Правила жизни в России: Марк Франкетти
Иностранные журналисты рассказывают о том, как им живется и работается в нашей стране.
Материал от мая 2012 года. Записала Светлана Рейтер. Фотограф Жан-Люк Бертини (Jean-Luc Bertini).
Марк Франкетти, шеф-корреспондент московского бюро The Sunday Times:
Я наполовину итальянец, наполовину француз, работаю в британской газете, живу в России. Многие чиновники думают: значит, разведчик.
В Москву я приехал 21 апреля 1997 года. До этого работал в Берлине, ни разу не был в России и ничего о ней не знал. Но тогдашний московский корреспондент захотел вернуться в Лондон, и главный редактор сказал мне: «Подумай о России, может, тебе это будет интересно». Мы заключили контракт на полгода, я приехал и остался на пятнадцать лет.
В начале 2000-х, когда я еще совсем плохо говорил по-русски, меня позвали на «Эхо Москвы». Я очень нервничал, но отказаться было неловко. Перед эфиром мне показали вопрос дня: «Как вы считаете, набирает ли очки Владимир Путин?» Термина «набирать очки» я не знал и подумал, что речь о том, носит ли Путин очки. Я подумал: «Господи, какой идиотский вопрос!» Но потом я решил, что это как-то связано с имиджем Путина — он вроде такой спортивный, дзюдо занимается, и очки, конечно, могут навредить образу. В общем, в эфире мы разговариваем обо всем подряд, и тут доходит дело до вопроса дня. Ведущий спрашивает: «Марк, как вы считаете, набирает ли очки Владимир Путин?» Я смотрю на него и говорю: «Знаете, я, конечно, не эксперт, но, может, дома? Тайком? Пока никто не видит?»
К сожалению, та Россия, о которой я пишу, очень отличается от той России, которую знает моя русская жена. Я пишу о России страха и страданий.
Я был одним из первых иностранных корреспондентов, которому удалось получить разрешение посетить колонию для туберкулезных больных в Нижнем Новгороде. Это был совершенный ад: люди умирали прямо на твоих глазах, и счет погибшим никто не вел.
В 1998 году я впервые приехал в Чечню — делать интервью с Шамилем Басаевым. Город Грозный на тот момент занимал первое место в мире по количеству похищений людей — абсолютно страшное место, застрявшее между двух войн. Там как раз боевики из отряда Хаттаба похитили двух британских учителей — Камиллу Карр и Джона Джеймса, которые приехали с гуманитарной помощью чеченским детям. Без помощи Басаева их вряд ли бы освободили. Сам Басаев на тот момент был абсолютным вождем чеченского народа — я помню, что разговаривал с ним на его кухне, а улица перед домом была запружена толпой людей, которые ждали с ним встречи. В личной беседе он производил впечатление вменяемого человека, хотя последующие события — Беслан и «Норд-Ост» — свидетельствуют против его вменяемости.
В Чечне я был больше тридцати пяти раз. Сейчас, хоть Чечня и считается относительно спокойным регионом, власти все равно присматривают за иностранцами. Два года назад я написал о том, что чеченских девушек, которые ходили по улицам Грозного без головных платков, расстреливали краской из пейнтбольных ружей. Им кричали: «Позор вам! Наденьте платки! Оденьтесь как положено, шлюхи!» В Грозном висели листовки, где женщин предупреждали, что нужно скрывать свое тело, иначе они подвергнутся еще более жестокой каре. Я приехал в Грозный ровно на одни сутки, и источник, с которым я встречался, за день до моего приезда уже был предупрежден людьми из местного ФСБ о том, что вот, дескать, в город приедет иностранный корреспондент, и с ним лучше дела не иметь.
Я делал материал о чеченской девушке по имени Залина Исраилова, которая забеременела от одного из высокопоставленных сотрудников служб безопасности Кадырова. Вскоре после родов отец забрал новорожденную, а саму чеченку похитили и отправили на некую «тренировочную базу», где ее держали под вооруженной охраной вместе с десятью другими девушками. Их содержали голыми, боевики каждый день насиловали и избивали их. Исраилова провела на этой базе четыре месяца, а потом сумела бежать — при помощи одного из охранников, который ее пожалел. Она уехала в Петербург, но в апреле 2011 года родственники убедили ее снова приехать в Чечню, чтобы повидаться с дочерью. Вскоре после возвращения на родину молодая мать была убита и похоронена в могиле без указания имени. Я делал этот материал при помощи одной чеченской правозащитницы, имени которой называть не буду, потому что это по-настоящему может быть для нее смертельно опасно. Но у меня нет никаких сомнений в том, что эти истории необходимо раскапывать: да, я признаю, что обстановка в Чечне гораздо лучше, чем в войну, но представьте себе, что есть юная девушка, которую на протяжении нескольких месяцев держат голой, насилуют, а потом убивают и закапывают в безымянной могиле. Как об этом не писать?
В 2005 году я брал интервью у чеченской «черной вдовы», которая планировала себя взорвать. Она представилась Хавой, но я не знаю, каким было ее настоящее имя и где она собиралась совершить взрыв. Она жила в Чечне, встречались мы в Ингушетии, и мне хотелось понять, какие мотивы ею движут, в себе она или не в себе. Эта женщина выглядела и вела себя, как зомби. Редко бывает, что через двадцать минут после начала интервью ты даже не знаешь, какие вопросы ей задавать, потому что и так все понятно: эта женщина считает себя товаром террористов, она с ними живет, она уже отдала своего маленького ребенка родственникам, и для нее нет пути назад. Можно сказать, что она сама уже была на том свете. И только два года назад мне сказали, что она себя взорвала, но места не назвали.
Я был в театре на Дубровке во время «Норд-Оста». Меня пустили к террористам вместе с Иосифом Кобзоном и врачами Красного Креста. Я надеялся, что меня оставят в здании вместе с заложниками, — потрясающая наивность с моей стороны. Естественно, к заложникам меня не пустили. Помню, очень странно было видеть боевиков в центре Москвы: люди в камуфляже, в масках, с автоматами. Нормальная картина в Чечне, совершенно неуместная в столице. В первый день захвата писали, что в здании — наркоманы и отморозки, но мне хватило одного взгляда на террористов, чтобы понять, что передо мной серьезно подготовленные люди. Я брал интервью у командира Исламского полка и руководителя группы захватчиков, Мовсара Бараева. Было видно, что эти люди, хоть и готовы к смерти, по натуре своей не смертники, поскольку те переговоры с прессой не ведут. Попытайтесь понять их психологию: Буденновск был для группы Бараева триумфом, и они рассчитывали на удачу. Среди захватчиков были «черные вдовы», причем одной из них едва исполнилось шестнадцать лет, а вторая была беременна.
Нормального расследования по поводу «Норд-Оста» так и не было, и это, к сожалению, типично для России. Мы вряд ли поймем, кто убил Наталью Эстемирову или Пола Хлебникова.
Вскоре после «Норд-Оста» меня позвали на обед в здание ФСБ на Лубянке. При этом, приглашая на встречу, в телефонном разговоре мне пообещали сюрприз. На Лубянку меня вез редакционный водитель, и я сказал ему: «Знаю я эти сюрпризы с Лубянки. Если через два часа не вернусь, звони в британское посольство». Сюрприз был таким: перед обедом меня отвели в подвал, где хранится архив, и с гордостью продемонстрировали зубы Адольфа Гитлера. Это очень важный исторический предмет, поскольку именно по этим зубам идентифицировали останки фюрера.
Основная российская религия — деньги. Больше никаких идеалов нет, и это утомительно.
Люди, которые постоянно критикуют новую Россию, не понимают, что ей, по сути, всего 20 лет, и есть некий путь развития, который может быть очень длинным и болезненным. Я постоянно спорю со своими русскими друзьями, которые говорят, что эта страна им не нравится и они хотят отсюда уехать. У меня нет никаких сомнений, что через 30 лет Россия будет более цивилизованной и демократической страной. Процесс, начатый в декабре, после парламентских выборов, невозможно остановить. Есть новое поколение, оно — не советское, оно по-другому смотрит на мир, оно потеряло страх, и отыграть ситуацию назад у властей уже не получится.
Я не считаю, что Запад должен читать нотации России. Это ваша страна, это ваши проблемы, и вы сами должны с этим разбираться. Я много лет писал негативные статьи о России, что совсем не значит, что я — русофоб. Просто журналистика так устроена, что мы пишем о плохом: о жертвах, о несправедливости, и никакого тайного плана у нас нет.
История с амфорами была возможна еще два года назад, теперь — нет. Страна, которой можно манипулировать при помощи телевидения, умирает на наших глазах.
Задолго до выборов я делал большое интервью с Петром Шкуматовым, основателем движения «Синие ведерки». Посмотрите, каких потрясающих успехов они добились — если два года назад люди боялись фотографировать машины с мигалками, то теперь они их не пропускают. И логика у народа теперь такая: «Пошел ты в задницу, ты живешь на мои деньги, служишь мне, так что я буду решать, ехать тебе по встречной полосе или нет».
Ненавижу показуху. Меня бесит то, что в России люди во власти любят придавать законный вид совершенно незаконным действиям. Когда тебя останавливает гаишник, сразу понятно, что ему нужна взятка. Тогда какого хрена он соблюдает дурацкие формальности — руку к козырьку прикладывает, представляется? Гораздо честнее сразу приступать к делу.
Три года назад я попал в совершенно абсурдную ситуацию: ехал на мотоцикле по центру Москвы, попал в огромную пробку и решил проехать несколько метров по тротуару. Оказалось, что тротуар расположен перед зданием прокуратуры. Вышел один из сотрудников, я сказал, что да, виноват, извините, но после этого началось: «Да ты знаешь, что это здание прокуратуры?» Он зовет людей, по его приказу меня задерживают, сажают в комнату с портретом Дзержинского на стене. На моих глазах фабрикуют дело, пишут, что я кого-то там толкал, сопротивлялся и прочее. К чему я все это рассказываю? После того как я дал показания и их записали, появился какой-то чин и сказал: «Вы не можете допрашивать иностранца без переводчика». Твою мать! Люди фабрикуют дело, но им надо сделать вид, что все идет по закону! Я написал материал о том, как меня обвинили в том, чего я не совершал, и со мной связался человек из отдела внутренних расследований прокуратуры. Я понял, что попал в хреновую ситуацию: если этого человека, который распорядился меня задержать, уволят с хлебного места, то он навсегда затаит злобу на эту итальянскую суку, стукача, и кто его знает, останусь ли я в живых. Тогда я посоветовался со своим знакомым бизнесменом, который через своего начальника службы безопасности, бывшего работника прокуратуры, решил все проблемы, и дело замяли.
Год назад я приехал по работе в Новочеркасск и пошел устраиваться на ночлег в местную гостиницу. В регионах к иностранцам до сих пор относятся с опаской, и администратор гостиницы, когда я дал ей свой паспорт, страшно испугалась. Она позвонила директору гостиницы и трагическим голосом сказала: «Геннадий Андреевич, у нас СИТУАЦИЯ!» Первый раз в жизни меня описывали таким словом.
Я очень эмоциональный человек, но здесь научился быть спокойным. Несколько раз ввязывался в драки, когда мой мотоцикл не пропускали машины. Но, хоть я и занимаюсь тайским боксом, быстро понял одну простую вещь: если итальянские мужчины умеют почтительно относиться к женщинам и хорошо готовят, то русские — отлично дерутся, и с ними лучше не связываться.
Когда я приезжаю в Лондон или Париж после Москвы, то мне сразу становится скучно. Но 15 лет в России — долгий срок, и если мне кто-нибудь скажет: «Марк, ты будешь заниматься самыми интересными журналистскими проектами, но тебе придется подписать контракт о том, что в следующие пять лет ты ни разу не напишешь слово: «Россия», я подпишу контракт не глядя.
Я очень рад, что моя четырехлетняя дочь Саша-Амели живет в России. Мне очень важно, чтобы она научилась читать и писать по-русски, жила обычной жизнью. Она ходит в государственный детский сад, ей там очень нравится, но есть одна удивительная вещь: она приходит домой, я спрашиваю ее, что она ела на обед, она отвечает: «Суп». И ее волосы, куртка и даже ботинки пахнут супом. Я не понимаю, что за суп они готовят и почему им пахнет мой ребенок?!
yarodom.livejournal.com
Марк Франкетти
Режиссер Сценарист Продюсер
-film.ru
5,8зрители
6,3IMDb
5,5зрители
-IMDb
-film.ru
5,8зрители
6,3IMDb
-film.ru
6,3зрители
7,6IMDb
-film.ru
-зрители
8,3IMDb
www.film.ru
Франкетти, Марк — Википедия Переиздание // WIKI 2
Марк Франкетти (англ. Mark Franchetti) — британский журналист, работающий в Москве в качестве корреспондента газеты The Sunday Times. Свободно владея пятью языками, Франкетти был удостоен British Press Award в 2003 году, после своего репортажа об осаде террористами здания Театрального центра на Дубровке, он дважды входил в здание во время захвата заложников, чтобы взять интервью у террористов. Франкетти так же является лауреатом премии Foreign Press Association в 2004 году за сообщения о предполагаемом насилии над иракскими гражданами со стороны американских морских пехотинцев.[1]
Франкетти работает как в печати, так и на телевидении, кроме того он выпустил несколько документальных фильмов. Среди них — «Террор в Москве» (Terror in Moscow) для британского канала C4, который был включен в шорт-лист британской кинонаграды BAFTA. Для канала BBC он выпустил документальный фильм под названием «Самый разыскиваемый британец» (Britain’s Most Wanted), об Андрее Луговом, после смерти от отравления Александра Литвиненко. «Должны ли мы бояться России» (Should We Be Scared of Russia), фильм для канала BBC после войны в Грузии. «Шоу Берлускони» (The Berlusconi Show) ,фильм о бывшем итальянском премьер-министре и «Самая кровавая мафия Италии» (Italy’s Bloodiest Mafia), расследование Каморры. В 2013 году он снял свой первый полнометражный документальный фильм под названием «Осужденный», проведя три недели в отдаленной российской тюрьме,предназначенной исключительно для убийц. В 2015 году Франкетти стал продюсером и со-режиссером полнометражного документального фильма о Большом театре. В 2019 году он стал со-режиссером и со-продюсером полнометражного документального фильма о Томмазо Бускетте под названием «Наш Крестный отец». [3][4]
Сноски
Ссылки
Эта страница в последний раз была отредактирована 2 ноября 2019 в 16:02.wiki2.org
Персонально Ваш… — Марк Франкетти — Особое мнение — Эхо Москвы, 07.11.2002
7 ноября 2002 годаВ прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» Марк Франкетти — обозреватель «Санди Таймс».
Эфир ведет Алексей Венедиктов.
А. ВЕНЕДИКТОВ Здравствуйте, Марк. Я думаю, что теперь Ваше лицо российские слушатели представляют хорошо, поскольку Вы заходили несколько раз в здание вместе с депутатами ГД, сами. Вопрос, который у меня возник. Очень многие западные газеты уже на второй день после освобождения заложников и гибели более 100 человек заложников начали в довольно резких выражениях критиковать не столь операцию по освобождению заложников, сколь президента Путина за принятое решение. Как ты мог бы объяснить нашим слушателям, почему наши коллеги, западные журналисты, прежде всего, работающие в Москве, но и не только, вдруг подвергли такой, как написал один из наших слушателей, психической атаке российскую власть?
А. ВЕНЕДИКТОВ Власть ответила: отвечают за это террористы.
М. ФРАНКЕТТИ В принципе, это не совсем так. Потому что, естественно, они знали. Я, конечно, понимаю, что они не имели права до того, как использовали газ, сказать в больнице «надо готовиться», потому что они боялись, что, может быть, они сами потом узнают. Да, это секретная информация, хорошо. Но то, что были, насколько я знаю, в самом начале только 40 машин Скорой помощи, потом 80, когда, в принципе, мы знаем, что там 800 человек внутри. Там уже 300 машин было, почему на улице не было врачей, которые просто занимались бы сортировкой, кто жив, а кто уже умер. Это очень простые вещи. Там вообще не было врачей. А почему люди на автобусах, которые там 1,5 часа до того, как вытащили…
М. ФРАНКЕТТИ Да. В принципе, даже не вопрос антидота. Это просто очень простые вещи, человек жив или нет, он дышит или не дышит. Я видел эти кадры, я видел съемку, которая не была показана по телевидению, 20 минут, ты просто видишь, что там есть люди, которые на улице умирают. Это просто непонятно. И, во-вторых, очень негативная реакция, потому что не сказали три дня, что за газ был. Врачи имеют право знать, что за газ, чтобы пытаться спасти людей. Вот почему негативная реакция. Потому что, во-первых, сказали нам «10», потом «20», сейчас «128». Сразу есть подозрение, что хотят скрыть. Вот проблема.
А. ВЕНЕДИКТОВ Александр Васильевич спрашивает: «Теперь, спустя неделю после событий, анализируя все происшедшее, Вы уверены, что террористы собирались взорвать себя и заложников?» То есть впечатление об этих людях.
М. ФРАНКЕТТИ Мужчины, естественно, нет, потому что мы знаем, что у них не было поясов. Я как человек, который был внутри и видел этих женщин, считаю, что женщины действительно были готовы. Мы знаем, что 130 кг тротила (это все был настоящий тротил) было внутри. У меня нет сомнения, что они собирались это сделать. Ответа на самый главный вопрос, естественно, мы не знаем. Самый главный вопрос, почему они не успели или не хотели. Скорее всего, просто не поняли, во-первых, что за газ.
А. ВЕНЕДИКТОВ В смысле они не поняли, что газ пошел?
М. ФРАНКЕТТИ Они понимали, что газ, но ждали обычный газ, который используется на демонстрации. Не понимали, что в течение минут они, вообще, спать будут, во-первых. Во-вторых, как мы знаем, Бараев не был в зале. Я думаю, что без команды Бараева они, наверное, не были готовы.
А. ВЕНЕДИКТОВ В связи с этим вопрос от Даши: «Марк, Ваше личное впечатление от Бараева». Вы общались с ним, говорили 20 минут, как написано. Да?
М. ФРАНКЕТТИ Да. Очень неэмоциональный человек.
А. ВЕНЕДИКТОВ Хладнокровный, расчетливый, робот?
А. ВЕНЕДИКТОВ Откуда они берутся, такие роботы, как ты думаешь?
М. ФРАНКЕТТИ Это, конечно, самый сложный вопрос. Я несколько раз сказал, я то же самое говорил после 11 сентября: то, что было страшно, я согласен, что с людьми, которые были в театре, нельзя переговоры вести, и что надо их убить. Хорошо, но после этого надо понять, почему, откуда это. То же самое я сказал по поводу в Америке, что, в принципе, надо использовать этот момент, чтобы понять причины. Если вы не решаете причины, которые создают эту ненависть, вообще, это очень долго будет так продолжаться, к сожалению.
—
А. ВЕНЕДИКТОВ Напомню, что Марк свидетель, и мы его спрашиваем как свидетеля. Но перед этим один вопрос от Владимира: «Когда будет проведено интервью с Питером Шоу?» Я так понимаю, что это английский бизнесмен, который был освобожден в Грузии. Будет ли интервью, и, вообще, что с ним сейчас, ты знаешь?
М. ФРАНКЕТТИ Он уже в Англии сейчас. Сегодня утром он из Тбилиси улетел. Естественно, я, как все коллеги, сразу пытался с ним связаться, просто не успел. Я думаю, что интервью будет. Это человек, который уже немного говорил с прессой. Есть люди, которые хотят говорить, и другие, которые не хотят. Например, в первый раз, когда я зашел в здание, мне, не потому что я журналист, просто задали вопрос: «Ты откуда?» Я сказал: «Я итальянец, но работаю для английской прессы». Сказали: «Хорошо. У нас есть англичанин, который здесь. Мы тебе отдадим человека». Этот человек и его семья, которые были внутри здания (еще были жена и сын, который учится здесь), отказались от контакта с прессой, вообще не хотят говорить об этом. Я думаю, что с Питером Шоу по-другому, что, в принципе, он собирается говорить.
М. ФРАНКЕТТИ В принципе, нет. Это не потому что я храбрый. Страшно не было, потому что мне было понятно, что у них 800-900 заложников внутри и, в принципе, зачем им еще один нужен. Я зашел вовнутрь, чтобы с ними говорить, мне было понятно, что они хотели общаться с прессой, и им было выгодно. И было выгодно в штабе, у них не было никакого постоянного диалога, и хотели, чтобы как можно больше людей зашли вовнутрь, чтобы строить какой-то диалог с чеченцами.
А. ВЕНЕДИКТОВ Правильно ли я понимаю, что штаб дал согласие на то, чтобы ты вошел, это было согласовано?
М. ФРАНКЕТТИ Без согласия, естественно, было невозможно, потому что там снайперы и т.д., там есть кордон. Естественно, мне пришлось с ними это обсудить. Я первый раз зашел, потому что не удалось передать сообщения внутрь, они согласились. Потом второй раз я просто узнал мобильный Бараева, позвонил ему и сказал, что я считаю, что очень важно, чтобы он дал мне интервью и объяснил, зачем он приехал в Москву, зачем такая акция. Естественно, мне пришлось получить разрешение от штаба.
А. ВЕНЕДИКТОВ И штаб дал добро?
М. ФРАНКЕТТИ Да. Потом, естественно, возникла проблема, потому что Бараев сказал, что я тебе дам 20 минут, но ты должен быть один и у тебя должна быть маленькая цифровая камера, которой я потом снимал его. Мне было, в принципе, понятно, что эта съемка, если вдруг он начал оскорблять президента или какие-то угрозы, я не имею права это показать по телевидению. Но требования, что надо прекратить войну в Чечне и т.д., я считал, что я имею право, и что важно это показать по телевидению. Естественно, мне не дали это показать. Просто сказали, как у НТВ были проблемы, что они показали без звука и т.д. Я точно знаю, что внутри здания они были очень недовольны этим. Они дали интервью, потом, естественно, они смотрели телевизор внутри, на третьем этаже.
А. ВЕНЕДИКТОВ Подожди. А по какому каналу ты должен был это показать? Ты же итальянский журналист, работающий на английскую газету.
М. ФРАНКЕТТИ Я был готов отдать на РТР, ОРТ.
А. ВЕНЕДИКТОВ А пленка до сих пор в штабе?
М. ФРАНКЕТТИ Нет. Пленка у меня. Мне-то что, они там честно играли. Они дали мне пленку, но сказали, что я не имею права это показать.
А. ВЕНЕДИКТОВ В штабе?
М. ФРАНКЕТТИ Да. И это для меня было проблемой, потому что люди, которые внутри, хотели со мной говорить, естественно, потом были очень недовольны, что не видели эту пленку.
А. ВЕНЕДИКТОВ Аня спрашивает: «Почему не попытались вывести ни одного русского заложника?»
М. ФРАНКЕТТИ Во-первых, я там был как корреспондент, как журналист, не как человек, который ведет переговоры. В принципе, второй раз, когда я зашел вовнутрь, я пытался. Меня попросили о двух вещах из штаба. Во-первых, узнать, что с врачами, которые внутри были уже 4 часа, потому что в штабе начали волноваться.
А. ВЕНЕДИКТОВ Это когда Рошаль ушел?
М. ФРАНКЕТТИ Не Рошаль. Там был из Иордании. Это первый вопрос, который я задал. Они сказали: «Нет, они не заложники, они здесь работают». Потом мне дали фамилию заложницы, у которой ребенок совсем маленький, 2 месяца, который был дома. И попросили, чтобы я попытался вывести. Я это сделал, но реакция была очень резкая, и именно Абу Бакар буквально сказал: «Если у нее такой маленький ребенок, чем она занимается вечером в театре?»
А. ВЕНЕДИКТОВ Денис Исаков спрашивает: «Как Вы оцениваете работу российских коллег?» Освещение этой проблемы.
М. ФРАНКЕТТИ Я уже несколько раз говорил, что я считаю, что пресса здесь очень хорошо работает. Естественно, были какие-то моменты, где были какие-то ошибки. Например, почти показали в эфире до штурма, что «Альфа» готовится в другом театре, в «Меридиане», в котором та же самая архитектура. Естественно, такие вещи нельзя показывать по телевидению. Но я считаю, что это не нарочно сделано. Я, в общем, считаю, что пресса очень хорошо работала, ответственно. И считаю, что закон, который сейчас хотят принять, — это действительно опасный закон. Я считаю, что это цензура. Русская публика достаточно умная, чтобы самой решить, как надо с ними бороться. Если бы я, например, показал эту пленку, где он говорит, что надо… это то, что он говорит, но это не значит, что я оправдываю, сочувствую им. Если такая трагедия в центре Москвы, вы как русские имеете право узнать, почему, откуда, какие причины, кто здесь виноват, вообще, откуда это все.
А. ВЕНЕДИКТОВ Игорь спрашивает: «Представьте, в Лондоне террористы из ИРА захватили бы заложников так же, как чеченцы в Москве. Можно ли себе представить, чтобы русский журналист входил к ним в здание и вел переговоры?»
М. ФРАНКЕТТИ Нет. Скорее всего, даже английский корреспондент. Естественно, я не знаю точно, я с коллегами общался по этому поводу. Мы не знаем, потому что не было такого примера. Скорее всего, не дали бы разрешения.
А. ВЕНЕДИКТОВ Штаб бы не дал?
М. ФРАНКЕТТИ Да. Я это уже говорил, у меня была проблема с этой пленкой. Я был очень недоволен, что не дали показать. Но, кроме этого, со мной нормально работали. Я уже говорил, что я как журналист благодарен, что меня, вообще, впустили, потому что я не работаю на государственное телевидение. Вообще, невозможно меня контролировать, что я потом буду писать, рассказывать. Поэтому я рад, что меня пустили, вообще.
А. ВЕНЕДИКТОВ «В газете я читала, что террористы в ДК были обколоты и находились под воздействием наркотиков. Так ли это?» спрашивает Антонина Гавриловна. Как показалось тебе? Конечно, ты не знаешь.
М. ФРАНКЕТТИ Естественно, я не знаю. Я несколько раз говорил, что люди, с которыми я общался, которых я видел, по моему мнению, не были наркоманами, не были людьми, которые пьют алкоголь. Это были профессиональные боевики. Я не знаю, но у меня такое впечатление. Очень просто сказать, что они просто наркоманы. Это, в принципе, гораздо страшнее.
А. ВЕНЕДИКТОВ И тут же вопрос из Саратова по поводу того, были ли они выпившие.
М. ФРАНКЕТТИ Я считаю, что нет. Мы уже знаем, что бутылка коньяка это просто… что он не пил коньяк, что это какой-то человек просто поставил там. Нет, их можно назвать боевиками, террористами, но это не были наркоманы, насколько я знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ «Как рядовой москвич мог помочь заложнику во время прошедших событий?» спрашивает Ирина.
М. ФРАНКЕТТИ Очень сложно. Я думаю, что вообще невозможно себе представить, что эти люди пережили внутри. Я думаю, что только люди, которые были внутри, в театре, могут понять, насколько это было страшно.
А. ВЕНЕДИКТОВ Таня из Екатеринбурга нас спрашивает: «Общественный резонанс совпал с тем, что Вы ожидали?»
М. ФРАНКЕТТИ Вы имеете в виду здесь, в России?
А. ВЕНЕДИКТОВ Конечно.
М. ФРАНКЕТТИ В принципе, да. Мне было понятно, что если 128 погибли это огромное количество людей. Но там спасли большинство. И я ожидал, что у Путина будет большой рост популярности. Хорошо, но я считаю, что очень важно сейчас использовать этот момент, чтобы понять, как дальше. Я не думаю, что более жестокие зачистки, операции в Чечне могут что-то решать. Потому что мы видели, коллеги, которые снимали в Ингушетии, например. Пожалуйста, чеченцам 15-16 лет, все говорят, Бараев это герой для них.
А. ВЕНЕДИКТОВ Да, проблема.
М. ФРАНКЕТТИ А как против? Это новое поколение. Или вы готовы уничтожать целый народ, или как дальше? Я не знаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ Еще один вопрос, прямой. Я его зачитаю, потому что такое впечатление, что его надо задать. «Марк, Вы поддерживаете борьбу чеченских сепаратистов за свободу или нет? Только честно», — спрашивает Вадим.
М. ФРАНКЕТТИ Я считаю, что если народ хочет жить отдельно, надо сделать референдум. Хотите жить отдельно пожалуйста.
А. ВЕНЕДИКТОВ Сейчас тебя про Северную Ирландию спросят немедленно.
М. ФРАНКЕТТИ То же самое. Пожалуйста. Если считаете, что они бандиты, пожалуйста. 200 тыс. русских солдат вокруг Чечни. Если народ хочет жить отдельно, до того, как они будут жить отдельно, будет война. Это везде так. Нужны переговоры.
А. ВЕНЕДИКТОВ А если часть народа хочет отдельно, а часть не хочет отдельно? Как мы имеем, собственно.
М. ФРАНКЕТТИ Как я сказал, надо сделать референдум. Или вы готовы уничтожать целый народ… я считаю, что в Чечне есть очень хорошие люди и очень страшные люди. Мы знаем, что за человек был Арби Бараев. Это был страшный человек. Да?
А. ВЕНЕДИКТОВ Да, конечно.
М. ФРАНКЕТТИ Похищения и т.д. Не надо здесь делать какой-то романтики. Мы абсолютно согласны. Но плохой народ не бывает.
А. ВЕНЕДИКТОВ И еще один вопрос, не связанный с этим. Марк, сегодня 7 ноября, годовщина Октябрьской революции.
М. ФРАНКЕТТИ Кстати, очень интересно. Я узнал сегодня, что это день рождения Бараева.
А. ВЕНЕДИКТОВ Что, серьезно?
М. ФРАНКЕТТИ Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ Ты как бы ответил на мой вопрос, символика такая. И последнее. Английская пресса снова заинтересовалась Россией после этих событий. То что я смотрю, о России мало что писали.
М. ФРАНКЕТТИ Да, последний год было очень сложно, потому что был Афганистан, «Аль-Каеда» и т.д., конечно. Но это хороший знак, что меньше пишут о России. Потому что это значит, что страна стала более скучной для нас, как корреспондентов, более нормальной, и что есть политическая стабильность. Для меня как корреспондента это очень плохо, но для России это очень хороший знак. Поэтому, к сожалению, пришлось опять очень много писать.
А. ВЕНЕДИКТОВ Марк Франкетти, который не любит работать, судя по всему, является ленивым человеком, корреспондент «Санди Таймс». Спасибо, Марк.
М. ФРАНКЕТТИ Вам спасибо.
В прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» был Марк Франкетти — обозреватель «Санди Таймс».
echo.msk.ru
Мы снимали не о балете и искусстве, а о театре и жизни — Российская газета
В принципе, название неигрового фильма, который с 4 февраля появится в наших кинотеатрах в ограниченном прокате, можно было бы написать и так: «Большой». Вавилон». Тогда сразу же стало бы ясно, что главный герой этой картины — Большой театр, и, соответственно, Его Величество Балет — про оперу в фильме не говорится.
Когда смотришь фильм Ника Рида «Большой Вавилон», то кажется порой удивительным, как ведущие солисты и руководство Большого театра пошли на такое сотрудничество. Но то, что они сделали это — только добавило им положительных очков. Потому что одно дело, когда вокруг Большого ходят слухи, другое — когда люди из закрытого театрального мира рассказывают сами о себе и том, что их окружает. Недаром генеральный директор Первого канала Константин Эрнст принял решение почти сразу же после проката поставить фильм в эфир, в прайм-тайм. Это произойдет уже весной, скорее всего в марте, но пока точной информации о показе нет. Между тем, фильм заслуживает, чтобы его посмотрели на большом экране.
«Вы человек жесткий или компромиссный?» — спрашивают нового гендиректора Большого Владимира Урина сразу после назначения. «В зависимости от ситуации», — прямо отвечает он. И далее гендиректор в новой картине достаточно прямолинейно выражает свои мысли. Рассказывает, на каких условиях принял предложение о работе. Между прочим, вопреки желанию своей семьи. Говорит о том, насколько талант может пробить себе дорогу, или все-таки все решают связи. В том числе и на политическом уровне. Глава исполкома Попечительского совета Большого театра, член совета «Фонда Большого театра» Александр Будберг рассказывает, в фильме, в частности, и о том, пытались ли влиять на творческую политику театра через него. Устраивать своих протеже, например.
В картине есть кадры с репетиций, с собраний труппы, с заседаний Попечительского совета. Документалисты получили в своей работе карт-бланш, и, нужно сказать, весьма умело этим воспользовались.
История Сергея Филина показана в этой ленте, как трагедия художника и администратора. Могут ли в человеке ужиться «два в одном»? Больше всего запоминаются слова Сергея о том, что он перетанцевал множество ведущих партий в театре и при этом никогда не чувствовал зависти и недоброжелательности со стороны коллектива. Но когда он стал художественным руководителем, то ситуация изменилась. Вчерашние коллеги стали относиться к нему совсем по-другому.
Открыто показан напряженный внутренний диалог Владимира Урина и Сергея Филина. История отношений показана в развитии. Режиссер фильма не расписывает ничего подробно, многое произносится и показывается на полутонах. В картине «Большой Вавилон» много недосказанностей. Есть и откровенные банальности типа фраз «Век артиста балета короток». Но самое большое ее достоинство — попытка представить театр без грязи, без фальши, без лукавства. В фильме, как демон Большого, показан осужденный за нападение на Сергея Филина Павел Дмитриченко. Буквально в нескольких штрихах проступает вся биография экс-премьера Большого театра Николай Цискаридзе. А зрителю дается возможность делая при этом уже свои выводы.
Обозреватель «РГ» позвонила продюсеру и сорежиссеру фильма Марку Франкетти (он же — московский корреспондент лондонской газеты Sunday Times), который сейчас уже занят съемками нового фильма про мафию в мире. Марк Франкетти ответил на вопросы о фильме «Большой Вавилон»:
Марк, как вы добились того, чтобы Большой театр пошел на такое сотрудничество. Сейчас Валерий Тодоровский снимает фильм, где фигурирует Большой театр. И, насколько я знаю, у него были сложности в переговорах с руководством театра.
Марк Франкетти: Я знаю, что съемочной группе Валерия Тодоровского было сложно, но доступ они, в конце концов, получили. Не то, чтобы мы как-то круче. Просто съемки художественного кино сложнее, чем документального. Потому что снимать художественный фильм на исторической сцене — означает просто ее заблокировать. Мы получили доступ, потому что сразу смогли найти общий язык и очень хороший контакт с руководством театра. Для них оказалось важным то, что мы сразу же сказали: это — не фильм для телевидения, а большое кино, которое будет сниматься в течение сезона. И что это не только новостной сюжет, а серьезный фильм. Единственным условием руководства было, чтобы мы снимали справедливо и без предвзятой позиции. Критики они не боялись.
Но вот они посмотрели фильм — он получился в достаточной степени острый. Не было у них желания цензурировать или запретить его?
Марк Франкетти: Не было. Они с самого начала знали, что мы снимаем фильм не о балете и искусстве, но о театре и жизни. Ни разу не звучала просьба показать фильм, до того, как он был готов. Мы сами решили показать Владимиру Урину картину, поскольку все было на доверии и нам это казалось правильным. Реакция была, что да, иногда фильм сложно смотреть; да — он местами жесткий; да — это болезненно… Но — что это справедливо, и мы не отнеслись предвзято. Руководство посчитало, что мы сумели показать удивительную любовь, которая есть у артистов к театру. Конечно, по понятным причинам, они хотели бы, чтобы в фильме меньше была показана история нападения на Сергея Филина. Но, когда мы начали работу над фильмом, мы тоже думали, что будем об этом меньше говорить. Однако потом стало понятно, что и для каналов HBO, и для BBC, и для немецкого телевидения, с которыми мы сотрудничали — это важно. Поскольку история сама по себе такая драматическая, они хотели чуть больше знать об этом скандале. Но, как мы первоначально сказали, фильм — не об этом. Для нас это только одна линия и некое начало. Потому что мы хотели открыть маленькое окно в этот довольно закрытый мир.
Насколько я знаю, вы отсняли очень много материала, но в фильм в итоге вошла малая часть. По какому принципу вы отбирали? Что осталось за кадром?
Марк Франкетти: Ничего острого и сенсационного за кадром не осталось. Осталось много персонажей. Например, мы снимали потрясающего Юрия Григоровича. Но решили, поскольку он был ключевой фигурой в прошлом, а мы рассказываем о том, что в театре сейчас, то не включили эти материалы в фильм. Но это всегда так. Мы отсняли 140 часов материала, а из этого нужно было сделать 85 минут. Но есть кинематографисты, у которых и 200 и 300 часов материала. Это нормально.
А почему именно эти балерины остались в кадре, а не другие.
Марк Франкетти: Выбор для нас очень прост: человек интересен и умеет рассказать. Ему есть чем поделиться. Есть в его судьбе интересная линия или нет. Я считаю, что нам очень помогло то, что мы не балетные люди и не эксперты в этой области. Мы не брали во внимание, крутая ли это балерина, солистка она или прима, известная ли она. Настя Меськова очень хорошо, открыто и искренне говорит. Мария Александрова — тоже. Ее линия — когда она вернулась в театр после серьезнейшей травмы.
Фильмы Марка Франкетти
- Террор в Москве — 2003 (продюсер)
- Луговой, первый подозреваемый — 2007
- Шоу Берлускони — 2010
- Кровожадная Каморра — 2011
- Приговоренные — 2013 (продюсер, автор сценария)
rg.ru
«В России огромные возможности, особенно для журналиста» — Российская газета
Марк Франкетти | В России я уже восемь лет. До этого я два года был корреспондентом в Берлине, и вдруг из Москвы уехала наша корреспондентка. Тогда меня попросили приехать на полгода. И я остался на 8 лет. Тогда я вообще не знал русского языка, приехал в Россию впервые, совершенно «свежим», практически ничего о ней не зная. Теперь мне говорят, что у меня сильный грузинский или чеченский акцент, но я достаточно хорошо знаю русский язык, чтобы понимать, что происходит вокруг.
Российская газета | Какое впечатление произвела на вас Москва, когда вы увидели ее впервые?
Франкетти | Мне было очень интересно. До какой-то степени до приезда сюда я жил в стереотипах «холодной войны», и еще с детства у меня осталось ощущение, что Москва связана с угрозой. Для меня она была просто очень интересным, загадочным местом. То, что впечатлило меня больше всего, — контрастность во всем и непредсказуемость ситуации. Вроде бы все спокойно, но всегда что-то происходит, неожиданно и непредсказуемо. Каждый раз — громкие интересные события. Я ездил по всей территории бывшего Советского Союза — в России огромные возможности, особенно для журналиста. Истории, которые можно делать отсюда, не сравнимы с историями, которые можно делать из Европы.
РГ | В чем заключается главный контраст Москвы?
Франкетти | Ну, начнем с того, что я не знаю, где еще есть такой контраст между всей страной и столицей. Москва необычайно изменилась за последние годы — посмотрите, как люди живут. Сейчас в масштабах России это просто город для маленькой группы людей, очень модный, очень богатый. Здесь очень высокий темп и ритм, и здесь все может быть. И все можно делать. Москва — не Россия. Если взять машину и уехать за 50 км от Москвы, это будет другой мир. Всегда было интересно наблюдать за кардинальными изменениями.
РГ | Есть ли у вас в Москве любимые места, любимые черты?
Франкетти | Не могу, пожалуй, назвать любимые места. Но вот из черт назову одну, правда, для Италии она тоже в какой-то степени характерна. Чтобы добиться чего-то, здесь есть один официальный путь. И три тысячи исключений. И в итоге тут все на самом деле возможно. И хотя для иностранного корреспондента есть какие-то ограничения по доступу, есть вещи, которые очень просты. Да, страшная бюрократия, но проще работать на другом уровне. Вроде бы ничего нельзя, но на самом деле все можно.
РГ | То есть вы получали доступ к изнанке России и Москвы?
Франкетти | В принципе да. Примеров много. Но самый громкий это, конечно, «Норд-Ост». Меня после этого спрашивали: «Если бы такая ситуация была в Лондоне, пустили бы иностранного корреспондента внутрь здания?» Конечно, об этом даже смешно говорить, разумеется, нет! Но в России это случилось. И это не было связано с тем, что у меня были какие-то связи. Просто я оказался там в нужный момент. Хотя у меня не было связей ни с кем — ни внутри здания, ни снаружи. Но вдруг так случилось. Если ищешь путь, его всегда можно найти. И всегда можно найти общий язык.
РГ | Какой у вас образ Москвы в целом?
Франкетти | Москва — это очень сложный город. Агрессивный город. Наглый город. И эта наглость — мне довольно сложно ее терпеть иногда. Это город, где люди на улицах не очень приятны, не очень друг другу помогают, и темп жизни довольно агрессивный. Это понятно: столица империи, все хотят сюда, все хотят хорошее будущее для себя и все хотят зарабатывать деньги. Но те же самые люди, которые нагло и агрессивно ведут себя на улицах, дома очень приятны, щедры и доброжелательны. Но это сложный город.
РГ | Почему вы предпочитаете жить в сложном городе, а не в городах, в которых вам было комфортно?
Франкетти | Я комфорта не ищу. Я 17 раз был в Чечне. Был на войнах в Ираке, в Афганистане и в Косово. Если бы я искал комфорт, я бы искал другую работу. Мне неинтересно. Всегда интересно, когда ситуация более острая. Но при этом Москва — утомительный город. Не только для меня. Здесь постоянная борьба. Едешь куда-то — вдруг тебя останавливает милиция. И начинается эта глупая игра, борьба. Понятно, что она происходит потому, что ты разговариваешь с человеком, который получает 200 долларов в месяц. Понятно, что это неправильно и что он ищет способ заработать, а ты ищешь способ спокойно жить. И тем не менее вот эта постоянная борьба очень утомительна. Но раньше мне была более интересна вот эта «новая русская жизнь»: вот этот «новый московский стиль», где люди живут так откровенно, так роскошно и без границ. Ощущение, что они живут на другой планете. Сейчас мне это противно и надоело. Вот эта наглость и вот эта московская тусовка, которая не представляет, как вообще живут люди в России, вот эти мигалки, телохранители везде, этот фейсконтроль — все раздражает. А сначала было смешно и интересно на это смотреть.
РГ | Но что-то хорошее вас здесь удерживает?
Франкетти | Я уже говорил, что это очень интересный город, потому что тут все может быть. Человек может сюда приехать, и, если он умен, талантлив, для него это город возможностей. Это город, где люди могут просто пропасть или могут строить себе новую жизнь.
РГ | А сентиментальных чувств к Москве никогда не возникало?
Франкетти | Я думаю, что, как у всех, кто здесь давно работает, они противоречивы. С одной стороны, я ее очень люблю, а с другой — она меня страшно бесит. Это не тот город, где легко жить и работать. Иногда очень забавно и очень интересно. Иногда я очень люблю это место из-за людей и так далее. А иногда просто хочется отсюда уехать.
rg.ru
Выводы Марк Франкетти (Mark Franchetti) от «Sunday Times: на юго-востоке Украины нет никакого российского «вторжения, не видны «кадыровцы и агенты ФСБ
Западая и киевская пропаганда настолько затуманила мозги простым людям во всем мире, что те уже не верят собственным глазам, несмотря на множество доказательств доступных на YouTube и в других местах.
Но теперь честный журналист газеты «Sunday Times» Марк Франкетти, доказывает, что на Юго-Востоке идёт гражданская война и гибнут мирные жители. Люди борются за свою свободу и независимость! Защищают свои дома и семьи. Отстаивают свои права. И они ни какие, ни сепаратисты, террористы и даже ни экстремисты. Коими хотят их показать продажные журналисты из Киева. Это простые люди. Которых жизнь заставила взять в руки оружие и пойти воевать.
Возможно этот ролик с Марк Франкетти заставит всех взглянуть на ситуацию по другому:
ШУСТЕР LIVE Марк Франкетти против Студии [Уполномочен Заявить YouTube channel, June 14, 2014]
13.6.2014 Эфир Шустер LIVE – друг и бывший соратник Шустера – журналист Марк Франкетти , который 3 недели провёл вместе с подразделением ополченцев ДНР – ВОСТОК , и посещал Славянск.
Марк говорил много такого что очень не нравилось студии.
Такое не привыкли слушать уши Украинцев.
Возможно Савик Шустер [Шустер, Савик (Wikipedia) Автор и ведущий еженедельной телепередачи «Шустер live» на украинском телеканале «Первый национальний»] пытается реабилитировать себя как журналиста, пригласив в эфир независимого свидетеля.
Как вы могли видеть высказывания Франкетти повергли в шок политиков и других лиц, находящихся в студии Шустер LIVE.
Журналист объявил о том, что люди на Донбассе абсолютно уверены, что на них напали фашисты. И это Франкетти назвал самой главной проблемой тех, кто уверен, что «АТО» на юго-востоке приведёт к успеху. При этих словах у присутствовавшего в студии председателя СБУ (Служба безопасности Украины) Валентинa Наливайченко задёргался глаз.
Kомандир боевой сотни (сотник) Майдана, Владимир Парасюк сказал: “Почему Вы ему даете говорить на всю Украину?” Сотрудник СБУ в маске, позывной «Одесса» заявил: “Вам должно быть стыдно, Вы лжете. Против нас воюет российский спецназ.” Франкетти ответил, что ему по барабану.
Советник министра внутренних дел Украины Антон Геращенко назвал рассказ журналиста прекрасно организованной спецоперацией российских спецслужб. Бессилен был и экс-президент Грузии Михаил Саакашвили, приглашённый в студию в качестве «эксперта» и повязавший ленточку в цветах украинского флага.
Франкетти три недели провёл вместе с подразделением ополченцев ДНР – ВОСТОК, посещал Славянск и всё видел своими глазами.
Mark Franchetti: Moscow Correspondant [The Times, May 14, 2008]
Mark Franchetti is the Moscow correspondent of the Sunday Times of London. He reports on Russia and the former Soviet Union and also covered the wars in Kosovo, Chechnya, Afghanistan and Iraq. Before being posted to Russia in 1997 he was based in Berlin and London, also for the Sunday Times.
…
Mark Franchetti (Wikipedia)
Mark Franchetti is the Moscow-based journalist for The Sunday Times. Fluent in five languages, Franchetti was awarded the British Press Award in 2003, after reporting on the Moscow theatre siege, and a Foreign Press Association award in 2004 for his reports on the alleged abuse of Iraqi civilians by U.S Marines.[1] [2] He has also reported on Georgia and Chechnya.
Franchetti presented and produced the BBC documentary, Britain’s Most Wanted, about Andrei Lugovoi following the death by poisoning of Alexander Litvinenko.[3]
Информационная бомба взорвалась в прямом эфире украинского телевидения [Первый канал, Александр Лякин, 15 июня 2014]
Эффект разорвавшейся бомбы произвело выступление в эфире украинского телеканала журналиста Марка Франкетти. Факты, известные миллионам людей, для собравшихся в студии стали сенсацией. Многие из них впервые услышали мнение отличное от официальной позиции киевских властей. Военный журналист рассказал о событиях, очевидцем которых он был.
В программе “Шустер Live” прозвучало еще одно неприятное для Киева свидетельство. Журналист Марк Франкетти, московский корреспондент газеты The Sunday Times, рассказал, что в составе батальона “Восток” силовикам противостоят обычные жители Донбасса, которых заставили взяться за оружие именно действия властей.
Эффект разорвавшейся бомбы произвело выступление в эфире украинского телеканала журналиста Марка Франкетти. Факты, известные миллионам людей, для собравшихся в студии стали сенсацией. Многие из них впервые услышали мнение отличное от официальной позиции киевских властей. Военный журналист рассказал о событиях, очевидцем которых он был.
Корреспондента «еженедельника Sunday Times” ведущий представил как своего приятеля, с которым он вместе работал в Ираке и словам которого можно доверять. Марк Франкетти три недели провел на юго-востоке Украины в самом, как он пишет, знаменитом батальоне ополченцев «Восток». Командировка закончилась у границы, где «Восток» понес большие потери, а сам журналист и его фотограф чуть не погибли.
«Марк, вы видели своими глазами, как они погибали, как они умирали. Марк, что это за люди, какая там идеологическая подоплёка, что за мотивация?» – спросил телеведущий Савик Шустер.
«Вы знаете, я не эксперт, я могу говорить только то, что я сам собственными глазами видел, а то, что я видел – это бесспорно. Ребята, с кем я разговаривал, это в основном украинцы, они или с Донбасса или недалеко от Донбасса. Есть маленький процент русских добровольцев. И я с ними тоже разговаривал. В основном это люди, которые не имеют никакого военного опыта. В основном это нормальные обычные граждане, которые взяли оружие, они абсолютно уверены, что они защищают собственные дома, как они говорят, от фашизма», – рассказал журналист Sunday Times Марк Франкетти.
На многих лицах в студии программы «Шустер Live» растерянность – они привыкли слышать, что на юго-востоке за деньги воюют одни только наёмники и российские диверсанты. Об этом здесь говорят каждый день. Зрители ждут какого-то разоблачения, что вот-вот западный корреспондент начнёт говорить привычные слова о зверствах боевиков. Но чем дальше, тем яснее становилось, что Киев воюет с собственным народом.
«Они все говорят, что мы после событий в Одессе, после того, как начали бомбить Славянск, чувствуют, что не могут найти общий язык с правительством в Киеве. Я хочу подчеркнуть, что я здесь не защищаю их позицию и так далее, я просто передаю то, что я видел. Можно говорить, что это террористы, можно говорить, что это люди, которые получают поток оружия, деньги из России. Это не так. Это не так! Пока. Это люди, в основном нормальные люди, без никакого опыта, оружия у них немного и я могу сказать, что они абсолютно уверены, что в какой-то момент Россия придёт на помощь, они эту помощь ждут. Мне как человеку, который в Москве работает, абсолютно ясно, что Москва не собирается им помогать, я имею в виду поток денег, поток оружия, добровольцы и так далее», – отметил Марк Франкетти.
Несколько минут, пока шло включение Франкетти, в студии стояла полная тишина, и только когда стало ясно, что журналист не скажет то, что от него здесь хотят услышать, Марка Франкетти перебивают.
«Вот сейчас я слушаю внимательно вашего товарища, и я уверен, что он рассказывает то, что он действительно видел. Но я думаю, что это прекрасно реализованная спецоперация спецслужб России для того, чтобы создать такое впечатление у западного журналиста, чтобы он дальше транслировал его на Европу«, – говорит Антон Геращенко.
«Мне лично абсолютно по барабану, вы можете считать, как вы хотите. Я говорю о том, что я сам видел. О людях из батальона «Восток», который считается на Донбассе самый крутой, я не могу подтвердить, что эти люди сильно вооруженные, что среди них есть русские военные, и тем более, сколько говорили о чеченцах-кадыровцах и так далее. Я их долго искал, потому что я в Чечне, в отличие от вас, был раз 30. Вы можете смеяться сколько хотите, но я в отличие от вас там был», – подчеркнул Марк Франкетти.
Можно ли обмануть такого корреспондента, как Марк Франкетти, может ли он отличить боевика от человека без военного опыта? Судите сами – за его плечами несколько горячих точек, он был в Афганистане и в Ираке, много месяцев провел в Чечне, записывал интервью с Шамилем Басаевым. В Москве он заходил внутрь захваченного боевиками театрального центра «Норд-Ост» и общался с главарём террористов Мовсаром Бараевым. Когда становится ясно, что Майкл Франкетти не новичок, а опытный военный корреспондент, его начинают стыдить и обвинять в предвзятости.
К беседе подключается некий агент без имени в маске, который назвал всех воюющих против официального Киева алкоголиками и наркоманами, с которыми не о чем разговаривать.
«Вам должно быть стыдно за то, что вы лжёте на всю Украину нашу», – говорит человек в маске, позывной «Одесса».
«Почему мне должно быть стыдно? Я говорю то, что я видел. Вы хотите, чтобы я врал?» – недоумевает Марк Франкетти.
Известно, что Марк Франкетти никогда раньше не был замечен в симпатиях к России. Британский журналист написал множество едких статей и снял несколько критических фильмов о нашей стране. Характерно, как он описывает переход батальона «Восток» через российскую границу. Попав под авианалёт, бойцы вынуждены были спасаться на территории России, где их не ждал тёплый прием.
«Америка и Украина неоднократно обвиняли Кремль в том, что он принимает сторону сепаратистов и позволяет им переходить «дырявую» границу с оружием. Вместо этого их моментально разоружили. Раненых отвезли в больницу. Остальных, в том числе нас, отвели в ангар, где мы провели бессонную ночь, пока нас допрашивали сотрудники правоохранительных органов», – пишет британский журналист.
После этой программы мы связались Марком Франткетти, и он сказал, что отказывается разговаривать как с российскими, так и с украинскими журналистами. Одно очевидно, что всё, о чём написал и рассказал Франкетти, киевской власти и её сторонникам не нужно. Разрыв шаблона и другая точка мешают создавать из России образ врага, врага, на которого можно списать все свои ошибки и преступления.
Kedvelem ezt?
Kedvelés Betöltés…
Kapcsolódó bejegyzések
szoclib.wordpress.com