Балетная труппа Большого театра
Репертуар
2007партия в балете «Класс-концерт» (на музыку А. Глазунова, А. Лядова, А. Рубинштейна, Д. Шостаковича, хореография А. Мессерера)
Учитель танцев («Золушка» С. Прокофьева, хореография Ю. Посохова, режиссер Ю. Борисов)
Синьор Помидор («Чиполлино» К. Хачатуряна в постановке Г. Майорова)
финальный вальс и апофеоз («Щелкунчик» П. Чайковского, хореография Ю. Григоровича)
2008
па де сис (участник премьеры в Большом театре), Гурн («Сильфида» Х.С. Левенскольда, хореография А. Бурнонвиля в редакции Й. Кобборга)
Ален («Тщетная предосторожность» Л. Герольда, хореография Ф. Аштона)
Магедавея, танец с барабаном («Баядерка» Л. Минкуса, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
пара в фиолетовом («Русские сезоны» на музыку Л. Десятникова в постановке А. Ратманского) —
2009
мазурка («Коппелия» Л. Делиба, хореография М. Петипа и Э. Чекетти, постановка и новая хореографическая редакция С. Вихарева)
бандиты («Золотой век» Д. Шостаковича в постановке Ю. Григоровича)
Гармонист («Светлый ручей» Д. Шостаковича в постановке А. Ратманского)
Квазимодо («Эсмеральда» Ц. Пуни, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография Ю. Бурлаки, В. Медведева)
2010
марсельский танец («Пламя Парижа» Б. Асафьева в постановке А. Ратманского с использованием хореографии В. Вайнонена)
друзья Тибальда («Ромео и Джульетта» С. Прокофьева в постановке Ю. Григоровича)
конюхи, Арап («Петрушка» И. Стравинского, хореография М. Фокина, новая хореографическая редакция С. Вихарева)
квинтет («Herman Schmerman» Т. Виллемса, хореография У. Форсайта)
2011
Флоран, друг Феба («Эсмеральда» Ц. Пуни, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография Ю. Бурлаки, В. Медведева)
партия в балете «Chroma» Дж. Тэлбота, Дж. Уайта (хореография У. МакГрегора) — участник премьеры в Большом театре
партия в балете «Симфония псалмов» на музыку И. Стравинского (хореография И. Килиана) — участник премьеры в Большом театре
четыре пастуха (фрагмент балета «Спартак», показанный в концерте в честь открытия исторической сцены Большого театра)
Злая Фея Карабос
2012
Русская кукла («Щелкунчик»)
четыре щеголя («Анюта» на музыку В. Гаврилина, хореография В. Васильева)
танец невольников («Корсар» А. Адана, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография А. Ратманского и Ю. Бурлаки)
па де труа в «Изумрудах» (I части балета «Драгоценности») на музыку Г. Форе (хореография Дж. Баланчина) — участник премьеры в Большом театре
дуэт («Dream of Dream» на музыку С. Рахманинова в постановке Й. Эло)
две пары («Классическая симфония» на музыку С. Прокофьева в постановке Ю. Посохова)
первая вариация в па д’аксьон, Джон Буль/Пас
опричники («Иван Грозный» на музыку С. Прокофьева, хореография Ю. Григоровича)
па де де («Жизель» А. Адана, хореография Ж. Коралли, Ж. Перро, М. Петипа в редакции Ю.Григоровича)
Трубочист («Мойдодыр» Е. Подгайца в постановке Ю. Смекалова)
Черт («Щелкунчик»)
2013
Золотой божок («Баядерка»)
пешеходы, странная игра, эмбрионы («Квартира», музыка Fleshquartet, постановка М. Эка)
три пастуха («Спартак» А. Хачатуряна, хореография Ю. Григоровича)
Меркуцио («Ромео и Джульетта»)
Шут
Марко Спада, Пепинелли (первый исполнитель в Большом театре) («Марко Спада» на музыку Д. Ф. Э. Обера, хореография П. Лакотта по Ж. Мазилье)
2014
Базиль («Дон Кихот» Л. Минкуса, хореография М. Петипа, А. Горского в редакции А. Фадеечева)
Граф N («Дама с камелиями» на музыку Ф. Шопена, хореография Дж. Ноймайера)
сарацинский танец («Раймонда» А. Глазунова, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
Гортензио («Укрощение строптивой» на музыку Д. Шостаковича, хореография Ж.-К. Майо) — первый исполнитель
Филипп («Пламя Парижа»)
Шут, друзья Ферхада («Легенда о любви» А.Меликова, хореография Ю.Григоровича)
2015
Лаэрт («Гамлет» на музыку Д. Шостаковича в постановке Д. Доннеллана и Р. Поклитару) — первый исполнитель
главная партия в «Рубинах» (II части балета «Драгоценности») на музыку И. Стравинского (хореография Дж. Баланчина) — дебютировал на гастролях Большого театра в Гонконге
Ферхад («Легенда о любви»)
Злой гений («Лебединое озеро» во второй редакции Ю. Григоровича)
Печорин («Герой нашего времени» И. Демуцкого, часть «Бэла», хореография Ю.Посохова, режиссер К. Серебренников) — первый исполнитель
пара в красном («Русские сезоны»)
2016
партия в балете «Совсем недолго вместе» на музыку М. Рихтера и Л. ван Бетховена (хореография П. Лайтфута и С. Леон) —
Конрад («Корсар»)
Граф Альберт («Жизель» в редакции Ю. Григоровича)
Беглец («Ундина» Х. В. Хенце, хореография В. Самодурова) — первый исполнитель
Классический танцовщик («Светлый ручей»)
Солор («Баядерка»)
Абдерахман («Раймонда»)
Щелкунчик-принц («Щелкунчик»)
2017
премьеры («Этюды» на музыку К. Черни, хореография Х. Ландера)
Петруччо («Укрощение строптивой»)
Хозе («Кармен-сюита» Ж. Бизе — Р. Щедрина в постановке А. Алонсо)
пара в красном («Забытая земля» на музыку Б. Бриттена, хореография И. Килиана)
заглавная партия («Спартак»)
Меркуцио
2018
Нуреев («Нуреев» И. Демуцкого, хореография Ю. Посохова, режиссер К. Серебренников)
2019
Леонт («Зимняя сказка» Дж. Тэлбота, хореография К. Уилдона)
Голубая птица («Спящая красавица»)
Петр («Светлый ручей»)
Оффенбах («Парижское веселье» на музыку Ж. Оффенбаха/ М. Розенталя, хореография М. Бежара) – первый исполнитель в Большом театре
солист III части («Симфония до мажор» Ж. Бизе, хореография Дж. Баланчина)
заглавная партия («Иван Грозный»)
В 2016 г. в рамках Молодежной программы балета Большого театра (проект «Лица», Новая сцена) выступил в балете «Любовь есть везде» на музыку И. Стравинского (хореография Ивана Васильева).
Гастроли
Октябрь 2018 г. – партия Принца в балете «Золушка» С. Прокофьева с балетной труппой петербургского Михайловского театра (хореография Р. Захарова, балет возобновлен М. Мессерером; Золушка – Элла Перссон).Декабрь 2018 г. – партия Щелкунчика-принца в балете «Щелкунчик» П. Чайковского (хореография В. Вайнонена, постановка И. Зеленского) с балетной труппой Новосибирского государственного академического театра оперы и балета/ НОВАТ (Маша-принцесса – Ксения Захарова).
Июнь 2019 г. – партия Базиля в балете «Дон Кихот» (хореография М. Петипа, А. Горского в редакции М. Мессерера), Михайловский театр (Китри – Анна Тихомирова).
ИГОРЬ ЦВИРКО | МосКультУРА
Игорь Цвирко блистал в Большом театре, в этом сезоне перебрался в Будапешт, а 1 декабря те из зрителей, кому повезет, увидят его в постановке «Щелкунчика» в Александринском театре. С премьером Венгерского государственного театра оперы и балета разговор ведет писательница Валерия Вербинина.
— Что для вас значит роль в «Щелкунчике»?
— Я очень люблю этот балет, и я безумно люблю редакцию именно Юрия Николаевича Григоровича. Для меня это идеальное видение и прочтение сказки. Совершенство музыки с точной хореографией. Я не мечтал, что когда-то станцую роль Принца, потому что не вижу себя в этом амплуа, но мне безумно повезло станцевать этот потрясающий по красоте спектакль. Эта роль даёт мне всегда веру в лучшее, в то, что в людях много добра, которым они могут поделиться с ближним.
— Планируете ли вы чаще приезжать в Россию, особенно в Москву?
— Конечно, планирую. Мне за последнее время посчастливилось почаще бывать в России. Недавно я исполнял роль принца в «Золушке», а в декабре ждёт «Щелкунчик» на сцене Александринского театра, гала вечер, и дебют в восстановившемся в Михайловском театре спектакле «Спартак». Также есть желание приехать в Новосибирск. Спасибо хочется сказать Владимиру Абрамовичу Кехману, который даёт шанс приезжать. Ну и конечно с 1 января, я надеюсь, мы будем видеться чаще в стенах родного Большого театра.
— Среди тех партий, которые вам пришлось исполнять — а их немало — есть ли какая-то самая любимая?
— Конечно. Любимая и самая желанная была станцована не так давно – это, безусловно, балет Юрия Григоровича «Спартак». Мужской, силовой спектакль с внутренним миром героя, восхитительной музыкой и, конечно, хореографией. Также любимой могу назвать партию Нуреева в одноимённом балете, но это скорее больше актерская работа в синтезированном многогранном спектакле.
— Есть ли у вас какая-то мечта – в профессиональном плане и не только?
— В профессиональном плане — чтобы на меня поставили спектакль. И сделать большой проект классически-современного типа, для популяризации балета в нашей огромной стране.
— Балет – очень сложная профессия, а происходят ли там какие-нибудь забавные случаи, на сцене или за кулисами?
— Самый забавный случай, который произошёл в моей карьере, это когда мне пришлось выйти на историческую сцену Большого театра в спектакле «Жизель», в партии главного героя Альберта, совершенно не зная порядка, и все артисты, во главе с моим педагогом, подсказывали порядок из-за кулис. Сейчас вспоминать это весело, но в тот момент казалось — вся жизнь проходит перед глазами (смеется).
— С музыкой в классическом балете все понятно, а какую музыку вы слушаете в жизни? Есть ли какие-то предпочтения?
— В хореографическом училище я предпочитал слушать хип-хоп и рэп, но потом понял, что это слишком узко, и начал слушать все. Рок, рэп, поп; люблю джаз и блюз. Я меломан. Но если выделять среди исполнителей то это, безусловно, Queen, Michael Jackson, Adele, Alicia Keys, Sia… Из российских исполнителей это «Любэ» — потому что это воспоминания о детстве! Люблю слушать Басту и Noize MC.
— На вашей странице в соцсетях написано, что вы – футбольный фанат. За кого болеете, если не секрет?
— Страсть и любовь к футболу началась очень давно, в училище. Из российских команд это безусловно «Локомотив», среди грандов европейского футбола — мой безусловный фаворит футбольный клуб «Челси». Я обожаю синий цвет, и когда-то, очень давно, это стало решающим в выборе команды (смеется).
— И последний вопрос. Кошки или собаки?
— Здесь и говорить нечего: только собаки. У нас их две: петербургская орхидея Тася и бивер-йорк Крош. А если взять общее количество собак в нашей семье, то их 9. Начиная от тойтерьера и заканчивая леонбергером.
Артем Овчаренко и Игорь Цвирко: о секретах «Нуреева» — из первых уст
Большой театр обнадежил всех, кому в декабре не удалось попасть на премьерные показы скандально известного балета Кирилла Серебренникова «Нуреев»: спектакль скорее жив, чем мертв, и будет вновь показан в начале лета. B кулуарных беседах с исполнителями главной партии, премьером Большого театра Артемом Овчаренко и ведущим солистом Игорем Цвирко, ELLE раскрывает секрет успеха главного культурного события последних лет.
Артем Овчаренко
Премьер Большого театра
ELLE Ваше первое знакомство с образом Нуреева состоялось три года назад во время съемок фильма BBC «Рудольф Нуреев: Танец к свободе», где вы исполнили главную роль. Что нового вы открыли, работая над балетом?
Прежде всего я понял, что на Нуреева нельзя вешать ярлыки «хороший» и «плохой». Он был гениальной личностью. Конечно, со своими особенностями. У него было ужасно сложное детство. Он жил в бедности, донашивал одежду за сестрами и ходил на занятия босиком — отсюда и компенсаторная тяга к роскоши: все эти ковры, антиквариат и острова, которые он покупал в конце жизни. Всем известно, что Нуреев был эпатажным и весьма несдержанным, мог оскорбить человека на пустом месте, нахамить — это то, к чему он привык, потому что ему самому хамили, гнобили, обзывали недоучкой. Он был неоднозначным. Таким я и стремился его показать.
На Артеме: брюки из шелка, Versace
ФОТОAlexey Kolpakov СТИЛЬSemen UtkinНаверное, нелегко было примерять на себя его образ?
Очень. Я абсолютный антипод Рудольфа. Я мирный и дружелюбный человек, очень привязан к своей семье. Но на сцене мне необходимо было выработать в себе качества Нуреева, прочувствовать их. Мне это удалось — но лишь на время спектакля.
Не было соблазна перенять у него что-то?
Ни в коем случае. Сам Нуреев ни на кого не равнялся, и на это есть причина — когда ты перенимаешь поведение другого человека, становишься его копией, перестаешь быть собой. А для артиста очень важно принадлежать только себе самому. Когда пытаешься что-то кому-то доказать — педагогу, родителю, чиновнику в зале, — теряешь свою конгруэнтность, целостность. Такого танцора всегда видно издалека — он будто всем своим видом пытается сказать: «Смотрите, как я кручусь, как я прыгаю». В его танце нет души. Именно внутренняя целостность помогла Нурееву выстоять. На него давило КГБ, он переживал дикий стресс из-за отъезда из Советского Союза, его освистывали зрители. Но Рудольф верил в то, что он легенда. Просто мир пока об этом не знал.
На Артеме: кардиган из шерсти, Raf Simons; шорты из полиамида и лайкры, Grishko
ФОТОAlexey Kolpakov СТИЛЬSemen UtkinОдной из сильнейших сцен балета критики считают дуэт Нуреева с его возлюбленным — датским танцовщиком Эриком Бруном. Из-за нее прошлым летом создателей обвиняли в пропаганде гомосексуализма. Но на премьере она выглядела более чем пристойно и корректно…
Все мы знаем, какой ориентации был Нуреев. Можно делать на этом акцент, а можно просто это не скрывать — чувствуете разницу? В первом случае есть большая вероятность скатиться в пошлость. Мы же поставили дуэт двух партнеров, а порой и соперников, оставляя зрителям шанс самим все понять. А что касается обвинений — конечно, куда проще вообще ничего не созидать и заранее сказать: «Это плохо», «Это никому не понравится» — и распространить эти домыслы в СМИ и соцсетях. И гораздо сложнее сделать так, чтобы люди, пришедшие в театр, увидели спектакль и смогли судить, основываясь на собственных впечатлениях. Хорошо, что «Нуреев» все-таки состоялся и нам удалось донести до зрителя то, что задумывалось авторами. После премьеры ко мне подходили люди, которые знали Нуреева лично, — они говорили, что спектакль стал для них откровением.
«Нуреев» — это прорыв для всех нас и, конечно, для Большого театра
Ваша любимая сцена?
Финал. Когда Нуреев спускается в оркестровую яму, чтобы дирижировать оркестром на «Баядерке». Это мощный драматический момент — я даже брал несколько уроков у дирижера, чтобы все выглядело убедительно. На мой взгляд, главная заслуга Кирилла Серебренникова в том, что он показал: сегодняшний артист балета не просто танцует — он должен быть мультифункциональным, сочетая в своей работе танец, акробатику и драму. И этот спектакль — профессиональный прорыв для всех нас и, конечно, для Большого театра.
Игорь Цвирко
Ведущий солист Большого театра
ELLE Вы оказались в ситуации «третьего лишнего» — премьерные спектакли были отданы вашим коллегам: Артему Овчаренко и Владиславу Лантратову. Что вы почувствовали?
После того как премьера была отложена, вместо четырех спектаклей осталось два, хотя всем было ясно, что у нас три состава исполнителей. Мне предложили выступить на генеральном прогоне, и я воспринял это как долгожданный шанс станцевать партию, которая оставила на мне сильнейший эмоциональный отпечаток. На тот момент было совершенно непонятно, что будет с балетом дальше.
На Игоре: жилет из хлопка и полиамида, Raf Simons
ФОТОAlexey KolpakovСТИЛЬSemen UtkinДаже после тех изменений, которые были внесены в спектакль к премьере?
Вы удивитесь — никаких изменений не было. Состав исполнителей и планируемые сцены остались на своих местах. Единственное, что поменялось: после ареста Кирилла Семеновича вся организационная часть легла на плечи хореографа Юрия Посохова. А это колоссальная работа, потому что только Серебренников понимал, как соединить вместе почти 300 человек, отвечающих за балет, оперу и драму.
Есть те, кто все время учится. Серебренников из таких, он не сдается
А как же требование убрать со сцены обнаженных танцоров, которые были названы «непристойными», — его выполнили?
По мне, все обвинения в непристойности высосаны из пальца. Их распространяли люди, которые и спектакля-то не видели. Полная профанация. Максимальное обнажение происходит в сцене съемки Нуреева у фотографа Ричарда Аведона — герой находится в бандаже, и никакие «вызывающие вопросы» части тела не видны. Да, в спектакле есть необычные режиссерские задумки — например, момент с трансвеститами, призванный показать мир свободы, в который попадает герой после отъезда из Союза. Но наши танцоры виртуозно ходят на каблуках. Никакой пошлости.
На Игоре: брюки из хлопка, Dior Homme
ФОТОAlexey KolpakovСТИЛЬSemen UtkinНа ваш взгляд, почему Рудольф Нуреев как персонаж актуален сегодня?
Он выступал 300 дней в году, все время превозмогал себя, можно даже сказать, истязал свое тело, чтобы усовершенствовать каноны танца. Нуреев был первым, кто начал делать вращения на высоких полупальцах и позже, уже во Франции, занялся преобразованием танцевальных костюмов. За это никто не решался взяться, но он оказался реформатором — и оправданно считал себя лучше других, всех тех, кто сидел на пригретых местах и не желал развиваться. Посмотрите видеозаписи, на которых он в хорошей форме, — очень немногие из нынешних премьеров способны это повторить. Нуреев, Барышников — они уникальны. И оба покинули Россию. Им было здесь тесно. Они хотели, в первую очередь, развития, чего страна в то время им обеспечить не могла. Я уверен, что страхи у них тоже были: за рубежом все могло сложиться совсем не радужно. Но Нуреев был человеком с огромной силой воли. Его отец не верил в него, на первых выступлениях зрители забрасывали его помидорами, но он не сдался.
ФОТОAlexey Kolpakov
ФОТОAlexey KolpakovСТИЛЬSemen UtkinКак вам работалось с Серебренниковым?
Балет — не его родная стихия… Но знаете, бывают люди из этой среды, которые не понимают, что делают. А есть те, кто все время учится. Кирилл Семенович из таких, он не сдается. Когда мы репетировали его первый балет «Герой нашего времени», он поначалу не понимал специфику нашей работы, спрашивал, слушал, а через несколько дней приходил и уже сам пытался показать движения. Он уникальный художник и с большим уважением относится к артистам — это редкость.
Игорь Цвирко: Если не сейчас, то второго шанса может и не быть
Почти все мы, услышав слово «балет», представляем себе нечто воздушное, светлое и возвышенное, мир, в котором звучит чудесная музыка и не утихают овации восторженных зрителей. Беседуя с героями этого интервью, я постепенно приходил к пониманию, что мир балета – это не только слава и бесконечные заграничные гастроли, но и тяжелейший труд, сопряженный с болью и стрессами. Но они не могут уже существовать по-другому, это их жизнь, их БАЛЕТ.
Таких открытых, увлеченных своим делом, да и просто красивых людей автор давно не встречал. Знакомьтесь: Маргарита Шрайнер и Игорь Цвирко, ведущие солисты московского Большого театра, настоящие молодые звезды российского балета.
История их приезда в Минск похожа на маленькое чудо. После одного из спектаклей в Большом к ним подошли начинающая балерина из Беларуси Маша Нациевская и ее педагог Анастасия Коваленок – подруга Маргариты, солистка балета Большого театра Республики Беларусь. Они пригласили Маргариту и Игоря посетить Минск и дать несколько уроков будущим звездочкам белорусского балета. И артисты согласились! Выкроив время в своем плотном творческом графике, они прилетели на несколько дней в Минск для того, чтобы дать мастер-класс юным воспитанникам Балетной школы Марины Вежновец и ArtPlay Studio Оксаны Сидорской. В перерывах между мастер-классами корреспонденту БЕЛТА удалось побеседовать с Маргаритой Шрайнер и Игорем Цвирко.
— Для начала общий вопрос: часто ли бываете в Беларуси?
М.Ш.: — Я, к сожалению, только во второй раз.
И.Ц.: — А у меня все детство прошло в Беларуси. Можно сказать, что я воспитан на этой земле. Мои родители родом отсюда, они ходили в одну школу в деревне Омговичи (Слуцкий район), там познакомились и поженились, а позже переехали в Подмосковье. Сейчас они живут в Одинцово, где родился и я. Но каждое лето, три месяца в году, я гостил у своих бабушек и дедушек в Беларуси. Так что самые памятные события детства и юности тесно связаны с моей малой родиной. Сейчас, конечно, реже получается навещать свою многочисленную белорусскую родню, но я стараюсь (смеется).
— А не хотели бы станцевать на сцене Большого театра в Минске?
И.Ц.: Пока мне выступить в минском театре не удалось, но надеюсь, что, может быть, получится в будущем. Я знаком с творчеством труппы. В прошлом году балетный коллектив белорусского Большого приезжал к нам в Москву. Они давали несколько спектаклей, среди которых были «Спартак» и «Дон Кихот». Эти постановки очень хорошо приняла московская публика. Я, конечно же, хотел бы станцевать на родине своих предков. Ведь для того, чтобы мои близкие – например, двоюродные братья и сестры – увидели меня на сцене, им пришлось бы преодолеть большое расстояние, потратить много времени, что не всегда возможно. Это при том, что хоть какое-никакое, но имя на мировой сцене у меня есть. Я даже писал письмо в минский театр, где предлагал свои услуги. Понимаете, бытует ошибочное мнение, что знаменитости зазнаются, стоят больших денег и многое требуют от руководства театров. Это абсолютно не так! Никто не отменял человеческих качеств: элементарного уважения к своим предкам и желания отдать дань родине, а своей родиной я считаю не только Россию, но и Беларусь. Есть масса проектов, в которых любой артист с удовольствием примет участие даже «за идею». Главное, чтобы позвали (смеется).
— Игорь, вы однажды развеяли стереотип, что мужчины в балете танцуют в пуантах, уточнив через СМИ, что мужчины танцуют в балетках, то есть в балетных тапочках. Если не секрет, а самому в пуантах когда-нибудь приходилось танцевать?
И.Ц.: — Вы знаете, приходилось. В балете «Светлый ручей» в постановке Алексея Ратманского. Он был поставлен 16 лет назад в Большом театре в Москве. На протяжении всего этого периода балет успешно идет на российской сцене. Буквально недавно во время гастролей в Лондоне он был представлен вниманию британской публики и принят на ура. В этом спектакле во втором отделении мне приходиться изображать балерину-женщину и для этого становиться на пуанты. Но, если уже говорить о разрушении стереотипов, то на мировых сценах уже давно с успехом выступает американская труппа Les Ballet Trocadero de Monte Carlo (сокращенно «Трокс»). Труппа полностью состоит из мужчин, которые исполняют на сцене традиционные женские роли в женских костюмах и, конечно же, в пуантах. Но это прежде всего качественная пародия на классический балет.
— Маргарита, в одном из своих интервью на телеканале «Культура» вы рассказывали, что восхождение на балетный олимп произошло как-то необычно и неожиданно для вас. Не могли бы рассказать подробней?
— Мысли о том, что я буду исполнять главные партии, у меня не было еще 3-4 года назад. Время шло, надо было что-то решать для себя. В один прекрасный день, в 2016 году, меня во время занятий вызвали к руководству. Я шла, гадая, о чем будет разговор, и очень волнуясь. Ведь, как правило, неожиданные вызовы к начальству ничем хорошим не заканчиваются. Думала, что руководитель нашего балета Махар Хасанович Вазиев за что-то будет ругать или указывать на какие-то недоработки. И тут он говорит мне: «Давай попробуем «Пламя Парижа» станцевать». Я даже заикаться начала: «Кого? Жанну?». А он, шутливо раздражаясь, ответил: «Кого-кого… Жанну, конечно!». Для меня это был волнительный, в чем-то пугающий момент. О таком, наверное, мечтает каждая балерина. Ради него мы работаем всю жизнь: обучаясь в балетном училище, исполняя первые роли, ежедневно занимаясь и репетируя.
Тогда у нас в театре происходила смена руководства, шли постоянные кастинги и отборы. Махар Хасанович как руководитель труппы выбирал исполнителей, с которыми планировал в дальнейшем работать и продвигать на большой сцене. А мне казалось, что относительно меня ничего не происходит, все остается, как раньше. И тут такое предложение! Я, когда вышла из кабинета, даже расплакалась. Это был шок, но приятный.
— Вы учились у Надежды Павловой. Говорят, что у нее, звезды балета в прошлом, не только своя индивидуальная методика преподавания, но и очень непростой характер. Расскажите, пожалуйста, что-нибудь об этом.
— Надежда Васильевна – нереальный профессионал своего дела. Я восхищаюсь ею, восхищаюсь, в какой она форме, с какой любовью она относится к профессии. То, как она показывает движения, как трактует партии, как объясняет секреты балетного мастерства – это дорогого стоит! Я очень благодарна судьбе за то, что удалось поработать с таким уникальным педагогом. Она подходит к каждому своему ученику индивидуально, подстраивает партии под него, пытается найти в своих воспитанниках лучшее. Я училась у нее около года, но, к сожалению, не смогла с ней дальше работать в силу различия характеров. Мне надо что-то более жесткое, авторитарное. Сейчас я работаю с Марией Евгеньевной Аллаш. Это прима-балерина Большого театра, она ушла на пенсию и занялась педагогической деятельностью.
— Несколько провокационный вопрос. 2016 год, постановка «Пламя Парижа». Первоначально критики встретили ваше исполнение в штыки и было несколько негативных отзывов и публикаций. Как вы это восприняли: удивлялись, переживали, расстраивались?
— А я и не была удивлена (смеется). Еще бы, чего ожидать – молодая артистка кордебалета, и тут раз – исполняет первую партию! Честно говоря, я даже не читала всего этого. Некогда было. У меня появилась Жанна, через неделю я начала танцевать Сильфиду, потом уехала на гастроли, потом узнаю о предстоящей премьере спектакля «Рубинов», через некоторое время ко мне походит руководитель и говорит: «Я тебя поставил на гастроли Китри в «Дон Кихоте». Настоящая карусель! За два месяца у меня было четыре премьеры.
— Что для вас балет?
— Балет для меня долгое время был всем. И жизнью, и работой, и увлечением. Можно сказать, что я жила балетом 24 часа в сутки. Из училища я выпускалась с «Жизелью», и в театре был блок, пять, по-моему, спектаклей. И все пять спектаклей подряд я сидела и смотрела: с первого до последнего акта. Выглядывала, высматривала: кто что делает, какие жесты. Я дышала балетом, он был для меня всем. Сейчас стала немного другой и поняла, что помимо балета есть и обыкновенная жизнь с ее общечеловеческими радостями. Но все равно полностью разделить танец и жизнь не получается. От балета не убежишь! (смеется). В любую свободную минуту интересуешься новыми постановками, услышав про интересную постановку, сразу лезешь в интернет и смотришь видео. Как-то так.
— Игорь, вы проработали с большим количеством педагогов: с Лавровским, Лагуновым, Петуховым, Ветровым. Не тяжело ли перестраиваться, переходя от одного педагога к другому?
И.Ц.: — Нет, не тяжело. У меня со всеми педагогами складывались замечательные отношения, которые я поддерживаю до сих пор. Понимаете, у каждого из нас на определенных этапах жизни и творчества есть какие-то внутренние идеалы, ты всегда знаешь, к чему стремишься и с кого хочешь брать пример. Для меня долгое время таким идеалом был Михаил Леонидович Лавровский, легенда советского и мирового балета, драматический актер, великолепно владеющий техническими элементами. Я мечтал учиться у него, для меня он – «номер один». Я занимался у него около 9 лет. Но он был очень занятой человек, тогда руководил балетным училищем, преподавал в ГИТИСе, ставил свои собственные спектакли. И не всегда успевал заниматься преподавательским и репетиционными процессами. А я хотел идти дальше, развиваться.
И тогда я начал заниматься с его товарищем – Валерием Степановичем Лагуновым. Но, помимо моего желания, была и точка зрения руководства на мое развитие как артиста. Те партии, в которых руководство театра хотело меня видеть, тесно соприкасаются с творчеством Александра Викторовича Петухова. Он является представителем той преподавательской школы, которая во главу угла ставит актерское мастерство, а техника исполнения и физическая форма уходят несколько на второй план. Роли, которые я исполнял в то время, как раз и требовали тщательной проработки актерских образов. У меня получился прекрасный синтез. Я поддерживал форму у мэтра Лавровского, а драматическое мастерство оттачивал у Петухова. Но потом в какой-то момент понял, что хочу идти вперед и совершенствоваться дальше. Мне повезло, что вернулся из США бывший премьер балета, народный артист России, Александр Николаевич Ветров. И я захотел попробовать что-то с ним. На первых же репетициях увидел его заинтересованность во мне и веру, что я смогу достичь чего-то большего, хотя мои данные не позволяют мне настолько легко «купаться» в балетном искусстве.
— Балет – тяжелое искусство?
— Да, нелегкое. Балет – очень тяжелая профессия. Зачастую не все зависит от самого человека, многое зависит от удачи, от того, нашли ли вы своего педагога. Очень непросто найти того Учителя, с которым будешь на одной волне, который будет тебя воодушевлять и наставлять. Наставление – это не только уроки и репетиции, это прежде всего вера в ученика.
— А что за история с вашим отъездом в Будапешт?
— О, это сейчас самый часто задаваемый вопрос. Никакого секрета из этого я не делаю. В какой-то момент захотелось чего-то нового, того, чего еще не было в жизни. Я просто принял решение попробовать себя в другом месте. Но моя венгерская карьера быстро закончилась (смеется). Вы же знаете, обещают порой много, а выполняют далеко не все. Но не это главное. Просто я понял, что Большой театр – это мой дом, и все, что хочу сделать в балете, связано только с ним. Все спектакли, которые здесь идут, подходят мне и по технике, и по моей физической форме. Я здесь на своем месте.
Большой театр – это сильный магнит. Чтобы расстаться с ним и забыть о нем, нужно иметь огромную силу воли. То же самое и с балетом. Актеру, закончившему карьеру в балете, очень трудно найти себя в другой профессии. В любом случае он старается в той или иной степени применить себя в театре. Многие зрители думают, что балет – это что-то возвышенное, эфемерное. Я хочу немного развеять этот миф. Это огромный труд, постоянные тренировки, психологическая подготовка. Но главное – внутренний стержень. Если ты хочешь чего-то добиться, то должен быть сильным, ничто не должно тебя сломать. Сколько людей танцует через боль, на таблетках. Потому что они понимают – если не сейчас, то второго шанса может и не быть. Ведь тебе в затылок дышат десятки талантливых конкурентов.
— Вы танцевали партию Нуреева в одноименном балете Кирилла Серебренникова. Расскажите, пожалуйста, об этой роли?
— Вот вы сейчас меня об этом спрашиваете, а у меня мурашки по коже. Для меня эта роль – знаковая. Во-первых, знаковость в том, что именно меня отобрали на эту партию. Во-вторых, что я ее исполнил, несмотря на различные обстоятельства, причем, не всегда положительные. Но сейчас это все неважно. Главное – что спектакль состоялся, и что зритель увидел его. Это замечательно. Роль Нуреева из разряда тех ролей, которые остаются с тобой на всю жизнь и даже после нее. Этот спектакль прошел через столько преград, он настолько выстрадан, сама роль Нуреева в истории балета так монументальна, что я чувствую себе, если не олимпийским чемпионом, то человеком, хоть раз в жизни постоявшем на олимпийском пьедестале.
— Маргарита, а есть ли в вашей жизни такая знаковая роль, как у Игоря?
М.Ш.: — Может быть, такой и нет, но есть любимый спектакль. Это балет «Коппелия» на музыку Лео Делиба. Я готова танцевать в нем в любое время суток и в любое время года, всегда и везде. Он очень комфортен, уютен и удобен для меня. Если же говорить о партии, то это Китри из балета «Дон Кихот». Я к тому моменту была совершенно не готова выходить на сцену, мне казалось, что у меня нет опыта, и что было мало времени на подготовку, я очень сильно заболела, у меня была высокая температура. К этому добавились утомительные переезды. Но я себя переборола, вышла и станцевала. Наверное, только за то, что преодолела все трудности, связанные с этой ролью, считаю ее очень важной частью моего творчества. И этот спектакль стал одним из моих любимых.
— Как вы думаете, что даст встреча маленьких будущих звезд балета из Беларуси с вами?
М.Ш.: — Положительные эмоции (смеется).
И.Ц.: Наверное, самое важное в таких встречах – это возможность зарядиться энергетикой артистов, которые уже давно на сцене. Подобные мастер-классы прибавляют ЖЕЛАНИЯ заниматься балетом и добиваться новых высот. К сожалению, сегодня само понятие желания – заниматься чем-то серьезно и с самоотдачей – уходит, его заменяет стремление к пресловутой зоне комфорта. А ведь желание – это главное в любом деле. Человек, желающий добиться чего-то, способен горы перевернуть. Если наше присутствие в учебной студии и примеры нашей внутренней мотивации помогут детям по-настоящему захотеть добиться в прекрасном искусстве балета каких-то высот, мы будем считать, что не зря потратили время. Нам бы очень хотелось, чтобы ребята из Беларуси заблистали на лучших балетных сценах мира.
Александр КАРАБЛИКОВ
БЕЛТА
Фото автора и из архива Маргариты Шрайнер и Игоря Цвирко.
Интервью с Игорем Цвирко. — Журнал «Культурная Столица»
Интервью с Игорем Цвирко.
«Золушка». Фото Стаса Левшина
В этом сезоне в афише Михайловского театра можно увидеть фамилию Игоря Цвирко. Причем, если сначала было написано, что он — солист Национального театра оперы и балета Венгрии, то сейчас он опять значится солистом балета Большого театра. Вот совсем недавно он станцевал заглавную партию в балете «Спартак», недавней премьере Михайловского театра. Нам удалось расспросить о перипетиях его творческой судьбы самого Игоря.
— Начнем с детства. Как Вы попали в хореографическое училище. У Вас кто-то в семье занимался танцами?
И.Ц. — Это было решение родителей. Так как у меня семья была не особо обеспеченная, абсолютно среднего достатка, а меня нужно было чем-то занять, то меня сначала отправили в спортивную секцию города Одинцово, где мы жили. Там, увидев мои способности к танцу, предложили перейти в танцевальную секцию. Мне там очень понравилось. Мама рассказывала, что я всегда летел на занятия прямо как на крыльях. Так случилось, что в нашем доме девочка пыталась поступить в Московское хореографическое училище, и мама этой девочки рассказала, что в училище как раз объявляется набор моего года. И вот мы решили попробовать. И меня взяли! Целый год меня возили родители из Одинцово в Москву на Фрунзенскую набережную.
— Да, не близкий путь.
И.Ц. -Благодаря им, их упорству, я отзанимался на курсах, после чего меня приняли в Академию хореографии, где я проучился положенные восемь лет, пройдя все ступени.
— Несколько слов о Ваших учителях. Вас преподаватели выделяли, как говорится, ставили в центре палки?
И.Ц. — Не скажу, что прямо в центре палки. У нас никого особо не выделяли среди учащихся. Но я был одним из лучших. Понятно, что одним из первых был Артем Овчаренко.
Мне крупно повезло, у меня были замечательные учителя, к сожалению, их уже нет в живых. Я помню о них, не забываю, всегда отзываюсь о них с большой теплотой и благодарностью. В младших классах у нас была методист Надежда Вихарева. Она очень любила творчество Рудольфа Нуриева, переписывалась с ним. Она заложила во мне понимание танца, академическую базу, понятие дисциплины. Я навсегда запомнил ее слова, что нужно случать замечания, относящиеся и не к тебе, чтобы учесть их в работе. Это мне очень помогло в моем развитии. В старших классах мы перешли к Александру Ивановичу Бондаренко, одному из лучших педагогов нашего училища. Мы были его десятый юбилейный выпуск. Это был очень яркий класс. Это и Артем Овчаренко (ныне премьер Большого театра –прим.ред.), и Дима Загребин, поработавший и в Большом, и в Станиславского, и в Сан-Франциско, а сейчас в Швеции, Олег Рогачев, который сейчас премьер в театре Бордо.
— Широко известны в стране Вы стали после программы «Большой балет». А в Большом театре карьерный взлет произошел тоже после Вашего успеха в телепрограмме «Большой балет»?
И.Ц. – насчет узнавания не знаю. А в Большом театре успех пришел после того, как Пьер Лакотт выбрал меня на роль Марко Спада, а Сергей Юрьевич Филин, который в то время руководил балетом дал мне возможность выйти в этой партии. И, хотя Пьер Лакотт был за меня, все же решение принимает художественный руководитель, и спасибо Сергею Филину, что он выпустил меня, такого еще совсем молодого танцовщика, в столь сложной премьерской партии, которую доверил мне Пьер Лакотт.
— Как скоро после окончания училища и прихода в Большой Вы пришли к исполнению ведущих партий?
И.Ц. — Сейчас это происходит гораздо быстрее. А в то время было совсем не так. Так, по-настоящему крупную партию я станцевал на шестой-седьмой год работы в Большом. Сейчас у молодых все происходит гораздо быстрее. Когда я пришел в театр, в меня верили только единицы. Я прошел все стадии, поработал в кордебалете, перетанцевал все. Но у меня были педагоги, которые верили в меня. Потом появился самый главный педагог, мой нынешний наставник Александр Николаевич Ветров, который внушал мне, что из меня может что-то получиться. И мы упорно шли к своей цели. Я не могу судить, правильно или нет, что сейчас молодым доверяют спектакли гораздо раньше. У меня такой путь, у них другой. Но когда ты долго о чем-то мечтаешь и упорно идешь к своей цели и, когда ты наконец приходишь к ней, то это всегда ощутимей и ярче, чем, когда ты это получаешь в 19-20 лет. Когда ты танцуешь в сегидильи или тореадора, то не можешь представить, что когда-то выйдешь Базилем («Дон Кихот» — прим. ред.), или ходишь с копьем или соколом и не можешь представить, что будешь графом Альбертом («Жизель» — прим. ред.), то ценность этого спектакля для меня возрастает многократно. Мне даже жалко молодых, которые получают большие партии сразу, что они не могут ощутить эту жажду спектакля.
«Спартак». Фото: Стас Левшин
— А не было боязни растерять технику, ходя с копьем?
И.Ц. – Танцуя в основном народные танцы или гротесковые партии, я все равно ходил на классы, любил класс Михаила Лавровского, так что не забывал технику классического танца. Для меня было важно не потерять классическую основу. Мне хотелось «издеваться» над своим телом. Я не был никогда одаренным, талантливым от природы. Я всегда очень много работал. И работаю.
— Давайте вернемся к программе «Большой балет». Кроме славы, узнаваемости, что она вам еще что-то дала?
И.Ц. – Проект дал мне чувство уверенности в себе. Подготовить семь программ за столь короткое время, причем разных по стилю, по духу – это настоящая проверка на прочность! Здесь и современный танец, и классический. Так что ничего невозможного нет. А когда ты танцуешь только на глазах четырех членов жюри, то это довольно тяжело, потому что мы уже привыкли к зрителю, к аплодисментам, а этого ничего не было. Это было очень непросто. И также непросто было после выступления стоять и выслушивать замечания членов жюри. Иногда ты был с ними совсем не согласен и еле сдерживал себя, чтобы не возразить глубоко уважаемым людям. Хотя ответить было что.
— Но проект интересен еще и тем, что он дает возможность знакомиться с новой хореографией, часто специально поставленной на участников. А что из исполненного тогда вам особенно запомнилось?
И.Ц.— Нам выпал шанс исполнить как раз в последний съемочный день отрывок из балета THIN SKIN Марко Гекке.
— В Петербург этот балет привозил фестиваль DANCE OPEN в исполнении знаменитой труппы NDT в 1917 году.
И.Ц. — Это была моя первая работа этого хореографа. Я раньше не знал о нем. Когда я впервые увидел ее, то сказал себе: «Вау! Это здорово!» И до сих пор я с огромным наслаждением вспоминаю процесс наших репетиций ее. Это было классно! Когда ты танцуешь что-то новое,свежее, это колоссальное удовольствие! А потом еще и музыка, свет! Ради таких номеров, мне кажется, это все и затевается. И, конечно, номер Юры Посохова на музыку Рахманинова в исполнении Дениса Мацуева. Это сочетание Рахманинова, Мацуева и хореографии Посохова дало прекрасный результат. Мне очень нравится хореография Юрия Посохова. Она очень музыкальна, нежна и трепетна. Эти два номера мне хотелось бы исполнять и в дальнейшем.
— Последнее время в Большом театре Вы часто танцуете премьерные спектакли. Быть первым исполнителем партии очень почетно. Сложно участвовать в работе хореографа? И насколько при создании учитывались Ваши индивидуальные особенности? Или люди приходили в театр уже со сложившейся концепцией и просто подбирали исполнителей под нее?
И.Ц. – Если мы говорим о премьерах и о балетах, поставленных именно на меня, то это балет Юрия Посохова «Герой нашего времени». Я первоначально был выписан на другую роль – Казбича, но так случилось, что балет уехал на гастроли в Бразилию, а я должен был остаться, чтобы помочь Юрию Михайловичу ставить. И так сложился наш дуэт с Олей Смирновой, которая танцевала Бэлу в первой новелле, что я стал танцевать Печорина. Это пока единственный балет, который поставлен конкретно на меня. Это, конечно, очень здорово, когда на тебя ставят, прислушиваются к тебе, и вы вместе создаете спектакль. И когда ты с хореографом на одной волне, то и работать тебе с ним очень комфортно. Именно такие отношения у нас сложились с Посоховым. Мне нравится, как он слышит музыку, как ставит. Если говорить о Жане-Кристофе Майо, то спектакль «Укрощение строптивой», мне кажется, удался. В Большом много ярких индивидуальностей, и Жану-Кристофу удалось нас всех собрать и объединить. В первом составе я станцевал Гортензио, потом, через несколько лет, и Петруччо.
«Спартак».
— Но Вы все-таки покинули Большой театр и уехали работать в Будапешт в Венгерский государственный оперный театр.
И.Ц. – На тот момент у меня возникло большое желание попробовать что-то другое, попробовать съездить в Европу, посмотреть, чего я стою. Но, сделав этот шаг, уехав, побыв там 4-5 месяцев, я понял, что мне все же хочется домой, что я скучаю по своему театру, в котором я провел одиннадцать замечательных лет. Да, были различные моменты, но я о нем всегда думаю с теплотой. И я вернулся. Я рад, что очень много людей подходили ко мне и говорили, что очень рады моему возвращению, что без меня театр что-то потерял. Это было неимоверно приятно. И у меня в творчестве возникла вторая волна, которую хочется реализовать.
— В Большом сейчас много ставится современной новой хореографии.
И.Ц. – Это тоже была одна из причин моего возвращения. И я очень благодарен и Владимиру Георгиевичу Урину, и Махару Хасановичу Вазиеву, что они позволили мне вернуться и взяли меня в том же статусе. Хотя я прекрасно понимал, что, уходя, двери могут закрыться навсегда.
— А как Ваш сын, ездил с Вами? Как со школой?
И.Ц. – Ему уже 9 лет, он оставался с бабушками. Конечно, его радости не было предела, когда мы вернулись.
— А Ваша супруга?
И.Ц. — После возвращения она закончила балетную карьеру и сейчас ищет себя в другой области.
— Легко ли прошло ее расставание с балетом?
И.Ц. – Ну нет, расставание с любым делом, которому посвятил жизнь, не может пройти легко. После 20 лет, отданных балету, не так-то легко взять и закончить. Потому что это и режим, и дисциплина, и ежедневный урок, и постоянная поддержка физической формы. Конечно, трудно вдруг без всего этого.
— И все же, почему Будапешт, что Вас привлекло в Будапеште?
И.Ц. – Живя в Москве, ты начинаешь раздражаться обилием пробок, бешеным ритмом: все куда-то спешат, несутся. Я в определенный момент почувствовал усталость, истощение, захотелось приятной, комфортной, спокойной жизни: посидеть в кафе, выпить, потягивая, чашечку кофе, никуда не торопясь. Но через месяц-другой ты уже начинаешь видеть и иное: и город плохо убирается, и очень много бродяг, наркоманов и алкоголиков, которые спят, где попало. Многие здания, которые можно было бы отреставрировать, стоят, разрушаясь. Как будто бы II мировая война только что закончилась. Нет, конечно, центр города очень красивый. Но в какой-то момент ты понимаешь, что тебе чего-то не хватает. И, приехав в Москву через 3 месяца, я понял, как Москва красива. И даже пешеходные зоны, которые меня раньше жутко раздражали, теперь совсем не раздражают и тебе нравится по ним гулять. Да, парковок мало, и они неудобны и дороги, но что поделаешь, надо это понять и принять. И к пробкам стал относиться иначе, гораздо спокойнее. Может, со временем пришло внутреннее успокоение? Для меня Москва – лучший город земли. Европа, может быть, может похвастаться уважительным отношением к людям, толерантностью. Но в Москве уже тоже достаточно высокий уровень взаимопонимания, приятия людей. Все стали гораздо вежливее, я заново влюбился в Москву.
— А как Вам наш город? Это любимый вопрос петербуржцев.
И.Ц. – Впервые я приехал в Петербург лет 12 назад. Не знаю, чтобы что-то сильно изменилось за 12 лет. Но, наверно, меняется. Правда, надо признаться, я не так много и вижу: приезжаю, сразу репетиции, выступление – и обратно. Пожалуй, надо как-то выбрать время, лучше летом, и провести здесь побольше времени. Что приятно, что после каждой поездки сюда у тебя завязываются новые знакомства. И люди все очень образованные, интеллектуальные . То, что называется знаменитой петербургской интеллигенцией. Они дают тебе богатую пищу для размышлений. Единственное, что расстраивает, что жители Петербурга часто нелестно отзываются о Москве и москвичах. Хотя москвичи очень хорошо относятся к петербуржцам. Меня, например, расстроило, что, зайдя в книжный магазин, я увидел чашку, на которой написано: «Петербург лучше Москвы». Не могу понять, в чем причина. У меня здесь больше вопросов, чем ответов. К чему это соревнование? Каждый город хорош по-своему.
Цвирко в балете «Нуреев»
— На мой взгляд, это все от комплекса неполноценности, от ощущения, что ты живешь в бывшей имперской столице, причем важно, что она именно «бывшая». Отсюда и термин «культурная столица», который на самом деле ничего не обозначает, разве что наличие действительно главных культурных заведений XIX века. Сейчас у Вас больше возможностей посмотреть наш город ведь в последнее время Ваше имя значится и в афише Михайловского театра.
И.Ц. – Когда я ушел из Большого, мне поступило предложение от Кехмана станцевать что-то с труппой Михайловского театра. И я очень благодарен ему за такую возможность. А на тот момент это еще и возможность приезжать в Россию. Я, в принципе, давно хотел быть где-то приглашенным солистом. И спасибо Владимиру Абрамовичу за такой шанс. Первый мой выход был в партии принца из спектакля «Золушка». Хотя я стараюсь избегать роли принцев, считая, что это не мое, но этот спектакль, как мне кажется, мне подходит, потому что там есть драматический накал, он, как говорится, «лег на меня». И еще я исполняю Спартака в одноименном балете в постановке Ковтуна.
— Интересно сравнить со «Спартаком» Григоровича, который Вы танцуете в Большом.
И.Ц. – Это нельзя сравнивать. Это абсолютно два разных художника. Для меня спектакль Юрия Николаевича (Григоровича — прим. ред.) – это вершина синтеза драматического и хореографического искусства. Ты в нем можешь выплеснуть массу эмоций. И показать свои способности – это и прыжки, и вращения, и дуэтный танец со сложнейшими поддержками. Этот спектакль вбирает в себя весь спектр возможностей балета, он вмещает все, что может балет передать зрителям. Мне кажется, что человек, который никогда не видел балет, после «Спартака» Григоровича влюбится в это искусство. Когда старшее поколение вспоминает наших легендарных артистов балета, и Владимира Васильева, и Мариса Лиепу, и Михаила Лавровского или Юрия Владимирова, говорят, что этот балет был как полет в космос. А спектакль Ковтуна стилистически другой, это спектакль ХХI века, своеобразный блокбастер, где и бои с металлическим мечом, что у тебя рука отваливается, и ты ощущаешь себя гладиатором как в кино. При этом есть и очень сложная хореография.
— Не надо забывать и о «Спартаке» Якобсона, безусловном шедевре хореографии. Хотя у Якобсона разве были не шедевры!
И.Ц. – Мне его видеть не приходилось.
— У Григоровича я выше всего ставлю «Легенду о любви». Особенно на огромной сцене Большого театра.
И.Ц. – Да, безусловно. Но «Легенду о любви» я увидел позже. А, когда я учился в училище и увидел «Спартак», то подумал, что это моя мечта – станцевать его. К этой мечте я шел очень долго, эту партию я готовил шесть лет. И, благодаря Махару Хасановичу, мечта стала реальностью.
— Тут Вас недавно видели в Барселоне.
И.Ц. – Если руководство театра меня отпускает, я с удовольствием выступаю и в других театрах. В Барселоне на фестивале я танцевал «Дон Кихот».
— Я знаю, что Вазиев очень не любит отпускать артистов.
И.Ц. – Скажем, с Махар Хасановичем можно договориться. Я считаю, что мне с ним повезло. И то, что он дает мне возможность уезжать.
Вы, наверно, являетесь лучшим исполнителем партии Филиппа в балете “Пламя Парижа”. А в Михайловском театре не хотите ее станцевать?
И.Ц. — Это все обсуждается. И “Корсар”, и “Баядерка”. Очень бы хотелось станцевать в Михайловском театре “Лауренсию”. Но она, к сожалению, идет очень редко. Думаю, что до конца сезона меня еще можно будет в чем-то увидеть здесь.
Добавим: в Михайловском театре сообщили, что 6 июня Игорь Цвирко станцует на сцене театра главную партию в балете “Дон Кихот”. Хочется выразить надежду, что нас еще ждет неоднократное выступление Игоря Цвирко в Петербурге.
Ирина Сорина.
Фото: Дамир Юсупов
Задачи танцевать Нуреева голым не было!
В Большом театре снова перемены: ведущий артист балета, один из исполнителей главной роли в скандально известной постановке «Нуреев» Игорь Цвирко покидает театр. Уезжает жить и работать в Будапешт. «Собеседнику» артист рассказал, почему принял такое решение.
Хотим попробовать жить в Европе
– Время артиста балета короткое, – рассказывает Игорь. – Наступает момент, когда ты хочешь перемен, попробовать себя в новом статусе. Одиннадцать лет я работал в замечательном Большом театре, где начинал с участия в кордебалете, а потом мне уже доверили сольные партии. Были интересные периоды, когда играл прекрасные роли, например в балете «Жизель». Танцевал и получал огромное удовольствие. Но теперь хочется двигаться дальше и попробовать что-то новое.
– Ходят слухи, что у вас не сложились отношения с директором балетной труппы Махаром Вазиевым?
– Нет-нет, в целом у нас замечательные отношения. Когда он только вступил в эту должность, я восстанавливался после травмы. Поэтому волновался: все-таки новый руководитель, а я только вышел на сцену с вставленной пластиной. Но ощутил с его стороны большую поддержку. Благодаря ему я станцевал партию своей мечты – Спартака.
– Еще говорят, что уходите из Большого потому, что вашей жене – балерине Евгении Саварской – не дают танцевать сольные партии…
– Кто вообще такое придумывает?! Не читайте балетные форумы в интернете. Там много желчи и недостоверной информации. Один раз я открыл такой форум, столько о себе узнал и больше этого не читал. Относительно моей супруги… Она была солисткой в «Кремлевском балете», когда мы познакомились. Потом Евгения прошла смотр в труппу и поступила в Большой театр. Конечно, сольные роли в этом театре дают не сразу. Но ей за семь лет довелось танцевать много.
– Игорь, почему выбрали Венгерский государственный оперный театр? Предложили больше денег?
– Нет, мы не гонимся за большими деньгами. Во главе угла у нас творчество и интересная работа. Почему Будапешт?! Потому, что там оказались для нас с женой свободные контракты. Были мысли поработать в Америке, но на данном этапе это для нас далеко… Мы хотим попробовать пожить в Европе, выучить язык. А потом, этот театр с хорошим репертуаром. Мне уже предложили станцевать в балете «Майерлинг».
– Не страшно поменять страну, работу, начать все заново?
– Там жизнь другая, спокойнее. Нет ощущения, что ты выживаешь. Нет погони, крысиных бегов. Ты спокойно, размеренно живешь. Ну, мне так кажется. Вполне возможно, что, проживая там, я вдруг пойму, что меня и в России многие вещи устраивают. Но пока хочется перемен.
Театр Большой, поэтому столько скандалов и интриг
– Вы танцевали в двух балетах Кирилла Серебренникова: «Герой нашего времени» и «Нуреев». Как вам работалось с драматическим режиссером?
– Несмотря на то, что Кирилл Семенович – театральный режиссер, его пожелания, нюансы иногда были настолько точны! Если Серебренников чего-то не знал сегодня (все-таки балетная специфика), то назавтра он уже приходил подготовленным. Этот человек работал круглосуточно.
– Когда репетировали «Нуреева», понимали, что балет получится настолько скандальным, что его не сразу выпустят на сцену?
– Я понимал, что он будет необычным. Многие к этой идее отнеслись скептически, но я изначально был рад попасть в этот балет, потому что люблю все странное, непонятное, чтобы идти наперекор канонам. Роль Нуреева – интересная. За короткий промежуток времени проходит много лет жизни артиста.
– Правда, что вы единственный из трех исполнителей главной роли готовы были танцевать обнаженным, если потребует Серебренников?
– Это кто-то придумал. Может, у режиссера и была такая мысль, а потом он от нее отказался?! Не знаю. Я танцевал в бандаже телесного цвета, поэтому создалось ощущение, что обнаженный.
– Но вы, если потребуется, согласились бы выйти на сцену обнаженным? Не секрет, что такой прием Серебренников использует в «Гоголь-центре»…
– Я не мыслю категориями «если» и «кабы». Будет такая задача, тогда и буду говорить на эту тему. У нас же такой задачи не было.
Игорь Цвирко // фото: Андрей Струнин / «Собеседник»– Игорь, что же все-таки случилось тогда с премьерой спектакля, которую отменили? Говорят, министр культуры Мединский предложил внести кое-какие купюры в спектакль…
– Я – артист, мое дело выходить на сцену и выполнять то, что от меня требует спектакль. А о том, что происходит в кабинетах, не знаю… В день моего утреннего прогона нам сказали, что спектакль отменяется. Причину назвали ту, которую озвучили в прессе: спектакль не был до конца готов. Но могу сказать, что потом зритель увидел спектакль, сделанный и отрепетированный Кириллом Серебренниковым и балетмейстером Юрием Посоховым.
– Когда начались суды над Кириллом, вы уже не виделись?
– Нет. На заседания не ходил потому, что в эти моменты был либо на гастролях, либо на репетициях.
– Ходят слухи, что скоро балетную труппу Большого театра возглавит Николай Цискаридзе и поэтому из театра уйдет еще один исполнитель роли Нуреева – Артем Овчаренко.
– Впервые слышу. Откуда вы эти слухи берете?! Если Артем примет решение уйти из труппы, думаю, он сам найдет способ сообщить прессе об этом.
– Игорь, как вы думаете, почему в Большом театре постоянно столько интриг, скандалов?
– Потому, что он Большой. Единица, величина, легендарный театр. Много людей работают вместе, разных людей. Много событий вокруг. Поэтому и разные ситуации случаются. Этот театр привлекает лучших мастеров своего дела, и поэтому всегда к нему будет повышенный интерес. И потом, журналистам интересно, когда происходит что-то выходящее из обычного хода вещей.
– Получается, мы вас больше не увидим в роли Нуреева?
– Буду надеяться, что осенью все-таки сыграю и не раз выйду на сцену Большого театра. А вообще хочу попробовать себя еще в драматическом театре или сняться в кино. Сыграть пусть даже эпизодическую роль.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №33-2018.
Цвирко Игорь Геннадьевич — Ведущий Солист Балета ГАБТ
2007
Партия в балете «Класс-концерт» (на музыку А. Глазунова, А. Лядова, А. Рубинштейна, Д. Шостаковича, хореография А. Мессерера)
Учитель танцев («Золушка» С. Прокофьева, хореография Ю. Посохова, режиссер Ю. Борисов)
Синьор Помидор («Чиполлино» К. Хачатуряна в постановке Г. Майорова)
Финальный вальс и апофеоз («Щелкунчик» П. Чайковского, хореография Ю. Григоровича)
2008
Па де сис (участник премьеры в Большом театре), Гурн («Сильфида» Х.С. Левенскольда, хореография А. Бурнонвиля в редакции Й. Кобборга)
Ален («Тщетная предосторожность» Л. Герольда, хореография Ф. Аштона)
Магедавея, танец с барабаном («Баядерка» Л. Минкуса, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
Пара в фиолетовом («Русские сезоны» на музыку Л. Десятникова в постановке А. Ратманского) — был в числе первых исполнителей балета в Большом театре
2009
Мазурка («Коппелия» Л. Делиба, хореография М. Петипа и Э. Чекетти, постановка и новая хореографическая редакция С. Вихарева)
Бандиты («Золотой век» Д. Шостаковича в постановке Ю. Григоровича)
Гармонист («Светлый ручей» Д. Шостаковича в постановке А. Ратманского)
Квазимодо («Эсмеральда» Ц. Пуни, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография Ю. Бурлаки, В. Медведева)
2010
Марсельский танец («Пламя Парижа» Б. Асафьева в постановке А. Ратманского с использованием хореографии В. Вайнонена)
Друзья Тибальда («Ромео и Джульетта» С. Прокофьева в постановке Ю. Григоровича)
конюхи, Арап («Петрушка» И. Стравинского, хореография М. Фокина, новая хореографическая редакция С. Вихарева)
Кот в сапогах («Спящая красавица» П. Чайковского, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
Квинтет («Herman Schmerman» Т. Виллемса, хореография У. Форсайта)
2011
Флоран, друг Феба («Эсмеральда» Ц. Пуни, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография Ю. Бурлаки, В. Медведева)
Партия в балете «Chroma» Дж. Тэлбота, Дж. Уайта (хореография У. МакГрегора) — участник премьеры в Большом театре
Партия в балете «Симфония псалмов» на музыку И. Стравинского (хореография И. Килиана) — участник премьеры в Большом театре
Четыре пастуха (фрагмент балета «Спартак», показанный в концерте в честь открытия исторической сцены Большого театра)
Злая Фея Карабос («Спящая красавица»)
2012
Русская кукла («Щелкунчик»)
Четыре щеголя («Анюта» на музыку В. Гаврилина, хореография В. Васильева)
Танец невольников («Корсар» А. Адана, хореография М. Петипа, постановка и новая хореография А. Ратманского и Ю. Бурлаки)
Па де труа в «Изумрудах» (I части балета «Драгоценности») на музыку Г. Форе (хореография Дж. Баланчина) — участник премьеры в Большом театре
Дуэт («Dream of Dream» на музыку С. Рахманинова в постановке Й. Эло)
Две пары («Классическая симфония» на музыку С. Прокофьева в постановке Ю. Посохова)
Первая вариация в па д’аксьон, Джон Буль/Пассифонт («Дочь фараона» Ц. Пуни в постановке П. Лакотта по М. Петипа)
Опричники («Иван Грозный» на музыку С. Прокофьева, хореография Ю. Григоровича)
Па де де («Жизель» А. Адана, хореография Ж. Коралли, Ж. Перро, М. Петипа в редакции Ю.Григоровича)
Трубочист («Мойдодыр» Е. Подгайца в постановке Ю. Смекалова)
Черт («Щелкунчик»)
2013
Золотой божок («Баядерка»)
Пешеходы, странная игра, эмбрионы («Квартира», музыка Fleshquartet, постановка М. Эка)
Три пастуха («Спартак» А. Хачатуряна, хореография Ю. Григоровича)
Меркуцио («Ромео и Джульетта»)
Шут («Лебединое озеро» П. Чайковского во второй редакции Ю. Григоровича)
Марко Спада, Пепинелли (первый исполнитель в Большом театре) («Марко Спада» на музыку Д. Ф. Э. Обера, хореография П. Лакотта по Ж. Мазилье)
2014
Базиль («Дон Кихот» Л. Минкуса, хореография М. Петипа, А. Горского в редакции А. Фадеечева)
Граф N («Дама с камелиями» на музыку Ф. Шопена, хореография Дж. Ноймайера)
Сарацинский танец («Раймонда» А. Глазунова, хореография М. Петипа в редакции Ю. Григоровича)
Гортензио («Укрощение строптивой» на музыку Д. Шостаковича, хореография Ж.-К. Майо) — первый исполнитель
Филипп («Пламя Парижа»)
Шут, друзья Ферхада («Легенда о любви» А.Меликова, хореография Ю.Григоровича)
2015
Лаэрт («Гамлет» на музыку Д. Шостаковича в постановке Д. Доннеллана и Р. Поклитару) — первый исполнитель
Главная партия в «Рубинах» (II части балета «Драгоценности») на музыку И. Стравинского (хореография Дж. Баланчина) — дебютировал на гастролях Большого театра в Гонконге
Ферхад («Легенда о любви»)
Злой гений («Лебединое озеро» во второй редакции Ю. Григоровича)
Печорин («Герой нашего времени» И. Демуцкого, часть «Бэла», хореография Ю.Посохова, режиссер К. Серебренников) — первый исполнитель
Пара в красном («Русские сезоны»)
2016
Партия в балете «Совсем недолго вместе» на музыку М. Рихтера и Л. ван Бетховена (хореография П. Лайтфута и С. Леон) — участник премьеры в Большом театре
Конрад («Корсар»)
Граф Альберт («Жизель» в редакции Ю. Григоровича)
Беглец («Ундина» Х. В. Хенце, хореография В. Самодурова) — первый исполнитель
Классический танцовщик («Светлый ручей»)
Солор («Баядерка»)
Абдерахман («Раймонда»)
Щелкунчик-принц («Щелкунчик»)
2017
Премьеры («Этюды» на музыку К. Черни, хореография Х. Ландера)
Петруччо («Укрощение строптивой»)
Хозе («Кармен-сюита» Ж. Бизе — Р. Щедрина в постановке А. Алонсо)
Пара в красном («Забытая земля» на музыку Б. Бриттена, хореография И. Килиана)
заглавная партия («Спартак»)
Меркуцио («Ромео и Джульетта» в постановке А. Ратманского) – первый исполнитель в Большом театре
2018
Нуреев («Нуреев» И. Демуцкого, хореография Ю. Посохова, режиссер К. Серебренников)
2019
Леонт («Зимняя сказка» Дж. Тэлбота, хореография К. Уилдона)
Голубая птица («Спящая красавица»)
Петр («Светлый ручей»)
Оффенбах («Парижское веселье» на музыку Ж. Оффенбаха/ М. Розенталя, хореография М. Бежара) – первый исполнитель в Большом театре
Солист III части («Симфония до мажор» Ж. Бизе, хореография Дж. Баланчина)
заглавная партия («Иван Грозный»)