Что мы теряем с возрастом?
| Сегодня | 158 | |
| Вчера | 1594 | |
| Неделя | 4683 | |
| Прошлая неделя | 10341 | |
| Месяц | 22933 | |
| Прошлый месяц | 49562 | |
| Все | 1679689 |
Онлайн: 17
Твой IP: 176.9.44.166
FIREFOX 33.0, LINUX
Сейчас: 2020-01-16 02:35
Какие хорошие качества мы теряем с возрастом и почему становимся «как все»
Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту
красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте
В детстве многие из нас смотрели на взрослых и обещали не становиться такими, как они: скучными, полными запретов и правил. Но мы сами не замечаем, как с возрастом нас покидают качества, которые когда-то были для нас естественны. Из статьи вы узнаете, как характер меняется с возрастом и почему, несмотря на все старания, мы становимся похожи на тех людей, которыми никогда не хотели быть.
AdMe.ru знает, что все люди разные и во всем есть исключения, к которым в данном случае и нужно стремиться. Но большинству людей все же не удается избежать причуд зрелости, поэтому мы решили выяснить, что мы теряем с годами и почему так сложно выполнить свое детское обещание: никогда не становиться взрослым занудой.
1. Встречи с друзьями
В детстве: Мы откладывали все дела, если замечали друзей за окном, и выбегали во двор. И каждый из нас помнит, сколько радости доставляла ночевка друг у друга — у нас не возникало неловких пауз, мы не задавали стандартных вопросов, нам всегда было о чем рассказать, мы с интересом слушали чужие истории, даже если они мало походили на правду. Мы всегда находили время для друзей и искренне ими интересовались.
Сейчас: Кто бы мог подумать, каких усилий стоит организация встреч даже с самыми близкими людьми. В какой-то момент стало не хватать 24 часов в сутках и пришлось принести немало жертв: многие увлечения были отложены на потом, встречи с друзьями превратились в переписки в социальных сетях, а также выяснилось, что жить можно без ежедневных открытий и приключений.
Что делать: Исследования показывают, что друзья необходимы для здоровой и счастливой жизни, а в пожилом возрасте они играют даже бо́льшую роль в нашем самочувствии, чем семья. Поэтому для своего же счастливого будущего найдите время и силы для встречи с теми людьми, с которыми когда-то не могли расстаться, можно даже в ближайшем баре около дома. Главное, делать это регулярно.
2. Чувство юмора
В детстве: Мы придумывали и смеялись до колик в животе над собственными шутками, улыбались без повода и были счастливы только от одного предвкушения чего-то хорошего.
Сейчас: Посчитайте, сколько радостных прохожих вы встречаете по дороге на работу. Не зря мама говорила в детстве, когда мы строили гримасы: «Не делай так, иначе таким и останешься». Многие взрослые такими и остались — с грустными, недовольными и сердитыми лицами. С возрастом те эмоции, которые мы испытывали чаще всего, отпечатываются на нашем лице, а ежедневное лицезрение кого-то угрюмого в зеркале не побуждает к творчеству и не вдохновляет на свершения, заставляя все глубже погружаться в рутину.
Что делать: Как бы банально ни звучало, смех продлевает жизнь и именно он не дает превратиться в трухлявую развалину. Согласитесь, благочестивые старцы быстро утомляют, а люди с огоньком в глазах могут очаровать кого угодно. И не забывайте: все глупости в мире делаются с серьезным выражением лица.
3. Удовольствия
В детстве: Для счастья требовалось совсем мало: покататься на велосипеде, купить мороженое, погладить собаку. Мы не понимали, почему родители хватались за головы при виде новых вещей, которые после наших прогулок уже не отличались от остального гардероба — были такими же потертыми и грязными.
Сейчас: Взрослому человеку тяжело найти источник удовольствия — все или слишком дорого, или вредит здоровью. Бесконечная гонка за удовольствиями не приносит счастья. Постепенно мы теряем вкус к жизни, и даже отдых в пятизвездочном отеле не оправдывает ожиданий. А кому-то и вовсе жалко тратить средства на собственные прихоти, ведь никогда не знаешь, что будет завтра.
Что делать: Черный день может никогда не настать, а вот жизнь пройдет мимо совершенно точно. Это не значит, что не нужно делать накоплений и жить одним днем, все же у каждого из нас есть обязанности и мы не можем перестать платить по счетам, только потому что решили быть эгоистами с этого дня. Но периодически необходимо тратить деньги, время и силы на собственные удовольствия.
4. Творчество
Что мы теряем с возрастом?
| Сегодня | 158 | |
| Вчера | 1594 | |
| Неделя | 4683 | |
| Прошлая неделя | 10341 | |
| Месяц | 22933 | |
| Прошлый месяц | 49562 | |
| Все | 1679689 |
Онлайн: 17
Твой IP: 176.9.44.166
FIREFOX 33.0, LINUX
Сейчас: 2020-01-16 02:35
Хорошие качества, которые мы теряем с возрастом
Пока большинство читателей застряло между возрастами, когда очень хочется повзрослеть и совсем не хочется стареть, мы расскажем о главных причудах зрелости. Чем старше ты становишься, тем больше ты напоминаешь закостенелый труп, свято уверенный в своей мудрости. Такие персонажи заставляют сомневаться в распространенной аксиоме «Старость надо уважать». Мудрости в старости немного, в основном маразм. Но разумеется, есть исключения. Именно к ним и нужно стремиться. Тем, кто превратился в закостенелых мутантов, читать статью бесполезно, а для остальных она как предупреждение.
Легкость на подъем
Оказывается, для того, чтобы встретиться с друзьями, нужно приложить уйму усилий. Если в юности и молодости встречи с друзьями происходят как-то сами собой, то сейчас ради посиделок со старым товарищем нужно совершить 12 подвигов: победить гидру, разобраться с делами, выбить в своем плотном графике время, если надо, то чуть-чуть скорректировать планы, и самое главное — победить свою лень. Нет, ты не стал любить друзей меньше, просто жизнь слишком уж затрахивает, не остается никаких сил. А ведь такие встречи позволяют ощущать, что ты еще жив, а не превратился в трухлявую развалину. А ведь если ты опять начнешь находить в своем графике время, это чувство тебя не покинет.
Отношение к жизни с юмором, без ханжества
Какие все вокруг серьезные, боже мой, еще и с такими лицами ходят, будто на их глазах кто-то совокупляет кротовую рытвину. Что с этими людьми? Что с теми отпетыми, обожаемыми всеми ублюдками, которые когда-то не гнушались пошлых шуток и не кривили харю, услышав табуированные обществом естественные вещи? Что? Повзрослели? это не повзрослели, это ханжество. Именно такие люди запрещают фильмы, мультсериалы и поддерживают идею создать собственный интернет.
А ведь гораздо симпатичнее те люди, которые даже в зрелом возрасте не боятся страивать легкую дурку, поддерживать любые темы и не строят из себя благочестивых старцев, говоря о естественном. В конце концов, все самые идиотские поступки совершаются с серьезным выражением лица.
Удовольствия жизни
Возможно, это пункт кому-то покажется спорным. Вполне вероятно, ведь он напрямую зависит от материального положения. Однако если у человека есть деньги на компьютер, на оплату коммунальных услуг и на то, чтобы понять наши статьи, значит, у него есть мозги. Во всяком случае, должны быть. А значит, и лишние деньги.
Конечно, быт и семья сковывают нас, кормильцев, по рукам и ногам, и заставляют смотреть в будущее. Жить под девизом гедонизма, как раньше, не получится, потому как мамка с папкой больше не спонсируют, да и потребности выросли в несколько раз.
Но как говаривала одна очень мудрая женщина, зачем копить на черный день, если этот день может никогда не настать, а меж тем жизнь проходит мимо? И непонятно, для чего копил, для чего жил. Надо, все-таки надо тратить время, деньги и силы на удовольствия, нужно тешить свой эгоизм. Периодически просто необходимо жить одним днем, иначе есть возможность сойти с ума.
Дружба с людьми, а не со статусом
Есть расхожее мнение, что человека делает его окружение. С этим не поспоришь. Но со временем оно мутировало в совершенно уродливое правило: если в круге твоего общения встречаются неудачники, то быть тебе самому неудачником. Те, кто за свою жизнь всё благополучно просрал, оправдывают свой крах в том числе и этой поговоркой. Ну а в основном ее употребляют мудаки, которых отстоем не назовешь, но и на вершину мира они взобраться не смогли. А не смогли во многом потому, что понтов у них много, а человеческого очень мало. Подобная дружба ради выгоды, дружба с теми, с кем надо, дружбой не является. Поэтому со временем человек начинает чувствовать себя одиноким, хотя вокруг полно людей. К тому же дружба мотивирует человека, развивает его, позволяет трезвее смотреть на мир, даже если камрад, мягко говоря, беднее и никудышнее. А так запираешься в одном состоянии, и киснешь. Неудачники не делают тебя хуже, просто ты говно.
Рискованность и максимализм
Человечество сгубила святая вера в выражение «Всё, что ни происходит — всё к лучшему». Аналогов у него много, так как смириться — самый простой способ продолжать существование. Мол, если что-то произошло, то чего рыпаться. Для многих идти наперекор судьбе — это явное проявление юношеского максимализма. Во всяком случае, так считают те, кто старается подстроиться под ситуацию, а не изменить ситуацию вокруг себя. Такие люди со стороны напоминают иссушенные овощи, начисто лишенные сил и желания что-либо делать. Когда-то в юности они умели рисковать, перли на баррикады и с львиным рыком боролись за место под солнцем. Сейчас им лень, они устали, они уверяют, что им есть чем рисковать. Хотя квартира в ипотеку и тоскливая жизнь по обстоятельствам — не лучшая альтернатива.
Поиск себя
Этот пункт во многом вытекает из предыдущего. Человеку стало страшно рисковать, что-либо предпринимать, он уже со всем смирился и потому ему кажется, что время осуществлять мечты и открывать для себя что-то новое кануло в Лету. Это было актуально в молодости, а сейчас напоминает издевку над своими мечтами. По правде сказать, подобное смирение больше напоминает издевательство над собой. Владимиру Познеру ничего не помешало стать тележурналистом к 50 годам. Человек искал себя и при этом умудрялся зарабатывать деньги. Почему-то у него хватало энергии и понимания. У других, увы, не получается. Им невдомек, что иногда поиск себя занимает десятилетия, они свято верят, что пробовать себя в разных ипостасях нужно в возрасте лет так 20, примерно тогда, когда они перестали это делать.
Умение слушать других
А вот причина, по которой людям зрелым, то бишь главным героям этой статьи, совершенно бесполезно ее читать. С возрастом ты начинаешь считать себя слишком мудрым и опытным (опытным неудачником), чтобы следовать чьим-то советам и кого-то слушать. Особенно если этот кто-то младше тебя. Хотя пренебрежительное отношение к молодости наблюдается постоянно, и даже молодые люди не всегда прислушиваются к советам. Но это только идиоты. Нормальный человек всегда выслушает несколько мнений и советов, проанализирует их и дальше решит, как с этим багажом знаний поступать. Особенно рекомендуется слушать тех, кто добился большего, примерно как ты сейчас слушаешь, раскрыв рот, мудрецов с TED. Потому что никогда не поздно поменять свою жизнь.
«Что мы теряем с возрастом?» — Govrie
«Что мы теряем с возрастом?»
В: Что мы теряем с возрастом?
О: Время.
Незадолго до своего пятидесятилетия Дэвид Боуи объяснил мне, почему с возрастом время начинает лететь все быстрее.
– Понимаешь, старик, – сказал Боуи, – сейчас один год составляет два процента прожитой мной жизни. Когда мне было двадцать, один год был равен пяти процентам жизни. А когда мне было десять лет, год составлял десять процентов.
Я вдумчиво кивал, пытаясь врубиться в его логику. Лукавый глаз Боуи вспыхивал в полумраке номера дублинского отеля.
– Итак: когда я был маленьким, год казался долгим, как жизнь, потому что в относительных цифрах он таким и был. Год был очень большим куском того времени, которое я провел на земле. А сейчас все не так. Когда тебе пятьдесят, год пролетает в мгновение ока.
И я понял его. Блестяще. Очень логично, если смотреть под таким углом. Теория времени Дэвида Боуи, объясняющая, почему оно летит все быстрее, – самая умная вещь, которую мне приходилось слышать от музыканта (если не считать того случая, когда Игги Поп сказал мне: «Слушай, дружище, почему бы нам не проглотить остатки колес, а потом попробовать затусить вон с теми полоумными телками?»)
Согласно теории Боуи, нам кажется, что время набирает скорость, потому что оно действительно ускоряется. Мы меряем жизнь прожитыми годами, и с каждым годом куча этого хлама растет. Чем дальше от утробы матери, чем ближе к могиле, тем суетливее и поспешнее шаги времени.
Теория Боуи неопровержима. Не важно, на какие ухищрения вы идете, чтобы продлить молодость: ходите в фитнес-центр, соблюдаете диету, стараетесь полюбить Arctic Monkeys, – каждый следующий год составляет все меньшую долю прожитой вами жизни. Каждая следующая осень наступает быстрее предыдущей, потому что каждое лето – все меньшая часть выпавших на вашем веку радости и тепла. В детстве мы зеваем от скуки, когда взрослые риторически вопрошают: «Когда же ты наконец вырастешь?» Сейчас мы бы выполнили это задание в мгновение ока – что для нас десять–пятнадцать лет, если, конечно, не сравнивать их с тающим на глазах остатком?
Когда-то я думал, что жизнь будет длиться вечно. Так было потому, что я был молод и слушал альбом Tin Machine. Сейчас я не могу поверить в это, как ни стараюсь. Я больше не способен притворяться, что время работает на меня. Оно и раньше не работало, но когда-то у меня хотя бы было такое ощущение.
В детстве я обожал чувство безоблачной лени, возникающее в самом начале летних каникул. Время с июня до августа казалось вечностью – бесконечная череда дней, наполненных лазаньем по деревьям, беготней с мячом, стрельбой из пугачей и ничегонеделаньем. Помните ничегонеделанье? Когда вы в последний раз упражнялись в этом занятии? Я заметил, что сейчас ничегонеделанье вызывает у меня чувство тревоги – как будто я обязан все время что-то делать. Работать, играть с дочерью, выносить мусорные контейнеры. Ничегонеделанье – то есть попытка сделать вид, что время остановило свой ход, – представляется мне непростительным грехом. А когда-то оно казалось самым естественным занятием.
Я помню, как меня бесили рекламные плакаты «Скоро в школу!», появлявшиеся к началу августа, чтобы побудить моих родителей купить мне ранец, пенал и серые фланелевые брюки. Ведь до сентября оставалась еще треть вечности! А сейчас? Лето проходит так быстро, что я едва успеваю его заметить. И все-таки у меня по-прежнему захватывает дух от того, как быстро мчится время, потому что, стоит мне привыкнуть к его бешеной скорости, как оно снова прибавляет ход.
Когда я узнал, что в 2008 году Мадонне, Майклу Джексону и Принцу исполнилось по 50, я потерял дар речи. Всего-то круглые юбилеи у трех поп-звезд восьмидесятых, но на меня это произвело такой эффект, как если бы в новостях объявили о начале третьей мировой войны. Это значило, что Принц, по-видимому, больше не может сесть на шпагат, потому что должен остерегаться грыжи. Это значило, что Мадонна, вероятно, уже пережила менопаузу. Это значило, что Майкл Джексон, возможно, иногда среди ночи открывает дверцу холодильника и не может вспомнить, что он хотел оттуда взять. Принц, Мадонна и Майкл Джексон на законных основаниях могут считаться стариками. Как, черт возьми, такое могло случиться?! Я знаю, что бег времени – самый естественный в мире процесс, и все же золотой юбилей этой троицы оглушил меня, как удар кувалдой по затылку. Как же быстро летит время! И, кажется, скоро оно полетит еще быстрее.
А время многое меняет. Музыка – новая молодежная музыка – начинает напоминать автомобильную сигнализацию, едва вам стукнет тридцатник. Все новые группы, которые мне нравятся, звучат так, как будто их создали внуки фанатов Clash. Как могло случиться, что с тех пор, как я вместе с музыкантами Clash закидывался амфетаминами в будке фотоавтомата на Ливерпуль-стрит, держа оборону дверей против полисмена, прошло тридцать лет? Вам не кажется, что тридцать лет назад была битва за Берлин, а не панк-рок?
Мы любим ностальгировать о прошлом. Мы забываем скуку и банальность прошлого. Нам кажется, что мы прекрасно прожили свое прошлое, потому что нам не хочется признаваться, что тогда у нас за душой не было ничего, кроме времени, мы профукали его, проворонили, пустили по ветру, как простофиля, выигравший джекпот?
Вы проболтали всю ночь, а потом проплясали всю ночь, а потом прокурили всю ночь, а потом проснулись, и вдруг вам показалось, что неплохо бы сегодня лечь спать пораньше. Время вдруг начинает убегать от вас, и вы что было силы давите на тормоза, но тормоза не работают.
Многим кажется, что ход времени можно замедлить, если отложить на потом женитьбу, детей и бремя взрослых мужских обязанностей. Но таким образом вы не останавливаете часы, а просто прячете их под подушку.
Джереми Кларксон как-то сказал: «В старые времена люди женились на втором десятке, заводили детей на третьем, зарабатывали деньги на четвертом, наслаждались ими на пятом, а на исходе шестого выходили на пенсию. Сейчас вы ни черта не делаете до тридцати лет, а к сорока превращаетесь в развалину с тройным подбородком, дырявой памятью и скверными видами на карьерный рост. Это значит, что всю свою жизнь вы должны втиснуть в одно десятилетие. Не удивительно, что она пролетает на сверхзвуковых скоростях».
В этом есть доля правды. Мужчины все чаще откладывают на потом то единственное, ради чего их терпит эволюция – продолжение рода, – а потому размачивают счет уже в дополнительное время. Из-за этого реальная жизнь сжимается до нескольких десятилетий зрелости. Но я следовал старомодной модели – женился и стал отцом в двадцать с небольшим. И кроме того обстоятельства, что пока мои сверстники принимали экстази на Ибице, я менял пеленки и кипятил бутылочки, это ровным счетом ничего не изменило. Жизнь все равно пролетела на сверхзвуковых скоростях, как выразился Кларксон. В этом?то вся штука.
Когда Элвис умер в 42 года, я думал: «Ну, по крайней мере парень неплохо пожил». Сейчас мне кажется, что Элвис ушел чудовищно рано. Мы постоянно обнаруживаем, что стали старше, чем нам когда-нибудь доводилось бывать.
Когда мы молоды, у нас нет ничего, кроме времени. Пока мы живем с родителями, время угнетает нас. Мы хотим, чтобы оно скорее истекло, улетело, вынесло нас из класса в большой, битком набитый людьми мир. Это отличительная черта юности – она богата временем. У вас есть время ночи напролет болтать с приятелями, изучать свои прыщи перед зеркалом, беспокоиться о голодающих детях в Экваториальной Африке и подбирать шампунь, не вызывающий перхоти. Мы торопим время, ожидая, что вот-вот начнется настоящая жизнь. А когда она начинается, заканчивается кредитный лимит времени. Его будет не хватать до самого смертного часа.
Мы ловим потерянное время. Мы смешим людей, ища то, что ушло. Мы позоримся, одеваясь по-тинейджерски, убегая от семьи с секретаршами, отказываясь верить в неизбежность смерти, притворяясь, что нам действительно нравятся Arctic Monkeys. Гораздо достойнее приветствовать бег времени, чем пытаться его остановить. Не ищите то, что пропало. Любите его, но не задерживайте. Время все равно убежит от вас.
С тех пор, как Дэвид Боуи рассказал мне свою теорию времени в комнате дублинского отеля, прошло много лет. Насколько много? Давайте посчитаем: тогда ему было почти пятьдесят, а 8 января 2009 года исполнилось 62. Вот уже два года Дэвид Боуи имеет право на бесплатный проездной. Забавно, как быстро пролетело время.
Кажется, это было буквально вчера.
[i]Тони Парсонс, журнал «GQ», 2009
[/i]
#Публикации_Тони_Парсонса
что мы теряем с возрастом?
Время невозможно повернуть вспять. Невидимый часовщик неуклонно отсчитывает один час за другим, бездушно наблюдая за тем, как люди стареют. Казалось бы, совсем недавно ты еще мчался с друзьями на велосипеде, сигналя любопытным зевакам, и вот, один взмах ресниц, и ты уже за своим первым рабочим местом. Еще немного, и оно сменится вторым, затем каскад всевозможных воспоминаний и… камин, и ты в окружении своих внуков.
Проживая каждый новый день, человек замечает внутри себя явные перемены. Как будто его чего-то лишили, чего-то очень важного и незаменимого. Но чего же? Что мы теряем с возрастом?
Изменения внутри нас
Что люди теряют с возрастом, так это веру. Нет не в Бога, в него-то они верят с каждым днем все сильнее, ведь это способно успокоить их. Нет, тут иное. Теряется вера в чудеса, в то, что в мире есть место для волшебства.
Раньше мы верили в Деда Мороза, доброго мага и потерянные сокровища. Все наши мечты были устремлены далеко вперед, навстречу неизведанному. Но шли года, и все эти фантазии улетучивались, а на их место пришла суровая реальность.
Нельзя сказать, что это плохо, ведь только так можно выжить в нашем мире. Но все же факт остается фактом, вера в чудеса – вот что мы теряем с возрастом.
Тело – храм души
Как только наш внутренний мир изменится, внешние перемены не заставят себя ждать. Ведь тело – это отражение души.
С возрастом все наши пороки вырываются наружу. Курение сказывается на зубах и волосах, алкоголь на коже, а безвылазная работа делает наши лица каменными, словно они и вовсе не способны выражать эмоций.
Так что красота – это то, что мы теряем с возрастом. Хотя можно сохранить ее предельно долго, если вести правильный образ жизни. Но это уже совсем иной разговор.
Трудно быть надежным товарищем
Друзья – это также то, что мы теряем с возрастом. Ведь с каждым годом их становится все меньше и меньше. Что является тому причиной? Что же, здесь несколько ответов.
Во-первых, довольно часто сама жизнь мешает нормальным отношениям, раскидывая товарищей по разным городам.
Во-вторых, разница в социальных группах становится непреодолимым барьером.
А в-третьих, наша лень. Именно она становится тем ключевым фактором, который мешает просто позвонить и спросить у друга: «Как твои дела?»
Почему летит время и как меняется его восприятие с возрастом
Незадолго до своего пятидесятилетия Дэвид Боуи объяснил мне, почему с возрастом время начинает лететь все быстрее.
– Понимаешь, старик, – сказал Боуи, – сейчас один год составляет два процента прожитой мной жизни. Когда мне было двадцать, один год был равен пяти процентам жизни. А когда мне было десять лет, год составлял десять процентов.
Я вдумчиво кивал, пытаясь врубиться в его логику. Лукавый глаз Боуи вспыхивал в полумраке номера дублинского отеля.
– Итак: когда я был маленьким, год казался долгим, как жизнь, потому что в относительных цифрах он таким и был. Год был очень большим куском того времени, которое я провел на земле. А сейчас все не так. Когда тебе пятьдесят, год пролетает в мгновение ока.
И я понял его. Блестяще. Очень логично, если смотреть под таким углом. Теория времени Дэвида Боуи, объясняющая, почему оно летит все быстрее, – самая умная вещь, которую мне приходилось слышать от музыканта (если не считать того случая, когда Игги Поп сказал мне: «Слушай, дружище, почему бы нам не проглотить остатки колес, а потом попробовать затусить вон с теми полоумными телками?»).
Согласно теории Боуи, нам кажется, что время набирает скорость, потому что оно действительно ускоряется. Мы меряем жизнь прожитыми годами, и с каждым годом куча этого хлама растет. Чем дальше от утробы матери, чем ближе к могиле, тем суетливее и поспешнее шаги времени.
Теория Боуи неопровержима. Не важно, на какие ухищрения вы идете, чтобы продлить молодость: ходите в фитнес-центр, соблюдаете диету, стараетесь полюбить Arctic Monkeys, – каждый следующий год составляет все меньшую долю прожитой вами жизни. Каждая следующая осень наступает быстрее предыдущей, потому что каждое лето – все меньшая часть выпавших на вашем веку радости и тепла. В детстве мы зеваем от скуки, когда взрослые риторически вопрошают: «Когда же ты наконец вырастешь?» Сейчас мы бы выполнили это задание в мгновение ока – что для нас десять–пятнадцать лет, если, конечно, не сравнивать их с тающим на глазах остатком?
Когда-то я думал, что жизнь будет длиться вечно. Так было потому, что я был молод и слушал альбом Tin Machine. Сейчас я не могу поверить в это, как ни стараюсь. Я больше не способен притворяться, что время работает на меня. Оно и раньше не работало, но когда-то у меня хотя бы было такое ощущение.
В детстве я обожал чувство безоблачной лени, возникающее в самом начале летних каникул. Время с июня до августа казалось вечностью – бесконечная череда дней, наполненных лазаньем по деревьям, беготней с мячом, стрельбой из пугачей и ничегонеделанием. Помните ничегонеделание? Когда вы в последний раз упражнялись в этом занятии? Я заметил, что сейчас ничегонеделание вызывает у меня чувство тревоги – как будто я обязан все время что-то делать. Работать, играть с дочерью, выносить мусорные контейнеры. Ничегонеделание – то есть попытка сделать вид, что время остановило свой ход, – представляется мне непростительным грехом. А когда-то оно казалось самым естественным занятием. Я помню, как меня бесили рекламные плакаты «Скоро в школу!», появлявшиеся к началу августа, чтобы побудить моих родителей купить мне ранец, пенал и серые фланелевые брюки. Ведь до сентября оставалась еще треть вечности! А сейчас? Лето проходит так быстро, что я едва успеваю его заметить. И все-таки у меня по-прежнему захватывает дух от того, как быстро мчится время, потому что стоит мне привыкнуть к его бешеной скорости, как оно снова прибавляет ход.
Когда я узнал, что в 2008 году Мадонне, Майклу Джексону и Принцу исполнилось по 50, я потерял дар речи. Всего-то круглые юбилеи у трех поп-звезд восьмидесятых, но на меня это произвело такой эффект, как если бы в новостях объявили о начале третьей мировой войны. Это значило, что Принц, по-видимому, больше не может сесть на шпагат, потому что должен остерегаться грыжи. Это значило, что Мадонна, вероятно, уже пережила менопаузу. Это значило, что Майкл Джексон, возможно, иногда среди ночи открывает дверцу холодильника и не может вспомнить, что он хотел оттуда взять. Принц, Мадонна и Майкл Джексон на законных основаниях могут считаться стариками. Как, черт возьми, такое могло случиться?! Я знаю, что бег времени – самый естественный в мире процесс, и все же золотой юбилей этой троицы оглушил меня, как удар кувалдой по затылку.
Как же быстро летит время! И, кажется, скоро оно полетит еще быстрее.
А время многое меняет. Музыка – новая молодежная музыка – начинает напоминать автомобильную сигнализацию, едва вам стукнет тридцатник. Все новые группы, которые мне нравятся, звучат так, как будто их создали внуки фанатов Clash. Как могло случиться, что с тех пор, как я вместе с музыкантами Clash закидывался амфетаминами в будке фотоавтомата на Ливерпуль-стрит, держа оборону дверей против полисмена, прошло тридцать лет? Вам не кажется, что тридцать лет назад была битва за Берлин, а не панк-рок?
Мы любим ностальгировать о прошлом. Мы забываем скуку и банальность прошлого. Нам кажется, что мы прекрасно прожили свое прошлое, потому что нам не хочется признаваться, что тогда у нас за душой не было ничего, кроме времени, мы профукали его, проворонили, пустили по ветру, как простофиля, выигравший джекпот?
Вы проболтали всю ночь, а потом проплясали всю ночь, а потом прокурили всю ночь, а потом проснулись, и вдруг вам показалось, что неплохо бы сегодня лечь спать пораньше. Время вдруг начинает убегать от вас, и вы что было силы давите на тормоза, но тормоза не работают.
Многим кажется, что ход времени можно замедлить, если отложить на потом женитьбу, детей и бремя взрослых мужских обязанностей. Но таким образом вы не останавливаете часы, а просто прячете их под подушку.
Джереми Кларксон как-то сказал: «В старые времена люди женились на втором десятке, заводили детей на третьем, зарабатывали деньги на четвертом, наслаждались ими на пятом, а на исходе шестого выходили на пенсию. Сейчас вы ни черта не делаете до тридцати лет, а к сорока превращаетесь в развалину с тройным подбородком, дырявой памятью и скверными видами на карьерный рост. Это значит, что всю свою жизнь вы должны втиснуть в одно десятилетие. Не удивительно, что она пролетает на сверхзвуковых скоростях». В этом есть доля правды.
Мужчины все чаще откладывают на потом то единственное, ради чего их терпит эволюция, – продолжение рода, – а потому размачивают счет уже в дополнительное время.
Из-за этого реальная жизнь сжимается до нескольких десятилетий зрелости. Но я следовал старомодной модели – женился и стал отцом в двадцать с небольшим. И кроме того обстоятельства, что пока мои сверстники принимали экстази на Ибице, я менял пеленки и кипятил бутылочки, это ровным счетом ничего не изменило. Жизнь все равно пролетела на сверхзвуковых скоростях, как выразился Кларксон. В этом‑то вся штука.
Когда Элвис умер в 42 года, я думал: «Ну, по крайней мере парень неплохо пожил». Сейчас мне кажется, что Элвис ушел чудовищно рано. Мы постоянно обнаруживаем, что стали старше, чем нам когда-нибудь доводилось бывать. Когда мы молоды, у нас нет ничего, кроме времени. Пока мы живем с родителями, время угнетает нас. Мы хотим, чтобы оно скорее истекло, улетело, вынесло нас из класса в большой, битком набитый людьми мир. Это отличительная черта юности – она богата временем. У вас есть время ночи напролет болтать с приятелями, изучать свои прыщи перед зеркалом, беспокоиться о голодающих детях в Экваториальной Африке и подбирать шампунь, не вызывающий перхоти. Мы торопим время, ожидая, что вот-вот начнется настоящая жизнь. А когда она начинается, заканчивается кредитный лимит времени. Его будет не хватать до самого смертного часа.
Мы ловим потерянное время. Мы смешим людей, ища то, что ушло. Мы позоримся, одеваясь по-тинейджерски, убегая от семьи с секретаршами, отказываясь верить в неизбежность смерти, притворяясь, что нам действительно нравятся Arctic Monkeys. Гораздо достойнее приветствовать бег времени, чем пытаться его остановить. Не ищите то, что пропало. Любите его, но не задерживайте. Время все равно убежит от вас.
С тех пор как Дэвид Боуи рассказал мне свою теорию времени в комнате дублинского отеля, прошло много лет. Насколько много? Давайте посчитаем: тогда ему было почти пятьдесят, а 8 января 2009 года исполнилось 62. Вот уже два года Дэвид Боуи имеет право на бесплатный проездной. Забавно, как быстро пролетело время.
Кажется, это было буквально вчера.
Материал был впервые опубликован в номере GQ за апрель 2009 года.
Фото: giphy.com
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.