«Двойка»: сериал авторов «Прослушки» про порно 70-х
Сериалы
Станислав Зельвенский
21 сентября 2017 15:34
Станислав Зельвенский делится первыми впечатлениями от нового сериала Дэвида Саймона на канале HBO, в котором у Джеймса Франко сразу две роли.
Секс продается лучше музыки (и всего остального) — кому как не HBO об этом знать, — и вот всего через год после катастрофы «Винила», захлебнувшегося уже на первом сезоне, сеть запускает еще один сериал о 1970-х в Нью-Йорке: теперь про порнографию и проституцию. Вместо Мартина Скорсезе — люди, представляющие ту эпоху в первую очередь по фильмам Мартина Скорсезе. Ведущие сценаристы «Двойки», шоураннеры «Прослушки», Дэвид Саймон и Джордж Пелеканос, во время описываемых событий были школьниками в Вашингтоне. Впрочем, учитывая саймоновскую репортерскую въедливость и известный принцип «если вы помните 60-е, вас там не было», наверняка подходящий и к кокаиновому десятилетию, они, возможно, уже ориентируются в районе Таймс-сквера («Двойка» — жаргонное обозначение участка 42-й улицы) и получше автора «Таксиста».
Русский трейлер сериала «Двойка»
Первый сезон начинается в 1971 году. Джеймс Франко играет двух братьев-близнецов из Бруклина: Винсент, поскучнее, но оборотистый, работает за стойкой в двух барах, чтобы содержать семью (уже в пилоте, впрочем, уходит и с одной работы, и из дома), Фрэнки, повеселее, но безалаберный, занимается ставками и должен половине города, в том числе мафии. Винсент придумывает гениальную идею одеть официанток корейского ресторана в купальники, потом помогает зятю-прорабу с обналичкой зарплатных чеков, и вот уже серьезные итальянские мужчины предлагают ему вместе заниматься бизнесом. Зачем сериалу нужен Фрэнки, пока вообще не ясно: действия на нем завязано минимум, без ритуального диалога про соперничество легко можно было обойтись и даже актерского аттракциона из двух Франко не сделали — братьев так трудно различить, что один поначалу ходит с пластырем на лбу.
Еще один важный герой — студентка Эбби (в исполнении Маргариты Левиевой, 37-летней женщины из Петербурга), девица из богатой семьи, которая, пресытившись лекциями про экзистенциализм, из интереса спит с профессором, покупает спиды и явно еще многое собирается попробовать из того, что предлагает Нью-Йорк-71.
Остальные персонажи так или иначе связаны с проституцией. Несколько в меру симпатичных полицейских. Несколько клиентов. Несколько харизматичных чернокожих сутенеров: один очень обходителен, а на самом деле жесток, другой страшен на вид и потому, видимо, в глубине души небезнадежен. И наконец, несколько проституток: чистая душа, которая тайком берет в библиотеке Диккенса, амбициозная юная провинциалка, ее конкурентка постарше и так далее. Особняком — во всех смыслах — стоит героиня Мэгги Джилленхол: мать-одиночка по прозвищу Кэнди, которая отказывается работать с сутенерами.
1971 год — заря золотого века порнографии: через год выйдет «Глубокая глотка». То, что сериал будет посвящен в основном легализации и взрывному росту этой индустрии, понятно скорее из пресс-релизов, чем из первых двух серий. Пока это больше намеки и наметки. Впрочем, во второй серии Кэнди отправляется на подпольные съемки копеечного порно про викингов (редкий для «Двойки» смешной эпизод), проявляет заинтересованность в технической стороне дела и, по всей видимости, будет со временем строить карьеру уже по другую сторону камеры.
Дэвид Саймон, что вообще для него характерно, никуда не торопится: прошло вот уже два с половиной часа, а в сериале по большому счету ничего не проиходит, мы все еще знакомимся с многочисленными героями, причем это только первое поверхностное знакомство. Так хочется думать, во всяком случае, потому что пока практически все действующие лица выглядят ходячими клише: от предприимчивого простака, соблазненного дьяволом, до разнообразных вариаций бессмертного образа «шлюха с золотым сердцем». Понятно, что это замах на эпос и однажды все семена при правильном уходе во что-то вырастут, но для этого нужно не растерять нетерпеливых зрителей уже сейчас.
Конечно, это продукция самого высокого качества — в плане диалогов, пресловутого внимания к деталям, художественного оформления и так далее, вплоть до безликой, но идейной режиссуры: в «Двойке» в отличие от «Винила» нет ностальгии, зато есть концепция, это феминистский современный сериал, рассматривающий секс-индустрию в первую очередь как эксплуатацию женщин мужчинами.
Другой вопрос, сложится ли такое множество сюжетных линий во внятный рассказ, получится ли из этого кино, смогут ли это кино тащить Джилленхол и особенно Франко, даже помноженный на два (пока кажется, что нет), и продается ли секс, когда он в лучшем случае смешной, а чаще — отвратительный.
расскажите друзьям
теги
ДвойкаHBO
люди
Дэвид СаймонДжеймс ФранкоМартин СкорсезеМаргарита ЛевиеваДжордж Пелеканос
Рецензия на сериал «Двойка» с Джеймсом Франко о расцвете порнобизнеса в Америке 70-х
По злым улицам Нью-Йорка 70-х ходит много разной нечисти: наркоманы, проститутки, сутенеры, гангстеры. Один из немногих порядочных людей в этом городе – скромный бармен Винсент (Франко), который, чтобы прокормить семью, пашет на двух работах. Фрэнки, брат-близнец Винсента (соответственно, тоже Франко), обитает на совершенно другом кругу этого урбанистического ада с азартными играми и доступными женщинами.
Потихоньку обоих героев засасывает в пучину криминальных событий, происходящих на фоне стремительного развития американского порнобизнеса.
Порно, два Джеймса Франко, Нью-Йорк 70-х и еще куча плюсов в очень классном сериале «Двойка»
Галерея12 Photos
Григор Григорян
Посмотреть галерею
Несмотря на то что большинство зрителей решат посмотреть «Двойку» только из-за Джеймса Франко (даже двух Джеймсов Франко) и слова «порно» в описании сюжета, обратить внимание здесь нужно не столько на это, сколько, например, на послужной список создателей сериала Дэвида Саймона и Джорджа Пелеканоса, в свое время сделавших «Прослушку», одно из лучших шоу в истории ТВ. До прихода на телевидение Саймон работал криминальным репортером, а Пелеканос уже много лет пишет неплохие детективные романы. Их выверенный почерк и внимание к деталям прекрасно видны и в «Двойке» – хоть это сериал совсем не про копов, а про то, с чем они не могли справиться 40 лет назад и не могут до сих пор.
Исходные данные «Двойки» (проституция, обилие обнаженки и черные парни в абсурдных дискокостюмах) действительно довольно обманчивы. В первую очередь это сериал о маленьких, но крайне ярких людях, каждый из которых прописан настолько хорошо, что запоминается с одного кадра. В «Двойке» харизматичны все – от рядовой проститутки до пронырливого репортера, от бармена до сутенера. Те же братья в исполнении Франко настолько разные и одинаковые одновременно, что иногда не так уж и просто понять, какого героя показывают на экране: кажется, будто это один человек, чья темная и светлая сторона разделились (почти как в новом «Твин Пиксе») и при этом довольно гармонично сосуществуют. Саймон в «Двойке» действительно дал Джеймсу Франко разыграться, и видно, что это лучшие его роли за многие годы.
Не менее интересно смотреть и на Мэгги Джилленхол, которая очень органично вписалась в образ независимой и очень востребованной проститутки средних лет. Или на Гбенгу Акиннагбе (из все той же «Прослушки») в роли жесткого, но временами удивительно человечного сутенера.
Но настоящая жемчужина «Двойки» – даже целое, извините, жемчужное ожерелье – все актеры на второстепенных ролях проституток, полицейских и приспешников мафии. Именно эти лица создают очень яркую картинку и наполняют необаятельные нью-йоркские подворотни удивительным колоритом. Таким, что даже 70-е перестают казаться одним из самых уродливых десятилетий современности.
Фото: кадры из сериала «Двойка»
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.
Дэвид Саймон о споре о Джеймсе Франко – Rolling Stone женщинам неудобно. В сериале также работал — в качестве главного героя (играющего две разные роли), продюсера и режиссера — Джеймса Франко, которого вскоре после окончания первого сезона обвинили в том же поведении на съемочной площадке.
В статье Los Angeles Times , опубликованной в январе 2018 года, Франко обвинялся в том, что он заставлял женщин — некоторые из них были ученицами его актерских классов — появляться топлесс или полностью обнаженными перед камерой в некоторых из его независимых фильмов.
(И гневно реагировал, если они отказывались.) Его также обвиняли в том, что он снимал пластиковые защитные приспособления с женских вагин, имитируя с ними оральный секс в сцене оргии. Кроме того, в статье рассказывается об инциденте, когда женщина, с которой Франко встречался в то время, утверждала, что он оказывал на нее давление, чтобы она занялась с ним оральным сексом в машине.
На момент публикации рассказа соавтор «Двойки » Дэвид Саймон выступил с заявлением, в котором говорилось, что на съемочной площадке шоу не сообщалось о таком поведении Франко. Тем летом руководитель программ HBO Кейси Блойс сказал журналистам, что после изучения обвинений и поведения Франко в сериале
Ранее в этом месяце двое бывших студентов Франко по актерскому мастерству, в том числе один из испытуемых Расследование L.A. Times — подал иск против Франко, вернув обвинения в новости.
Deuce завершил свой пробег в понедельник вечером.
Перед финалом Саймон и актриса Эмили Мид подробно говорили с Rolling Stone о более крупных темах шоу, в частности об эксплуатации и превращении женской сексуальности в товар. В последующем интервью Саймон рассказал о заключительной сцене сериала. Учитывая недавние новости и то, как они перекликаются с последним сезоном, он также согласился еще раз обратиться к спору о Франко.
Эта часть разговора была, как вы увидите ниже, спорной — настолько, что я забыл задать несколько важных уточняющих вопросов. Несколько дней спустя я отправил их Саймону по электронной почте, и он ответил мне.
Выбор редактора
Джеймс, к сожалению, недавно снова появился в новостях, даже если есть некоторое совпадение с историей L.A. Times —
Это то же самое, что и в L.A. Times .
Вы сделали заявление после того, как вышла первая история. Учитывая, о чем сериал и как он решает некоторые из тех проблем, в которых его обвиняют, вы когда-нибудь чувствовали, что он бросает эту прискорбную тень на работу, которую проделали вы, Джордж Пелеканос и все остальные?
И над работой, которую проделал Джеймс.
Джеймс знает, о чем этот [сериал]. И он понимал, что нес. Это повлияло на то, как все это было воспринято и принято — для Джеймса, для его актеров, которые все делают хорошую работу, для людей в съемочной группе, для сценаристов, для всех нас. Для зрителей. Как бы то ни было, я абсолютно горжусь тем, что мы продолжали делать работу, что Джеймс делал ее вместе с нами, и что мы выполнили ее на том же уровне, что и мы. Я читал много аргументов от предположительно профессиональных критиков о том, почему мы должны изменить то, что мы пытались построить, и мы должны решить это таким образом, чтобы это было политически комфортно в данный момент. Но мы с Джорджем понимали, что [ 
Позвольте спросить вас, раз уж вы об этом заговорили: чего нет в обвинениях против Джеймса Франко, которые присутствуют во всех остальных случаях #MeToo и #TimesUp? Я знаю ответ на этот вопрос, как и HBO, и именно поэтому мы действовали так, а не иначе, и именно поэтому я горжусь тем, что мы пропорциональны. Итак, позвольте мне спросить вас: чего не хватает?
Связанный
Нападение.
Более того. Ты даже не рядом.
Хорошо, тогда скажи мне.
Как-то неловко, что я должен тебе сказать. Вы тот, кто поднял вопрос.
Будьте честны с процессом здесь. Я заставляю тебя быть заменой для остальной прессы.
Конечно.
Больше всего меня разочаровало то, как эта штука была сыграна. В том, что я сейчас разговариваю с вами по телефону, после всего, что было сказано, и фундаментальное различие между тем, с чем имеет дело Джеймс в этих других случаях, на самом деле не выдвигается на первый план. Принципиальная разница в том, что Джеймс Франко не стремился использовать свое положение для того, чтобы заниматься сексом с кем-либо. Дело не в этом. Он не использовал свое положение или статус, чтобы вымогать у кого-либо сексуальную услугу. Если бы он это сделал — если бы в этом заключалось обвинение, — шоу бы не продолжилось. Мы бы свернули магазин и не завершили бы шоу. Потому что тогда это было бы то же самое, что и с Харви Вайнштейном, или Лесом Мунвесом, или любым из этих случаев, которые являются фундаментальными для этой новой парадигмы. Вы этого не заметили? Почему ты этого не заметил? Разве это не что-то примечательное для журналистов? Потому что никто не мог найти голос, чтобы сказать это.
Я понимаю.
Почему вы и другие критики, никто из вас не нашел в себе силы сказать: «Знаешь, дело не в этом, дело в том»? Потому что — позвольте мне продолжить и говорить об этом дальше. Если вы вернетесь к статье L.A. Times , то увидите, что ей не хватало именно этого. Это то, что они не смогли передать. Один пример из пяти, связанный с сексуальным актом, был между Джеймсом и женщиной, с которой он встречался, с которой он не работал. Ни в одном качестве не было профессиональной динамики.
Другие дела касались значимых вопросов. Я не умаляю того, что было выдвинуто на первый план. Они действительно затрагивают значимые вопросы о том, как на съемочной площадке обращаются с наготой и сексом, а также о том, с какой тщательностью и осторожностью вы действуете, с точки зрения того, чтобы люди действовали профессионально и делали это с максимальной добровольностью. Я действительно думаю, что справедливо критиковать Джеймса, как я думаю, что Джеймс критиковал самого себя, за то, что он немного легкомыслен или не осознает силу того, чтобы быть Джеймсом Франко.
И что, когда люди говорят «да», они могли бы не говорить «да», если бы это был кто-то другой, кроме Джеймса Франко, — что молодые актеры и актрисы могли попасть в ситуации, когда они сказали бы «да» и сильно пожалели. И, возможно, если вы не актер из списка лучших, существует более высокий стандарт сдержанности и осторожности в отношении того, как вы действуете. Но чего во всем этом не хватало, так это того, что он явно не пытался сделать что-либо из этого, чтобы попытаться с кем-то связаться — вообще. Не было даже утверждения, что он кого-то пригласил на свидание. Ни в одном случае такого не было. И невероятно, вся медиа-конструкция, которая все еще пережевывает это сейчас, когда есть возбужденные дела, поэтому они снова пережевывают это, не нашла голоса, чтобы сказать: «Это было А, а не Б». Это оставалось и актерам, и съемочной группе нашего шоу, и Blown Deadline, и HBO, чтобы разобраться и разобраться, что это, а что нет. И снова я очень горжусь тем, насколько серьезно мы взяли на себя эту ответственность и как мы поступили так, как считали правильным не только для шоу и всех людей, вовлеченных в шоу, но и для Джеймса.
Вы удивлены? Что это было А, а не Б?
Я хотел услышать, как ты это сформулируешь, Дэвид.
Я это сформулировал. Но разве вы этого не видели?
Я думаю, тот факт, что мы имеем дело с таким количеством этих историй, и что история L.A. Times действительно включала инцидент с женщиной, с которой он встречался, запутывает вещи.
Я бы сказал, что они были намеренно запутаны L.A. Times . Я бы сказал L.A. Times знал, что у них есть, а чего нет. Я бы сказал, что L.A. Times также знал, что львиная доля реальных, агрессивных, значимых репортажей по этому поводу была сделана The New Yorker и The New York Times . Они были теми, кто создавал настоящую, солидную, фундаментальную журналистику о реальных преступниках, которые использовали свое положение для получения секса и таким фундаментальным образом злоупотребляли женщинами. Таким образом, газета, которая якобы находится на заднем дворе индустрии развлечений, остается позади, и они посвятили себя истории, которую им тогда не удалось реализовать.
И, опять же, я очень осторожно говорил о том, что беспокоит этих молодых актеров и актрис и в чем заключается их несчастье. Я не говорю, что там нет сюжета, но соразмерность сбилась. И если вы говорите мне, что пресса хорошо поработала над этим, мне очень жаль, но я проделал эту работу, и я знаю, что здесь было, а чего здесь не было, и как это изображалось. В конце — и, опять же, это касается сути того, что мы испытали на собственном шоу —
И все же в первом сезоне на съемочной площадке что-то пошло не так. И мы знали об этом только потому, что когда мы провели опрос о том, как люди думают, что мы сделали после первого сезона, только тогда мы [узнали]. Сначала Эмили Мид сказала: «Знаешь, однажды на съемочной площадке все пошло не так, и вот что случилось. И, может быть, мы сможем добиться большего». На этом этапе, несмотря на все мои благие намерения, я, как и Джеймс Франко, соучастник того, что произошло на моей съемочной площадке. Дела пошли не очень хорошо. Мы не думали обо всем. Мы не думали обо всех возможных ситуациях, в которых мы могли бы улучшить вещи для актеров. Это требовало самокритики, чтобы мы стали лучше в этом. Я очень горжусь критикой. Я думаю, что мы сделали некоторые вещи, которые станут отраслевым стандартом. Но мы не делали их с прыжка, и в некоторых отношениях мы не были умны. Я далек от того, чтобы сказать, что со всеми имеющимися у меня ресурсами я окружил эту штуку. Так что я посмотрел на то, что пошло не так во Франко, с несколько иной точки зрения.
И затем, по сути, есть также проблема в том, что в статье L.A. Times есть некоторые вещи, против которых он протестует, которых, по его словам, не было. У меня нет возможности узнать, но я скажу следующее: когда история вышла наружу, очевидно, мы должны были пойти к Джеймсу и спросить: «Есть еще?» Потому что во всех этих случаях, когда что-то всплывает, есть одно дело для Косби, два дела для Косби, три дела — в конце концов, всегда есть больше. И единственное, что он сказал нам недвусмысленно, было: «Я никогда не использовал свое положение, чтобы пытаться сделать это с кем-либо. Я этого не делал». В то время у нас не было возможности узнать. Но в нынешнем виде, да, этот иск был подан, это ерунда в 9Статья 0003 L.A. Times и фундаментальная динамика, которая делает #MeToo и #TimesUp такими важными, а именно мужчины используют свою силу, чтобы добиться секса от женщин, в данном случае отсутствуют. Я сказал все, что тебе нужно?
У вас есть.
Тогда пришло время, чтобы кто-то это сказал.
Если бы мы где-нибудь ждали репортера или, откровенно говоря, телевизионного критика, который был бы осторожен и провел последовательное различие о том, что Джеймс сделал или не сделал, мы ждали бы целую вечность. Ни у кого из представителей вашей профессии не хватило смелости оценить это так тщательно, как я только что предложил вам. Я очень разочаровываюсь со стороны людей, которыми я очень восхищаюсь в вашей работе, которые готовы перестроить наше шоу, или написать наш спектакль, или даже списать работу, которую проделал сам Джеймс, которые создавали некоторые из этих фундаментальных аргументов, не будучи осторожным, и не будучи вдумчивым. Меня как бывшего журналиста это возмущает. Это сложная работа. Но это требует гораздо больше размышлений, чем было сделано в данной ситуации.
[Все последующие вопросы были заданы и получены ответы по электронной почте.]
Фото Пола Ширальди/HBO Пол Ширальди/HBO Как бы вы сравнили то, в чем обвиняют Франко в статье L.
A. Times (в частности, поведение на съемочной площадке), с тем, как Двойка изображает, как с актрисами можно обращаться на съемках?
Ну, опять же, «Двойка » имела абсолютное преимущество в том, что это хорошо финансируемая, полностью укомплектованная кадрами постановка под эгидой HBO, со всей сопутствующей поддержкой со стороны бизнеса, отношений с талантами, штатного кастинг-бюро, и тому подобное. У нас есть все ресурсы, на которые может рассчитывать производство. Мы не малобюджетный независимый кинопроект. Тем не менее, в нашем первом сезоне мы все еще напортачили в некоторых основных моментах. Да, мы не всегда следили за тем, чтобы то, что актеры ожидали на съемочной площадке, происходило на самом деле. Да, мы совершили ошибку, наняв актеров неофициально и попросив дополнительную [съемку] или постановку сексуальных симуляций, когда мы должны были пройти только через агентов. Да, в то время как мы настаивали на том, что нашим намерением было просто сделать лучший фильм на сексуальные темы, было несколько актеров, которые после первого сезона были обеспокоены тем, что их чрезмерно сексуализируют из-за того, как была обработана часть работы.
Это произошло без каких-либо предположений о том, что это представляет собой сексуальные домогательства, и без того, чтобы кто-либо в производстве искал сексуального преимущества у кого-либо из актеров и съемочной группы. Но это произошло потому, что были моменты, в которых мы не подошли к работе со всей возможной осторожностью и профессиональной строгостью. Мы изучали шоу и его содержание и допустили несколько первоначальных ошибок. И тоже никто не жаловался в то время. Почему нет? Потому что актеры гордятся своим интеллектуальным и эмоциональным атлетизмом, своей способностью добиваться результатов, несмотря ни на что, а также потому, что они хотят работать. Они по темпераменту склонны не жаловаться. Мы узнали только о том, где мы соскользнули с рельсов и как, когда непосредственно начали опрашивать актеров и съемочную группу индивидуально и конфиденциально. Тогда некоторые люди, несколько человек, говорили откровенно. И мы начали прояснять ситуацию и продумывать еще больше структуры и мер безопасности в производстве.
Как бы вы сравнили обвинения против Джеймса с более крупными темами, о которых вы писали на протяжении всей своей карьеры, о том, как власть имущие могут злоупотреблять и эксплуатировать тех, у кого их нет?
Прежде всего, я думаю, мне, вероятно, следует сказать, что, подробно поговорив с Джеймсом о том, что было в статье L.A. Times и услышав его собственное повествование, я сам не могу говорить о точности того, что утверждается. Я не оспариваю ни одну из жалоб, но и не могу утверждать их во всей их полноте. Я знаю, что Джеймс сильно и конкретно оспаривает некоторые из написанных. У меня нет возможности выбирать между двумя нарративами, и это не моя роль. Я могу сказать вам, что, решая, как действовать дальше, мы приняли жалобы за чистую монету. По сути, HBO и Blown Deadline заявили, что если жалобы в том виде, в каком они появились в L.A. Times были проверены, что они собой представляют?
И, сказав это, я пойду дальше и укажу, что, исходя из нашего собственного опыта на Двойке , нет никаких четких доказательств того, что профессиональные ошибки или даже очевидные проблемы с динамикой власти, которые являются сущностью жалобы на Джеймса являются следствием его попыток преднамеренно создать эксплуататорскую или неудобную рабочую среду или злоупотребить своим авторитетом.
Возможно, появятся доказательства того, что это были мотивы. Возможно нет. Я думаю, поскольку это дело сейчас направляется в суд, это будет аргументировано в полном объеме. Но из одних только обвинений мы узнали, что действительно происходили вещи, которые заставляли женщин на съемочной площадке чувствовать себя эксплуатируемыми, либо до, либо после факта, и действительно происходили вещи, которые обнажали проблемы актера из списка лучших, участвующего в любые переговоры — даже те, которые, по его мнению, являются самыми мягкими и откровенными переговорами — с более молодыми и менее опытными актерами. Надеюсь, я объяснил это ясно, потому что вы задали вопрос о том, как мы изобразили динамику власти в наших нарративах. И ответ, конечно же, мы показали все виды динамики мощности. В некоторых случаях мы показали, что злонамеренные силы умышленно злоупотребляют классовым, расовым или гендерным преимуществом для эксплуатации других, а в других случаях, как это часто бывает, эти преимущества накапливаются благодаря самой системной динамике власти, независимо от намерения или намерения.
даже осознание личности.
Даже если я признаю, что на съемочной площадке независимого фильма происходили вещи, которые де-факто были эксплуататорскими — и в какой-то степени, увидев, как легко все может пойти наперекосяк независимо от намерения на Двойка , я принимаю это — это не приближает меня к пониманию личных мотивов этих неудач Джеймса Франко. Я говорю это, потому что в нашем шоу Джеймс ни разу как продюсер, режиссер или актер не проявлял желания использовать свое положение, чтобы унизить или эксплуатировать кого-либо. Ни Джордж, ни [исполнительный продюсер] Нина [Кострофф-Ноубл], ни я тоже. И все же, постфактум, мы узнали, что у нас были актеры, которые чувствовали себя неловко, говоря «нет» продюсерам, потому что мы боссы, и потому что они хотят работать и максимизировать свои сюжетные дуги. И были актеры, у которых было дополнительное бремя, когда Джеймс Франко, актер из списка лучших, приходил к ним как режиссер и просил что-то, потому что, эй, кто хочет сказать «нет», когда будущее сотрудничество и профессиональное отношение и даже дух товарищества, которые сопровождают всегда быть игрой — все это основывается на их согласии.
Динамика власти существует, даже если она невысказана или непризнана. Он существует, даже если те, кто находится у власти, не обращают внимания на динамику в некоторых точках. Вот где Сначала у Deuce были проблемы, и опять же, у нас были все ресурсы, о которых мы только могли просить. И, убрав, наконец, продюсерско-режиссерский элемент из прямых переговоров с актерами, мы во многом решили проблему. Но, конечно, это произошло только тогда, когда к нам поступили жалобы, и, честно говоря, это произошло только потому, что второй и третий сезоны дали нам возможность научиться. Мы не были инди-проектом, который продлится неделю или две. Нам нужно было остаться на какое-то время и решить проблемы, если мы собирались поставить 25 часов телевидения.
Конечно, все, о чем я здесь говорю, призывает к отраслевым стандартам, к тому, что профсоюзы должны настаивать на соблюдении этих стандартов, и к тому, чтобы руководство стремилось к динамике.
Вы сказали, что основная движущая сила, которая делает #MeToo и #TimesUp столь важными, заключается в том, что мужчины используют свою силу, чтобы добиться секса от женщин.
Как вы думаете, то, в чем обвиняют Джеймса, каким-либо образом подпадает под эгиду #MeToo, или #MeToo касается только насильственных половых актов?
Я ни на минуту не хочу сказать, что этот новый момент не имеет ничего общего с непрофессиональной или эксплуататорской рабочей средой, которая вынуждает женщин терпеть унижения, преднамеренно или нет. Мне кажется, это важный вопрос, к которому мы все должны обратиться. В этом смысле это действительно возможность. Но для того, чтобы это произошло, вся критика и обвинения не могут быть сглажены, чтобы каждое оскорбление было одинаковым, и со всеми, на кого направлена эта критика, обращались так, как если бы они были такими же злонамеренными, как Вайнштейн или Мунвес, или даже злонамеренными вообще — как откровенно было сделано в данном случае. Ответ Франко после обвинений состоял в том, что он сказал, что пришла его очередь слушать, и я знаю, что, поскольку он был занят с ним все это время, он очень много делал. В то же время он совершенно ясно понимал, что его клеймят за то, что он в худшем случае является сексуальным хищником, а в лучшем — сексуальным вредителем.
И опять эти претензии к чему-то другому, не к тому принципиальному. И Джеймс полностью осознавал, что если в атмосфере того медийного момента два года назад он попытается проанализировать, что было на самом деле, а что нет, он вызвал бы дальнейшую критику за то, что он [оспаривал] правдивость или намерения женщины критикуют его. Поэтому он заткнулся и вернулся к работе.
Я говорю это потому, что если бы наше общество было в лучшем, более тонком месте в отношении этих вопросов, тогда могло бы быть больше места для людей, у которых есть добрая воля и, по сути, желание изменить себя и улучшить свое выступление, публично обсуждать ошибки. Я думаю, что даже самое внимательное прочтение жалоб на Джеймса ясно показывает, что этот парень был знаменитостью так долго и установил время, что он был либо безразличен, либо не обращал внимания на всю динамику власти, которая была в игре с участием молодые актеры, прошедшие его кинокурс.
А затем, когда он пытался создавать кинопроекты, чтобы эти студенты могли получить кредиты в своем резюме, он совершенно не обращал внимания на динамику власти, когда предлагал сексуализированные роли, требующие наготы или имитации секса. Эта работа чревата даже для самых профессиональных актеров и съемочной группы.
С чего бы Франко быть таким равнодушным или забывчивым? Ну, во-первых, он провел много лет, будучи такой экстравертной и публичной фигурой, какую только можно себе представить; его собственные границы в отношении саморазоблачения чертовски минимальны. Он также спокойно относится к темам взрослой сексуальности, если не полностью увлечен ими; IMDb говорит об этом. Есть причина, по которой мы выбрали его в этом произведении. В этом смысле я думаю, что он в той же лодке, что и Мэгги Джилленхол, которую также с самых ранних моментов ее карьеры абсолютно не беспокоила нагота или сексуальные темы. И снова Двойка , неустанная уверенность и храбрость Мэгги помогли, хотя и косвенно, усугубить наши первоначальные проблемы.
Поведение Мэгги таково, что она хочет, чтобы к ней обращались напрямую по всем без исключения вопросам, и она чувствует полную уверенность, ведя переговоры за себя, заранее или в момент на съемочной площадке. Во-первых, она ведущая актриса шоу, а во-вторых, она носит титул продюсера. Так что с персонажем Кэнди у нас как у продюсеров никогда не было ни малейшего ощущения, что у нас есть динамика власти, в которой мы можем превзойти ее желания, когда дело доходит до наготы или сексуальных симуляций. И вместо того, чтобы отдать должное только Мэгги за это, я боюсь, что были моменты, когда предполагалось, что мы все проделываем такую большую работу по общению и переговорам, что мы напрямую обращались к другим актерам с вопросами о дополнительных кадрах или симуляциях с уверенностью. сотрудников, а не положение боссов. Мы должны были попросить отдел кастинга обратиться через агентов, чтобы четко снизить динамику мощности.
Имеет ли это смысл? Мы думали, что было ясно, что актеры могут сказать «нет» чему угодно, и они будут знать, что не потеряют расположение с нами.
Но это никоим образом не было ясно актерам, менее уверенным в своем положении, чем Мэгги Джилленхол. И им было тяжело, когда они хотели сказать нет. Им даже было трудно сказать, что мы доставили им неприятности. В наш первый сезон мы тоже не обращали внимания на динамику мощности.
Я закончу примером, и один за свой счет: в эпизоде, который Франко снял в первом сезоне, у него возникла мысль — и я считаю, что эстетически и тематически он был прав — что, когда мы впервые увидели порнографию, снятое через видоискатель камеры, мы должны увидеть на несколько коротких секунд близкое изображение реального проникающего полового акта. Теперь, чтобы внести ясность, Франко никоим образом не предлагал, чтобы кого-то из актеров просили заняться сексом на нашей съемочной площадке. Вместо этого мы подумывали использовать кадры очищенных кадров из какой-нибудь винтажной порнографии для достижения эффекта. Аргумент Франко заключался в том, что в тот момент, когда мы впервые представляем создание порнографического оскорбления, оно должно действительно ощущаться как оскорбление.
Опять же, на заметку повествования, он прав. Глядя на эти несколько кадров, можно понять эксплуататорский характер камеры и то, что действительно доставляет хардкорная порнография.
Вы правы, сказал я Франко, но я не думаю, что какой-либо актер захочет так непосредственно ассоциироваться с этим образом, и я едва ли могу их винить. В то время как все мы по одну сторону камеры будем знать, что это не настоящая анатомия любого актера Deuce , вовлеченного в половой акт, чистый эффект на зрителя совсем другой. Франко спросил, может ли он хотя бы поговорить с вовлеченными актерами и понять их чувства по этому поводу. Посоветовавшись с Ниной Ноубл, моим сопродюсером, я сказал, что он может, но сомневаюсь, что он придет к какому-либо соглашению, и что, когда актер сказал «нет», значит, нет. Франко согласился. Он попросил, ему отказали, и мы подумали, что на этом все и закончилось.
Позже я узнал, что после того, как Джеймс даже предложил эту идею, актеры почувствовали себя плохо из-за того, что им пришлось сказать «нет», выразить свою настороженность и нежелание делать то, о чем их просили режиссер и продюсеры.
Мы никогда не должны были спрашивать прямо. И я был не прав, когда давал Джеймсу такое разрешение. Это именно та динамика власти, для которой вы нанимаете координатора интимных отношений и даете ему полномочия вести переговоры как для актеров, так и для постановки, чтобы все были полностью согласны с тем, что мы готовы делать на съемочной площадке, и никто не чувствовал, что они подводят кого-либо или не выполняют свою работу.
В этом случае и Джеймс, и я были безразличны и не обращали внимания на динамику силы. Но никто из нас не пытался кого-либо эксплуатировать или унизить. Мы пытались сделать наш фильм лучше и, что немаловажно, более обдуманным и тревожным. На самом деле, мы не обращались напрямую к чему-либо, что любой из наших актеров должен был бы делать в качестве представления. Но мы, тем не менее, воспользовались своим положением, так что актерам стало необходимо сопротивляться своим естественным наклонностям в отношении того, что они могли с комфортом принять.
Это сложно.
Но также очевидно, почему я сказал, что никогда больше не хочу работать без координатора интимной близости. Для защиты моих актеров, а также для постановки.
Наконец, вы назвали претензии актеров к Джеймсу осмысленными. Можете ли вы расширить это? Каким образом они значимы?
Думаю, на данный момент ответ очевиден. Даже если Джеймс Франко не пытался никого эксплуатировать или запугивать, даже если он не искал сексуальных услуг, даже если темой фильма было взрослое исследование тем, в которые Франко очень верил, разница в силе между A- Список актеров, снимающих инди-фильмы, и более молодых, менее опытных актеров таков, что ему нужно быть чрезвычайно осторожным. И я думаю, что чувства молодых женщин в то время или в ретроспективе по поводу подписания релизов об обнаженных телах, или характера работы, или осторожности и точности того, как происходили съемки, имеют большое значение. Я не пренебрегаю их разочарованием или гневом. Фактически, после сезона попыток подобной работы я почувствовал себя ответственным за некоторые из тех же эмоций, связанных с некоторыми из моих собственных актеров.
Но я знаю, что я не пытался сделать на Двойка . Я не пытался никого унизить, использовать или оскорбить. Я пытался выполнить тяжелую, напряженную работу, изображающую эксплуатацию и жестокое обращение. Моя мотивация не освобождает меня от ошибок или ответственности за попытки стать лучше. И, принимая все обвинения в адрес Франко за чистую монету, я не могу точно знать его мотивы. Никто другой не может, честно говоря, хотя есть много людей, которые очень хотят думать о худшем, потому что, ну, он Джеймс Франко. И конечно L.A. Times был кровно заинтересован в том, чтобы формировать вещи, чтобы предложить повествование. Но, несмотря на все это, я думаю, у него есть некоторые ошибки, которые он должен признать. И шанс, если ему позволят, для него сделать лучше. Тем не менее, его работа над The Deuce была полностью профессиональной, и он был полностью привержен представлению, которое само по себе является честной критикой мужских прав и мужского взгляда. Он продолжал это в течение двух лет после того, как его сделали мальчиком с плаката для этих самых вещей.
Вы можете назвать это иронией или покаянием, или и тем, и другим. Мне все равно. Я гордился им и горжусь тем, что делаю эту работу с ним.
Второй сезон сериала «Двойка» борется со своей проблемой Джеймса Франко ставшая режиссером Эйлин «Кэнди» Меррелл, женщина, делающая карьеру благодаря своему многолетнему опыту в качестве объекта мужского желания.
Создатели драмы, Дэвид Саймон и Джордж Пелеканос, 9 лет0201 также вместе работал над новаторским сериалом Саймона The Wire, , который за пять сезонов создал удивительную глубину характера. Основанный всего на нескольких первых эпизодах второго сезона сериала «Двойка », Эйлин Джилленхола суждено получить тот же статус в Зале славы, что и Стрингер Белл, Омар Литтл и Джимми Макналти — персонажи, которых вы так близко знаете и за которых болеете. что они, кажется, живут своей собственной жизнью. Ее самый пугающий момент наступает в начале второго сезона, в напряженной, ужасной сцене, где Эйлин пытается получить финансирование от чванливого продюсера-мужчины, который смотрит на нее как на кусок жареного мяса.
Когда она толкает его, он отвечает собственной непристойной просьбой. То, о чем он просит, не является действием, к которому она не привыкла; это даже не акт, который она не совершала за деньги. В первом сезоне мы наблюдали, как Эйлин (в роли Кэнди) делала минет девственнице-подростку за 30 долларов, прежде чем застенчиво выманила у него еще 30 долларов за второй обход.
Деньги на столе во втором сезоне намного, намного больше, чем 60 долларов. Но все же Эйлин колеблется. Потому что это не простая торговля товарами и услугами; это взятка, которую она дает, чтобы система работала на нее. Это злоупотребление властью, принимающее форму подслащивающего сделку полового акта, и эта сила направлена не только против ее тела или ее автономии, но и против ее искусства. Эйлин оказывается в ужасном положении, когда ей приходится получать богатую сволочь, чтобы следовать своей страсти. В этот момент вы можете видеть, как отвращение, разочарование и смирение мелькают на ее лице, когда она медленно уступает неизбежности этой сцены.
Двойка , по крайней мере, частично, о товаризации и производстве мужского взгляда в порнографии — история, которая показывает нам, как камера может возбуждать публику женским телом, и показывает нам женщину внутри тела. , слишком. Он связывает бизнес по продаже секса с бизнесом по чувству сексуальности, обвиняя кино- и телеиндустрию в воспроизведении гендерной и властной динамики сутенеров, проституток и джонсов. Весь смысл рассуждений Эйлин — момент, который не может не резонировать с современными разговорами о гендере в индустрии — заключается в том, что ее бизнес должен быть свободным от злоупотреблений уличной жизни. Но это не так. Итак, Эйлин принимает решение, которое, как мы знаем, она примет.
Это пронзительно, особенно учитывая то, что происходит за кулисами в The Deuce. Сезон 2 будет иметь несколько женщин-режиссеров, что является намеком на растущую карьеру Эйлин. Как Джилленхол и Deuce режиссер Мишель Макларен рассказали Vanity Fair прошлой весной, путешествие Эйлин за камерой вдохновило Джилленхол на то, чтобы сменить режиссеров второго сезона и подумать о том, чтобы самой снять художественный фильм.
Тем не менее, это также шоу, которое вернуло Джеймса Франко, , который снова в этом сезоне играет не одного, а двух самодовольных персонажей — даже после того, как в январе шесть женщин выступили с обвинениями в сексуальных домогательствах против него. Франко неоднократно обвиняли в том, что он запугивал актрис, заставляя их быть более откровенно сексуальными или обнаженными, чем они изначально согласились. Хилари Дюсоме и Натали Чмиэль сказали, что они были на съемках в стриптиз-клубе, когда Франко якобы попросил собравшихся актрис пойти топлесс, а затем «явно разозлился», когда никто этого не сделал. Сара Тизер-Каплан сказала, что она была на другой съемке, когда якобы увидела, как Франко снял пластиковые щитки, закрывавшие вагины его коллег по фильму, во время имитации орального секса. Она рассказала Los Angeles Times , который подтвердил два рассказа Титер-Каплан со свидетелем, что после нескольких других инцидентов на съемочной площадке «я довольно быстро вбила себе в голову, что, хорошо, вы не говорите «нет».