цитаты, афоризмы, высказывания и мысли великих и умных людей
Место для рекламы
жизнь стихи личность вера в себя
#950880
Просто будь собой
Будь собой. И не спорь, не отказывайся, не ной. Каждой малой песчинке найдётся роль. Каждым смелым шагам свой черёд и час. И для пары глаз будет пара глаз. Не стреляй. Не требуй, иди вперёд. Все твоё с тобой. Все твои — к плечу. Если плохо — плачь. Если сложно — пусть. Только не молчи. И не стой столбом. Все что есть, твой шаг. Все что слышишь — звук. Он в тебе, во мне. Он внутри, вокруг.
Сотни скажут — нет. Миллионы — да. Тень минувших лет, голос твоих снов. Мириады слез. Триллионы звёзд. Все что есть в тебе также прожили.
Мир тебе и свет. Тьма и тепла горсть. В мире этом ты как и все мы — гость. Как ты погостишь, так придут в твой дом. И что сделал ты — не жалей о том.
Просто будь собой, просто верь в себя
И живи, и танцуй.
Все Любя.
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 27 ноя 2016
вера жизнь исполнение мечты
#876266
Все случится.
Не надо сидеть, гадать
Все конечно же, всенепременно получится
И бессонные ночи тому черта
В оборот им дни, тоже к лучшему
.
Знаки, сказочки, все не спроста
Ты же знаешь, жизнь этому учит нас
И скрипя в событиях, страх и тоска
Будто старой лодки уключина
Не поделают ни черта
Ни с тобой, ни с твоих планов тучами
.
Не смотри на других, говорю тебе
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 28 мар 2016
жизнь виртуальность мысли
#1062423
Мы так долго живем в телефонах, что больше толком и не присутствуем в реальности целиком. Так, за ярким платком-ободком экрана, все что слева и справа, если сразу не сделают — позже исправят в фоторедакторе и, вместо, что проще, перекроются входящим звонком.
Опоясаны сколько хватает глаз террабайтами, оптоволокном сверху донизу. Будто после схватки морской окровавленными простынями прикрыты пробоины в корпусе.
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 20 ноя 2017
отношения стихи дождь осень
#1062315
Дождь тебя заведет по спирали
За маршруты машин и контуры зданий
Где-то на заднем фоне играет рояль
По субботам мне нравятся игры сознаний
По следам бездомных и мокрых улиц
По мостам и мечтам безвозвратно нищих
Я тебя провожу, если можно, до дома.
Слышишь?
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 20 ноя 2017
стихи все просто
#1231072
Напридумывали же себе
Хотя прост секрет крайне и тих
Там где ты остаёшься самим собой
Будет новый стих
И никто тебе не соврёт
И не сглазит, и не навредит
Просто если себе сам ты волк
Значит будешь бит
Легче думай, смотри смелей
Если веришь, то верь до конца
А иначе не стоят мечты
Твои выеденного яйца
Напридумывали же себе
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Swetla angel 07 апр 2019
жизнь душа солнце счастье есть
#878459
Вперёд и только вперёд!
По дорогам, по морю, по воздуху
Знаки стирают времени счёт
Дни предоставят возможности
.
Ты и сам знаешь, куда идти
На все четыре разные стороны
И на отрезках пути
Всего тебе будет поровну
.
Солнца держись, Преломляй лучи
В сторону незаметного
И не забывай, что порой и исчадия тьмы
Смотрят в сторону светлого
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 03 апр 2016
небо мысли
#1015304
Океан наверху сгущает краски. Он так празднует первый день лета. Он так шепчет секреты над нашими головами. До востребования. Без ответа. Без совести или ещё чего. Океан с головой уходит под воду. Скоро краны сорвёт. Пробки, люди и лужи. Пузыри на воде. Пузыри в голове. Люди рыбы. Холодные. Мокрые. Злые. Друг другу ненужные. Многоточия, точки друг другу в запястья. Хоть по капле, по вене, взаправду немножечко счастья. Океан наверху — крепче — крепче оковы, чтоб никто не узнал, как в его глубине облака бьют хвостами драконы…
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 01 июн 2017
жизнь стихи настроение
#895382
Ты стоишь на пороге других чудес,
Ты дрожишь, ты ждёшь.
Если кто со спины зайдёт —
Не увидишь нож.
Тренируешь спину — кевлар и сталь
Не пробьёт картечь, не прострелит танк,
Но с такой броней, как ни пробуй ты,
Не взлететь никак.
Ты стоишь и ждёшь, стрелки на часах
дали полный круг
И от холода, от твоей спины
сводит пальцы рук.
Там, где два крыла, черный пух перо —
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 30 мая 2016
жизнь душа сердце
#884268
Ненависть — боевое искусство, которое бьет беспощадно
С испепеляющим хрустом сломает любой твой флагман
Как мясорубка смолет кости скелета, кожу, одежды
Не оставляя даже и тени, робкой спасения надежды
.
Тонкой иглой, кастетом, едким и метким уколом
В тебе понаделает дыры, или иначе — проколы
Не понимая, где ты, словно один во вселенной холодной
Будешь стоять, как дурак ты.
Бедный, но благородный.
.
Будешь стоять и плакать,
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 22 апр 2016
песни вкус жизни
#878456
Стены тоже следят за тем
Что ты пишешь и с кем говоришь.
Обсуждают, как спишь
Как играешь в крикет
Как стреляешь с прохожих ментоловых сигарет
Их попробуй-ка проведи
От скольких слышали камни их отповеди
Скольких до безумия довели
А тут ты ещё, речка, старики и заборы эти
Стройка века, прогресс, дети.
Вот они и остыли к людям совсем
Рисунками зацвели
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 03 апр 2016
любовь отношения стихи грусть осень
#1062302
День уходит под нож
Мысли прячутся в дождь
Серпантин будто в старой застрял
киноленте
И не думал, что так буду я по тебе тосковать
Ни на том, ни на этом свете
.
Год сомкнулся в ноябрь
Дождь идет по пятам
Убирая все лишние серым
Неуверенным кисти мазком
Мы как будто бы звери с тобой
Перед самым в их жизни важнейшим броском
© Антон Лаврентьев 11
Опубликовала Саша Иванова 20 ноя 2017
Последние комментарии
Владимир Горбачёв Жена и муж лежат в постели: «Дорогой, ты спишь?» — «Нет», — «А хочешь?» Муж, возбуждаясь: «Хочу!» —…
Надежда Фоман Всё в меру))
Влад56 И он тоже неплохой человек? Ну да… Просто все к кому он подходил, ему почему-то неподходили…
svetlo-seryi Мозг тренировать требуется, чем то шипастым, подсаживать на жвачку, всегда успеется)) 🐾
Влад56 Да. Раньше он как-то пушистее был…🤔 И лицо было намного симпатичнее.
.. А тут — морда какая-то…
Лариса Рига Наша классика «Идиот» — Фёдора Михайловича Достоевского. Правда, в этом случае всё наоборот!😇
svetlo-seryi Укатали мужика) 🐾
Наташа Воронцова Им пофиг где плавать)
Котя тигрина молодец, решительный ты парень!
Лариса Рига Даже как-то не хочется ставить лайк, потому что это странно! Но мне очень хочется Вам сказать…я Вас…
ещё комментарии ⮕
Цитаты известных людей
Эрих Мария Ремарк
Пауло Коэльо
Лев Николаевич Толстой
Уильям Шекспир
Омар Хайям
Оскар Уайльд
Игорь Губерман
Марина Цветаева
Эльчин Сафарли
Михаил Жванецкий
все авторы ⮕
Актуально
пятница
Популярные сегодня категории
жизнь
стихи
мысли
юмор
любовь
весна
ирония
душа
люди
друзья
время
женщины
надежда
слова
все категории ⮕
Топ участников
Наташа Воронцова
Котя тигрина
Baghira
Надежда Плавская
tamra
Евгений Достман
Николай Гольбрайх
Natali Leonova
Дохтур Gugutцэ князь Беshбармакоff
Петр Квятковский
весь топ ⮕
Антон Лаврентьев – The City
Музыкант и актер Антон Лаврентьев 22 августа на крыше Fantomas Rooftop презентует альбом «Равновесие», который записан совместно с его женой Алиной Астровской.
В рубрике «Моя Москва» Антон рассказал о своем самом любимом кафе, детских воспоминаниях и почему он никуда не хочет убегать из города.
За что получен последний штраф?
За вождение — неправильно перестроился из одного ряда в другой. Стараюсь быть внимательнее на дорогах, но, к сожалению, не всегда получается.
Какая ваша любимая станция московского метро?
«Фрунзенская» — там прошло мое детство. Об этом месте у меня сохранилось много теплых и счастливых воспоминаний.
Лучшие танцы, спорт, спа в Москве?
Я занимаюсь спортом в Republika на Валовой. Лучшие танцы для меня — в клубах. Последний раз мы совершенно неистово и бешено отжигали в Stereo People.
Лучший кофе в городе?
Люблю кофе из «Кофемании», и моя жена тоже его любит. Это наше все. И любовь к этому месту у меня продолжается с 2005 года, потому что в ту пору я жил в центре, и была одна-единственная «Кофемания» в зале Консерватории. И вот с того момента я ее полюбил.
На сколько допустимо опаздывать в Москве?
Не того человека вы спросили. Я, конечно, могу опоздать и на час. Но допустимо, наверное, минут на 15.
Как вы коротаете время в пробках?
Я либо смотрю сериальчики (смеется), либо слушаю аудиокниги или музыку. Сейчас с удовольствием продолжаю слушать серию «Искателей ветра» Алексея Пехова. Мне очень нравится этот писатель — фантастический персонаж, очень классный дядька. Из музыки люблю то, что вдохновляет на написание своих собственных песен и стихов.
Самое нелюбимое место в Москве?
Каширское шоссе, потому что если оно стоит, то навсегда. Я помню, как-то ездил встречать Алю по Каширскому шоссе, она прилетала в Домодедово, и я выехал за полтора часа. В итоге простоял четыре часа. Четыре, Карл! Это невыносимо.
Московское здание, навевающее на вас тоску?
Кстати, то ли на Каширке, то ли на Варшавке есть самое длинное здание в городе. Оно просто полтора километра тянется.
Вот это здание и навевает на меня тоску и апатию. Абсолютно точно.
Чего не хватает москвичам?
Вежливости. Мы, конечно, прогрессируем, это классно. Но вот сколько я смотрю на людей, мало кто сейчас здоровается. А ведь так просто говорить «здравствуйте», «добрый день» даже в своем дворе, подъезде. Я продолжаю это делать, иногда натыкаясь на стену совершенного непонимания и просто безразличия. Это меня очень угнетает.
Если не Москва, то…
Хотелось бы сказать: Нью-Йорк, но я там никогда не был. (Смеется.) Поэтому если не Москва, то Бали.
В какой точке Москвы вас можно встретить в пятницу вечером?
Скорее всего, дома — я с давних пор заскорузлый домосед. Дом для меня — это место силы, где я очень много занимаюсь творчеством: пишу музыку, стихи, стараюсь максимально зарядиться позитивной энергией. Но если куда-то выбираюсь, то мне очень нравится в последнее время ресторан Eva, например. Очень вкусно кормят там.
Место, которое вызывает наиболее сильные детские воспоминания?
Фрунзенская набережная — место, где я вырос.
Вся Фрунзе — это такой момент 100%-ной перманентной ностальгии. Еще улица 1905 года. Даже, скорее, я бы сказал Маяковка — тоже очень ностальгическое место. Там сразу начинаю вспоминать, что и как было, как я делал свои первые шаги в музыке, пробовал писать стихи.
Три главные точки, куда вы непременно поведете иностранца?
Куда-нибудь на Остоженку: побродить по скверам, полюбоваться архитектурой, которая максимально вдохновляет и удивляет своей красотой. Или в Пожарском переулке посидеть, например. Сводил бы еще на Чистые пруды и на Красную площадь, конечно. Что же нет? Обязательно. У меня жена вон на Красную площадь рвется в любой непонятной ситуации.
Как часто вам хочется убежать из города?
Никогда. Я очень люблю Москву и никуда не хочу из нее убегать. Я бесконечно люблю этот город — здесь каждая улица будто бы играет своей необыкновенной и уникальной мелодией. Москва — это про творчество, музыку, ярких и талантливых людей и, конечно же, невероятно искренние и ошеломляющие концерты.
В каком месте вы гарантированно встречаете кучу знакомых?
В «Клубе Алексея Козлова», «16 тоннах» и «32.05». Также много знакомых точно могу встретить в саду «Эрмитаж» и на Цветном бульваре.
Самое лучшее в Москве?
Весь город целиком. Это мой город, в нем я родился, развивался и продолжаю развиваться как музыкант. Москва — это то место, где сбываются мечты.
Самое худшее в Москве?
Нет таких мест. Наоборот, я часто замечаю, что Москва меняется и становится лучше с каждым годом. И меня очень это радует.
Есть ли места, районы в Москве, где вы еще ни разу не были?
Да, в Новой Москве я ни разу не был. Да и сейчас я смотрю карту метро и понимаю: елки-моталки, как же много всего изменилось. Я порой даже не знаю, где что находится и происходит. Москва очень быстро строится и развивается.
Куда вы ни за что не пойдете?
Никогда не говори «никогда» — одно из моих главных правил в жизни, которое привело меня к той невероятно насыщенной жизни, которая есть у меня сейчас.
Ваше счастливое место в Москве?
Наш дом на улице 1905 года. Это то место, в котором я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
персонажей демонов | GradeSaver
Эти заметки были предоставлены членами сообщества GradeSaver. Мы благодарны за их вклад и призываем вас внести свой собственный вклад.
Автор Алексей Марчин
Николай Всеволодович Ставрогин — один из главных героев романа, фигура весьма неоднозначная. Он участник ключевых событий романа наравне с Петром Верховенским, пытающимся вовлечь Ставрогина в свои планы. Имеет много антисоциальных черт.
Степан Трофимович Верховенский — учитель Николая Ставрогина, отца Петра Степановича (единственный сын от первого брака, был дважды женат). Как замечает летописец, в юности, при Николае I, он начал читать курс лекций в университете. Однако после того, как полиция нашла его стихотворение на мифологический сюжет, которое можно было считать опасным, и неосторожное письмо, он поспешил бросить свою недолгую преподавательскую деятельность и отправиться в имение Варвары Петровны обучать ее сына.
При этом он уверял всех, что отправлен в ссылку и находится под наблюдением, а сам так искренне верил, что обижается на любые попытки его отговорить.
Там Степан Трофимович воспитал и обучил маленького Николая, успев «вызвать в нем первое, еще смутное чувство той вечной, священной тоски», которую он не променял на «дешевое удовлетворение», а, по словам рассказчика, ученику очень повезло, что в 15 лет его оторвали от непомерно чуткой и слезливой учительницы и отправили учиться в лицей. После этого бывший учитель остался на положении друга и подмастерья в имении Ставрогиных, позже переехал в собственный дом, но продолжал часто видеться с Варварой Петровной и материально зависел от нее. Первоначально Степан Трофимович намеревался в свободное время заниматься изучением литературы и истории и написанием научных трудов, но в результате состарился с картами, шампанским и бесцельной либеральной болтовней.
Постепенно вокруг него образовался кружок, в который входили Хрониккор, Шатов, Липутин, Виргинский и др.
В конце 1850-х гг., после того как его упомянули в паре публикаций, он вместе с Варварой Петровной ездил в Петербург и пытался восстановить былое влияние. Поначалу это было принято с успехом, но бывшая «знаменитость» понимала, что никто из тех, кто находился в тот момент в гуще светской жизни, ничего о нем не знал и не помнил. Однако отношение к Степану Трофимовичу изменилось после того, как на публичных вечерах он стал превозносить искусство. Оставаться в Петербурге было бессмысленно, и Степан Трофимович, уехав на время за границу, вернулся в Скворешники, не выдержав разлуки с Варварой Петровной.
Петр Степанович Верховенский — сын Степана Трофимовича, молодого человека лет двадцати семи. Сформированная в городе «революционная пятерка», организатор и главный исполнитель убийства Шатова. Мастер интриг, хитрый, ловкий и хитрый, при этом часто изображающий из себя шута.
Ставрогина Варвара Петровна — мать Николая. Она дочь богатого крестьянина, оставившего ей состояние и большое имение Скворешники, и вдова генерал-лейтенанта Ставрогина (он был как раз не богат, но тоже знатен и со связями в свете).
Ко времени смерти мужа (последние годы жизни в разлуке с женой) Степан Трофимович уже поселился в Скворешниках и даже первое время, вероятно, имел случай жениться на Варваре Петровне. В царствование бывшего воеводы Иван Осипович пользовался большим уважением и влиянием в губернии, злые языки даже говорили, что настоящий правитель не Иван Осипович, а она. Однако к началу действия романа вдова «особенно и сознательно отдалилась от всякого высшего назначения» и сосредоточилась на ведении хозяйства, добившись в этом больших успехов.
Антон Лаврентьевич — рассказчик, от имени которого ведется повествование. Молодой человек, принадлежащий к высшему обществу города, либеральных убеждений. Ближайший друг Степана Трофимовича.
Лизавета Николаевна Тушина — дочь Прасковьи Ивановны Дроздовой, подруги детства Варвары Петровны, около двадцати двух лет. Красивая девушка, во многом несчастная, слабая, но не глупая. Многие приписывали ей роман со Ставрогиным; в конце романа мы узнаем, что это правда.
В погоне за своими целями Петр Верховенский сводит их вместе. Ночь, проведенная со Ставрогиным, открывает Лизе глаза, она понимает, что совершила большую ошибку, что он не любит ее и никогда не любил его. В состоянии беспокойного сознания она покидает его имение и вместе с Морисом Николаевичем, ждавшим ее под дождем, отправляется на пожарище в дом убитых Лебядкиных, где умирает на руках у компаньона, избитая разъяренной толпой, считающей ее причастной к преступлению. Как и многие другие герои романа, Лиза погибает духовно обновленной.
Иван Павлович Шатов — сын камердинера Варвары Петровны. В молодости он был исключен из университета и много путешествовал по Европе. Бывший участник революционного движения, не веривший в свои идеи. По свидетельству современников, Достоевский вкладывал в уста свои мысли. Прототипом его стал Иванов, убитый «Народной резней».
Шатова Дарья Павловна — сестра Ивана Павловича, воспитанница Варвары Петровны. Одно время была невестой Степана Верховенского, но свадьба не состоялась, так как он не хотел жениться на «швейцарских грехах Николая Ставрогина».
Капитан Игнат Тимофеевич Лебядкин — пьяница, поэт, сосед Ивана Шатова.
Мария Тимофеевна Лебядкина — психически немощная сестра капитана Лебядкина, тайная жена Николая Всеволодовича. Ставрогин когда-то женил ее на спор, всю жизнь снабжал ее и Лебядкина деньгами. Несмотря на недостаток ума, она воплощает собой евангельскую святую, детскую простоту. Вместе с братом она была убита Федькой Каторжным в результате интриги Верховенского.
Алексей Нилыч Кириллов — инженер-строитель, молодой человек лет двадцати семи, друг Верховенского, Шатова и Ставрогина, по словам Шатова, был духовно испорчен последним, превратившись в человеконенавистника и фанатика. Он разработал философскую концепцию, согласно которой человек, отрицающий существование Бога, сам становится Богом, а потому свободен во всех своих действиях. В подтверждение этого Кириллов решил объявить «высшей точкой» своеволия покончить жизнь самоубийством. Он был связан с революционерами, которые предлагали использовать его будущее самоубийство в праве в своих целях.
Покончил жизнь самоубийством после убийства Шатова, по просьбе Верховенского взяв вину на себя.
Сергей Васильевич Липутин — уже немолодой человек, мелкий чиновник, отец большого семейства, который «содержался в страхе Божием и в заточении». Используемый в городе с дурной репутацией, он был замешан во многих скандалах, охотно распускал сплетни и не раз был за это наказан. Лицемерный, завистливый и подлый, при этом человек умный и искренне верящий в грядущее социальное переустройство общества. Он участвовал в убийстве Шатова, ведя себя достаточно хладнокровно. После убийства он уехал в Петербург, но, не найдя там Верховенского и Ставрогина, не бежал за границу, а тронулся и был арестован.
Виргинский — тихий и серьезный молодой человек тридцати лет с редкой чистотой сердца. Он участвовал в убийстве Шатова, но пытался отговорить от него остальных членов «пятерки», после убийства, не отказываясь от своих общественных убеждений, проклинал политический путь, на который его так остро и легкомысленно уносил вихрь обстоятельства.
Лямшин — почтовый чиновник, хорошо играл на фортепиано и обладал актерским талантом, в результате чего фактически играл роль шута в высшем свете города, и вместе с Липутиным участвовал в различных хулиганских выходках, имевших большой резонанс . Участвовал в убийстве Шатова, затем находился в недееспособном состоянии и, наконец, сознался в преступлении, предав других членов кружка.
Толкаченко — эпизодический персонаж, один из участников «пятерки», по поручению Верховенского занимался вербовкой «революционеров» из числа проституток и уголовников. Участвовал в убийстве Шатова, затем бежал в р.
Шигалев — брат жены Виргинского, крайне угрюмый и не слишком красивый. Он разработал собственную систему общественного переустройства, заслужившую высокую оценку Верховенского, но отказался участвовать в убийстве Шатова, заявив, что это противоречит его представлениям.
Эркель — совсем молодой человек, прапорщик-артиллерист, испытавший влияние Петра Верховенского и фанатично преданный ему. Он не был членом «пятерки», но участвовал в убийстве Шатова и вел себя во время и после него самым хладнокровным.
Семен Егорович Кармазинов — известный писатель. Пожилой человек, 55 лет, имеет не очень приятную внешность и манеры, влюбчив, напыщен, завистлив и лицемерен. Кармазинов — писатель-западник, но в современных политических и общественных событиях ничего не понимает и боится, отчего одновременно заискивает и перед властью, и перед нигилистами.
Федька — вор, убийца. Был когда-то крепостной Степан Верховенский, но за карточный долг отдан в рекруты. Позже он был приговорен к каторжным работам, затем совершил побег и совершил убийство и грабеж. Он убийца капитана Лебядкина и его сестры. После конфликта с Петром Верховенским он был убит.
Отец Тихон — бывший архиерей, проживающий «на воле» в Спасо-Ефимьевском Богородском монастыре. Ставрогин навещает его и дает ему признание.
Обновите этот раздел!
Вы можете помочь нам, пересматривая, улучшая и обновляя
эта секция.
После того, как вы подадите заявку на раздел, у вас будет 24 часа , чтобы отправить черновик. Редактор рассмотрит отправку и либо опубликует ее, либо предоставит отзыв.
Как цитировать https://www.gradesaver.com/demons/study-guide/character-list в формате MLA
Марчин, Алексей. «Персонажи демонов». GradeSaver, 5 марта 2018 г. Интернет. Цитировать эту страницуРеволюция с другого ракурса | Джейми Гэмбрелл
Центр Помпиду, Париж/Поместье Александра Родченко/РАО, Москва/ВАГА, Нью-Йорк
Александр Родченко: Пионер, играющий на трубе , 1930
Увлечение художников русского авангарда начала ХХ века большевистский режим — известная история. Как и многие романы неравноправных партнеров, он закончился плачевно. С одной стороны, был фантастически талантливый, пестрый набор художников, не привязанных к высшим эшелонам дореволюционной художественной меценатства и власти; с другой — революционная партия, которая, к удивлению многих, захватила власть в огромной стране. В то же время технические достижения сделали фотографию и кино — относительно новые средства — еще более доступными и простыми в производстве. Как однажды заметил Ленин, «кино было самым важным из искусств», но оба они имели жизненно важное значение для режима, которому необходимо было общаться с преимущественно неграмотным населением. Случайному слиянию технологий, искусства и политики в этих областях посвящена текущая выставка Еврейского музея в Нью-Йорке «Сила картинки: ранняя советская фотография, ранний советский фильм».
Новые политические хозяева России хотели создать новое общество и «нового советского человека». Многие из самых известных художников-авангардистов с энтузиазмом взялись за эту задачу: некоторые чувствовали, что их искусство было движущей силой истории. Такие художники, как Эль Лисицкий, Родченко, Степанова, Гончарова, Малевич, Маяковский и Татлин, в той или иной степени испытавшие влияние кубизма, футуризма и других западноевропейских течений, а также русских народных традиций, создавали произведения, которые по-разному стремились переосмыслить само понятие искусства. В сфере культуры часть более крупной большевистской задачи после революции заключалась в создании новой социальной инфраструктуры для производства, демонстрации и распространения изобразительного искусства. Частные коллекции произведений искусства были национализированы. Реорганизованы музеи, выставки и художественные школы; формировались новые художественные школы, и было много дискуссий о самой концепции музея. Художники помогали создавать государственную пропаганду по множеству тем, от политики до грамотности, алкоголизма и прав женщин.
Выставки-блокбастеры русского авангардного искусства, организованные Гуггенхаймом, МоМА и многими европейскими музеями за последние двадцать-двадцать пять лет, обычно охватывали все возможные виды искусства, включая архитектуру и прикладное искусство, такое как мебель и дизайн ткани. Напротив, кураторы «Силы картинок» выбрали углубленный подход к использованию фотографии — от натюрморта до пленки — в первые годы революции. Это позволяет им исследовать область, в которой еврейские художники были необычайно выдающимися, и продемонстрировать, как наследие авангарда оставалось видимым через фотоработы спустя долгое время после того, как все независимые художественные организации были запрещены в 19 веке.32.
Музей Людвига, Кёльн/Росфото/Государственный Российский музейно-выставочный центр фотографии, Санкт-Петербург
Георгий Зимин: Натюрморт с лампочкой , 1928-1930
Получился богатый, тщательно подобранный обзор фоторабот, раскрывающий невероятное стилистическое разнообразие того периода. Есть фотограмные «натюрморты» Эль Лисицкого и Георгия Зимина, похожие на жуткие рентгены повседневных предметов. Некоторые фотографии, например, 9 Бориса Игнатовича.0065 Фабрика (1929) и Георгий Петрусов Плотина Днепровской ГЭС (1934-1935) фиксируют реальность в образах с такими сильными абстрактными элементами, которые изначально не поддаются расшифровке; изогнутые и прямоугольные диагонали на фото Петрусова издалека воспринимались как стилизованные серп и молот. Другие фотографии, такие как «мягкофокусная обнаженная» Александра Гринберга, «Сидящая девушка » (1928) и «Собрание в колхозе » Георгия Зельмы (1929), хоть и совершенно разные по сюжету, но столь же атмосферны и граничат с живописностью.
Представленные экспонаты включают в себя знакомые кадры военных парадов, спортсменов и спортивных мероприятий, а также городские пейзажи, снятые со всех мыслимых ракурсов разными фотографами. Но есть и кадры фоторепортажей с ферм, заводов и колоссальных советских инженерных сооружений 1930-х годов, таких как вышеупомянутая Днепровская ГЭС и Беломорско-Балтийский канал. Есть индивидуальные портреты всех видов: снимки фотографов за работой, лежащих на земле или держащих камеры высоко над головой, чтобы снимать парады с удивительных ракурсов, которые резко контрастируют с романтизированными прямолинейными студийными портретами Моисея Наппельбаума, на которых фигуры настолько несовместимы, как поэт Анна Ахматова и Феликс Дзержинский, основатель советской тайной полиции.
Коллекция Георгия Петрусова/Алекса Лахманна
Георгий Петрусов: Плотина Днепровской ГЭС , 1934–35
Большой выбор постеров, фотожурналов, обложек книг и примеров фотомонтажа также демонстрирует широкое применение фотографии. как сильное влияние кинематографа на принципы дизайна в первые два десятилетия советского государства. Двенадцать немых фильмов того периода, включенных кураторами, многие из которых малоизвестны, предлагают зрителям редкую возможность из первых рук наблюдать взаимное влияние этих медиа друг на друга. Помимо классики советского кино, вроде «9» Сергея Эйзенштейна0065 Броненосец Потемкин и Октябрь: Десять дней, которые потрясли мир , и неистовый, безумно новаторский Человек с киноаппаратом Дзиги Вертова, они варьируются от комедии о деревенской девушке и классовом конфликте в многоквартирном доме ( Дом на Трубной ), к экспрессионистическому фильму по повести Гоголя «Шинель».
Реклама
Новаторская документальная хроника Эсфирь Шуб, Падение династии Романовых, использует настоящие дореволюционные исторические и стоковые кадры из многих источников, чтобы изобразить классовую борьбу, которая привела к революции 1917 года. (Для тех, кто не может провести в музее достаточно времени, чтобы посмотреть их все, большинство фильмов можно смотреть онлайн .) Как отмечает Йенс Хоффманн в очень информативном каталожном эссе о киноиндустрии после революции, экспериментальные фильмы с авангардным влиянием не пользовались большой популярностью у публики, которая в значительной степени предпочитала более традиционные развлечения. Но их последующее влияние на мировое кинопроизводство более чем очевидно.
Фотография стала идеальным средством продвижения нового госзаказа. Его использование в газетах, журналах, плакатах, журналах и книгах как нечто иное, чем портретная живопись, было новым явлением. Это было по определению «современное» и «дальновидное» — неэлитарное средство для эпохи механического воспроизводства. Хотя в первые годы века существовали фотосообщества, не было «Академии фотографии», диктующей эстетические критерии для средств массовой информации, не было музеев, меценатов или коллекционеров фотографии или большей части рынка как такового. В то время фотография вообще не считалась видом изобразительного искусства (хотя, что интересно, Анатолий Луначарский, нарком культуры большевиков, утверждал, что это так). Отчасти по этой причине это было открытое поле, которое предлагало беспрецедентные профессиональные возможности для евреев.
В своем эссе-каталоге российский искусствовед Александр Лаврентьев, внук художников Варвары Степановой и Александра Родченко, подробно описывает сложную ситуацию, в которой развивалась советская фотография, и дает карту «фотоландшафта» того периода. В фотографии доминировали три группы или направления, чья эстетика в какой-то степени отражала спектр политических фракций на постсоветской культурной сцене. Однако ни одна из этих групп не выступила против революции; изначально, действительно, большинство художников и интеллигенции поддерживали режим.
Музей Людвига, Кёльн/Росфото/Государственный Российский музейно-выставочный центр фотографии, Санкт-Петербург
Георгий Зельма: Три поколения в Якутске , 1929
Об эстетическом «праве», «фотохудожниках» больше или меньше представляли старшее поколение традиционных студийных портретистов и фотографов-пейзажистов, в том числе Моисея Наппельбаума и Александра Гринберга, которых часто критиковали за чрезмерную эстетизацию своих предметов и подход к фотографиям как к картинам. «Левые», или фотографический авангард, сплотились вокруг Александра Родченко, в итоге образовав группу «Октябрь», в которую вошли Борис Игнатович, его сестра Ольга и жена Елизавета Игнатович, Елеазар Лангман и Михаил Кауфман (брат режиссер Дзига Вертов).
В начале 1920-х годов Родченко отказался от живописи в пользу конструктивизма и фотомонтажа, большая часть которых была сделана в сотрудничестве с поэтом и художником Владимиром Маяковским. По мере того, как он все больше переходил к «прямой» фотографии, он отказывался от самоуспокоенности того, что он называл «перспективой пупка» традиционных изображений, будь то картины или фотографии. Примерно в 1925 году под влиянием фотографа Баухауза Мохой-Надь Родченко начал снимать фотографии со странных и неортодоксальных ракурсов, чтобы разрушить ожидания зрителя и заставить его по-новому воспринимать реальность. (Позже он подвергся нападкам в печати за подражание европейцам, которые интересовались исключительно формальными характеристиками изображений, а не их социальной полезностью. ) Он произвел очень влиятельную серию о своем многоквартирном доме в центре Москвы; некоторые картины смотрят прямо с высокого балкона на головы прохожих во дворе; один поворачивается вверх по прямой вертикали вдоль внешней стены, чтобы показать человека, стоящего на пожарной лестнице. Он сфотографировал юного разведчика-пионера, играющего на трубе, под углом прямо под подбородком мальчика, подчеркнув мощный направленный наружу и вверх скульптурный выпад головы и инструмента. Это культовое изображение в то время подвергалось критике за искажение реальности и человеческого облика.
Наконец, РОФФ (Российское общество пролетарских фотографов) составило политический и эстетический «центр». В него входили многие молодые еврейские фотографы, большинство из которых оставались заметными в 1930-е годы, Вторую мировую войну и в послевоенный период, в том числе Макс Альперт, Аркадий Шайхет, Семен Фридлянд, Георгий Петрусов, Михаил Прехнер и Яков Халип. У них часто не было формального обучения, но они учились на работе; в отличие от многих фотографов, связанных с October, они не были художниками, обратившимися к фотографии. РОПФ был посвящен фотожурналистике, которая поддерживала идеологические цели государства буквальными нарративами, и его самым устойчивым вкладом в советскую фотографию был «фоторепортаж». Первым и наиболее известным из них были «Двадцать четыре часа из жизни семьи Филипповых» Альперта и Шайхета (1931), в котором были отобраны фотографии, сделанные тремя фотографами в течение пяти дней, чтобы представить наиболее «типичные» аспекты повседневной семейной жизни рабочего: дети в детском саду, старший Филиппов читает газету и посещает политпросвет класс, его жена учится читать и покупает продукты, семья переезжает в новую квартиру. Этот жанр становился все более популярным как инструмент пропаганды. У масс не было проблем с пониманием этого, а редакторы могли легко контролировать повествование или сообщение.
Реклама
Несмотря на существование «левого», «центристского» и «правого» крыла в фотографии и использование эстетической полемики для получения преимущества в политических баталиях, большая часть фактической работы в шоу противоречит представлению что линии, очерчивающие эти группы, были очень четко проведены. Лаврентьев рассматривает пейзаж ранней советской фотографии как имеющий различные вершины и холмы, стилистически разные города, поселки и села, соединенные друг с другом наезженными мостами и дорожками и питаемые одной и той же рекой. агентств, в частности, Советское фото (позже Пролетарское фото ), пролегающее рядом с ними по долине.
Музей изобразительных искусств, Хьюстон/Поместье Александра Родченко/РАО, Москва/ВАГА, Нью-Йорк
Разворот Александра Родченко и Варвары Степановой в СССР в строительстве , 1935
Это довольно пасторальное описание помогает объяснить поразительное особенность советской фотографии первых полутора десятилетий после революции. Возможно, из-за относительной новизны этого средства его практикующие находились под влиянием друг друга и заимствовали друг у друга как стиль, так и содержание, в степени, не имеющей аналогов в других искусствах. Аркадию Шайхету 1928 фотографий лестницы новой квартиры, увиденной прямо сверху и снизу (первая появилась на обложке «Огонька » в 1928 году), явно обязаны перспективам Родченко, если привести только один пример. И, как отмечает Лаврентьев, хотя «фото под углом» Родченко «вызывали оппозицию… [они] были заразительны и вызывали желание подражать».
Члены ROPF свободно использовали необычные ракурсы, обычно связанные с группой «Октябрь», когда это соответствовало их целям, и как центральная, так и левая группы фотографировали одни и те же объекты. Модернистские композиционные принципы сближали фотографию с кинематографом, с его подвижными, постоянно меняющимися точками зрения, как пишет Лаврентьев, что наглядно иллюстрируется множественностью ракурсов и фокусных расстояний, с поразительным эффектом использованных в киноафише и книжном оформлении. Отголоски фотомонтажного плаката Антона Лавинского на Броненосец «Потемкин » можно увидеть в противопоставлении матроса и пушки на фотографии Якова Халипа 1938 года На страже . Почти все эти фотографы, независимо от их принадлежности, в то или иное время вместе работали над такими публикациями, как « СССР на стройке» , получившей большое восхищение за новаторское использование авангардных принципов фотомонтажа вплоть до конца 1930-х годов.
Это «стремление к подражанию», вероятно, распространялось и на живопись: хотя живопись выходит за рамки выставки, в «Силе картинок» можно уловить дразнящие проблески сходства между фотографиями, кинематографическими образами и картинами великих художников. период. Заманчиво, например, увидеть динамичный 19 век Ольги Игнатович.Фотография 30-х годов, на которой футбольный вратарь блокирует мяч в воздухе, вдохновила Александра Дейнеки на создание потрясающей картины Александра Дейнеки, похожей на знамя (1,2 х 3,5 метра), холст, масло, Вратарь, 1934 . Влияние авангарда заметно в творчестве почти каждого члена РОПФ и в значительной части кинематографа того времени. Фильм Виктора Турина « Турксиб » (1929), например, повествует о реальной пролетарской эпопее о строительстве Туркестано-Сибирской железной дороги, но делает это ритмичным, шаблонным визуальным языком, во многом обязанным Сергею Эйзенштейну и Родченко.
На протяжении 1920-х годов множество политических и творческих фракций боролись за ограниченные ресурсы и идеологическое одобрение, необходимое для их получения. Какое-то время авангардисты занимали руководящие посты. Но по мере развития 1920-х годов допускалось все меньше и меньше эстетического разнообразия; ко времени первой пятилетки (1928 г.), положившей конец нэпу и экономическому эксперименту с мелким частным бизнесом, идеологическая полемика и обзывание художников приобрели достаточно ожесточенный характер и имели серьезные последствия в плане доступа на комиссионные, рабочие места и покровительство. Всевозможные эксперименты клеймились как «буржуазные» и «формалистические» — как «искусство ради искусства», импортированное с Запада и не имевшее места в новом советском мире. По иронии судьбы, многие из терминов, используемых в политических нападках на художников-авангардистов, были похожи на те, которые они когда-то использовали в своих попытках ниспровергнуть традиционную эстетику до революции.
Поместье Аркадия Шайхета/Галерея Наиля Александра
Аркадий Шайхет: Красная Армия марширует по снегу , 1927–1928
По мере того, как Сталин консолидировал политическую власть, все искусства, от живописи до поэзии, были обузданы.