Государство майя: МАЙЯ • Большая российская энциклопедия – 7 знаменитых городов цивилизации майя

27.12.202016.03.2020 alexxlab Разное

Города-государства майя по археологическим данным I тысячеления н.э. | Города-государства майя. (Структура и функции города в раннеклассовом обществе) | Гуляев Валерий Иванович

С.Г.Морли — первый исследователь, который попытался решить проблему территориально-политических делений древней цивилизации майя по данным археологии. Совершенно справедливо определив характер основной территориально-политической единицы у древних майя в виде города-государства, он стадиально сопоставил майяские города с городами-государствами античной Греции.

«Проецируя в глубь веков те условия, которые… существовали в Новом царстве майя (постклассический период. — В.Г.), — писал С.Г.Морли, — мы со всеми основаниями можем предположить, что Древнее царство (классический период — В.Г.) было разделено на ряд независимых городов-государств, вероятно непрочно связанных друг с другом в некоторое подобие конфедераций… Опираясь на археологические данные, такие, как различия в скульптуре, архитектуре и керамических изделиях в различных частях Древнего царства, указывающие на соответствующее число археологических суб-провинций, мы можем пойти и дальше, высказав предположение, что каждая из этих суб-провинций первоначально соответствовала, грубо говоря, политически независимому городу-государству… Во времена Древнего царства таких единиц было, по-видимому, четыре:

1. Центральный и Северный Петен (Сев. Гватемала), Южное Кампече (Мексика) и Британский Гондурас — ядро Древнего царства майя. Крупнейшим городом и, вероятно, столицей этой области был Тикаль.

2. Долина р. Усумасинты; столицей этой области могли быть Паленке, Пьедрас Неграс или Йашчилан (а возможно, и все три поочередно).

3. Юго-восточная суб-провинция со столицей в Копане.

4. Юго-западная суб-провинция, с вероятным главным центром в Тонина»[792].

Хотя в целом с этими выводами нельзя согласиться, в подходе С.Морли есть и рациональное зерно. Используя на практике его рекомендации, некоторые современные археологи добились известных успехов в исследовании структуры и размеров города-государства майя в I тысячелетии н.э. Так Р.Рэндс, изучив керамику в пределах крупного города Паленке и в 50 других памятниках вокруг него, установил, что в течение классического периода специфическая по стилю бытовая паленкская глиняная посуда встречается только в определенной «микрозоне» в самом городе и его окрестностях — на территории в 300 кв. км. Р.Рэндс считает, что ему удалось выделить классический образец майяского города-государства — ритуальный центр и содержащую его сельскохозяйственную округу, что, в целом очень похоже на выводы У.Булларда по городам Петена[793].

Согласно данным этого, последнего исследователя, в среднем размеры сельскохозяйственной округи у крупных городских центров майя в Северной Гватемале в I тысячелетии н.э. (а это — сердце Древнего царства майя) составляют около 100–250 кв. км с населением от 3000 до 10 000 человек[794].

Интересные соображения, основанные на анализе иероглифики и изображений с классических памятников искусства, приводит и У.Брей. «Земледельческая округа крупного ритуального центра, — пишет он, — соответствующая „району“ У.Булларда, может быть по-видимому, приравнена к территории государства, столица которого осуществляла над округой контроль. Возможно, что некоторые из этих крупных центров были сгруппированы в еще большие территориальные государственные объединения, наподобие „провинций“ Юкатана XVI в.»[795].

Значительный интерес для изучения иерархии городских поселений в раннеклассовых обществах представляет работа В.Триггера:

«…В политических образованиях, более крупных, чем город-государство, имеется тенденция к появлению вторичных (второстепенных) административных центров. Входя составной частью в иерархическую политическую организацию, эти города обычно содержат меньшее (по сравнению со столицей. — В.Г.) число воинов и чиновников, в результате чего они имеют и меньшие размеры. В зависимости от общей природы политической организации вторичные административные центры служили для выполнения самых различных функций»[796]. Любопытные данные о соотношении разного класса памятников в одном сравнительно небольшом локальном районе — долине р. Асуль (департамент Петен, Гватемала) приводит Ричард Адамс. На территории района разведками и обследованиями (работа облегчалась здесь тем, что тропическая растительность была вырублена на значительной площади нефтяниками) выявлено

43 группы руин — видимо, это остатки селений и деревушек. Среди них выделяется, кроме того, 5 более значительных центров, причем два из них — Киналь и Рио Асуль — могут претендовать на роль главных центров района. Территория района составляет примерно 1800 кв. км, причем 400 кв. км относится к негодной для обитания и для земледелия земле, т.е. остается 1400 кв. км на 5 городских центров разной величины и значения и 43 земледельческие селения[797].

Д.Пьюлстон, анализируя плотность застройки в пределах двух соседних городов — Тикаля и Вашактуна и в зоне, лежащей между ними, установил очень важное явление: во-первых, плотность застройки в пригородах и округе города в 2–3 раза ниже, чем в самом городе; и во-вторых, что многие домовладения и поселения из ближайшей округи Тикаля, обитаемые в раннеклассическое время, хиреют и забрасываются во второй половине I тысячелетия н.э. Одновременно наблюдается резкое возрастание строительной активности внутри жилой зоны самого города. Автор объясняет этот процесс возросшей военной угрозой извне и притязаниями знати на данные земли[798].

Схематические планы Теотихуакана и Теночтитлана (долина Мехико)
Теночтитлан: 1 — рынок и дворцово-храмовый комплекс, 2 — ритуально-административная зона; Теотихуакан: 1 — пирамида Луны, 2 — Площадь Луны,
3 — Пирамида Солнца, 4 — Храм Кецалькоатля, 5 — Большой рынок; а — городская зона, б — пригородная зона

Однако, на мой взгляд, здесь очевидно имели место процессы, сходные с теми, что описаны Р.Мак-Адамсом для зоны Урука (Южная Месопотамия) и У.Сандерсом и Р.Миллоном для Теотихуакана (Центральная Мексика). Суть их состоит в том, что на раннем периоде своего развития будущий крупный центр — лишь одно из нескольких поселений разной величины, существующих в данном районе (горная долина, долина реки, земли вдоль магистрального канала и т.д.). Затем по каким-то причинам он становится ведущим центром — столицей определенного территориально-политического образования, а остальные поселения, в том числе и довольно значительные, образуют его округу. Но по мере роста своего могущества метрополия быстро увеличивает свою площадь и численность населения за счет поглощения прилегающей к ней округи. Число окрестных поселений, особенно дальних, резко сокращается, исчезают другие крупные центры, а территория округи уменьшается до 15 км зоны вокруг столицы.

Н.Хаммонд приводит данные о последних исследованиях в зоне Лубаантуна в Белизе. По его подсчетам, этот классический центр майя в конце I тысячелетия н.э. контролировал обширную территорию в 16 000 кв. км — практически всю долину Рио Гранде, на которой выявлено до 30 различных памятников этого времени[799]. Анализируя далее расстояние, отделяющее два ближайших крупных центра друг от друга в Центральной области майя, он приходит к выводу, что расстояние это составляло в среднем чуть более 15 км[800], что целиком совпадает с данными письменных источников по юкатанским городам XVI в. Однако Лубаантун не может быть отнесен к классу столиц («крупный ритуальный центр» У.Булларда), на чем настаивает Н.Хаммонд. Действительно, на этом городище есть и впечатляющие каменные постройки — храмы и святилища, есть какие-то общественные здания, значительное число жилищ и т.д. Он занимает выгодное географическое положение, контролируя почти всю долину р. Рио Гранде с ее плодородными аллювиальными почвами. Но есть два серьезных довода против того, чтобы считать этот город столицей. Во-первых, здесь не обнаружено, несмотря на неоднократные обследования археологов, ни одной резной или гладкой стелы — важнейшего показателя политической и культовой жизни древнемайяского общества (см. раздел «стела как исторический источник»). Во-вторых, Лубаантун возник лишь в начале VIII в. н.э., а прекратил свое существование во второй половине IX в. н.э. Если сводить все дело только к выгодам географического положения и к тому, что благодаря этому Лубаантун контролировал вполне определенную территорию, то остается непонятным, почему этот благоприятный фактор сказался на судьбе города столь поздно. Видимо, какой-то другой центр осуществлял этот контроль до возникновения Лубаантуна. Не исключено, что эту роль играли ближайшие к нему крупные ритуально-административные центры Пусильха или Караколь.

Схема округи Тикаля
1 — второстепенные селения вокруг Тикаля; 2 — город Тикаль;
3 — линия внешних укреплений Тикаля; 4 — болотистые низины

Наиболее полные сведения о структуре города-государства I тысячелетия н.э. дают нам материалы Тикаля. В непосредственной близости от Тикаля, либо в пределах отмеченной укреплениями округи, либо рядом с ее границами, находится ряд больших и малых поселений, по-видимому подчинявшихся в той или иной степени властям столицы. К их числу относится прежде всего Волантун, расположенный всего в 5,5 км к юго-востоку от центра Тикаля, в верховьях долины р. Хольмуль. Этот небольшой по размерам памятник был обнаружен археологами США в 1921 г. и никогда не раскапывался. Руины его, видимые сейчас на поверхности, состоят из одной значительной пирамиды, перед фасадом которой находится единственная резная стела Волантуна. Пирамида имеет 23 м в длину, 20 м в ширину и 10 м высоты. Она обращена фасадом к западу. На усеченной вершине пирамиды заметны остатки каменного здания около 7 м длиной, состоявшего, видимо, из одного ряда небольших помещений.

Стела 1, найденная в Волантуне, представляет для исследователей двойной интерес. Во-первых, она имеет довольно раннюю дату по эре майя — 8.18.13.5.11 6 Чуен 14 Шуль, что соответствует 409 г. н.э. Во-вторых, стилистически изображение на стеле (персонаж высокого ранга с ритуальной полосой поперек груди в статичной архаической позе) весьма напоминает ранние монументы Тикаля: стелы 1 и 2 (435–445 гг. н.э.). По размещению резьбы (на фасаде — человеческая фигура, на обороте — иероглифическая надпись, боковые стороны — гладкие, класс II). Стела 1 из Волантуна также имеет ближайшие аналогии в Тикале (стела 4 — 465 г. н.э.; стела 18 — 416 г. н.э.; стела 29 — 292 г. н.э.). Все это позволяет рассматривать Волантун как поселение, входящее в округу Тикаль и, безусловно, подчиненное ему[801].

Всего в 3,2 км западнее гигантского Храма IV находится Чикин Тикаль — довольно значительное древнее поселение, состоящее из двух крупных архитектурных групп (в них входят ансамбли дворцовых и храмовых зданий), соединенных специальной дорогой-дамбой[802].

В 16 км к северо-востоку от Тикаля лежит Эль Энканто — небольшое городище, расположенное в долине р. Хольмуль. Оно осмотрено и предварительно обследовано в 1911 г. археологом из США Р.Мервином. Раскопок здесь никогда не велось. Руины состоят из одной большой пирамиды, обращенной фасадом на запад, и террасы перед ней, на которой лежала поваленная стела 1. На вершине пирамиды сохранились остатки двухкомнатного каменного храма. К северу от большой пирамиды — еще одна, меньшая, а за ней — 3 чультуна (хозяйственные ямы).

Стела 1 (дата 598 г. н.э.) имеет на фасаде грубо высеченную человеческую фигуру, на боковых сторонах — иероглифические надписи, а оборот гладкий Это — так называемый III класс резных монументов майя, наиболее распространенный в двух соседних с Эль Энканто крупных центрах — Тикале и Вашактуне (до Вашактуна — 24 км)[803]. Резьба сильно пострадала от времени, но можно различить фигуру персонажа в пышном головном уборе, с тяжелыми ушными украшениями, которая стоит либо на пьедестале, либо на распростертой человеческой фигуре (скорее — второе). «Тикаль от Эль Энканто находится всего в 16 км по прямой и поэтому понятно, почему единственная местная стела демонстрирует столь значительное стилистическое сходство с тикальскими монументами. Стиль иероглифов стелы 1 также сходен с манерой изображения знаков на ранних монументах Тикаля (стелы 3, 8, 9 и 12)[804].

Остальные поселения разной величины, расположенные вокруг Тикаля, — Коросаль, Авила, Бобаль, Навахуэлаль, Канмуль, — нам практически неизвестны, так как никаких материалов о них не публиковалось.

«Династические» надписи из городов I тысячелетия н.э.
на скульптурных монументах майя (по Т.Проскуряковой)

Однако, учитывая их относительную близость к метрополии, расположение внутри линии укреплений и небольшие размеры, можно предполагать, что они, подобно Волантуну и Эль Энканто, были поселениями-сателлитами обширной округи Тикаля.

Таким образом, город-государство Тикаль в структурном отношении состоял из столицы и 9 более мелких городков и селений. Все они находятся, как правило, в пределах 10‑15‑километровой зоны от центра, что весьма характерно для сельскохозяйственной округи крупных городов древнего мира: будь то месопотамский Урук или столицы «провинций» Юкатана в XVI в. Налицо и прямая аналогия в структурной организации «номов» в обоих регионах: в Шумере (до Саргоновской поры) и у древних майя.

Паленке, как уже отмечалось, был, вероятно, столицей «нома» площадью около 300 кв. км, в состав которого входило также до двух десятков крупных и мелких селений[805].

У.Брей, чисто предположительно, основываясь только на относительной географической близости нескольких небольших городов к Паленке, включает их в сферу влияния последнего: речь идет о таких центрах, как Тортугеро, Хонута и Мирафлорес[806].

Безусловно, очень часто географические факторы способны немало помочь в выделении территорий вероятных городов-государств, поскольку в большинстве случаев границы между ними проходили по каким-то естественным рубежам: вдоль горных хребтов и цепей холмов, болот, рек и т.д.[807]

Однако одних природных показателей для такого рода выводов и заключений еще недостаточно. Здесь необходимы археологические материалы. К сожалению, малые центры и селения, входящие в орбиту влияния таких гигантов, как Тикаль, Копан, Мирадор и другие, в настоящее время почти не изучены. А следовательно и все выводы о взаимосвязях больших и малых памятников в пределах вероятных «номовых» областей, пока, за редким исключением, ничем не подкреплены. Исключение, кроме Паленке и Тикаля, составляет, пожалуй, лишь Копан. расположенный в четко очерченных природных границах: долина р. Копан, окруженная со всех сторон горами. С.Морли на основе анализа архитектуры, скульптуры и эпиграфики пришел к выводу о том, что в сферу заметного культурного воздействия этой метрополии входили как близлежащие памятники Рио Амарильо, Асьенда Гранде, Санта Рита, Параисо, так и удаленный почти на 80 км к северо-востоку Лос Игос, в долине р. Чамелекон. Любопытно, что ближайший к Копану другой крупный город — Киригуа, по мнению многих исследователей, демонстрирует настолько поразительное сходство с последним (вплоть до точного копирования плана и формы центрального ритуально-административного комплекса), что речь, видимо, может идти только о прямой колонизации. По времени Киригуа действительно довольно поздний город (судя по датированным стелам, он возник в конце VII — начале VIII в. н.э.), и приведенное выше объяснение отнюдь не кажется здесь неуместным[808]. Если чисто гипотетически рассматривать этот регион с господством эталонов культуры Копана и в качестве сферы его политического влияния, то полученная территория (свыше 2000 кв. км) будет в целом эквивалентна по площади типичной юкатанской провинции» XVI в.

На основании всей совокупности имеющихся сейчас данных, можно предполагать, что границы и территория городов-государств I тысячелетия н.э. и даже средние их размеры не были постоянной величиной и сильно варьировали, в зависимости от природно-географических условий и конкретной исторической ситуации, сложившейся в той или иной области майя. Известное представление об этих величинах дает среднее расстояние между двумя ближайшими крупными центрами. Анализ 83 памятников из Центральной области майя позволил Н.Хаммонду утверждать, что в среднем расстояние между двумя крупными городами составляет 15 км[809], причем границы между ними часто проходили по каким-то естественным рубежам — вдоль рек, озер, болот, гряды холмов и т.д.[810]

Правда, в более густо населенных областях Петена эта величина сокращается до 10 км, а на периферийных территориях, напротив, увеличивается до 20–30 км (Южный Петен, Южное Кампече, «Горы майя» в Белизе, юго-восточная зона и т.д.)[811].

Таким образом, если учесть данный фактор и имеющиеся практические расчеты У.Булларда и У.Хевиленда по городам Петена, то можно с уверенностью говорить о том, что средние размеры майяского города-государства I тысячелетия н.э. не превышали нескольких сотен кв. км (имеются в виду только земельные владения данного города, т.е. город с округой, а не сфера его политико-административного влияния).

---

[792] Morley S.G., 1956, p. 144.

[793] Rands R.L., 1967, p. 113–115, 142–145.

[794] Bullard W.R., 1964, p. 281–282.

[795] Bray W., 1972, p. 914.

[796] Trigger R., 1972, p. 588.

[797] Adams R.E. and Gatling I.L., 1964, p. 101, map 1, p. 114–116.

[798] Puleston D.E., 1974, p. 309.

[799] Hammond N., 1974, p. 316–317.

[800] Ibid., p. 320–328.

[801] Morley S.G., 1938, vol. I, p. 262–265.

[802] Coe W.R., 1971, p. 105.

[803] Morley S.G., 1938, vol. I, p. 2–7.

[804] Ibid., p. 6, 7.

[805] Rands R.L., 1967, p. 113, fig. 1.

[806] Bray W., 1972, p. 914.

[807] Hammond N., 1974, p. 322.

[808] Morley S.G., 1920, p. 6.

[809] Hammond N., 1974, p. 320.

[810] Ibid., p. 322.

[811] Ibid., p. 320–322.

Политическая жизнь древних майя | Гордон Р. Уилли

Политическая жизнь древних майя — в особенности характер их государственного устройства и взаимосвязи между отдельными государствами — наиболее интересное направление в современных историко-археологических исследованиях. Это произошло в результате успешного перевода иероглифических текстов майя — достижения, ставшего нашим достоянием всего лишь одно-два десятилетия назад. Прочтение текстов и познание того, что майя сами говорили о себе, со всем их историческим и политическим содержанием, открыло нам новую широкую перспективу. Между прочим, легко заметить, что ситуация с майя совсем не похожа на то, что мы наблюдаем в египетской, месопотамской или китайской археологии. Там местные системы письма были прочитаны уже давно, а другие аспекты археологической науки сформировались вокруг этих центральных источников знания; напротив, наши сведения об иероглифической письменности майя развивались более медленно, и мы только сейчас стали приспосабливать к ней (т. е. к письменности) многие другие открытия археологии. [105]

Рис. 1. Города-столицы Центральной области майя в I тыс. н. э.: 1 — границы Центральной области культуры майя; 2 — города-столицы; 3 — прочие памятники

Майя доколумбовой эпохи (рис. 1) из тропических низменных областей центральной Америки, начав как простые оседлые земледельцы, достигли уровня городской жизни за одно-два столетия до начала нашей эры.^[1] Ядро этих «городов» составляли скопления каменных пирамид, платформ, храмов и дворцов (рис. 2) — «ритуальные [106] центры», как их часто называют, но сотни и даже тысячи руин небольших домов, найденных в непосредственной близости от этих «центров», оправдывают и применение по отношению к ним термина «город». Некоторые из этих «городов» имели население от 10 до 75 тыс. человек.^[2]

Рис. 2. Пирамидальные, храмовые и дворцовые постройки.  Центральная часть Тикаля.  Департамент Петен,  Гватемала

К 200 г. н. э. эти жившие в городах майя создали сложную систему иероглифической письменности. Иероглифические тексты украшали здания, были высечены на каменных стелах (рис. 3), увековечивавших прежних правителей этих городов, и нанесены красками на стенах гробниц (рис. 4). Иероглифы использовались также в виде резных текстов на нефрите, кости, раковинах, а также надписей на керамике в и на листах, сложенных в виде книг. Эти книги были, вероятно, наиболее значительным из всего названного выше для жрецов-ученых майя, которые вели иероглифические летописи; но, к сожалению, они не сохраняются в тех археологических материалах, которые мы получаем при раскопках, а из более поздних образцов лишь очень немногие избежали уничтожения после испанского завоевания.

Подчеркивая недавние успехи в чтении письменности майя, я отнюдь не имел в виду, что на более ранних этапах развития археологии майя иероглифика целиком игнорировалась. Фактически, как и следовало ожидать, иероглифы привлекли к себе внимание уже самых первых исследователей руин городов майя. К концу XIX в. целый ряд знаков, особенно относящихся к календарю майя, астрономическим наблюдениям и событиям, к религиозным ритуалам, был переведен или, по крайней мере, хорошо понят. В действительности одним из важнейших результатов этого раннего исследования иероглифических текстов явилось понимание майяского счета времени доколумбовой эпохи, что привело к корреляции календаря майя и христианского, а это, в свою очередь, дало в руки археологов абсолютную хронологическую шкалу, [107] восходящую к III в. н. э.^[3] Однако значительный прогресс в переводе и чтении подавляющего большинства иероглифов начался лишь с 80-х годов XX в. И только тогда мы пришли к пониманию того, что эти иероглифы связаны главным образом с политическими проблемами — с государствами и их правителями, сменой династий и с такими событиями, как рождения царей, их браки, войны и завоевания,^[4] и только примерно за последнее десятилетие удалось прочитать достаточно большое число иероглифических текстов из многих доиспанских городов, чтобы дать представление о древней политической истории майя и из этого источника.

Эти недавние достижения явились результатом объединенных усилий археологов и лингвистов.^[5] В итоге их усилий и усилий ряда других коллег мы знаем теперь, что письменность майя представляет собой сочетание фонетических и идеографических элементов. Эта письменность связана с существующими ныне майяскими языками, и на сегодняшний день для нас понятны значения более чем половины (по самым скромным оценкам) из общего корпуса иероглифов майя (насчитывающего свыше 1000 знаков). Здесь я должен заметить, что отнюдь не являюсь специалистом в области иероглифики и, подобно многим моим коллегам-археологам, пользуюсь результатами работ знатоков  письменности майя.

Какой же свет проливают эти прочтения текстов на природу майяских политических единиц, или государств? Как были города майя, имевшие общие системы письменности и календаря и близкие стали искусства, архитектуры, керамики, связаны друг с другом? Находились ли они под одним управлением или под несколькими? Прежде чем говорить о том, как прочтение текстов майя продвинуло решение этого вопроса, позвольте мне вернуться на несколько десятилетий назад и посмотреть на решение этого вопроса тогда археологами-майянистами. В 40-х и 50-х годах и С. Морли^[6] и Дж. Э. Томпсон^[7] рассматривали «город-государство» как наиболее вероятную модель для доколумбовых майя низменных областей. Но в начале 50-х годов, в 60-е годы и позднее модели города-государства был брошен вызов открытиями, сделанными в ходе исследований характера расселения древнего человека.^[8] Эти исследования открыли наличие некоего подобия региональной иерархии поселений,^[9] которые имели большие, расположенные географически более или менее в центре, поселения в качестве своих предполагаемых «столиц». Другие селения, меньшие по величине, чем «столицы» [108] и размещенные на различных расстояниях от главного столичного поселения, как предполагается, были в иерархии поселениями вторичного и третичного порядка.

Рис. 3. Стела с иероглифической надписью из г. Алтар де Сакрифисьос. Департамент Петен

Рис. 4. Иероглифическая надпись из г. Рио Асуль. Департамент Петен [109]

Рис. 5. Выборка из знаков-эмблем (по Маркус, 1976)

Подобные иерархические размещения поселений майя рассматривались как соответствующие гексагональным или полигональным фигурам, продиктованным теорией центрального места.^[10] Эта концепция «регионального государства» считалась на протяжении определенного времени наиболее вероятной политической моделью для древних майя, вытеснив модель города-государства.

Однако в 1958 г. Гейнрих Берлин^[11] открыл «знак эмблемы», и во многих отношениях это открытие, можно сказать, отмечает начало иероглифической «революции прочтения». Иероглиф-эмблема является знаком, который, по-видимому, обозначает определенный город майя и, возможно, его территориальное государственное образование. Иероглиф-эмблема состоит из главного знака, уникального для каждого отдельного города майя, и указывающей на эмблему приставки. Идентифицирующая приставка видна слева и/или на вершине иероглифа (рис. 5). Можем ли мы предполагать, что иероглиф-эмблема является де факто проявлением политической независимости данного города? Существуют определенные доводы в пользу подобного предположения в виде тех текстуальных контекстов, в которых встречается иероглиф-эмблема. Они часто ассоциируются с именами правителей и с событиями их царствования, включая битвы между равными по статусу государствами, каждое из которых определялось своим   собственным   знаком-эмблемой.

Если наличие иероглифа-эмблемы берется как подтверждение политической независимости, тогда мы должны признать в прошлом присутствие в низменных областях [110] майя большого числа небольших независимых государственных образований (рис. 6). Недавнее определение расстояния между центрами майя или городами, обладающими их собственными иероглифами-эмблемами, предполагает, что в среднем они отстоял» друг от друга на 50 км.^[12] Это означает, что окружающая и, предположительно, поддерживающая [111] территориальная округа для каждого имели в радиусе 25 км, что приводило к образованию государств площадью не более 500 км².

Рис. 6. Независимые государства в низинных областях майя (вторая половина VIII в. н. э., конец позднеклассического периода) (благодаря любезности П. Мэтьюза)

Рис. 7. Схема  возможных  региональных   государств в низинных районах майя (по Маркус,  1976)

Как таковую древнюю майяскую политическую единицу следовало бы лучше всего назвать термином город-государство, что возвращает нас к концепции Морли и Томпсона 40-летней давности. Эти типичные города-государства вмели свои столичные города, и обычно в пределах их территорий имелось несколько меньших центров, отделенных от столицы и друг от друга расстоянием от 5 до 15 км. В столице правитель был известен как «ахав»; майяский титул для верховного правителя (царя, владыки). Этот правитель правил по наследству, будучи членом царского линиджа или царской династии. Меньшие центры внутри его владения управлялись «кахалями», или сановниками меньшего ранга, которые могли быть или не быть родственниками «ахава». Эмблемный иероглиф изображался на монументах столичного города, и тот же самый знак мог также изображаться и в меньших городах или центрах внутри этого государства: вероятно, в качестве признака того, что так сателлиты демонстрировали свою верность верховному правителю в столице.

Должны ли мы принять, таким образом, модель города-государства в качестве характерной черты для территориальных государств древних майя? И поступая так, должны ли мы полностью отказаться от модели регионального государства, состоящего из многих центров или городов, принадлежащих тем не менее одному государственному образованию, управляемому верховной столицей? Я бы поостерегся слишком далеко заходить в таких выводах. Наши знания все еще недостаточны. Некоторые из моих коллег пытались, например, объединить данные об иероглифе-эмблеме с данными об иерархиях поселений и региональных государств (рис. 7).^[13] Однако, исходя из того, что нам известно на сегодняшний день, вытекает как будто, что мельчайшая политическая единица в виде города-государства была общей нормой у майя,

В то же самое время, когда рассматриваешь прочтения иероглифических текстов, и прежние, и ведущиеся сейчас, из ряда майяских городов, складывается впечатление, что древнемайяские правители не всегда удерживали свои политические амбиции в узких рамках одного города-государства. Мотивы, которыми они при этом руководствовались, не вполне понятны: или царский престиж, или стремление к богатству и дополнительной территории или то и другое. Как бы то ни было, история этих [112] агрессивных взаимодействий между государственными образованиями и интересна, и сложна. Результаты их усилий по завоеванию соседних территорий выглядят в лучшем случае чем-то  двусмысленным.

Фактически в течение нескольких столетий (250—900 гг. н. э.) в непрерывной иероглифической летописи не зарегистрировано ни одного прочного и географически обширного майяского «захватнического государства» или «империи». Завоевание одного города другим имела самые различные последствия. Между государствами велись войны, где победитель, по-видимому, не навязывал свою волю в сколь-нибудь постоянном виде проигравшему, по крайней мере, можно определенно сказать, что территория разгромленного города не включалась в государственные границы победителя. Хорошим примером служит здесь соперничество между городами Копан и Киригуа. Очевидно, что Киригуа был когда-то меньше по величине и значению, чем Копан, и находился, вероятно, под юрисдикцией последнего. Но в 737 г. н. э., в середине позднеклассического периода, правитель Киригуа «Двуногое Небо» (Two-Legged Sky), поднял мятеж против метрополии, а затем пленил и принес в жертву богам правителя Копана, известного по иероглифическим текстам как «XVIII Кролик». «Двуногое Небо» увековечил далее эту победу путем расширения размеров своего родного города Киригуа и с помощью установки посвятительных стел, где прославил свою воинскую доблесть. Тем не менее, несмотря на этот унизительный разгром «XVIII Кролика» Копан как город и независимое государственное образование, по-видимому, не пострадал сколько-нибудь значительно и определенно не потерял свою независимость, Напротив, старая Копанская династия царей продолжала сидеть на троне, а преемник «XVIII Кролика» сумел значительно расширить размеры одной пирамиды в Копане, построив знаменитую «Иероглифическую лестницу» (рис. 8). 80 ступеней этой лестницы содержат иероглифическую летопись с восхвалением всех предыдущих правителей Копана, включая несчастного разбитого в бою и принесенного в жертву «XVIII Кролика». Эта дорогостоящая и в высшей степени «националистическая» архитектурная деятельность происходила после разгрома и смерти копанского правителя, что едва ли свидетельствует о значительных потерях Копана в результате своего военного поражения.^[14]

Рис. 8. Иероглифическая лестница  в  Копане. Гондурас

Есть, однако, и другие примеры, когда одно государство в конечном счете овладевает другим в результате победоносной войны, хотя история взаимоотношений между этими двумя политическими единицами была в действительности гораздо сложнее. Так, мы знаем, что в 878 г. н. э., в раннеклассический период, правитель Тикаля разгромил своего соперника, каковым был тогда независимый город Вашактун. После этого по крайней мере в течение значительного числа лет Вашактун продолжал [113] процветать во главе со своими правителями, выполнявшими свои царские обязанности в виде строительства храмов и дворцов и установки памятных стел в честь правителей города. Однако степень, до которой это было продолжением их собственной доблести или попустительством со стороны династии Тикаля, остается неясной; правда, значительно позднее, в позднеклассический период между обоими городами началась вторая война. Вашактунский правитель вновь был побежден владыкой Тикаля, и на этот раз победители не были столь снисходительны к побежденным. Не возводились более монументальные сооружения, не устанавливались стелы в честь правителей, не изображалась уже и собственная эмблема города. И Вашактун стал не более чем отдаленным административным центром, обслуживающим Тикальскую династию и Тикальское  государство.^[15]

Как провести различие между примерами Киригуа—Копан и Тикаль—Вашактун? Киригуа и Копан удалены друг от друга на 50 км, тогда как Тикаль и Вашактун разделяют лишь 18 км. Было ли подчинение и интегрирование слишком трудным делом на больших расстояниях? Или же Копан просто оказался более могущественным и даже, несмотря на потерю своего правителя, «XVIII Кролика», не мог быть проглочен его соперником? Или же там имелись другие силы или мотивы для действий, которые мы просто не понимаем?

Третий вид политических итогов военных действий майя является более неопределенным, чем первые два. Это случай, когда военный разгром приводил, по-видимому, к упадку в развитии проигравшего, хотя, возможно, и не к потере независимости. Пример подобного рода дают взаимоотношения между Тикалем и другим крупным городом — Караколем, расположенным в 75 км к востоку от Тикаля, в южном Белизе. Оба поселения были крупными и значительными центрами в раннеклассический период. Из иероглифических текстов мы знаем, что правитель Тикаля, «Двойная Птица», был разбит повелителем Караколя в 562 г. н. э.^[16] Вполне возможно, что победители после разгрома Тикаля разбили и обезобразили стелы, прославлявшие прежних тикальских правителей; однако это не окончательный вывод, ибо в иероглифических текстах нет никаких подтверждающих данных. Мы знаем, однако, что в Тикале не велось значительного строительства и возведения посвятительных монументов в течение 30 лет после разгрома. Был ли разгром Тикаля в это время связан каким-либо образом с классическим «перерывом» («хиатусом») или же это связано с упадком активности элиты майя на большей части юга низменных областей в последние десятилетия VI в. н. э.,^[17] остается неясным, но в иероглифических текстах нет данных о том, что Караколь аннексировал Тикаль. Скорее всего этого не произошло, поскольку через 30 лет Тикаль вновь начал осуществлять свои строительные программы и возведение посвятительных стел, продолжая эту деятельность и в позднеклассический период с обновленной энергией явно как независимый и могущественный город.

Этот случай более похож на случай Копана—Киригуа, чем на случай Тикаль—Вашактун, хотя есть указания на то, что Тикаль мог пострадать больше от его разгрома Караколем, нежели Копан пострадал после победы Киригуа. Как я уже говорил, существует неопределенность относительно взаимоотношений Тикаля и Караколя, и это верно и в отношении взаимосвязей других пар соперничавших майяских городов. Иероглифическая текстуальная информация недостаточно полна и закончена, чтобы дать нам все, что мы хотим и в чем нуждаемся при анализе древней политической деятельности. Другие же виды данных — такие, как обезображенные монументы, — [114] предрасположены к слишком многим отличающимся друг от друга объяснениям, чтобы добавить что-то существенное к способу прояснения истины.

Существуют ли какие-либо примеры в иероглифической летописи о преуспевающих «захватнических государствах» или «империях» в низменных областях майя, чьи завоевания были такими же определенными, как в случае с позднеклассическим господством Тикаля над близлежащим Вашактуном, но которые были бы территориально более обширными? До сих пор наилучшим примером подобного рода служит город Дос Пилас или государственное образование Дос Пилас — Агуатека на юге департамента Петен в Гватемале. Дос Пилас был скромных размеров городом майя в бассейне реки Пасьон, около 120 км к юго-западу от Тикаля. По-видимому, там не было каких-либо крупных политических событий до тех пор, пока в конце VII в. н. э. или в позднеклассический период там не утвердилась своя царская династия. Вскоре после этого новая династия из Дос Пилоса в результате брака стала союзником другого средних размеров города — Агуатеки, расположенной на удалении в 12 км. После заключения этого, очевидно мирного, союза объединенное государство Дос Пилас—Агуатека встало на путь агрессии. К 731 г. н. э. союзники значительно увеличили размеры своей территории, овладев двумя близлежащими центрами. Затем в 735 г. н. э. правитель Дос Пилас — Агуатеки разгромил, пленил и принес в жертву богам правителя Сейбаля — крупнейшего города в долине реки Пасьон.^[18] После разгрома Сейбаль и его территория были включены в состав растущего государства Дос Пилас — Агуатека. Это событие было отмечено сооружением в Сейбале нового дворца с иероглифической надписью на ступенях его лестницы, которая рассказывает об этом завоевании. Ясно, что это было делом рук победоносного правителя Дос Пилас — Агуатеки, который подтвердил данное посвящение своим собственным знаком-эмблемой, и этот иероглиф-эмблема Дос Пилас — Агуатеки стал затем знаком, который появлялся в Сейбале и еще какое-то время спустя. В последующие три-четыре десятилетия вслед за захватом Сейбаля правители Дос Пилас — Агуатеки продолжали свою военную и политическую экспансию в бассейне реки Пасьон и ее притоков. В момент наибольшей интенсивности этой экспансии, в 771 г., их возросшие владения простирались на 80 км по линии север — юг и на 50 км по линии запад — восток, т. е. составляли территорию около 4000 км². Это, если сравнивать с другими регионами или даже с Мезоамерикой, была по своим размерам скорее «мини-империя», но, как я уже сказал, здесь мы имеем наиболее четкий образец подобного рода — образец, документированный иероглифическими текстами — из южных низменных областей майя. Однако около 790—800 гг. н. э. это государство начинает клониться к упадку, и, наконец, в 810 г. н. э. он наступил. Весь период процветания государства Дос Пилас — Агуатека длился не более 100 лет. В целом это была сравнительно умеренная и короткая по времени попытка создания империи, но намерения правителей Дос Пилас — Агуатеки представляется абсолютно ясным: по любому поводу они стремились к увеличению своей территории за счет соседей.

Прежде чем закончить с этим примером «империи» Дос Пилас — Агуатеки, можно добавить, что там есть один очень интересный момент, который по крайней мере содержит намек на то, что мы могли бы в принципе выявить некую величину, которая политически является более сложной, а в «имперском» плане более перспективной. Обстоятельства дела таковы. Мы знаем, что основатель династии Дос Пилас, получивший власть в этом довольно небольшом государстве в конце VII в. н. э., прибыл туда, [115] имея знак-эмблему Тикаля.^[19] Можем ли мы перед лицом такого факта говорить о расширении имперских устремлений великого Тикаля? Если это так, тогда захватническое Тикальское государство может быть в общих чертах выявлено — государство в региональном отношении столь же большое или почти такое же большое, как предполагал Р. Е. У. Адамс.^[20] Человеку, который не является экспертом по иероглифике майя, эта идея представляется вполне вероятной, однако большинство экспертов по майяской письменности с ней не согласятся. Вместо этого они говорят нам, что этот основатель династии Дос Пилас в VII в. н. э., член царского рода Тикаля, не был там правящим монархом. Возможно, он был братом или каким-нибудь родственником тикальского правителя. По какой-то причине он прибыл в Дос Пилас, основал там новую династию и, очевидно, начал проводить новую политику государственной агрессии; но у нас нет доказательств, что это «дочернее» государство стало частью собственно Тикальского государства. Аргумент, который мог бы быть использован для доказательства независимости Дос Пилас от Тикаля, состоит в том, что тогда существовало по крайней мере одно независимое государство, Леотуль де Сан Хосе, которое имело собственный знак-эмблему и было расположено географически между Тикалем и Дос Пилас. К тому же в той политической ситуации, быстро меняющийся и неопределенной, которая имела место в низменных областях майя в I тыс. н. э., по-видимому, ни одно государство не могло занимать или контролировать территориально не связанные районы.

При рассмотрения этих разнообразных примеров военных действий древних майя следует отметить, что в текстах никогда не говорится о захвате одного города другим и ничего не сообщается прямо о территориальных включениях. Вместо этого завершение битвы — это всегда пленение одного правителя другим, обычно с последующим принесением в жертву захваченного лидера, а аннексия завоеванного города изображается в виде замены старого знака-эмблемы побежденного новым, принадлежащий победителю. Это заставляет некоторых ученых предполагать, что данные войны были «ритуальным» войнами ограниченного масштаба и интенсивности и что они не касались основ существующей власти. Я не убежден в правильности такого вывода. Я полагаю, что майя использовали всю силу, какую только могли, для достижения своих целей, и этими целями были власть и контроль над соседями, особенно контроль над землями, пригодными для возделывания, и над населением, чтобы обрабатывать эти земли и строить внушительные города для элиты. Во многих отношениях классические города-государства майя были «вождествами» или «чифдомами».^[21]

Власть их наследственных правителей, хотя и санкционированная богами, была ограниченной — ограниченной размерами контролируемых территорий, количеством людей и ресурсов на этих территориях и сравнительной неразвитостью бюрократических и полицейского типа механизмов, имевшихся у правящей верхушки. Мне представляется, что майя в низменных областях вели постоянную борьбу за то, чтобы осуществить переход от «вождества» к государству. Их общим успехом, по-видимому, было создание «небольшого города-государства» (small city-state) — политической единицы на самой нижней ступеньке «государственности». В некоторых случаях их политическая эволюция шла несколько дальше этого, к распространению царской власти на региональные или состоящие из многих городов единицы. И в таких случаях и в такие времена можно сказать, что они перешли от «вождеского» типа организации [116] общества к государству. Но каковы бы не были эти успехи, ни одно государство не сумело добиться политической централизации на значительной территории и не сумело удержать эту территорию на сколько-нибудь долгий отрезок времени.

---

^[1] Willey G. Maya Archaeology // Science. 1982. V. 215. Р. 260-267; Hammond N. Ancient Maya Civilization. Rutgers University Press. New Brunswick—New Jersey, 1982.

^[2] Haviland W. А. Tikal, Guatemala and Mesoamerican urbanism // World Arehaeology. 1970. V. 2. P. 186-198; Culbert T. P. Political History and the Decipherment of Maya Glyphs // Antiquity. 1988. V. 62. № 234. P. 135-152.

^[3] Morley S.  G.   Maya Epigraphy.  The Maya and Their Neighbors / С L. Hay and others,   eds. Appleton Centory.  N. Y.,  1940,   P,  139-149;   Thompson   J.E.S    Maya Hieroglyphic writing: Introduction. Publication 589, Carnegie Institution of Washington. Washington. 1950.

^[4] Proskouriakoff Tatiana, Histurical Data in the Inscriptions of Yaxchilan // Ertudios de cultura Maya. México, 1963-1964. V. 3. P. 149-167; V. 4. P. 177-201; Culbert. Op. cit., P. 132-152.

^[5] Knorozov Y. V. Selected Chapters from The Writing of the Maya Indians. Russian Translation Series. Peabody Museum, Harvard University. V. 4. Cambr. Mass., 1967; Lounsbury F. G. On the Derivation and reading of the «Ben-inch prefix Mesoaraencan, Writing Systeme / Ed. E. P. Benson. Dumbarton Oaks. Washington, 1973 V. 99-143. Kelley D. H. Deciphering the Maya Script. University of Texas Prass Austm, 1976; Justeson J. S., Norman W. M., Lyle Campbell, Terrence Kaufman The Foreign Impact on Lowland Maya Language and Script. Middle American Research Institute. Publication 53. Tulane University. New Orleans, 1985; Schele, Linda and M. E. Miller. The Blood of Kings: Dynasty aud Ritual in Maya Art.  George Braziller. N. Y., 1986.

^[6] Morley S. G   The Ancient Maya.  Stanford: University Press.  Palo Alto,  1946.

^[7] Thompson I. E. The Rise and Fall of Maya Civilization. Umversity of Oklahoma Press, Norman, 1954.

^[8] Willey G. R., Bullard W. R., Glass Jr., J. B., Gifford I. С Prehistoric Settlements in the Belize Vallev Papers, Peabody Museum. V. 54. Harvard Univeraity. Cambr, Mass., 1965 Ashmore W., Willey G. R. A Historical Introduction to the Study of Lowland Maya Settlement Patterns, Lowland Maya Settlement Patterns / Ed. W. Ashmore   P.   3-18   University of New Mexico Press. Albuquerque, 1981.

^[9] Adam R. E. W., Jones R, C, Spatial Patterns aad Regional Growth Among: Classie Maya Cities // American Antiquity.  1981. V. 46. P. 301-322.

^[10] Flannery К. V, The cultural evolution of civilizations // Annual Review of Ecology and Systematics. 1972. V. 3. P. 399-426; Marcus J. Territorial Organization of the Lowland Classic Maya //Science. 1973. V. 180. P. 91-916; Hammond   N. The distribution of Late Classic Maya major ceremonial centres in the Central Area, Mesoamerican Archaeology.  Duckworth-London, 1974.  P.  313-334.

^[11] Berlin H. El glifo emblema en las inscripciones Mayas // Journal do la Sociéte des Américanistes. 1958. V. 47. P. 111-119; Lounsburg. On the Derivation… P. 99-143.

^[12] Chase А. F., Chase D. Z. Investigations at the Classic Maya City of Caracol, Belize. 1985—1987. Precolumbian Research Institute, Monograph 3, Precoiumbian Art Research  Institute,   1987.

^[13] Marcus J., Emblem and State in the Classic Maya Lowlands. Dumbarton Oakts. Washington, 1976; Adams R. E. W. Archaeologists Explore Guatemala’s Lost Gity of Rio Azul / National Geographic   Society  Magazine. 1988. V. 189.  № 4. Р. 420-444.

^[14] Fash W. L. А new look at Мауа statecraft from Copan, Honduras // Antiquity. 1988. V. 62. № 244. P. 157-169; Culbert. Op. cit.

^[15] Culbert. Op. cit.; Maya History and Elite Interaction: A Summary View, Polities and Hieroglyphic  Writing in Ancient Maya Society // Ed. Т. Р. Culbert. School of American Research and Cambridge   University Press, 1989.

^[16] Chase A. F.,  Ckase D. Z.   Op.  cit.; Culbert.  Politicial History…

^[17] Willey G. R. The Classic Maya Hiatus: A Rehearsal for the Collapse // Mesoamerican Archaeology,   New Approaches.   Norman, 1974.

^[18] Mathews Р., Wiliey G. R. Prehistoric Polities of the Pasion Region. Hieroglyphic Texts and Their Archaeological Settings // Polities and Hieroglyphic Writing in Ancient Maya Society / Ed. T. P. Culbert. School for American Research and Cambridge University Press, 1989.

^[19] Culbert. Politicai History…; Maya History…; Mathews, Willey. Op. cit.

^[20] Adams.   Archaeologists   Explore…   1986.

^[21] Guliaev V. La evolución dei poder entre ios Mayas antiguas // Revista Española de Antropologia Americana. V. 18. Madrid: Ed. Univ. Compl., 1988.

---

Автор — Гордон Р. Уилли
Материал прислал — Halgar Fenrirsson,
Источник — Вестник древней истории, № 2, 1991 г.

Торговля майя — Википедия

Карта торговых путей майя

Торговля майя — направление экономики, игравшее фундаментальную роль в развитии цивилизации майя^[1]. Долгое время было распространено мнение, что майя не могли вести активную торговлю. Основывалось оно на географии — зону расселения майя окружали болота и горы. Позже, однако, выяснилось, что большую часть своих товаров майя переправляли морским путём. Сейчас известно, что майя вели оживлённую торговлю, как внешнюю, так и внутреннюю^[2]. Торговля осуществлялась, в целом, между тремя природными регионами Центральной Америки: побережьем, низменностями и высокогорьями^[3].

Внешнюю торговлю майя вели с ацтеками на севере и жителями современных Коста-Рики и Панамы на юге. Ассортимент товаров майя был велик, в первую очередь это были продукты питания: соль, маис, рыба и др.

Обсидиановые экспонаты раскопок на Такалик-Абах, Реталхулеу, Гватемала. Призматические ножи и обсидиановые ядра

С территории современного Гондураса на рынок майя поставлялись алебастровые сосуды и какао^[4].

Из полуострова Юкатан приходили по большей части продукты питания (маис, мёд, фасоль рыба), а также иные товары — воск, ткани, перья водоплавающих птиц, кремень для ножей^[4][5].

Гватемала поставляла шкуры зверей, перья птицы кетцаль, добытые в горных шахтах яшму, обсидиан и нефрит, также ценные породы деревьев для создания ритуальных предметов, копал и базальт для растирания зерна^[4][5].

Из других стран к майя приходили и более диковинные товары, такие, как золото, керамика, изделия из меди и горного хрусталя^[4]. С Карибского моря доставляли шипы скатов-хвостоколов, которые использовали жрецы майя для кровопусканий во время жертвоприношений^[5].

История развития[править | править код]

В I тысячелетии внешняя торговля уже была высоко развита и носила профессиональный характер^[6]. Уже в это время город Цибилчальтун существовал только за счет добычи и продажи соли^[7]. В доклассический период майя уже вели активную торговлю с ольмеками^[8].

В постклассическую эпоху быстро развивалась морская торговля, благодаря чему было построено множество морских портов на побережье полуострова Юкатана и близлежащих островах (к числу таких поселений относятся Тулум и посёлок на территории острова Косумель). В поздний постклассический период майя начали вести оживленную торговлю с ацтеками^[9].

В какой-то момент в результате серии военных конфликтов торговые пути изменили своё расположение. В первую очередь стали активно использоваться морские торговые пути, что привело к дефициту товаров в городах центральной низменности. Конкретно это отразилось в нехватке обсидиана и соли, вследствие чего ведение сельского хозяйства и повседневная жизнь в данных регионах сильно усложнились^[10].

Товары внешней торговли[править | править код]

Майя экспортировали множество товаров, среди которых особой популярностью пользовался копал, который являлся аналогом ладана в Центральной Америке. Из городов Пьедрас-Неграс, Йашчилан и Паленке майяские торговцы распространяли копал по всей Центральной Америке^[5].

Испанский епископ Диего де Ланда писал о торговле юкатанских майя следующее:

Занятие, к которому они наиболее склонны, была торговля. Они вывозили соль, ткани и рабов в землю Улуа и Табаско, обменивая все это на какао и камешки (нефрит. — В. Г.), которые служили у них монетами.

Майя торговали со всей Мезоамерикой — от Западной Мексики до Панамы и даже Колумбии, а в их городах были найдены предметы с побережий обоих океанов^[2].

Также майя экспортировали кремень, кошениль и квасцы^[5].

В период с 400 года до н. э. по 250 год н. э. высоко ценились перья птицы кетцаль, нефритовые и обсидиановые изделия, а также морские раковины^[11].

Какао-бобы также были важным товаром. Основным их предназначением было приготовление шоколада, также это был предмет роскоши, часто использовавшийся в качестве валюты. Какао-бобы на рынок поставляли фермеры, использовавшие для этой цели каноэ либо же большие корзины, которые они носили на спинах^[8].

Ещё одним товаром были произведения искусства, производящиеся в различных городах майя (например, в Каминальхуйу создавали предметы из обсидиана), которые высоко ценились среди высшего класса^[8].

Большим спросом во внутренней торговле пользовался обсидиан, использовавшийся для изготовления лезвий, метательных наконечников, а также различных инструментов для полировки, перфорации и соскабливания^[8]. Город ацтеков Теотиуакан был тесно связан с подобной торговлей, хотя его роль в ней до конца не ясна — то ли он был крупнейшим производителем, то ли крупнейшим потребителем^[10].

Также крайне важным товаром внешней и внутренней торговли была соль^[4][5]. Она была одним из основных товаров майя, для её перевозки даже были выстроены особые дороги^[5]. Соль была товаром, который в I тысячелетии н. э. у майя покупали жители внутренней Мезоамерики^[11]. В первую очередь именно на экспорте соли, а также хлопчатобумажных тканей, была основана торговля северного Юкатана^[2]. Кроме потребления в пищу, соль употреблялась во время смерти и родов, а также в медицине, где с её помощью лечили лихорадку^[10] и религиозных обрядах^[8].

Важными товарами как во внешней, так и во внутренней торговле были рабы, разного возраста и пола^[4].

Большая часть сделок совершалась в форме натурального обмена, однако существовали и товары, игравшие роль своеобразной валюты, например какао-бобы — главная «валюта» торговцев^[4][2]. По словам Гонсало Фернандеса де Овьедо, майя относились к какао-бобам с таким же вниманием и уважением, как европейцы — к золоту или деньгам, потому что эти бобы выполняли у майя роль денег для покупки любых товаров. Де Овьедо приводит даже конкретную стоимость некоторых товаров: по его словам, в провинции Никарагуа кролик стоил 10 какао-бобов, а один раб — 100^[2][4]. Какао-бобы часто подделывали, наполняя пустую кожицу землёй и песком. Для выявления подвоха торговцы сдавливали бобы, что похоже на надкусывание серебряной монеты в Европе. Подобного рода подделка считалась преступлением, которое рассматривали в судах^[5].

Другим средством для расчётов были нанизанные на нитку красные ракушки, бусины из нефрита, плоские топорики или бубенцы из бронзы, цена которых определялась размером^[4].

Контракты майяских купцов, были устными, на бумаге они не заключались. По завершению сделки, ради показания общепринятой у майя «законности через публичность», продавец и покупатель вместе публично выпивали алкоголь^[5].

Сухопутные торговые пути[править | править код]

Первые торговые пути майя были проложены во II тыс. до н. э. Между горными районами Гватемалы и побережьями обоих океанов изначально были проложены тропы, вдоль которых позднее была построена торговая дорожная система^[5]. Уцелели карты сухопутного пути, который вел из древнего города Шикаланго, крупного торгового центра майя, в современный Гондурас^[2]. В «Пополь-Вухе» упоминается место пересечения четырёх торговых путей. Каждому направлению соответствовал свой цвет: «Одна из четырёх дорог была красной, другая чёрной, третья белой, и чёрная дорога сказала ему: я та, которую ты должен выбрать»^[5].

Согласно воспоминаниям Эрнана Кортеса, сухопутные торговые пути майя были вымощены камнями, также возле дорог имелось множество постоялых дворов^[5].

Водные торговые пути[править | править код]

По территории страны майя протекала всего лишь одна крупная река — Усумасинта, судоходная вплоть до местностей севернее Пьедрас-Неграса. Общая протяжённость торгового пути по ней составляла примерно 400 км^[5].

Немаловажную роль как торговый путь играла река Сан-Педро-Мартир, которую стремились взять под контроль цари Канульского царства. Поэтому царство Сан-Никте, через земли которого протекала река, как правило было вассалом Канульского царства. Таким образом контроль над мелким царством обеспечивал Канульскому царству контроль и над рекой, что приносило ему немалую прибыль^[12].

Согласно гипотезе исследователя Эрика Томпсона, в древности существовал морской торговый путь вдоль всего Юкатана. Западным его концом был Шикаланго, восточным — южная часть Гондурасского залива. Частично это подтверждают недавние археологическими находками^[2].

Юкатан[править | править код]

Лучше всего изучены торговые пути полуострова Юкатан.

Город Тикаль был сухопутным торговым центром, в классический период он являлся «посредником» между Гватемалой и другими городами майя. Впоследствии были проложены морские пути, оказавшиеся эффективнее сухопутных, в результате чего Тикаль перестал занимать ключевую позицию в торговле и из него начался отток жителей^[10].

Город Канкуэн достиг расцвета и богатства исключительно благодаря торговле. Согласно мнению археологов, город заключил союз с другим поселением, название которого неизвестно. Туда он поставлял товары, и иэта торговля приносила местным царям прибыль и авторитет^[10].

Немаловажное значение в торговле имел остров Кайе Амбра, жители которого имели доступ к значительным запасам соли. Также здесь работали мастера по керамике, выставлявшие свои творения на продажу. Выгодное расположение острова позволяло ему контролировать морские торговые пути. Есть предположение, что в постклассический период местные купцы фактически контролировали все земли майя^[10].

Существовали также специализированные торговые центры, скажем, город Экаб — также крупный торговый центр, где реализовывалась добыча из находившейся рядом крупной соляной лагуны. Только имея специальное разрешение можно было собирать соль, которую правители Экаба облагали высоким налогом^[5].

Порой торговцы стекались и в религиозных центрах, таких, как Чичен-Ица. Сюда прибывало множество паломников, которые шли не только с религиозными, но и с торговыми целями^[5]. На северо-восточном побережье Юкатана находился идол богини луны, высоко почитавшийся паломниками. В этом регионе также был торговый центр, в котором они активно отоваривались^[2].

Окрестности Юкатана[править | править код]

Шикаланго был одним из крупнейших торговых центров Мезоамерики. Известен он ещё со II тыс. до н. э. Город располагался на побережье Мексиканского залива, на расстоянии нескольких километров от лагуны Терминос. Торговали здесь не только майяские купцы, но и ацтекские (известные как почтека), а также торговцы с южных земель^[2][5]. В Шикаланго доставляли множество товаров, таких как соль, мёд, воск, кукуруза, хлопчатобумажные ткани. Для хранения товаров в городе были предусмотрены просторные торговые склады из камня^[5]. Также важным торговым пунктом был город Потончан, куда товары доставлялись по реке Грихальве, а также по морским путям западного побережья полуострова Юкатан^[2].

Акалан[править | править код]

Особое положение имело государство майя-чонталь Акалан, бывшее своеобразной торговой республикой, наподобие средневековой Венеции. Эрнан Кортес утверждал, что возглавляет государство богатейший из торговцев:

В Акалане есть многочисленные торговцы и люди, торгующие во многих местах и богатые рабами и другими вещами, которые обмениваются в этой земле… Как мне удалось узнать, здесь нет иного верховного правителя, кроме наиболее богатого торговца, имеющего большую торговлю по морю с помощью своих судов, и таковой есть Апасполон… И это по причине того, что он очень богат и торгует до такой степени, что даже в городе Нито… он имел квартал со своими агентами и, вместе с ними, своего родного брата, торговавшего своими товарами.

Сам Кортес описывал Акалан как государство огромных размеров, с множеством городов и большим населением. Здесь развита торговля, активно используется рабский труд. Среди основных акаланских товаров он отметил ткани, красители, свечное дерево^[13], используемое в качестве свечей^[5]

Экономика страны целиком зависела от внешней торговли. Приход испанских завоевателей парализовал торговые пути, что привело к экономическому кризису и распаду государства^[2].

Прямым доказательством того, что майя были умелыми мореходами, являются найденные учёными деревянные лодки времен постклассического периода. С течением времени динамика морских путешествий майя менялась^[14].

Существование островных общин майя также подтверждает их профессиональное владение каноэ. У майя они были главным средством морской торговли, а также речных путешествий^[14].

Первыми европейцами, увидевшими торговую лодку майя, были матросы Христофора Колумба. В 1502 году известный путешественник отправился в своё четвёртое плаванье в Америку и открыл остров Гуанаха, находившийся вблизи Гондураса, после чего повернул на юг и медленно поплыл по Гондурасскому заливу. Неподалеку от острова Колумб наткнулся на огромную лодку, о встрече с которой сохранились воспоминания его брата Бартоломе Колумба:

Мы встретили индейскую лодку, большую, как галера, шириной в 8 шагов, сделанную из одного ствола дерева. Она была нагружена товарами из западных областей… Посредине лодки стоял навес из пальмовых листьев, который защищал тех, кто находился внутри, от дождя и морских волн. Под этим навесом разместились женщины, дети и весь груз. Люди, находившиеся в лодке, хотя их было 25 человек, не стали защищаться от преследовавших их шлюпок. Поэтому наши захватили ладью без борьбы и привели всех на корабль, где адмирал вознёс всевышнему благодарственную молитву за то, что без всякого ущерба и риска для своих он узнает о делах этой земли.

Это была первая встреча европейцев с кораблями майя. Очевидно, они вмещали не менее 40 человек, ибо в цитате, помимо 25 гребцов, упоминаются также женщины и дети под навесом. Лодки майя были выдолблены из одного дерева.

Упоминания они также можно встретить у Фернандеса де Овьеды и Берналя Диаса, спутника Кортеса. В майяских лодках груз и торговец размещались под навесом на возвышении, а гребцы сидели внизу и взмахами вёсел приводили лодку в движение. Некоторые лодки обладали парусом^[2].

Насколько известно, в отличие от положения в обществе ацтекского торговца, занимавшего среднюю ступень между простым народом и знатью, у майя торговцы, именовавшиеся пполом (другой вариант — пполмс^[5]), были скорее на одном или почти одном уровне со знатью. Простые торговцы перевозили свои товары в основном на лодках, в то время как крупные (ах пполом йок) снаряжали для транспортировки товара внушительные караваны рабов, которые после завершения торгового похода также продавались — в качестве живого товара^[4]. Майя считали, что Полярная звезда была покровительницей ах пполом йок. Во время передвижения по дорогам они должны были жечь копал^[5].

У купцов был свой бог-покровитель, звавшийся Эк-Чуах. Они не платили налоги, а в обществе у них были свои особые правила поведения. Предположительно, в городе ацтеков Теотиуакане у майяских купцов был собственный торговый квартал. Порой торговлей занималась и знать, например, в сообщении Ланды, где он сообщал об убийстве членов семьи Кокомов, есть такой фрагмент

Сын Кокома избежал смерти, так как он отсутствовал, занимаясь торговлей в земле Улуа.

Из вышесказанного можно сделать вывод, что торговцы занимали не последнее место в обществе, частично состоя из представителей знати. В целом же торговцы относились к страте специалистов, занимавшей положение между знатью и крестьянами^[15].

1. ↑ Клод Франсуа Боде, 2008, с. 135.
2. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14} Гуляев В. И., 1983, Глава 5. Майя — «финикийцы нового света».
3. ↑ Клод Франсуа Боде, 2008, с. 136.
4. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11} Альберто Рус, 1986, с. 59—61.
5. ↑ ^{1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21} Виктор фон Хаген, 2010, Майя. Глава 2. Торговля.
6. ↑ Гуляев. Забытые города майя, с. 43.
7. ↑ Гуляев. Забытые города майя, с. 58-59.
8. ↑ ^{1 2 3 4 5} Торговля и экономика майя (англ.). www.authenticmaya.com. Дата обращения 4 февраля 2015. Архивировано 7 сентября 2012 года.
9. ↑ Майя (Цивилизация). Последние города майя. (неопр.). Энциклопедия Кругосвет. Дата обращения 31 января 2015.
10. ↑ ^{1 2 3 4 5 6} Конрад, Дэвид Древние майя — Коммерческая Империя (англ.). Дата обращения 4 февраля 2015. Архивировано 28 января 2013 года.
11. ↑ ^{1 2} Майя (Цивилизация) (неопр.). Энциклопедия Кругосвет. Дата обращения 31 января 2015.
12. ↑ Дэвид Фрейдель и Стэнли Гюнтер, 2003.
13. ↑ Длинные сосновые смолистые щепки
14. ↑ ^{1 2} Хизер МакКиллоп, 2010.
15. ↑ Клод Франсуа Боде, 2008, с. 111.

Русскоязычная[править | править код]

• Боде, Клод Франсуа. Майя. Потерянная цивилизация / Перевод с французского А. Н. Степановой. — М.: Вече, 2008. — 368 с. — ISBN 978-5-9533-2684-1.
• Гуляев, Валерий Иванович. Майя — «финикийцы Нового Света» // Древние майя: загадки погибшей цивилизации. — М.: Знание, 1983. — 176 с.
• Гуляев, Валерий Иванович. Забытые города майя. — Рипол Классик. — ISBN 5458242556.
• Рус Луилье, Альберто. Торговля // Народ Майя / Перевод с испанского Э. Г. Александренкова, научный редактор и автор предисловия В. И. Гуляев. — М.: Мысль, 1986. — 286 с.
• Хаген, Виктор фон. Торговля\Рынок майя // Ацтеки, Майя, Инки. Великие царства древней Америки / Перевод с английского Л. А. Карповой. — М.: Центрполиграф, 2010. — 950 с. — ISBN 978-5-9524-4841-4.

Рус. электронные публикации[править | править код]

Англоязычная[править | править код]

Англ. электронные публикации[править | править код]

Экономика майя — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Экономика майя имела сложную организацию ввиду того, что в ней отсутствовали деньги, обмен товаров и услуг, производимых отдельными группами, осуществлялся напрямую. В сравнении с подробностью описания войн и вождей, майя оставили мало свидетельств о своей экономической системе и торговых связях.

Основу майяской экономики составляли сельское хозяйство, продукция ремёсел и торговля. К 500-м годам до н. э. на территории Центральной Америки сформировались относительно крупные поселения майя, которые контролировали ресурсы и обменивали их группам, этих ресурсов лишённых. В конечном итоге сформировалась система из нескольких групп, производивших излишек определённого продукта и выменивавшего на него продукты, имевшиеся в избытке у других групп, но не у неё самой^[1].

Главной производственной силой экономики майя был средний класс: рабочие и ремесленники, производившие товары^[2]. Обработка земли, одомашнивание животных, развитие ремёсел обеспечили развитие разветвлённой торговой сети, контролировали которую представители элиты.

Свидетельства наличия у майя рынков по обмену товаров имеются, например, в руинах Чунчукмиля, где благодаря химическому анализу почвы обнаружено торговое место, существовавшее 1500 лет назад^[3]. Аналогичные находки сделаны и других городах майя, что подтверждает наличие разветвлённой торговой сети. Раковины с удалённых участков побережья, перья обитающих на большом расстоянии от места обнаружения птиц, минералы, не встречающиеся поблизости в естественном виде — все эти артефакты говорят от том, что майя вели активную торговлю, в которой участвовали все представленные на территории группы.

Товарообмен являлся фактором экономического роста майяских городов. Практически повсеместно торговая система существовала в виде свободного рынка: государство напрямую вмешивалось в торговлю только в крупных городах, где местные правители контролировали торговлю. В этих городах почти во всех случаях существовал рынок, имевший торговые связи с аналогичными рынками в городах по всей Мезоамерике, включая Теотиуакан и поселения, принадлежавшие ольмекам. Товар имел разную ценность в различных городах, по-видимому, повышаясь по мере удалённости от источника. Товары делились на две группы: статусные предметы, используемые элитой, и предметы повседневного спроса^[4]. Класс торговцев постоянно увеличивался, и за счёт него росли как средний класс, так и элита. При этом рос средний класс не всегда увеличивался за счёт прямого притока в него торговцев, но зависел от их числа благодаря увеличению возможностей по сбыту товаров.

Предложение товаров на рынке было весьма разнообразным. Часть из них, будучи постоянно доступными, выполняли роль денег: какао-бобы, морские раковины, кукуруза, перец чили, маниока, амарант, пальма, ваниль, авокадо, табак.

Среди наиболее ценных предметов, торговля которыми осуществлялась на больших расстояниях, были соль, обсидиан, жад, бирюза и перья кетцаля. Рынки в крупных майяских городах действовали как дистрибуторские центры, в которых торговцы приобретали оптовые партии товара, чтобы затем продавать в розницу в более мелких поселениях ^[5].

Военное дело майя — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 11 июня 2015; проверки требуют 2 правки. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 11 июня 2015; проверки требуют 2 правки.

Военное дело майя — военное дело городов-государств майя.

Многие авторы, ссылаясь на данные Диего де Ланда о наличии в «селениях» хольканов — людей, специально предназначенных для того, чтобы идти на войну^[1], делают особый упор на профессиональный состав войска. Также большое значение имело ополчение общинников. «А если их [хольканов] не хватало», продолжает хронист — «набирали ещё людей»^[1]. Известно, что в обязанности глав ах куч кабов (управляющих кварталами селений), входил также сбор людей со своего квартала для войны «на которую шли все или большинство из них»^[1]. Видимо, ополчение общинников играло большое значение, так как войны велись с октября по февраль, «потому что это не была пора заботы о посевах»^[1].

Большой вопрос представляет собой возрастная структура войска.

Войско возглавляли два «капитана»^[1]. Один из них скорее всего был правителем селения — батабом^[1]. Другой военачальник — наком — избирался на три года. В его обязанности входило отправление ритуалов в праздник «побед и войны» в месяц Паш^[1]. Он же командовал воинами в битве, и с его бегством или гибелью войско превращалось в толпу дезертиров^[1].

Перед боем воинов делили на два крыла: правое и левое^[1]. В центре войска стоял отряд, в котором находились халач-виник и главный жрец^[1]. Батаб стоял во главе хольканов и знати, а наком — во главе ополчения. Главный отряд — хольканы под началом халач-виника — стоял в центре и был вооружен щитами и копьями, а также дротиками. Пехота с двуручными деревянными мечами, вероятно, находилась в этом же отряде. Фланги занимало ополчение с накомом, вооружённое луками. Вероятно, некоторым все же выдавали стеганные доспехи из многослойных хлопковых накидок, но большинство из них были в одних набедренных повязках. За лучниками стояли копейщики. Таким образом, тактика майя была построена на максимальном использовании возможностей лучников.

Воины майя использовали в битвах боевые дубины, духовые трубки, ножи, копья, топоры, маканы и прочее оружие. Также использовались стрелы и листья. Лист при этом скручивался в трубку, через которую в противника пускались стрелы, зачастую с заражёнными наконечниками. Шлемы использовались майя редко, однако майя использовали в бою щиты из древесины и кожи животных. На вооружении майя также были деревянные мечи со вставленными в них кремневыми лезвиями и приспособления, напоминающие пращу. Интересные приспособления, как правило, кожаные жгуты, которые зажимались пальцами или одевались на запястье руки. Работали они как вспомогательная катапульта, для более дальних бросков коротких копий (дротиков), с использованием этих приспособлений дальность полета увеличивалась в два раза.

Майя (село) — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 7 декабря 2016; проверки требуют 14 правок. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 7 декабря 2016; проверки требуют 14 правок. У этого термина существуют и другие значения, см. Майя.

Ма́йя (якут. Майа) — село в Мегино-Кангаласском улусе Якутии. В 1930—2007 гг. было центром Мегино-Кангаласского района (улуса).

Расположено в центральной части района, в 52 км к юго-востоку от Якутска по автодороге «Амга».

Население — 7287 чел. (2010)^[2], в основном якуты.

Село основано в 1902 году. В 1930 году стало центром вновь образованного Мегино-Кангаласского района Якутской АССР, который объединил в себе Мегинский и Восточно-Кангаласский улусы. Организация районного центра в селе Майя способствовала становлению и ускорению процессов индустриализации села. За годы Советской власти Майя стала одним из крупных сёл, промышленных, культурных и административных центров заречной группы районов.

В 2007 году административный центр Мегино-Кангаласского улуса был перенесён из Майи в Нижний Бестях.

В селе — мясо-молочное производство, предприятия местной промышленности.

Является культурным центром улуса. Имеются Дом культуры, народный театр, музей Трудовой славы, средние общеобразовательные и музыкальная школы, гимназия (лицей), детсады, учреждения здравоохранения, торговли и бытового обслуживания, стадион. Выходит газета «Эркээйи». В Майе находится главный почтамт заречной группы районов (улусов). Работают три региональных сотовых оператора. Имеется Интернет по технологии ADSL и GPON. Банкоматы: Сбербанк России, Россельхозбанк.

• Среднегодовая температура воздуха — −6,4 °C
• Относительная влажность воздуха — 66,4 %
• Средняя скорость ветра — 2,8 м/с

Среднесуточная температура воздуха Майи по данным NASA[3]
Янв	Фев	Мар	Апр	Май	Июн	Июл	Авг	Сен	Окт	Ноя	Дек	Год
−29,8 °C	−26,1 °C	−18,6 °C	−6,6 °C	5,8 °C	15,8 °C	19,3 °C	15,3 °C	5,5 °C	−8,0 °C	−21,6 °C	−29,4 °C	−6,4 °C

Абсолютное большинство населения составляют якуты (90 %). Также русские (3 %), киргизы (2 %), чеченцы (3-5 %), узбеки, таджики, армяне, азербайджанцы.

Мобильную связь и мобильный интернет предоставляют: МТС, Мегафон, Билайн, Yota. Интернет-провайдеры кабельные: Ростелеком.

• 

  Возле стадиона

• 

  Улусная библиотека

• Центральная улица

• Здание администрации

Майя (плеяда) — Википедия

Эта страница посвящена героине греческой и римской мифологий Майе. Для просмотра других значений этого имени обратитесь к статье Майя.

Ма́йя (др.-греч. Μαῖα — «матушка», «кормилица»; лат. Maia) — персонаж греческой и римской мифологий, одна из семи сестёр-плеяд, дочерей титана Атланта и океаниды Плейоны. Согласно греческой мифологии, Майя родила Гермеса от Зевса. Впоследствии вместе с другими сёстрами она была вознесена на звёздное небо в рассеянное звёздное скопление Плеяды.

В Риме образ греческой Майи слился с культом италийской богини Майи или Майесты. Её стали почитать в качестве жены Вулкана или матери Меркурия, она стала эпонимом месяца май. Один из античных источников идентифицирует Майю как Благую богиню.

Самый ранний из сохранившихся источников, в которых упоминается Майя, — «Одиссея» Гомера. Здесь свинопас Евмей приносит жертвы «нимфам и Эрмию, Майину сыну»^[1]; отсюда антиковеды делают вывод, что уже в гомеровскую эпоху Майю причисляли к горным нимфам. Начиная, как минимум, с Гесиода^[2] её считали одной из семи плеяд, дочерей титана Атланта и океаниды Плейоны^[3] (Псевдо-Аполлодор называет её старшей дочерью^[4]). Согласно представлениям эллинов, Майя появилась на свет и жила в Аркадии на горе Киллена, в одной из пещер. Там её в тайне от Геры навещал Зевс, от которого Майя родила сына — Гермеса^[5][6][7]. В историческое время на горе построили храм Гермеса Килления^[8].

Новорождённый Гермес вылез из колыбели, выкрал стада коров Аполлона, спрятал их и вернулся назад. Когда Аполлон при помощи гадания узнал имя вора, он пришёл на Киллену и потребовал обратно свои стада. Согласно Псевдо-Аполлодору, Майя показала Гермеса в пелёнках и сказала, что младенец не мог сделать то, в чём его обвиняют^[4]. Согласно одному из гомеровских гимнов, Майя узнала о проделках своего сына до прихода Аполлона и после не вмешивалась в разговор богов^[9].

Имя «Майя» в древнегреческой интерпретации обозначало «матушка», «кормилица», что указывало на присущие ей функции вскармливания и воспитания. Именно этой нимфе Зевс передал своего сына Аркада после смерти его матери Каллисто^[10][11][2]. Впоследствии Майя со всеми сёстрами-плеядами была вознесена Зевсом на звёздное небо в рассеянное звёздное скопление Плеяды. По одной версии мифа, это произошло из-за того, что плеяды спасались от Ориона, по другой, они совершили коллективное самоубийство после гибели своего брата Гианта и сестёр Гиад^[12][13][14].

Отдельно от сестёр-плеяд Майя упоминается, как правило, только как мать Гермеса. В греческой мифологии она не получила каких-либо индивидуальных черт и уникальных атрибутов^[13].

Представления греков о Майе как возлюбленной Зевса и матери Гермеса стали частью римской культуры (здесь Зевсу и Гермесу соответствовали Юпитер и Меркурий). Майя упоминается в произведениях поэтов эпохи Августа — Вергилия^[15], Горация^[16], Овидия^[17]; последний называет её самой красивой из дочерей Атланта^[18]. В схолиях Мавра Сервия Гонората к «Энеиде» Вергилия матерью Майи названа Стеропа (видимо, по ошибке)^[2]. Постепенно образ греческой Майи слился с образом богини плодородия Майи или Майесты, культ которой существовал в античной Италии. Римляне стали почитать Майю как мать Меркурия и супругу Вулкана, римского аналога Гефеста (Maia Vulcani)^[11]. Луций Цинций Алимент, согласно Макробию, считал, что Майя стала эпонимом месяца мая; как аргумент он использовал, в частности, тот факт, что именно фламин Вулкана на майские календы (1 мая) совершал жертвоприношения Майе^[19].

Корнелий Лабеон^[en], по словам Макробия, идентифицировал Майю как Благую богиню. Культ этой богини в Риме имел целый ряд существенных отличий от других культов. В её храмы и в посвящённые ей мистерии допускали исключительно женщин^[20][21], а настоящее имя Благой богини было табуировано. Поэтому существовало множество предположений о том, кем на самом деле является «Благая богиня». Её могли отождествлять с Фавной, Опой, Фатуей, Майей, Медеей, Семелой, Гекатой и даже Юноной^[22][23]. Соответственно и Майю могли отождествлять с этими богинями^[24][11].

Майю объединяли с Благой богиней, по данным античных источников, дата праздника в их честь (1 мая) и связь с землёй. Майе приносили отличительную жертву земли — беременную свинью^[25][26][24]. Известно, что жертвы приносились также 15 мая в храме Меркурия, расположенном около Большого цирка в Риме^[27]. В «Аттических ночах» Авла Геллия сохранился текст молитвы, которую римляне возносили к «Майе Вулкана» и к другим божествам^[28][29].

Согласно современным представлениям, Майя стала прообразом галло-римской Росмерты^[30][31]. Культ Майи в античную эпоху существовал не только в Риме, но и в других городах Лация, а также в Помпеях, на Делосе (там сформировалось сообщество римских купцов, называвших себя меркуриалами), в Цизальпийской и Нарбонской Галлиях^[32].

Греческая Майя изображена на нескольких дошедших до наших дней античных вазах^[33]. Существует ряд изображений всех семи плеяд вместе, но на них нет имён и отсутствует какая-либо индивидуализация^[34]. Как Майю обычно идентифицируют женщину, которую рисовали рядом с Меркурием римские художники. В Новое время Майю с её супругом Вулканом изобразил фламандский живописец Бартоломеус Спрангер (1585 год)^[35].

Древние греки видели в звёздном скоплении в созвездии Тельца сестёр плеяд, которые попали на звёздное небо. Одна из звёзд получила название «Майя»^[36], которое сохраняется до сих пор. Также в честь Майи назван астероид (66) Майя, открытый в 1861 году американским астрономом Хорейсом Таттлом в Гарвардской обсерватории^[37].

1. ↑ Гомер, 2000, Одиссея, XIV, 435.
2. ↑ ^{1 2 3} Maia 1, 1928, s. 528.
3. ↑ Гесиод, 2001, Теогония 938—939; фрг. 169.
4. ↑ ^{1 2} Псевдо-Аполлодор, 1972, III, 10, 2.
5. ↑ Псевдо-Аполлодор, 1972, III, 10, 1—2.
6. ↑ Античные гимны, 1988, Гомеровские гимны. III. К Гермесу, 1—13.
7. ↑ Weizsäcker, 1894—1897, s. 2234.
8. ↑ Павсаний, 1996, VIII, 17, 1.
9. ↑ Античные гимны, 1988, Гомеровские гимны. III. К Гермесу.
10. ↑ Псевдо-Аполлодор, 1972, III, 8, 2.
11. ↑ ^{1 2 3} Майя, 1988.
12. ↑ Гигин, 2000, Мифы, 192.
13. ↑ ^{1 2} Maia 1, 1928, s. 529.
14. ↑ Тахо-Годи, 1988.
15. ↑ Вергилий, 2001, Энеида, I, 297; VIII, 138.
16. ↑ Гораций, 1993, Оды, I, 2, 41; Сатиры, II, 6, 5.
17. ↑ Овидий, 1977, Метаморфозы, II, 685.
18. ↑ Овидий, 1973, Фасты, V, 85.
19. ↑ Макробий, 2013, I, 12, 18.
20. ↑ Brouwer, 1989, p. 279—282.
21. ↑ Platner, 2015, p. 85.
22. ↑ Макробий, 2013, I, 12, 18—29.
23. ↑ Hallvig, 2016, p. 9—10.
24. ↑ ^{1 2} Maia // Реальный словарь классических древностей / авт.-сост. Ф. Любкер ; Под редакцией членов Общества классической филологии и педагогики Ф. Гельбке, Л. Георгиевского, Ф. Зелинского, В. Канского, М. Куторги и П. Никитина. — СПб., 1885.
25. ↑ Макробий, 2013, I, 12, 20—21.
26. ↑ Peter, 1894—1897, s. 2236.
27. ↑ Peter, 1894—1897, s. 2236—2237.
28. ↑ Авл Геллий, 2008, XIII, 23, 2.
29. ↑ Maia 2, 1928, s. 531.
30. ↑ Peter, 1894—1897, s. 2238—2239.
31. ↑ Boppert Walburg. Skulpturenfragmente aus einem Mercur- und Rosmerta/Maia-Heiligtum in Rheinhessen // Archäologisches Korrespondenzblatt. — Vol. 20, № 3. — С. 333—344.
32. ↑ Maia 2, 1928, s. 532—533.
33. ↑ Weizsäcker, 1894—1897, s. 2235.
34. ↑ Maia 1, 1928, s. 530.
35. ↑ Vulcan → With other figures → Maia (англ.). Проект «База иконографии» Института Варбурга Лондонского университета. Дата обращения 3 октября 2019.
36. ↑ Гигин, 1997, Астрономия, II, 21, 3.
37. ↑ Schmadel, Lutz D. Dictionary of Minor Planet Names. — Fifth Revised and Enlarged Edition. — B., Heidelberg, N. Y.: Springer, 2003. — P. 21. — ISBN 3-540-00238-3.

Источники[править | править код]

1. Античные гимны / составитель и общий редактор А. А. Тахо-Годи. — М.: Издательство Московского университета, 1988. — 359 с. — ISBN 5-211-00182-6.
2. Аполлодор. Мифологическая библиотека / Перевод, заключительная статья, примечания, указатель В. Г. Боруховича. — Л.: Наука, 1972. — 216 с.
3. Публий Вергилий Марон. Энеида. — М.: Лабиринт, 2001. — 288 с. — ISBN 5-87604-127-0.
4. Авл Геллий. Аттические ночи. Книги 11—20. — СПб.: Издательский центр «Гуманитарная академия», 2008. — 448 с. — ISBN 978-5-93762-056-9.
5. Гесиод. Полное собрание текстов / Вступительная статья В.Н.Ярхо. Комментарии О.П.Цыбенко и В.Н.Ярхо. — М.: Лабиринт, 2001. — 256 с. — (Античное наследие). — ISBN 5-87604-087-8.
6. Гигин. Мифы. — СПб.: Алетейя, 2000. — 480 с. — ISBN 5-89329-198-О.
7. Гомер. Одиссея. — М.: Наука, 2000. — 488 с. — ISBN 5-02-011652-1.
8. Квинт Гораций Флакк. Собрание сочинений. — СПб.: Биографический институт, 1993. — 448 с. — ISBN 5-900118-05-3.
9. Амвросий Феодосий Макробий. Сатурналии / Перевод с латинского и древнегреческого Витольда Т. Звиревича. — М.: Кругъ, 2013. — 810 с. — ISBN 978-5-7396-0257-2.
10. Публий Овидий Назон. Метаморфозы. — М.: Художественная литература, 1977. — 430 с.
11. Публий Овидий Назон. Элегии и малые поэмы / сост. и предисл. М. Гаспарова. Коммент. М. Гаспарова и С. Ошерова. — М.: Художественная литература, 1973. — 526 с.
12. Павсаний. Описание Эллады / Перевод и примечания С. П. Кондратьева под редакцией Е. В. Никитюк. Ответственный редактор проф. Э. Д. Фролов.. — СПб.: Алетейя, 1996. — ISBN 5-89329-006-2.
13. Гай Юлий Гигин. Астрономия / перевод с латинского и комментарии А. И. Рубана. — СПб.: Алетейя, 1997. — ISBN 5-89329-017-8.

Литература[править | править код]

1. Майя // Мифы народов мира. — 1988. — Т. 2. — С. 89.
2. Тахо-Годи А. Плеяды // Мифы народов мира. — 1988. — Т. 2. — С. 317.
3. Brouwer H. H. J. Bona Dea: the sources and description of the cult. — Leiden • New York • København • Köln: E. J. Brill^[en], 1989. — ISBN 90-04-08606-4.
4. Gundel. Maia 1 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. — 1928. — Bd. XIV, 1. — Kol. 527—530.
5. Gundel. Maia 2 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. — 1928. — Bd. XIV, 1. — Kol. 530—533.
6. Hallvig Ylva. The Bona Dea Cult. — Uppsala: Uppsala Universitet, 2016.
7. Peter R. Maia II // Ausführliches Lexikon der griechischen und römischen Mythologie (нем.) / Roscher Wilhelm Heinrich. — Leipzig: Druck und Verlag von B. G. Teubner, 1894—1897. — Bd. II. — Стб. 2235—2240
8. Platner S. B.^[en]. Bona Dea Subaxana // A Topographical Dictionary of Ancient Rome / edited by Thomas Ashby. — Cambridge: Cambridge University Press, 2015. — P. 85. — ISBN 978-1-108-08324-9.
9. Weizsäcker. Maia I // Ausführliches Lexikon der griechischen und römischen Mythologie : [нем.] / Roscher Wilhelm Heinrich. — Leipzig : Druck und Verlag von B. G. Teubner, 1894—1897. — Bd. II. — Kol. 2234—2235.