Джаз, алкоголь и тени прошлого
Экономическая подоплека романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» кажется предельно прозрачной. Потерянное поколение, американская мечта, эпоха джаза, быстрых денег и отчаянных вечеринок — даже если Фицджеральд придумал не все эти концепты, то воплотил он их в своих произведениях так ярко, что уже невозможно представить одно без другого. История богатства Джея Гэтсби, вопреки напущенному туману, тоже шита белыми нитками — по просьбе редактора Фицджеральд прямым текстом сообщает, что его загадочный герой на самом деле, как и многие американцы в годы сухого закона, сколотил состояние на подпольной торговле алкоголем. А потом попытался бросить всю эту показную роскошь к ногам Дейзи, чтобы вернуть былую любовь, — и не сказать, чтобы это был в корне неверный способ покорить женщину, в голосе которой «звенят деньги». Единственная загадка, которая, по большому счету, так и не раскрыта в романе, — почему Гэтсби, при всех его достижениях, это все-таки не удается? Что в век новых капиталов и крайне подвижной морали оказалось принципиально дороже денег? И к чему в действительности привела как Гэтсби, так и самого Фицджеральда реализация американской мечты? На эти вопросы отвечает Фонд Егора Гайдара, партнер
1
Ей недавно исполнилось восемнадцать — она была ровно на два года старше меня, но ни одна девушка во всем Луисвилле не пользовалась таким потрясающим успехом, как Дейзи. Она носила только белые наряды, и еще у нее был белоснежный родстер, а телефон в их доме разрывался день и ночь, потому что молоденькие офицеры из Кемп-Тейлор мечтали провести вечер или «ну, хотя бы часик» в ее милой компании. Когда тем утром я проходила мимо ее дома, то увидела белый родстер, запаркованный у обочины, а в нем — Дейзи в обществе молодого лейтенанта, которого я прежде никогда здесь не видела.
Попытки доказать, что не все романы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда автобиографичны, а между главным героем и личностью самого писателя не стоит ставить знак равенства, являются среди исследователей его творчества чуть ли не делом чести. Да и сам Фицджеральд неоднократно жаловался на то, что, написав принесший ему славу и деньги роман «По эту сторону рая», он обрек себя на вечное сравнение со своими героями, которые воспринимались читателями и критиками как его альтер эго.
Тем не менее, в случае «Великого Гэтсби» (1925) — далеко не первого произведения американского писателя — соблазн провести параллель между личной историей Фицджеральда и сюжетной линией Джея Гэтсби мало того что велик, так еще и открывает интересные возможности для понимания сути конфликта в романе.
В 1917 году, почти закончив Принстонский университет — оставались только выпускные экзамены, — Фицджеральд записался добровольцем на фронт и вскоре познакомился с юной Зельдой Сейер, девушкой из богатой семьи, дочерью судьи штата Алабама, видной невестой. Однако Фицджеральд был беден — и родители Зельды выступили против неравного брака. Сама Зельда, впрочем, особого желания оспаривать решение родителей тоже не испытывала. Но Фицджеральд решил во что бы то ни стало добиться своего, хотя, в отличие от Джея Гэтсби, сделал ставку не на криминальный бизнес, а на литературный успех. Так появился на свет его первый роман, после которого на писателя обрушилась слава, журналы стали нарасхват публиковать его тексты, а гонорары за один рассказ достигали 4 тысяч долларов.
Фицджеральд, как и герой «Великого Гэтсби», воплотил в жизнь знаменитую «американскую мечту» — добиться успеха с нуля, одним лишь планомерным трудом завоевать себе место под солнцем. Кстати, семье Фицджеральда это было не в новинку — его дед, ирландский эмигрант, начинал свою карьеру с должности посыльного, а закончил владельцем внушительного состояния, которое, впрочем, его сын, отец Фицджеральда, довольно быстро промотал. Разорение семьи будущий писатель воспринимал очень болезненно, что, видимо, дало ему дополнительные стимулы для решительного рывка. Сам он, превратив свою жизнь с Зельдой в бесконечную череду вечеринок, придумал словосочетание, идеально подходящее для описания надрывного веселья послевоенного времени, — «эпоха джаза».
Ретроспективно кажется, что и Фицджеральд, и его Джей Гэтсби, при определенной общности их биографий, воплотили в жизнь все важнейшие идеалы своего времени. Однако были и различия. Фицджеральд достиг успеха, бросил богатство к ногам Зельды, женился на ней, стал самым высокооплачиваемым писателем США, и ничто не омрачало его репутации, кроме злых языков, утверждавших, что он продает талант за деньги. А «американская мечта» Гэтсби потерпела крах. В чем же дело? Очевидно, в источнике богатства. Но если допустить, что бутлегерство для американского социума считалось чем-то аморальным, то почему та же мораль спокойно относится к безнаказанности Дейзи за совершенное преступление? Или же Фицджеральд усомнился в оправданности своей «американской мечты»?
2
— Я родился на Среднем Западе в богатой семье, из которой теперь уже никого нет в живых.
Вырос я в Америке, но потом уехал учиться в Оксфорд — по семейной традиции. Несколько поколений моих предков учились в Оксфорде.
Он глянул на меня искоса — и я понял, почему Джордан Бейкер заподозрила его во лжи. Слова «учились в Оксфорде» он проговорил как-то наспех, не то глотая, не то давясь, словно знал по опыту, что они даются ему с трудом. И от этой тени сомнения потеряло силу все, что он говорил, и я подумал: а нет ли в его жизни и в самом деле какой-то жутковатой тайны?
Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова
Из Первой мировой США вышли в состоянии, с которым на тот момент не могла сравниться ни одна европейская страна. Вступив в войну за год до ее окончания, Штаты не успели понести серьезных человеческих потерь и тем более не подставили под удар свою территорию, зато успешно выступали в качестве основного кредитора Англии и исправно выполняли военные заказы. Отчасти этим объясняется тот стремительный экономический рост, который последовал в 1920-е годы.
Задним числом, когда известно, что за этим периодом процветания последовало стремительное падение — Великая депрессия, исследователи перечисляют огромное количество проблем, которые все эти годы оставались без внимания государства и впоследствии сыграли свою роль. Первыми и главными обычно называют дешевое кредитование, пользовавшееся большой популярностью у населения, и игры на бирже, но были и другие: падение традиционных производств, в том числе сельского хозяйства и энергетики, кризис железнодорожных перевозок и судостроения, нарастающая безработица — около 200 тысяч человек ежегодно на протяжении десятилетия вытеснялись машинным трудом, сосредоточение контроля над промышленностью в руках всего 200 корпораций и резкое расслоение населения по уровню дохода.
Все это, на первый взгляд, лежит вне поля зрения Фицджеральда и не имеет особого отношения к «Великому Гэтсби» — за исключением разве что той стремительности, с которой после войны делает свое состояние главный герой, а также вскользь упомянутой рассказчиком Ником Каррауэем собственной сферы деятельности — кредитования. Но тот конфликт, который писатель едва уловимо обрисовывает, заставляя других персонажей постоянно искать зацепки в прошлом Джея Гэтсби, с тем чтобы прояснить для себя его личность, оказывается не менее важным для американского общества 1920-х годов. С ретроспективных позиций поиска причин Великой депрессии эту значимость чистоты происхождения капиталов и искренности устремлений объяснить трудно. Однако она становится гораздо понятнее, если связать ее с событиями, которые происходили в США до Первой мировой войны, но продолжали влиять на общество и после нее.
Надрывности, неравенству и роскоши «эпохи джаза» в США, помимо собственно войны, предшествовала так называемая эра прогрессивизма. Стабильный экономический рост, определенные политические трансформации и годы продолжительного мира после Гражданской войны привели к появлению большого числа крупных капиталистов, которые держали под контролем ключевые ресурсы континента и в силу этого оказывали влияние на политическую сферу. К 1890-м доминирование крупного капитала в политике привело к появлению движений, недовольных сложившейся ситуацией и требовавших роста политической инклюзии — возможностей влиять на политический процесс для большего числа социальных групп. Именно эти движения стали базой для последовавших в первой трети ХХ века политических реформ в США — появлению у женщин избирательных прав, введению прямых выборов в сенат, ограничению финансирования избирательных кампаний и переходу капиталов от прямого влияния на политику к опосредованному — через систему специальных корпоративных и благотворительных фондов.
Американский социолог Уильям Домхофф считает, что создаваемые в начале XX века сети фондов и мозговых центров (policy-planning organizations), таких как Фонд Карнеги (1910) или Фонд Рокфеллера (1913), стали своего рода сделкой между элитами и прогрессивно настроенным средним классом. Требование выхода большого капитала из политики и запрос на резкое снижение коррупции и власти корпораций были удовлетворены. В обмен крупные капиталисты получили возможность влиять на общественное мнение и процесс выработки государственных решений опосредовано — через проводимую их фондами публичную экспертизу и аналитику. При этом политический процесс и процесс выработки государственных решений в США стали более прозрачными и легитимными. Согласно задумке, ненависть среднего класса к капиталистам как главным виновникам коррупции должна была смениться если не одобрением, то хотя бы уважением, поскольку теперь они помогали государству проводить более эффективную политику, а обществу — обсуждать важные проблемы.
Запрос эры прогрессивизма на искренность и прозрачность вылился в расцвет расследовательской журналистики. Именно в этот период американские СМИ становятся четвертой властью, активно освещая случаи сращивания государства и бизнеса, перераспределения бюджетов, скандалы в верхах. Выдающиеся журналисты того времени — Джозеф Стеффенс, Сэмюель Адамс, Джекоб Риис, Элтон Синклер, Айда Тарбелл — и сегодня являются образцами для американской прессы. Но существовали и противоположные тренды. В 1917 году Берти Чарлз Форбс создал журнал, чье первоначальное название «Дела и их вершители» в последний момент было заменено на фамилию основателя. Форбс, видя перегибы четвертой власти, вплоть до очернения капиталистов и политиков, хотел показать позитивные стороны происходивших изменений, попутно формируя наиболее полный источник информации о бизнесе для самих капиталистов.
Так вопросы «откуда деньги?» и «на что ты их тратишь?» стали неотъемлемой частью публичного дискурса американского общества 1900–1920-х годов.
Учитывая разрастание среднего класса и открывшиеся после Первой мировой возможности для получения сверхприбыли, требования прозрачности стали распространяться и на «новых» капиталистов, к которым, безусловно, относился Джей Гэтсби. Конфликт между ним и Томом Бьюкененом — это не столько борьба между двумя группами предпринимателей — новой и «старой» закалки, сколько проявление так называемых «американских культурных войн», борьбы консервативной, континентальной Америки против либеральной Америки больших городов — той, которую сегодня мы бы назвали постмодернистской.
«Культурные войны» в 1920-е годы стали выходить на первый план по двум причинам. В основе первой лежал очевидный прогресс технологий — печатные газеты становились дешевле, а радио позволяло быстрым и довольно демократичным способом донести информацию до самых провинциальных американских фермеров. Континентальная Америка и Америка больших городов неожиданно стали гораздо более связаны, чем ранее, и осознали свои ценностные различия.
Второй причиной стало перемещение политических дискуссий из стен Белого дома в публичное пространство. Либерализация и последовавший за ней рост политической конкуренции привели к тому, что две американские партии — республиканцы и демократы — стали поддерживать и углублять этот социокультурный конфликт как в своих избирательных кампаниях, так и в политических решениях в пользу той или иной культурной общности.
Мнение эксперта
В 1920-е годы место классового конфликта занял социокультурный. Впервые произошло разделение США на две социокультурные нации, существование которых оказывает влияние и на сегодняшнюю Америку. Первая — сторонники традиционных консервативных ценностей, а вторая — сторонники постмодернистских ценностей, тогда носивших название «новых». Их ярким проявлением в 1920-е годы стало рождение и развитие в США сексуальной революции. Тогда Зигмунд Фрейд обрел в Америке наивысшую популярность. В 1920-е годы был впервые выдвинут лозунг равенства женщин и мужчин во всех поведенческих сферах, включая секс.
Эта новая социокультурная идеология, эта «другая Америка» была не такой мощной, как сегодня, но культурная война между ними и консерваторами развернулась крайне масштабно.
Представители новой социальной культуры также объявили, что смысл жизни — entertainment, развлечение. В то время как традиционная Америка в социокультурном отношении была настроена очень консервативно. К примеру, она не только выступала против демонстративного потребления и сексуальной свободы, но и требовала введения сухого закона, считала, что именно алкоголизм является основой другой культуры и «портит» традиционные американские нравы. Поддержавшая сухой закон Республиканская партия в этом социокультурном конфликте была на стороне традиционалистов. Правда, вскоре обнаружилось противоречие: сухой закон приняли, но значительная часть США — не только новые, но и старые американцы — все-таки хотела употреблять алкоголь. И слабость этого закона была в том, что он запретил производство спиртного, но не запретил его употребление.
В итоге спиртное продавали, например, в аптеках. Развивался теневой рынок — бутлегерство, которым как раз занимался Великий Гэтсби.
Владимир Согрин,
руководитель Центра североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН
Полностью интервью с экспертом можно прочитать здесь.
3
— Я уже знаю, что представляли собой ваши «аптеки». — Он повернулся к нам и продолжал скороговоркой: — Они с Вулфшимом прибрали к рукам сотни мелких аптек в переулках Нью-Йорка и Чикаго и торговали алкоголем за аптечными стойками. Вот вам одна из его махинаций. Я с первого взгляда заподозрил в нем бутлегера и, как видите, почти не ошибся.
— А если даже и так? — вежливо сказал Гэтсби. — Ваш друг Уолтер Чейз, например, не погнушался вступить с нами в компанию.
Ф.С. Фицджеральд, «Великий Гэтсби». Пер. Н.Н. Лаврова
Экономическая и политическая мысль США времен Фрэнсиса Скотта Фицджеральда и его героев породила внушительное количество рационалистских и эмпирических концепций на тему сильного государства и централизованного управления.
С конца XIX века, на фоне высокой зависимости политики от большого капитала, еще до наступления прогрессистской эры, ученые видели решение большинства проблем в усилении государственных функций и централизации разделенной на штаты Америки.
Отец современного государственного управления Франк Гуднау в 1900 году выпустил классическую работу «Политика и государственное управление», где впервые описал необходимость разделения политической и бюрократической (public administration) сфер в США. Внедрение меритократического отбора, регулярной государственной службы, не зависящей от результатов выборов, оптимальное распределение полномочий между государственными структурами, выстраивание иерархии и соподчиненности разрозненных агентств и ведомств в штатах — все эти меры, по его мнению, должны были стать дополнительной сдерживающей силой для крупного капитала. Но чтобы они начали работать, «слабое» государство в США должно было стать сильным, а значит, необходимо было сократить полномочия штатов в пользу федерального центра и увеличить налоговую нагрузку на бизнес в пользу незащищенных слоев.
Предложения Гуднау в значительной мере удалось реализовать на практике. Президенты Уильям Тафт и Вудро Вильсон, хотя и являлись представителями разных партий, последовательно наращивали присутствие государства в экономике. Вильсон резко поднял налоговые ставки и сделал саму шкалу прогрессивной. Автономия отдельных штатов была сокращена в пользу независимых центральных государственных агентств. И хотя после Первой мировой войны американские президенты частично «откатили» нововведения прогрессистской эры, саму степень вмешательства государства в экономику и центра — в дела отдельных штатов вернуть на прежние позиции так и не удалось.
Сухой закон стал наиболее ярким примером государственного регулирования в Америке того периода. Он же по факту превратился в то, что современная экономическая наука называет «нерыночным провалом» (non-market failure). Этот феномен был описан в 1988 году экономистом Чарльзом Вульфом в книге «Рынки и государство», где он впервые показал, что любое государственное регулирование сталкивается с тремя видами проблем.
Оно нарушает естественное рыночное равновесие, искажая стимулы фирм, создает непрозрачность контролирующих структур, которые впадают либо в коррупцию, либо в имитацию контроля, и в итоге создает условия для появления естественных монополий и высоких барьеров входа на рынок. Всеми этими провалами государственного регулирования и пользовался Джей Гэстби в своем бутлегерстве. Невозможность проконтролировать исполнение сухого закона и наличие легальных лазеек по его обходу превратили готовых идти на риск американских предпринимателей в миллионеров, которые на доставшиеся им легкие деньги закатывали шикарные вечеринки. В других же областях чрезмерное государственное регулирование превращало таких предпринимателей, как Том Бьюкенен, с их более традиционным и легальным бизнесом в пострадавших. На фоне описанного социокультурного конфликта между «старой» и «новой» Америками противостояние этих двух групп только обострялось.
Дополнительную поддержку «запросу на искренность» — как в политике, так и в бизнесе — в Америке Форда и Фицджеральда оказывала Чикагская политическая школа.
Ее наиболее яркий представитель Чарльз Мэрриам описывал политику как рынок, где люди, являющиеся «властолюбивыми животными», стремятся не к увеличению общественного блага, а к реализации собственных эгоистических интересов. Стремление подчинить своей воле других индивидов становится доминирующим мотивом политической активности любой личности. Кроме того, в политике, как и на рынке, идет торговля, производится раздел сфер влияния, покупаются голоса и возникают попытки коррумпирования друг друга. Такая академическая трактовка политики также поддерживала общественный запрос на транспарентность, рост прозрачности политических процессов, а также придавала репутации политиков особую важность. При этом репутация необязательно касалась только политического прошлого. Гэтсби не был политиком, но вынужден был втянуться в гонку репутаций, которая его в итоге и уничтожила.
«Великий Гэтсби» Фицджеральда кажется абсолютно равным себе. Тем не менее, легкий детективный сюжет, сильная автобиографическая составляющая, расплывчатость образа Джея Гэтсби являются лишь верхушкой айсберга, в основании которого лежат острые социальные противоречия, замешанные на бурном экономическом росте послевоенных лет и проблемах государственного регулирования.
Передавав своему герою элементы собственной биографии, Фицджеральд, однако, лишил его важнейшего для того времени компонента — безупречного прошлого. В итоге дело оказывается даже в не Оксфорде, где Гэтсби никогда не учился, и не в бутлегерстве, позволившем Гэтсби быстро сколотить капитал, а в том, что он не может обеспечить своей репутации прозрачность и убедить окружающих в своей искренности. Кроме того, будучи нуворишем, Гэтсби слишком явно тяготеет к «новому» социокультурному типу поведения — вечеринкам, сомнительным развлечениям, свободным нравам. Пытаясь таким образом привлечь внимание Дейзи, он на самом деле создает лишь дополнительный барьер на пути к ней. И этот конфликт оказывается таким сильным, что на его фоне меркнет даже совершенное Дейзи преступление, ответственность за которое в итоге ложится на Гэтсби.
Михаил Комин, Татьяна Трофимова
Литература
Allen F.L.
Decker J.L.
Dumenil L.
Goldhurst W. F.
Parrish M.E.
Stein H.H.
Почему великий Гэтсби и Дейзи не могли быть вместе: рассказывает психолог
Фильм «Великий Гэтсби» снят по мотивам одноименного произведения американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, а главный герой Джей Гэтсби с его верностью любви всей жизни до сих пор вызывает у людей неподдельный интерес. Что не так с этой любовью — рассказывает психолог Анастасия Степанова.
Редакция сайта
Теги:
Психология отношений
Великий Гэтсби
Кто же такой Гэтсби и в чем заключается его основная трагедия?
Гэтсби вырос в семье простых фермеров. Правда, он никогда не отождествлял себя со своими родителями и искренне верил в свое особое предназначение, и в то, что уж он точно может стать по-настоящему великим человеком.
На его долю выпадает немало испытаний, и самое главное из них – это встреча с Дейзи, девушкой из высшего света. Он мгновенно влюбляется в нее и, конечно, идеализирует объект своей страсти, одновременно осознавая, что сейчас не может ни на что претендовать. Но Гэтсби верит, что придет день, когда они будут вместе. И эта мечта стала смыслом его жизни. Благодаря ей Гэтсби преодолел многие жизненные трудности, смог добиться высокого положения в обществе и стать тем, кем всегда хотел, сохранив в себе такие качества, как благородство и честолюбие.
Но, живя идеей, которая не имела ничего общего с реальностью, он так и не смог, даже в самый кризисный момент, осознать и принять тот факт, что его ожиданиям не суждено сбыться, а прошлое никогда и ни при каких обстоятельствах не вернуть.
Что же скрывается за фасадом большой любви к Дейзи?
На самом деле Джей Гэтсби – это яркий пример нарциссической личности, а одними из базовых механизмов защиты психики являются идеализация и обесценивание.
Базовая эмоция, присущая таким людям, – стыд. В глубине души Гэтсби всегда чувствовал себя фальшивым и лишенным любви. Он уже с детства создал в голове образ «успешного и богатого человека», тем самым идеализировав свое «я». Как итог, то, что Карл Густав Юнг называл персоной, стало намного реальнее, чем его собственная личность.
Большая любовь к Дейзи – это лишь следствие нарциссизма Гэтсби, ведь грандиозность может ощущаться как внутренне, так и проецироваться вовне. Он считал Дейзи идеальной девушкой: богатая, умная, красивая. Она поистине стала для него олицетворением роскошной жизни, о которой он грезил с самого детства. Но знал ли он ее по-настоящему? Какие чувства он к ней испытывал?
Стоит отметить модель поведения по отношению к ней – он всеми правдами и неправдами старался соответствовать образу, который одобрила бы она. Его стремление быть с нею ослепило его, а ухаживания выглядели слишком утрировано, и основная их цель – произвести неизгладимое впечатление на Дейзи.
Самое важное, чтобы она оценила его действия и признала в нем уникальность. Еще ему было важно оставаться единственным объектом любви Дейзи. Именно поэтому, ближе к развязке фильма, он требовал от нее невозможного: признаться Тому, своему мужу, что она никогда его не любила. В этот момент Гэтсби думал только о себе, сфокусировав свое внимание на своем грандиозном «я».
В момент кульминации Том, который по праву рождения обладает высоким социальным статусом, хладнокровно обличает Гэтсби перед Дейзи, и в этот момент тот чувствует стыд, который молниеносно трансформируется во вспышку ярости. Не желая принимать себя настоящим, со всеми достоинствами и слабыми сторонами, он надел на себя «маску», с которой так и не смог попрощаться, а идеализация Дейзи так и не позволила ему искренне узнать ее и полюбить не за то, какая она идеальная в его мире, а за то – какая она есть на самом деле: богатая, циничная и эгоцентричная девушка, которая боится нести ответственность за свои поступки, а ради роскоши, статуса и комфорта предает прежде всего себя.
Как сложилась бы их судьба, если Гэтсби и Дейзи воссоединились?
Интересна тема незавершенного гештальта. В психологии это означает прерванное действие, событие, которое мешает жить полноценной жизнью, мысленно возвращая человека к той или иной ситуации. Гэтсби все пять лет мечтал о Дэйзи и их воссоединении, постоянно прибегая к мыслям о прошлом. Когда он наконец встретил ее, его гештальт стал постепенно закрываться. И давайте теперь представим, что они всё-таки воссоединились.
Не исключено, что первое время они были бы искреннее счастливы, глядя на идеальное отражение друг в друге. Дейзи не раз повторяла, что Гэтсби всегда безупречен, как будто сошел с рекламы на Times Square. Важно отметить, что и она не простая личность. Во-первых, она обладатель истероидного психотипа, которому присущи эгоцентризм и любовь к внешним атрибутам. Отсюда нарядные платья, украшения и желание производить впечатление на людей. Во-вторых, она по природе тоже нарцисс, как и Гэтсби.
Не зря говорят, что подобное притягивает подобное. Но Дейзи беспечна и инфантильна, а ее желание сбежать с Гэтсби подтверждает ее внутреннюю незрелость.
Теперь вспомните момент с зеленым огоньком. Когда Гэтсби и Дейзи стали активно проводить время вместе, сразу же произошло его обесценивание. Это заметил и Ник, подмечая, что колоссальный смысл огонька исчез для Гэтсби навсегда. Он превратился в обычную зеленую лампу на причале и список магических предметов уменьшился на один.
Так и Дейзи, которую он идеализировал в своем нарциссическом мире, потеряла бы для него значение. Почувствовав себя единственным обладателем такого желанного трофея, он хладнокровно обесценил бы ее, а она, для которой важен социальный статус и положение в обществе, рано или поздно поняла, кто он такой на самом деле, и разочаровалась бы в нем.
Как мы видим, исход в любом случае весьма драматичный. Им просто не суждено было быть счастливыми на протяжении долгого времени в силу своих психотипов.
Тот финал, который мы получили, действительно самый логичный и справедливый для этой трагической истории любви. Гэтсби погибает с мыслью о том, что неповторимая Дейзи действительно любит его.Автор: Анастасия Степанова, психолог
Великий Гэтсби: Джей Гэтсби | Анализ персонажей
Как и Ник, Гэтсби родом со Среднего Запада (Северная Дакота, хотя позже его отец родом из Миннесоты). В начале книги он представлен как мечтатель, очаровательный, добрый и немного загадочный. Однако по мере развития истории читатель все больше и больше узнает, что усугубляет тайну: все, что он делал во взрослой жизни, было направлено на осуществление самой нереальной мечты — вернуть прошлое. Гэтсби во многом, как следует из названия, великий , но если посмотреть на него критически, некоторые вещи, которые он отстаивает, могут показаться не такими уж замечательными.
В каком-то смысле история успеха Гэтсби из грязи в князи делает его воплощением американской мечты.
Он начал жизнь с малого, будучи сыном довольно неудачливого фермера. К тому времени, когда он был молодым человеком, он имел еще меньше, добровольно отдалившись от своей семьи, не в силах смириться с тем жребием, что ему выпало на долю в жизни. Находясь в одиночестве, у него была возможность заново изобрести себя, и исключительно благодаря своей изобретательности Джимми Гэтц превратился в Джея Гэтсби. Таким образом, жизнь стала совсем другой (хотя ему не хватало одного ключевого ингредиента: денег). Он больше не был привязан к своим ранним годам, но мог вообразить себе любое прошлое, какое пожелает. А потом он влюбился, роковой случай, который навсегда изменил ход его жизни. После встречи с Дейзи все, что он делал, было направлено на ее завоевание. Деньги были, по сути, проблемой, которая мешала им быть вместе, и поэтому Гэтсби позаботился о том, чтобы он никогда больше не был без них. Стремление и настойчивость Гэтсби в достижении своей цели во многих смыслах похвальны. Он человек, который сделал себя сам (во всех отношениях), и поэтому достоин восхищения.
Однако, несмотря на все положительные черты, есть аспекты Джея Гэтсби, которые ставят под сомнение это восхищение. Деньги Гэтсби пришли не от наследства, как он хотел бы, чтобы люди думали, а от организованной преступности. История происходит во времена сухого закона, и Гэтсби получил большую прибыль от незаконной продажи спиртных напитков. К тому же, хотя люди толпами приходят на вечеринки Гэтсби, он действительно очень мало о них знает. На самом деле, он не хочет, чтобы много знал о них, просто знает ли он Дейзи. Наконец, дружба Гэтсби с Ником по-настоящему расцветает только после того, как он узнает, что Ник — двоюродный брат Дейзи.
Оценивая Гэтсби, нужно изучить его слепое преследование Дейзи. Все, что он делает, каждая покупка, каждая вечеринка, которую он устраивает, — все это часть его великого плана вернуть Дейзи в его жизнь навсегда. В одном смысле это прекрасный романтический жест, но в другом смысле он увековечивает детскую иллюзию. Сосредоточившись на своей мечте о Дейзи, Гэтсби все дальше и дальше погружается в фантастический мир.
Его неспособность справиться с реальностью выводит его за рамки нормы, и, в конце концов, его цепляние за мечту приводит к его смерти. К концу седьмой главы Гэтсби стоит на страже возле дома Дейзи на ненужном бдении. Он совершенно не может осознать, что его мечта не является реальностью, и поэтому стоит, ожидая знака от Дейзи. Он считает то, что делает, благородным, благородным и целеустремленным. Читатель, однако, видит тщетность своей задачи, поскольку он становится пародией на самого себя прежнего. Гэтсби буквально фатально идеалистичен. Он не может дождаться, чтобы дистанцироваться от своего прошлого с точки зрения своей семьи, но все же он живет своей взрослой жизнью, пытаясь вернуть прошлое, которое у него было с Дейзи. Что еще хуже, так это то, что он влюблен в идея Дейзи, а не Дейзи, как она есть.
Великий Гэтсби: Джей Гэтсби
Главный герой Великий Гэтсби — молодой человек около тридцати лет, который вырос из бедного детства в сельской местности Северной Дакоты и стал сказочно богатым.
Однако этой высокой цели он добился, участвуя в организованной преступности, включая распространение нелегального алкоголя и торговлю украденными ценными бумагами. С ранней юности Гэтсби презирал бедность и стремился к богатству и утонченности — он бросил колледж Святого Олафа всего через две недели, потому что не мог выносить работу уборщика, которой оплачивал свое обучение.
Хотя Гэтсби всегда хотел разбогатеть, его главным мотивом в приобретении состояния была любовь к Дейзи Бьюкенен, с которой он познакомился молодым военным офицером в Луисвилле перед отъездом на Первую мировую войну в 1917 году. Гэтсби сразу же влюбился в любит ауру роскоши, изящества и обаяния Дейзи, и солгал ей о своем собственном происхождении, чтобы убедить ее, что он достаточно хорош для нее. Дейзи пообещала дождаться его, когда он уйдет на войну, но вышла замуж за Тома Бьюкенена в 1919 лет, когда Гэтсби после войны учился в Оксфорде, пытаясь получить образование. С этого момента Гэтсби посвятил себя возвращению Дейзи, и его приобретение миллионов долларов, покупка безвкусного особняка в Уэст-Эгге и его роскошные еженедельные вечеринки — все это лишь средства для достижения этой цели.
Фицджеральд откладывает введение большей части этой информации до самого конца романа. Репутация Гэтсби предшествует ему — сам Гэтсби не появляется в роли говорящего до главы 3. Фицджеральд первоначально представляет Гэтсби отчужденным, загадочным хозяином невероятно роскошных вечеринок, устраиваемых каждую неделю в его особняке. Он появляется в окружении впечатляющей роскоши, за ним ухаживают влиятельные мужчины и красивые женщины. Он является предметом вихря сплетен по всему Нью-Йорку и уже является своего рода легендарной знаменитостью еще до того, как его представили читателю.
Фицджеральд продвигает роман вперед по первым главам, скрывая прошлое Гэтсби и источник его богатства в тайне (читатель узнает о детстве Гэтсби в главе 6 и получает окончательное доказательство его преступных действий в главе 7). В результате первые отдаленные впечатления читателя от Гэтсби несут совсем иную ноту, чем тот влюбленный, наивный молодой человек, который появляется в более поздней части романа.
Фицджеральд использует эту технику отсроченного раскрытия характера, чтобы подчеркнуть театральность подхода Гэтсби к жизни, которая является важной частью его личности. Гэтсби буквально создал своего собственного персонажа, даже изменив свое имя с Джеймса Гэтца, чтобы представить свое переосмысление самого себя. Как показывают его неустанные поиски Дейзи, Гэтсби обладает необычайной способностью превращать свои надежды и мечты в реальность; в начале романа он предстает перед читателем именно таким, каким желает явиться миру. Именно этот талант к самоизобретению придает Гэтсби его качество «величия»: действительно, название «Великий Гэтсби» напоминает счета за таких фокусников водевиля, как «Великий Гудини» и «Великий Блэкстоун», предполагая, что персона Гэтсби — искусная иллюзия.
Гэтсби верил в зеленый свет, оргастическое будущее, которое год за годом отступает перед нами.
(см. объяснение важных цитат)
По мере того, как роман развивается, и Фицджеральд деконструирует самопрезентацию Гэтсби, Гэтсби оказывается невинным, полным надежд молодым человеком, который ставит все на кон в своих мечтах, не понимая, что эти мечты недостойны его.