Мама Сонним (Каганов Леонид) — слушать аудиокнигу онлайн
Скорость
00:00 / 01:57:52
Мама Сонним
Ужасы, мистика
40,6K
Исполнитель
Длительность
1 час 57 минут
Год
2019
Описание
В районе бывшего пионерлагеря, а ныне областного пансионата происходят странные события. Там пропадают люди, и эта участь не миновала также спецгруппу быстрого реагирования, которая была послана, чтобы расследовать это загадочное происшествие. Поэтому вслед за первой спецгруппой отправляется вторая…
Поделиться аудиокнигой
akniga.org Ужасы, мистика Каганов Леонид Мама Сонним
Другие книги Каганов Леонид
Аудиокниги жанра «Ужасы, мистика»
Новинки
Показать все книгиИнтересное за неделю
Все лучшиеПрямой эфир скрыть
!&?&.
..
13 минут назад
«Некрофилы-черти труп мой извлекли не везёт мне в смерти повезёт в любви.» © 🙂
Лавров Валентин — Холодная осень. Иван Бунин в эмиграции 1920-1953 годы
kaleka 25 минут назад
даже мысли не было обижаться. поржал как бешеный
Прялухин Александр — Мойка
Юлия 33 минуты назад
Без дефектов речи? Ну-ну)) Хорошо, что рассказ всего 4 минуты, на большее прослушивать шепелявость меня не хватило…
Бэрри Мартин — Лаура
Svetlana Shakeshaft 36 минут назад
Какая замечательная книга и какой замечательный человек Борис Воробьев.
Воробьев Борис — Вот брат твой
!&?&… 38 минут назад
Лишь бы вас не занесло в крайности с такими экспериментами. А то ведь заморозить, законсервировать или даже…
Лазаревич Александр — 2019 год: Повелитель Марса
Юлия 40 минут назад
Присоединяюсь к предыдущим комментам. И сам рассказ, и озвучка-🔥👏🏻
Кинг Стивен — Мартовский выползень
Мойша, брат Изи 47 минут назад
москвич? 😉
Миллер Тим — Мы все здесь сошли с ума!
kaleka 58 минут назад
ужОса нет но мистика в полный рост.
хороший рассказ оригинальный
Матюхин Александр — Сутки через двое
Епифан Ух 58 минут назад
Ну и папочка.:) Уж совсем крайности. Слов не подобрать для такого папашки. И для дочки тоже. Ладно уж подкаблучник…
Вирява
Роман 1 час назад
По мне — бред сивой кобылы. Культурные люди, как вы выразились, имеют уважение к аудитории и пишут, соблюдая…
Юный Роланд и леди Эллен
Елена Фальк 1 час назад
Ага, на третьем этаже в виде чучел лежат в своих кроватках (простите, ну, не смогла удержаться).
Даль Роальд — Хозяйка пансиона
NataVzd 1 час назад
почему? в чем странность?
Скотт Эрнст — Люди тайны
ggdance55 1 час назад
Да не только драк, — вообще, злоупотребление лишними описаниями чего бы то ни было, причём безвкусно как-то, ощущение.
..
Лид Марк — Лимит. Серая мгла
Aleksandr Mikhailovich Dovzhenko 2 часа назад
спс за озвучку!
Cheol Jonggeum — Я — монарх
Надежда Огнева 2 часа назад
Мне мешает музыка.
Саган Франсуаза — Сигнал к капитуляции
xshveick 3 часа назад
Ну разумеется. Всё у него есть кроме одной мелочи — неверной интонации. А так — всё замечательно. Кстати, кого из…Дюма Александр — Медичи
Мойша, брат Изи 3 часа назад
Ставлю за этот выпад Вам отметку «юко»! 🙂
Таманцев Андрей — Гонки на выживание
Юлия 3 часа назад
Какой-то бред…
Матесон Ричард — Первая годовщина
Wiva blue 3 часа назад
мені розповідь не зрозумілий, Я не знаю російську мову (сумно, а хотілося послухати цей твір з моїм вітчимом і.
Тургенев Иван — Хорь и Калиныч
Людмила 3 часа назад
Тётушек моих оставьте в покое. Пожалуйста. Очень прошу.
Светлов Дамиан — Жить, как в последний раз
Эфир
Я прыгнул на белобрысого сзади, обхватил, пытаясь оттащить от мальчишки. – Не смей! Дурак! На черта тебе теперь твой джип?! Туда его не возьмешь! Анальгин больно ударил меня затылком по переносице, но я вцепился в него намертво. – По херу мне джип! – визжал он в истерике. – У меня семья в городе осталась! А он чужих зовет! А мои… Дениска!!! Анальгин вырвался, оставив у меня в руках клочья одежды. Он упал на колени возле оглушенного мальчишки, закрыл лицо руками и разрыдался, перекрикивая рев пламени… Прошел час. Толпа вдруг качнулась. Пронесся сдавленный крик: «Управдом?! Где управдом?! Нету! Сбежал!» – Там женщина какая-то голосит, – сказали от двери. – Тихо! Дайте послушать! Опять не слава богу, подумал я. Но что, черт их раздери, означают эти вопли?! – Да я сама на карьере работала! – звучал где-то вдалеке пронзительный голос. – Если на ящиках треугольник, значит, это динамит! Я сразу вспомнил тридцать три ящика, привезенных сегодня и сгруженных в подвал. Но был ли на них треугольник? – Люди! Это обман! – закричал кто-то отчаянно. – Нас хотят взорвать!!! – Дверь! Дверь откройте! Выходите все! На улицу! – Не открывается дверь! Заклинило! Снаружи приперто, что ли… – Пустите меня!!! А-а!!! Я боюсь!! Толпа задвигалась, в ней возникали приливы и отливы, промоины и валы, накатывающие так, что люди едва могли держаться на ногах. – Чего она там кричит, дура?! – заорал я. – Детей из-за нее передавим! Пускай сама в подвал спустится и посмотрит, что там за ящики! – Все двери закрыты! – отозвались с площадки. – И в подвал, и на улицу! И управдом пропал! – Да куда он денется! – Мне с трудом удавалось перекрикивать нарастающий вой. – Прекратить панику! Стоять всем на месте! Управдом на верхних этажах! А ну, пропустите! – Я, прямо с испуганным Гошкой на плечах, стал продвигаться к двери. Марина, крепко ухватив меня за ремень, шла следом. На площадке людские волны бесновались еще сильнее. Кто-то бился на полу в истерике. Сразу несколько ног вразнобой ударяли во входную дверь и в дверь подвала. Подвальная рухнула первой. Несколько человек вместе с женщиной, поднявшей панику, ринулись вниз по лестнице. – Пропустите меня! – кричал старичок с кургузой бородкой. – Я специалист! Я профессор химии! Его пропустили, и он тоже исчез в темном проломе. Оттуда уже доносились какие-то звуки – не то истерические вскрики, не то визг выдираемых из ящиков гвоздей. – Да успокойтесь вы! Сейчас всё скажут! Сейчас всё выяснится! – выкрикивал я, поворачиваясь направо и налево, пока меня самого не ткнули в бок: – Тихо! На площадке и в квартирах установилась относительная тишина. Сразу стали слышны шаги на подвальной лестнице. В развороченном проеме показался старичок профессор. Все смотрели на него и молчали, ни у кого не хватало духу задать первый и единственный вопрос. Маринина ладонь как-то незаметно оказалась в моей. Старичок обвел нас растерянным взглядом, посмотрел зачем-то на часы… Наконец, до него дошло, чего все ждут. – Нет, нет, – глухо произнес он. – Всё в порядке. Никакой опасности… – А динамит? – всхлипнул кто-то. – Да какой там динамит! – Старичок снова бросил вороватый взгляд на часы. – Всё в полном порядке. Сейчас стартуем… – А ты откуда знаешь? – Вперед выдвинулся крепенький невысокий парень с боксерской стрижкой. – А там, как раз, это… – профессор неопределенно поводил рукой. – Стартовый пульт, да. – А ну, дай, я посмотрю, – парень шагнул к подвальной двери. – Нет! – Старичок испуганно расставил руки, будто пытался закрыть собой пролом. – Поймите, это бессмысленно! Уже начался отсчет времени! Собственно, пошли последние секунды. Вот… Он поднес часы к подслеповатым глазам. – Десять. Девять. Восемь. Семь… И все, кто стоял на площадке, и дальше, на лестнице, и выше, на всех этажах унылого серого дома, медленно отсчитали про себя: Шесть… Пять… Четыре… Три… Два… Один… Старт. Леонид Каганов Мамма Сонним Слово автора: Мне есть чем похвастаться: мне довелось стать первым автором, кто познакомился с «Моделью для сборки» вживую, явившись на эфир радиостанции. Представления об авторском праве в те годы только устаканивались на просторах страны, и не было толком понятно, что можно, что нельзя. «Модель для сборки» работала к тому времени уже не первый год, а в Интернете изредка бурлили недовольные авторы: мол, как это так, какие-то незнакомые люди нас читают, да вслух, да без спросу, да по радио, да денег не платят! Я немного имел представление, каких огромных денег может стоить автору получасовая реклама на радио и какие копейки получают ведущие. Мамма Сонним (выложен 22–24.06.2009) Когда болеет дерево, никто Под ним не отдыхает у дороги. А под здоровым деревом всегда Прохожий ищет тени и приюта. Но вот оно без веток, без листвы, И на него теперь не сядет птица. Сон Кан (Чон Чхоль), пер. А. Ахматовой – Теперь тихо! – сказал Капитан. – Подъезжаем. И разговоры смолкли на полуслове. Джип мягко сбавил ход и прижался к обочине шоссе. Из низкого кустарника торчали две ржавые стойки, между ними было распято узкое железное полотенце с белыми буквами на осыпавшемся голубом фоне «п/л КУКУШКА – 4 км». Сразу за табличкой в лес уходила асфальтовая дорога – ровно по габаритам лагерного автобуса, возившего когда-то пионеров. Страшно представить, что произошло бы, столкнись тут два автобуса – одному бы пришлось пятиться обратно. Джип качнулся и съехал с шоссе. Сразу под колесами угрожающе затрещало – дорожка была разбитой и запущенной. Из поседевшего асфальта пучками лезла жесткая летняя трава, валялись камни и сплющенные жестянки. А стоило въехать в лес, появились корни, и асфальт стал похож на куски кафеля, изжеванные гигантским животным и разбросанные как попало по лесной тропе. В одной из ям рылись две собаки – огромные, словно волки, грязно-бурой масти. Увидев джип, они прекратили рыться в куче, как по команде задрали морды, оскалили желтые клыки и проводили машину долгим понимающим взглядом. |
Во всех квартирах, на всех этажах, на лестничных пролетах и в лифте плотной толпой стояли люди. Детей держали на руках. Было невыносимо душно, но никто не жаловался. Мы ждали. Гошка сидел у меня на плечах. Это место он предпочитал, пожалуй, всем остальным местам на земле. На Земле… Именно на Земле-то для нас больше нет места…
Поэтому вступал в споры и пытался объяснить: ребята, это же прекрасно, что ваш текст прочли – на всю, так сказать, страну! После одной из таких громких дискуссий мне пришло письмо с предложением познакомиться с «Моделью». И вот однажды вечером я попал в студию, где рождалась «Модель», – красивый таинственный голос Влада читал с листа рассказ (на этот раз прямо мой), и всё это сопровождала таинственная музыка, льющаяся с пульта диджея Габовича. Это оказались прекрасные люди, и с тех пор мы дружим. В тот раз я спросил Влада, как ему пришла в голову мысль читать вслух для слушателей? Оказалось, читать он умел уже в детском саду, и воспитательница часто оставляла группу на маленького Влада, прося его почитать вслух книжку остальным… А в читательских отзывах на произведения, которые мне пишут, всё чаще звучит «я услышал» вместо «я прочел».
Джип медленно полз сквозь ельник. Справа и слева мелькали тяжелые хвойные лапы, а когда лапы на миг расступались, в темных провалах возникали сырые ямы, доверху заваленные мусором. Над ними стоял кислый запах ржавчины и пластика. Казалось, жители всей области привозили сюда хоронить скончавшиеся холодильники и комоды. А заодно, по древним варварским обычаям, клали в их могилы всё, что окружало монстров при жизни: старые кастрюли, пластиковые бутылки, тряпки и детские игрушки.Призраки Северной и Южной Кореи
В 17 веке, когда оспа впервые была определена как западная болезнь, от которой нужно было бороться, корейцы называли ее мама или sonnim , второе из которых переводится как «гость». Имея это в виду, я остановился на «Гость » как на подходящее название для романа, в котором исследуется появление и влияние христианства и марксизма в стране, где и то, и другое изначально было таким же чуждым, как оспа.
Когда оспа достигла масштабов эпидемии и начала распространяться по Корее, шаманские ритуалы, называемые «гостевым изгнанием нечистой силы», часто проводились для борьбы с иноземным захватчиком. Гость по сути является шаманским экзорцизмом, призванным облегчить агонию выживших и умилостивить души тех, кто был принесён в жертву на алтарь культурного империализма более 50 лет назад.
Этот роман из двенадцати глав создан по образцу «экзорцизма Чиногви» в провинции Хванхэ. Ритуал состоит из двенадцати отдельных раундов. Как и в случае настоящего изгнания нечистой силы, мертвые и живые одновременно пересекают и снова пересекают границы между прошлым и настоящим, появляясь через случайные промежутки времени, чтобы поделиться каждой из своих историй и воспоминаний. Мое намерение состояло в том, чтобы создать устный дискурс, в котором тип путешествия во времени задает широтные координаты истории, а долгота задается повествованиями от первого лица отдельных персонажей, раскрывая широкий спектр переживаний и точек зрения.
Если правда, что попытки избавиться от остаточных воспоминаний неизбежно приводят к более ясным и прочным воспоминаниям, то от духов прошлого невозможно убежать, независимо от того, живы они или мертвы. Иногда эти видения могут быть больше, чем просто фантомы: они посланы нам трагическими войнами прошлого как форма кармы, с которой мы должны иметь дело они грани бремени истории, яркая реальность.
В романе Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» читатель сталкивается с призраком праотца, который необъяснимым образом возвращается к жизни. В этом тексте призрак также больше, чем просто магический фантазм. Реальность, изобилующая эксплуатацией и репрессиями, тяготила народы Латинской Америки на протяжении бесчисленных лет. Продукт насущной действительности, что свобода — это несбыточная мечта, фантом — это призрак, с которым сама история должна столкнуться, бороться, изгнать, использовать и победить.
Важность изгнания
Как писатель я прошел четыре этапа. Во-первых, в 1970-х годах, после войны во Вьетнаме, мое мировоззрение и мнение об обществе изменились, и это сильно повлияло на мое писательское развитие.
В 1980-х я был вынужден покинуть Корею и отправился в изгнание. Я был в Германии и был свидетелем падения Берлинской стены — именно тогда я открыл для себя истории и истории отдельных людей — а не только один метанарратив.
Когда я был в тюрьме в 1990-х годах, я открыл для себя повседневную жизнь и рутину, а затем и мир. Сейчас я скажу, что я гражданин мира. Это означает, что когда дело доходит до проблемы Корейского полуострова, я поделюсь ею с людьми всего мира.
Если бы у меня не было опыта изгнания, я, наверное, не прошел бы эти разные этапы и не дошел бы до этого места.
Быть писателем не значит быть привязанным к определенной национальности или культуре. Лучше всего сидеть на заборе и наблюдать это дает гораздо больше творческой энергии. Важно оторваться от своей национальной идентичности и объективно взглянуть на себя.
Я критикую любые фундаменталистские тенденции, вызванные как религией, так и политикой, но есть риск того, что это (как мы все еще можем видеть в мире сейчас) будет слишком «черно-белым». очень важный вопрос для решения.
Призраки войны
Я начал работать над Гость в 2000 году, к пятидесятой годовщине Корейской войны. Теракты 11 сентября годом позже произошли сразу после того, как «Гость » был впервые опубликован, и с началом этой новой «эпохи террора» вместе с включением Северной Кореи в «ось зла» и началом целая новая война, яснее, чем когда-либо, показала непрочность нашего положения. Это был леденящий кровь опыт, когда вспоминали, что, несмотря на крах инфраструктуры времен холодной войны, наш маленький полуостров все еще скован хрупкими цепями войны.
Из-за идентичности Кореи как колонии и разделенной нации ни христианство, ни марксизм не смогли добиться естественной, спонтанной модернизации; вместо этого они были вынуждены достичь современности в соответствии с сознательной человеческой волей. В Северной Корее, где наследие классовой структуры традиционного периода было относительно разбавленным по сравнению с Югом, принципы христианства и марксизма ревностно принимались как аспекты «просвещения».
Во время Корейской войны территория Северной Кореи известная как провинция Хванхэ, была местом действия пятидесятидневного кошмара, во время которого христиане и коммунисты — две группы корейцев, чья жизнь была сформирована двумя разными «гостями» — совершили серию невыразимых злодеяний друг против друга.
Сегодня в районе, известном как Синчон в провинции Хванхэ, находится музей, который обвиняет американских военных в расправе над невинными людьми. Дословный перевод названия музея звучит так: «Музей памяти жертв резни американских империалистов».
Много лет назад, когда я был на Севере, мне, разумеется, дали экскурсию по этому музею.
Позже, во время моего пребывания в Нью-Йорке, я встретил корейского министра по имени Рю и услышал рассказ очевидца о его детстве в провинции Хванхэ. Вскоре после этого в Лос-Анджелесе мне посчастливилось встретить еще одну выжившую, которая поделилась со мной своим подробным рассказом из первых рук о реальном инциденте военного времени, который привел к основанию вышеупомянутого музея.
Как оказалось, злодеяния были совершены никем иным, как нами самими, и внутреннее чувство вины и страха, вызванное этим инцидентом, помогло сформировать корни безумной ненависти, которая процветает и по сей день. Менее пяти лет назад, когда я завершил Гость , я подвергся яростным нападкам со стороны как южных, так и северных националистов. На Юге меня преследовали, в частности, консервативные христианские группы, а на Севере люди были против книги, поскольку в ней признается, что эта резня была внутренней войной.
Шрамы нашей войны и призраки холодной войны до сих пор омрачают Корейский полуостров. Я могу только надеяться, что этот конкретный экзорцизм поможет нам приблизиться к истинному, прочному примирению по мере того, как разворачивается новый век.
* * *
Ниже приводится отрывок из романа Хван Сок Ена « Гость».
Глава 9
Развилка
Разлука
Ладно, ладно. Этого достаточно. Пора идти.
Призрак дяди Суннама заговорил, и стоявший рядом с ним Илланг согласился.
Правильно. Пошли.
Другие призраки, мужчины и женщины, тихо поднялись и начали растворяться во тьме, исчезая, как трепещущие на ветру куски ткани. Голос, идущий откуда-то издалека, достиг ушей Йосопа.
Те, кто убивал и был убит, связаны друг с другом на том свете.
Это был Йохан.
Наконец-то я дома. Наконец-то я избавился от прежней ненависти и обиды. Наконец-то я вижу своих друзей, и наконец-то я могу перестать блуждать в неведомой тьме.
Я ухожу. Будьте здоровы, вы оба.
Все исчезли. Спустилась тишина. Темнота постепенно отступала; близился рассвет — за окном, за отчетливыми тенями горного хребта, становилось все яснее молочное небо. Только Рю Йосоп и его дядя остались в комнате на втором этаже с деревянным полом. Тишину нарушил дядя Йосопа.
Те, кому нужно было уйти, ушли, а теперь те, кто еще жив, должны начать жить заново. Мы должны очистить эту землю, очистить ее от всей старой скверны и копоти, вы согласны?
Рю Йосоп сцепил руки и начал декламировать отрывок из Библии, который он давно выучил наизусть.
Время любить и время ненавидеть; время для войны, и время для мира. Какая польза рабочим от их труда? Я видел дело, которым Бог дал заниматься каждому.
Он сделал все подходящим для своего времени; более того, он вложил в их разум ощущение прошлого и будущего, но они не могут узнать, что Бог сделал от начала до конца.
Глава 10
Сожжение одежды
Похороны
Выйдя из дома своего дяди в Сом, Йосоп и проводник забрались в машину и направились в сторону города.
Йосоп осторожно спросил проводника на переднем сиденье: «Можно по дороге зайти в Чансэмгол?» , взглянув на свои наручные часы.
– Мы должны быть в отеле к обеду.
Я просто хотел узнать, можем ли мы быстро взглянуть на это место, когда будем проезжать
Послушайте, преподобный, у вас действительно много просьб.
Мне просто любопытно посмотреть если место, которое я раньше называл домом, все еще такое, каким оно было тогда. – Я был бы счастлив хотя бы мельком увидеть холм за деревней.
Проводник рассмеялся.
– Мы даже не можем знать, где Чансэм. вполне охотно, говоря: «Ну, если так, то вы можете просто сказать нам, куда ехать». . Когда они достигли окраины города и рисовые поля стали простираться перед ними с обеих сторон, вдали показалось открытое поле, окруженное грядами невысоких гор. Сад был точно таким же, как и много лет назад. Вдоль гребней стояли яблони. Каждый плод созревал в своем собственном темпе, сквозь зеленые листья проглядывали яблоки бесчисленных оттенков.
– Вот оно. Пожалуйста, остановитесь на минутку на углу этой дороги.
Кукурузные стебли вдоль дороги качались взад и вперед на осеннем ветру. Двухэтажные дуплексы из серого кирпича стояли через равные промежутки вдоль склона холма, окруженного фруктовым садом. Йосоп был поражен, увидев, что деревня, которая казалась ему такой просторной в детстве, на самом деле занимала не больше места, чем маленький уголок невысокого холма. Дамба, где Йосоп пас корову, в какой-то момент превратилась в цементную насыпь. Только звездчатка, цветущая у кукурузных полей, осталась прежней. Крошечные цветочки, казалось, все еще громко смеялись на ветру. Йосуп на мгновение постоял, глядя в бескрайнее небо, затем достал одежду из узла, который вынес с собой из машины. Гид, куривший сигарету в сторонке, подошел к нему.
– Что у тебя там?
– Это принадлежало моему брату, – ответил Йосоп, помахивая проводнику старым бельем брата. «Я пообещал своей невестке, что помогу упокоить некоторых из ее демонов».
«Ах, вы принесли их с собой из Саривона». кукурузные поля до основания холма. Гид, не понимая, что происходит, последовал за ним. Избегая участков, заросших сорняками, Йосоп выбрал солнечное место, где земля была заметно сухой, и присел на землю. Он протянул руку и собрал горсть земли.
– Что ты делаешь? Йосуп ответил ему собственным вопросом.
У вас есть зажигалка, не так ли?
Видимо, все еще не в силах понять, что происходит, сбитый с толку проводник достал свою зажигалку и передал ее Йосопу. Собрав тут и там небольшую кучку сухих веток, Йосоп сложил их вместе и поджег крошечный костёр. Ветки вспыхнули, громко затрещали. Над пламенем Йосуп держал нижнее белье, в котором Большой Брат Йохан доставил своего сына Танюля. Волокна ткани свернулись, исказились, а края одежды стали чернеть, быстро прогорая внутрь. Держа его в руке, Йосоп поднес ткань к огню, медленно, понемногу, чтобы прожечь ее насквозь. Когда все, что осталось, было квадратом ткани размером с его ладонь, Йосуп бросил все это на миниатюрный костер.
Оно сжалось и мгновенно исчезло.
Подойдя, Йосоп начал копать небольшую ямку в земле. После того, как он зачерпнул несколько пригоршней земли, консистенция почвы стала влажной и смешалась с листьями. Он продолжал копать, и примерно на ладонь дальше земля стала мягкой, розовой и нежной. Рассортировав все мелкие камешки и промокнув дно ямы, чтобы оно стало крепче, Ёсоп достал кожаный мешочек, который носил с собой. Развязав ее, он достал тоджанг -образный кусок кости, который когда-то принадлежал его брату, и поместил его в отверстие. Он снова засыпал его грязью. Точно так же, как это делают, чтобы усыпить ребенка, он продолжал похлопывать небольшой холмик грязи, который остался.
Теперь ты дома, Большой Брат, вот слова, которые Йосоп хотел сказать вслух.
Глава 11
Матрица духов
Что станет
Ветер дует сильно. Вся трава на склоне холма приглажена в одном направлении; кончики лопастей сильно дрожат, как будто их смывает мощное океанское течение.
Частицы грязи разбиваются о его лицо и мочки ушей, а ветер дует ему в грудь и бедра. Кажется, даже вороны не могут нормально летать. Они взмахивают крыльями снова и снова, но в конце концов, в тот момент, когда они останавливаются даже на самое короткое мгновение, они падают на землю. Вороны падают, но как только они собираются коснуться земли, они внезапно взмывают обратно в небо и исчезают, быстро летя в противоположном направлении, как лист бумаги, уносимый ветром. Их тонкие голые ветки дрожат, деревья кричат.
Длинная вереница людей, сгорбленных по пояс, все движутся в одном направлении. Они выглядят так, как будто каждый из них тащит за собой что-то чрезвычайно тяжелое. Бесконечный парад не имеет ни видимого начала, ни конца. Через поле проходит извилистая тропа, ведущая к далекому горному хребту лавандового цвета. Они не говорят. Отсюда видны только их спины.
Солнце садится. Мимо проплывают облака, пропитанные сумерками. Подобно птицам, уносимым ветром, облака тоже устремляются назад, в небытие.
Красноватое небо темнеет, и луна восходит, как кусок ткани в выцветшем индиго. Под лунным светом парад людей медленно продвигается вперед. Высокая, крутая тропа в гору заканчивается на вершине. Он может видеть полосу реки, выгравированную белым цветом, и огни деревни далеко внизу.
Как птица, он парит над сценой. Под ним череда холмов и тонкий ручей мчатся мимо. Он слышит мычание коров вдалеке и кудахтанье кур, откладывающих яйца. Он слышит, как люди на рисовых полях поют, сажая рис в следующем году. Быстрый бой барабанов накладывается на жизнерадостный металлический звук тарелок. Он слышит, как мать зовет своих детей.
Дети, пора есть.
* * *
Преподобный Рю Йосоп снова проснулся от очередного утреннего сна. Было еще не время идти. Он раздвинул шторы и посмотрел в окно на пустынные улицы, фонари не горели; Пхеньян по-прежнему был окутан тьмой. Однако в многоквартирном доме через дорогу горело несколько ламп посередине и ближе к верху здания. Кто-то уже встал, чтобы собраться на работу? Мимо по пустой дороге медленно проехала машина.
Он смотрел на себя таким, каким он был, тускло отражаясь в оконном стекле. Это было лицо самого знакомого человека во всем его мире.
Глава 12
Прощайте, гости
Ешьте досыта и уходите!
Хамуджагви , призрак вдовца, монгдальгви ,
призрак холостяка,
наедитесь прочь!
Kŏllipkwi , призрак шамана, sinsŏngwi , призрак
слепых
наедитесь в путь!
Tansikkwi , призрак вдовы, hoguwi , призрак
девицы,
наедитесь оставьте нас!
Призраки повешенных, высоко в склонившихся горах
сосновые ветки,
призраки утонувших, в бездонных водах,
хаталгви , призраки женщин, проливающих все эти
бесконечные слезы
некоторые умерли при родах, некоторые еще во время беременности,
все сжимали свои миски для риса и циновки из соломы
их юбки всегда были подвернуты, их волосы были растрепаны
с ножницами и нитками, все еще прикрепленными к их ремням,
объедайтесь прочь!
Призраки расстрелянных, пробитых и даже избитых,
Призраки тех, кого бомбили самолеты над головой,
Призраки сожженных дотла пламенем,
Призраки, сбитые вагонами, танками, грузовиками или поездами,
Призраки, сделанные оспой, Призраки сотворенные чумой,
сотворенные тифом, чахоткой или холерой,
призраки, все еще обиженные, призраки вдали от дома,
все те, кто задерживается, каждый со своей историей,
сегодня ешьте досыта, пока не наполнится сердце,
наедитесь в путь!
Вот сегодняшнее пиршество, посмотри на нашу преданность,
призрак этой земли, призрак этого дома,
ешь досыта и знай, когда молчать.
Наполняйте животы, утоляйте жажду,
наейтесь досыта и упакуйте то, что осталось
возьмите все с собой, бабы на головы,
возьмите все с собой, слуги в передниках
примите наше расположение, возьми монетку на дорогу
и отправляйся в небеса.
(…) Мама Сонним (…)
(…) Мама Сонним (…)Мама Сонним
(…)
Капитан с задумкой под окнами, ująłdłonią kołnierz kurtki i spytal półgłosem:
— Пестериенко! Co mówi dzieciak?
Odpowiedzią była cisza.
— Пестериенко! – сказал капитан.
Nadal cisza, tylko z tyłu rozlegalosię wycie przeciągu. I wtedy na ramieniu Kapitana spoczęłaczyjaś dłoń. Kapitan odwrócił sięgwałtownie, ale to był Artamonow. W jego szeroko otwartychoczach widniało przerażenie, Artamonow wpatrywał sięw okno. Kapitan odwrócił się do okna, i w pierwszejchwili nie zrozumiał, w czym rzecz. Czegoś brakowało wkrajobrazie… Niby wszystko było na swoim miejscu: las,zachodzące słońce, asfaltowe dróżki,zniszczony plac zabaw i piaskownica… Brakowało tylkodżipa.
Kapitan mógłby przysiąc, że niesłyszał dźwięku odjeżdżającegosamochodu, nie zarejestrował też chwili, w którejumilkło mruczenie silnika na jłowym biegu.
— Не ругайся! – szepnąłKapitan, odskoczył od okna i wyprostował się.
Artamonow odskoczył również izastygł po lewej stronie okna. Przez kilka minut stalinaprzeciwko siebie w pozycji na baczność, niczym na warcie.W powietrzu rozlewała się spokojna cisza. Za oknem szumiałyświerki, na korytarzach śpiewały przeciągi…I wtedy rozległ się cichy zgrzyt, jakby ktoś ciężkiszedł po zmarzniętym śniegu. I znowu, i jeszcze raz…Kapitan zacisnął zęby, popatrzył znacząco naArtamonowa, powoli uniósł karabin i wyjrzał przezokno.
W piaskownicy siedziała dziewczynka ikopala łopatką w piaskownicy. Łopatka wchodziław piasek z cichym zgrzytem. Dziewczynka w skupieniu rozkopywałakopczyk, z którego teraz wystawała łapa brązowegopluszowego misia.
Niespodziewanie w słuchawce rozległsię glos Kima:
— Капитан, у меня спокой –ознаймил Ким.
– Co się tam u was stało?
— Zniknął dżip –powiedział Kapitan szeptem. – Nie przejeżdżałobok ciebie?
— Nikt nie przejeżdżał.
Kapitan potrząsnął głowąi warknął do kołnierza:
— Заболодин, Касаев? Естесьце Кали?
— Ze mną wszystko w porządku –odpowiedział od razu Kasajew. – Видзе Заболодина.
— Ja też w porządku – rzekłZabolodin.
— Kasajew, gdzie nasz dżip?! – сказал Капитан.
— Jesteśmy na tyłach budynku –odparł Kasajew. – Stąd nie widać, ale nic niesłyszałem.
— Ja jestem na rogu – oznajmiłZabolodin. – Видзе полянка. Джипа невидзе. Widzę ciężarówkę.
— Jaką ciężarówkę? – Капитан wysunął się ostrożnie.
Rzeczywiście, wystarczyło sięprzyjrzeć, żeby zobaczyć na miejscu dżipa małązabawkową ciężarówkę. W kabinie siedziałgumowy pingwinek.
— Шлаг!!! – powiedział Kapitan takgłośno, że dziewczynka przestała rozkopywaćkopczyk, podniosła głowę i popatrzyła na Kapitanaczarnymi nieruchomymi oczami.
Капитан poczuł się dziwnie i odszedłod okna.
— Co tu się dzieje?… –zapytał stropiony.
Ale szybko wziął się w garść.Skinieniem głowy wskazał Artamonowi drzwi, dając mu dozrozumienia, że ma go oslaniać w razie ataku, a samwyciągnął z kieszeni приемопередатчик. Zgodnie zinstrukcją, należało to zrobić już Dawno, napoczątku akcji. Artamonow wyskoczył na korytarz i stanąłprzy ścianie, rozglądając się na w prawo i lewo.
Капитан wysunął antenę na całądługość i nacisnął przycisk.
— Централа! Объект шутка пустышка! Zniknąłdżip i Piestierienko! Zniknął dżip iPiestierienko! Централа!
W transceiverze słychać byłorówny, cichy szum.
— Sytuacja nieokreślona… –powiedział Kapitan po długim milczeniu. – Централа?…
Приемопередатчик milczał. To byłonieprawdopodobne, ale łączność wojskowa zawiodła.Kapitan na wszelki wypadek zerknął niebo za oknem, alerzecz jasna nie zobaczył żadnej stalowej kopuły –zwyczajne niebieskie niebo. I gdzieś tam, wisoko, byłysatelity…
— Ким! – zakomenderowal Kapitan;głos mu drgnął.
– Wycofuj się! Sprobujsię wydostać i powiadom Centralę!
— Разрешить розказ – открыть голос Кима в случае.
— Як бендзе тржеба, стшелай –додал Капитан.
— Розумием – одпарл Ким.
— Заболодин, Касаев, въезд добудынку!
Капитан spojrzał на zegarek. Słońcejeszcze przebijało się przez gałęzie, ale napolanę już ze wszystkich stron podpełzał ciężkizmierzch. Daleko za świerkowym lasem zawył jakiś piesi zamilkł.
— Jestem w budynku – ознаймилЗаболодин. – Niebezpieczeństwa nie widzę, wchodzę na górę.
— Взгляд дзецко? – запытал Касаев.
Kapitan ostrożnie wyjrzał – Kasajew stał w piaskownicy, trzymając dziewczynkę narękach.
— Tak – powiedział po sekundziewahania.
Kasajew od razu skoczył w stronębudynku i zniknął pod daszkiem werandy. Chwilę późniejwyszła stamtąd dziewczynka, ciągnąc za ogondługiego pluszowego węża. Głowa wężapodskakiwała na kamyczkach, połyskując czarnymikoralikami oczu.
— Касаев… — zawołał cichoKapitan.
Kasajew nie odpowiedział.
— Касаев!
Odezwał się Ким:
— U mnie w porządku, idę w stronęszosy – oznajmil ponuro.
— U mnie też, jestem na pierwszym piętrze– odpowiedział Zabolodin.
Касаев Милчал.
I wtedy Kapitan zrobił to, co podpowiadałamu intuicja. Starannie uniósł karabin, przestawiającna pojedyncze strzały, i gdy na linii ognia pojawiła sięgłowa dziewczynki z kokardą na włosach, nacisnąłpust. Z zimną krwią, bez wahania, bez emocji –ponieważ nagle zrozumiał, że tak trzeba zrobić.
Stłumiony szczęk karabinu szturmowegorozległ się w pokoju, przemknął echem pokorytarzu i ugrzązł w ciszy. Kapitan wiedział, copowinno się teraz stać. Głowa dziewczynki szarpniesię, jak od trzepnięcia dłonią w kark, potem ugnąsię nogi i dzieciak upadnie twarzą w piasek. I jednocześnieKapitan był pewien, że nic takiego się nie stanie.Dlatego zamarł, gdy głowa dziewczynki jednak drgnęła– zabójstwo dziecka, nawet w czasie operacji… Aledziewczynka nie upadła.