента из Лондона Марчина Копеча, работающего с Ковент-Гарден, Берлинской оперой и другими европейскими театрами: Марчин предложил свою помощь в поиске специалистов по языковому коучингу и особенностям оперных вокальных стилей — это очень важно для того, чтобы не петь Кармен в стиле русского распева и не демонстрировать украшения итальянского бельканто в партии Шакловитого.
В этом году Лаборатория не ограничилась московскими площадками, а получила приглашение на гастроли — оперу «Иоланта» покажут на Международном Фестивале Форума древних городов в Рязани проходящем под эгидой ЮНЕСКО. «Мы выражаем огромную благодарность за поддержку лично члену Совета Федерации Игорю Николаевичу Морозову, министру культуры Рязанской области Виталию Юрьевичу Попову, а также нашему доброму другу журналисту Саиду Гафурову, без участия которых словом и делом это выступление никогда бы не состоялось» — отмечает Екатерина Карпова, исполнительный директор и соорганизатор Лаборатории.
По традиции, каждый год Лаборатория выдает две оперные постановки — одну оперу европейскую, другую отечественную. В этом году известный оперный постановщик и вокалист Андрей Цветков-Толбин поставил редко исполняемую в России (я, например, слышала её в первый раз) «Сестру Анжелику» Дж. Пуччини, дирижёр «Геликон-оперы» Артём Давыдов и режиссер Александр Легчаков — наоборот, хорошо знакомую российскому слушателю «Иоланту» П.И. Чайковского. Всю последнюю неделю июля на Камерной Сцене Большого Театра им. Б. Покровского шли репетиции и премьерные показы.
«Сестра Анжелика» необычна уже тем, что в ней одни женские партии. Дирижировал постановкой голландский оперный и симфонический дирижёр Иво Мейнен, получивший уникальную возможность совершенствовать свой русский язык. Мне посчастливилось поприсутствовать на репетициях и на генеральном прогоне — чудеса коммуникации, когда дирижёр и солисты общаются на гремучей смеси русского, английского и языка жестов, но при этом понимают друг друга с полуслова, полузвука, полувзгляда, полумычания — это дорогого стоит.
Сама «Сестра Анжелика» сначала кажется довольно архаичной, и тем хороша — на репетициях солистки пели исключительно под клавесин, и ловишь себя на мысли, что клавесин здесь абсолютно самодостаточен, а когда слушаешь уже полноценную версию, с оркестром, — это уже совершенно другая опера, сложная и выходящая за классический канон. Озарение поставить «Сестру Анжелику» посетило режиссёра Андрея Цветкова-Толбина внезапно, при созерцании жуткой телевизионной картинки горящего собора Нотр-Дам-де Пари — пожар наблюдала в прямом эфире вся планета, но о постановке Пуччини, рискну предположить, думал в это время один Андрей. При всей скудости бюджета Лаборатории, когда на декорации не хватает ни средств, ни сил, постановщикам удалось соорудить и воздушные арочные проёмы, и роскошную розетку, и уникальные витражи, и невдомёк зрителю, сидящему даже в первом ряду, что всё это великолепие нарисовано красками на брезенте. Художник-постановщик, вдохновлявшийся бессмертными образами Возрождения, сумел погрузить зрителя в витальную эстетику Микеланджело, гармонирующую с бушующими страстями, разгорающимися на холодно-чопорном подворье монастыря.
Партитура «Иоланты» считается сложной даже для маститых исполнителей, и тем ценнее результат, достигнутый участниками Лаборатории. Если не смотреть на оркестрантов — арфистке и тромбонисту, например, недавно исполнилось 16, — никогда не подумаешь, что спектакль ученический: зрелое, насыщенное исполнение. Дирижеру-постановщику Артёму Давыдову ассистировал юный дирижёр Муртуза Бюльбюль — музыкант в третьем поколении, сын азербайджанского композитора и певца, посла Азербайджана в России Полада Бюльбюль-оглы. «Иоланта» — одно из немногих произведений Чайковского, в котором присутствует восточная тематика (в отличие от часто обращавшихся к ней Мусоргского, Римского-Корсакова Глинки, Бородина Чайковский «Иоланте», скорее, переступает через себя), и не случайно именно эта опера в Советском Союзе стала чемпионом о количеству постановок и режиссёрских версий.
Как бы теперь в Рязань попасть?…. А то ведь жизнь без «Иоланты» в рязанском Кремле какая-то не совсем правильная жизнь, нет?…
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Опера для народа. Совместимы ли Чайковский и иммерсивность — Сноб
Участники проекта «Сноб» посмотрели оперу-променад «Пиковая дама». После посещения особняка Гончарова — Филипповых Юлия Гусарова пришла к выводу, что для миллениалов надо петь не как в Большом
Неоновый гроб, мужчины в париках как у ранней Леди Гаги, проекции православных икон, символика масонов, женщина без возраста в исподнем — кое-что из того, что можно увидеть в иммерсивной опере «Пиковая дама». Также можно услышать в метре от себя симфонический оркестр из 30 музыкантов и подышать в затылок кому-нибудь из оперных певцов. Никакого скандала, никакой провокации — чистой воды аттракцион.
Александр Легчаков, который придумал сделать из оперы бродилку, пошел на большой риск. Успех иммерсивных постановок прошлого года совпал с бумом на кинематографичные квесты и со стремительным ростом российского театра. Эксперименты с включением зрителей в действо, взятые на вооружение у американского театра Punchdrunk, стали логичным продолжением этого тренда. Но опера в сознании многих людей — не площадка для инноваций. Можно вспомнить, как неистово ругали «Руслана и Людмилу» Дмитрия Чернякова еще до начала грандиозной кампании по насаждению «традиционных ценностей».
Создатели оперы-променад сделали ставку на возможность увидеть и услышать оперных солистов на расстоянии вытянутой руки, на камерность и мрачные иллюзии, которые могут быть показаны только в темных, наполненных дымом комнатах. Этот новый оперный опыт — полная противоположность торжественному приобщению к элитарной культуре, за которой многие ходят в Большой. Главный вопрос, решающий судьбу «Пиковой дамы», — что из этого зрителю нужнее: опера-аттракцион, подчиненная духу времени, или все же традиционная опера-культ?
Идея иммерсивной оперы родилась у Александра Легчакова от желания радикально перекроить самый непластичный жанр. Он два года носился с книжкой Мейерхольда, в которой советский режиссер описал свой опыт постановки «Пиковой дамы». Очевидно, 2017 год — идеальное время для такого эксперимента. Двадцать лет назад признаком взрослого человека, по словам публициста New Yorker Джона Сибрука, были добротный костюм-двойка и абонемент в Metropolitan Opera. Сегодня Михаил Швыдкой на телеканале «Культура» разбирает творчество группировки «Антихайп», каждая гримаса времени моментально зарисовывается и анализируется. Поборники «высокого» стали выглядеть совсем уж ханжами — делить культуру на высокую и низкую становится дурным тоном, поскольку под высоким подразумевают вещи из далекого прошлого. Их смысл частично ускользает от нас в силу искаженных представлений о контексте, в который было вписано произведение.
Обозреватель «Ведомостей» назвал «Пиковую даму» Легчакова «крепким студенческим костюмным спектаклем», говоря, что постановка не рассчитана на любителей актуального театра. Так и есть: опера-променад вообще не для театралов, а, скорее, для тех, кто будет, превозмогая головокружение, смотреть первый VR-фильм, для тех, кто в книжном при каком-нибудь традиционном музее проводит больше времени, чем среди экспонатов и вообще привык к другому способу потребления информации. Она для тех, кто за мультидисциплинарность, мультимедийность и другие «мульти». Главное — в «Пиковой даме» поют, а раз поют, значит, это все еще опера.
Иммерсивная «Иоланта» и Петр Налич в роли Водемона — Сноб
В здании бывшей усадьбы Гончаровых-Филипповых, где находится пространство Troyka Multispace, впервые за 100 лет появился частный оперный театр — Московский оперный дом (МОД). Новый театр открылся премьерой одноактной оперы Петра Чайковского «Иоланта». Иммерсивная постановка одной из самых часто ставящихся опер в русском репертуаре сочетает в себе верность традициям и совершенно новый подход к взаимодействию актеров и зрительного зала
Фото: Пресс-службаTroyka Multispace — уже хорошо известная площадка. Несколько лет там идет опера-променад «Пиковая дама», получившая в 2018 году премию «Онегин» в номинации «Событие. Оперное притяжение». Дамы в вечерних туалетах, мужчины в бабочках, дорогой алкоголь, долгое ожидание начала постановки в лобби-баре, приглушенный свет — вот какая обстановка ждет вас в Troyka Multispace.
Действие «Иоланты» разворачивается в двух пространствах особняка, но, в отличие от обычного променад-спектакля, когда зритель то и дело переходит за артистами из одного помещения в другое, в данном случае смена локаций приходится на антракт, а спектакль, соответственно, разделен на два акта. Иммерсивность проявляется тут в максимальном сближении артистов и зала, зрительские ряды кресел установлены со всех сторон от игрового пространства, а сцены как таковой просто нет. Оркестр из 40 человек под управлением Андрея Рейна тоже сидит очень близко от гостей, и создается ощущение, что ты находишься «внутри» событий.
Фото: Пресс-служба«Иоланта» — последняя опера Петра Чайковского, написанная в 1891 году. Сказочный сюжет и удивительная красивая музыка, сочетающая в себе простоту и сложность. В основе либретто — драма Генрика Герца «Дочь короля Рене», переделанная братом композитора Модестом Чайковским.
По сюжету дочь короля Рене Иоланта — слепая от рождения девушка, от которой, по решению отца, скрывают ее слепоту. Иоланта живет в вечной темноте, ориентируясь по запахам и звукам. Она помолвлена с рыцарем Робертом, который влюблен в другую — прекрасную Матильду. Вместе со своим другом Водемоном Роберт случайно оказывается в королевском саду, где любит прогуливаться Иоланта, и Водемон страстно влюбляется в красавицу-принцессу. Не зная о ее тайне, он невольно открывает ей правду. Иоланта тоже влюбляется в рыцаря. Мавританскому врачу удается исцелить слепую. Счастливый финал: Иоланта прозрела, а ее отец соглашается вернуть слово Роберту и отдать свою дочь за рыцаря Водемона.
В постановке Александра Легчакова в Московском оперном доме занято несколько составов. В одном из них партию Водемона исполняет Петр Налич. Роль Иоланты отдана пяти актрисам, среди которых солистка хора Большого театра Галина Войниченко и солистка Музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко Ксения Мусланова. Я смотрела спектакль, где партию Водемона пел Илья Хардиков, а Иоланты — Алена Ростовская. Отличный дуэт получился, проникновенный и очень трогательный.
Фото: Пресс-службаВсе действие спектакля разворачивается в волшебном саду, где любит гулять Иоланта. Декораций нет почти никаких. В первом акте по центру площадки установлен широкий черный лаковый стол. Стоит небольшое напольное зеркало, а на стены вокруг проецируется различный видеоряд (от текста либретто до замысловатых узоров). Необходимую атмосферу создают костюмы персонажей, выдержанные в одном стиле. Хор девушек, подружек Иоланты, порхает по сцене в серо-бело-серебристых сарафанах. Главная героиня — в красном атласном платье. Из реквизита — только две розы и длинные павлиньи перья. Но этого вполне достаточно, чтобы зритель почувствовал, что попал в сказку. Как пишут создатели постановки, «в сад на краю земли». Главное же, что помогает перенестись в другую реальность, — это музыка: лиричная и очень светлая. Вокруг Иоланты суетятся красивые девушки, охраняющие ее покой слепо, приезжает статный король Рене с мавританским доктором. Без разрешения проникают в сад и два рыцаря в доспехах. Среди зрительских рядов ходит мрачная и устрашающая фигура в черном плаще, с накинутым на голову капюшоном. Этот загадочный гость как будто олицетворяет собой нависшее над девушкой проклятье.
Во втором акте, когда происходит судьбоносная встреча Иоланты и Водемона, сценическое пространство еще меньше, а артисты находятся еще ближе к зрителю. К потолку привешено большое перевернутое дерево, отражающееся в зеркальной поверхности плафона. Музыка как будто «разлита» повсюду, а голоса артистов раздаются из разных уголков зала, и даже со второго этажа, с балюстрады.
Несмотря на то что режиссер-постановщик Александр Легчаков не позволил себе никаких вольностей: все выдержано в консервативном стиле, в сюжет нигде не вклиниваются новые сценарные решения, нет также никаких особых визуальных эффектов, только музыка и чистые, звонкие голоса исполнителей, опера в этом уютном камерном пространстве, как будто стоящем действительно где-то на краю земли, звучит по-особенному.
В планах Московского оперного дома — постановка «Метели» Пушкина на музыку Георгия Свиридова, опера британского композитора Густава Холста «Савитри», спектакль «Детский альбом» на музыку Петра Чайковского, программа русских романсов и вечер неаполитанской музыки с Петром Наличем.
Вся информация о спектаклях и билетах на сайте https://moscowoperahouse.ru/ru/performances/
Нечеловеческое, слишком нечеловеческое – Ника Боброва – Блог – Сноб
+T —
Человечность выше всех и любых принципов…
даже тех принципов, которые порождены человечностью.
(АБС «ОЗ»)
Понимание, сердечность, искренность, беззлобие, добросердечность, да просто эмпатия — перефразируя Бродского — почему я их больше не вижу, куда они все исчезли? Куда пропало ницшеанское «человеческое, слишком человеческое»? Как так случилось, что дэдлайн заменил участливость? В какой момент люди превратились в функции при общении на почте, в больнице, магазине или на работе в офисе? Как же так получилось?
Я нахожусь где-то посредине Европы и своей жизни — в том самом моменте, который был назван одним писателем «Мы тут на хуторе за милую душу тунеядствовали…то есть творили», в компании творщих, один даже настоящий поэт, с книжкой. Преимущество писательствущей личности состоит в том, что за отсутствием события в жизни, она всегда может это выдумать, и даже прожить, засвидетельствовав это проживании. И я думаю, в этот момент,в момент такого выдуманного проживания, ты максимально человек. Когда невозможное осущесвтляешь — делаешь существующим — вербально. Похоже, именно это помогает свершаться как человек, быть человеком здесь и сейчас.
Потому так странно и страшно узнавать об обесчеловечевании мира, о становлении мира — миром с лица необщим выраженьем. Вчера новостной канал сообщил, на мой взгляд, страшное: компания Talespin создала симуляцию, которая разработана для того, чтобы помочь людям научиться «мягким» навыкам управления и подготовить топ-менеджеров к общению с сотрудниками (https://thebell.io/uvolit-bez-slez-i-isteriki-virtualnyj-personazh-barri-uchit-nachalnikov-razgovarivat-s-podchinennymi/). Вдумайтесь: искусственный интеллект учит человека быть человеком. То, есть, мы разучились. То есть, как это вообще так? В каком случае можно забыть о человеческих качествах? Когда ими перестаешь пользоваться, — когда такой привычки нет. Это страшно и смешно, но больше страшно, чем смешно.
Странно, что современные фантасты не пишут о будущем, которое нас ждет в этом случае, оно ведь ждет. Неужели потому что справиться с нашествием мутантов-инопланетян еще можно, можно даже преодолеть восстание машин, а вот преодолеть обесчеловечивание.. От этого нет вакцины, и нет средства. И это — неизбежно.
Другие материалы автора Следующий