Катастрофа в Шереметьево, кто руководит Росавиацией, Sukhoi Superjet-100
В Росавиации занимают должности продавщица ЦУМа и учительница географии! Смета на создание «Суперджета» была превышена во много раз, но никого не посадили!
Трагедия с Sukhoi Superjet-100, в которой погибли более 40 человек, всколыхнула ворох проблем, связанных как с состоянием самолетов этого бренда, так и с общей ситуацией в российской авиации. Об этом мы говорим с пилотом 1-го класса, командиром «Аэробуса А-320»
То, что произошло на глазах у всего мира в Шереметьево вечером 5 мая, еще долго будут обсуждать специалисты и миллионы очевидцев, наблюдавших за пожаром практически онлайн. Даже дилетанты уже уяснили: с самолетами Sukhoi Superjet-100, один из которых и сгорел при аварийной посадке, далеко не все так радужно, как хотелось бы тем, кто настойчиво их внедряет. С 2011 года, когда началась эксплуатация этих машин, они несколько раз попадали в серьезные авиапроисшествия. В 2013-м, после того как в аэропорту Исландии «Суперджет» рухнул на брюхо, Андрей Литвинов написал обращение к президенту Владимиру Путину, в котором назвал создание Sukhoi Superjet-100 бредовой идеей. Сформулировал то, что обсуждали коллеги-профессионалы и видел сам.
Отсутствие рядом с горящим самолётом пожарных машин возмутило многих. Фото: © Reuters— Письмо президенту — это крик отчаяния. Андрей Александрович, говоря о «бредовой идее», вы что имели в виду?
— Отвратительную организацию производства и эксплуатации «Суперджетов». По мнению летчиков, которые летают на «Суперджетах»: сами по себе лайнеры неплохие, но то, что творится вокруг них, просто кошмар. Наши чиновники приезжали в Италию, с которой был контракт, и снимали дорогущие офисы, покупали роскошные автомобили — в общем, тратили деньги налево и направо. Местные специалисты, увидев такой подход к делу, сказали, что эти люди никогда не построят хороший самолет.
Когда «Суперджет» только начинали производить, смета была превышена в несколько раз. Но никого не привлекли за растрату. В итоге получилось, что на 80 процентов самолет состоит из иностранных комплектующих. А доставка их отвратительная. Единственный склад запчастей находится в Мюнхене, потому что поставщики устали от бардака с растаможками. И никто не может упростить процедуру.
Естественно, постоянно не хватает запчастей. Проблему решают так: снимают с одного самолета, ставят на другой. И ждут, пока прибудет нужная деталь. В результате половина машин не летает. Знаете, как называют дальние стоянки в Шереметьево? Кладбище «Суперджетов».
Должны быть склады, должно быть все централизовано, чтобы быстро устранить поломку. Нет ничего.
У стойки с номером рейса — цветы и игрушки. Фото: © ReutersАвиакомпания «Ямал», промучившись с этими лайнерами, отказалась дополнительно покупать еще нескольких самолетов. Жалуются на постоянные проблемы с двигателем. Обращаются к производителю, а он говорит, что ни при чем, двигатели поставляют французы. Решили не связываться с покупкой «Сухого» и армянские авиалинии – «Армавиа».
Не должен самолет столько лет эксплуатироваться и постоянно ломаться. Это же не машина «Жигули». Почему не проследить всю цепочку, где происходят заморочки? Сегодня идею с производством «Суперджетов» я назвал бы не только бредовой, но и навязчивой. Никто не считается ни с расходами, ни с жертвами. Видят цель — и идут к ней, как ослик за морковкой.
Но, видимо, морковка эта — золотая. Складывается ощущение, что для тех, от кого зависит судьба «Суперджета», чем больше расходов на него, тем лучше. Занимаются самолетом и гражданской авиацией люди, далекие от этой сферы, не профессионалы. Взять, например, одного из начальников управления Росавиации, который налетал всего тысячу часов вторым пилотом. Он даже командиром никогда не был. Одна из его заместителей работала продавцом-консультантом в ЦУМе. А вторая была учительницей географии в школе. Вот кадровая политика Росавиации. Всем известно, что генеральный прокурор дал предписание снять с должности руководителя организации
До 90-х годов в системе гражданской авиации было задействовано более 13 тыс. самолетов. Отечественные учебные заведения готовили первоклассных пилотов — летчиков было около 40 тыс. Страну пронизывала сеть пассажирских авиаперевозок, билеты были доступны, а самолеты из города в город летали регулярно, как ходят современные электрички. Сегодня в России всего 254 аэропортов — в 5 раз меньше, чем в Советском Союзе! Зато количество авиапроисшествий увеличилось многократно В авиации проблемы воспринимаются особенно болезненно, потому что, когда падает самолет, погибают несколько сотен человек. Мы живем от катастрофы до катастрофы — после очередного ЧП сразу выявляются системные проблемы.К примеру, подготовка пилотов: выпускники летных училищ ничего не умеют. В свое время мы проходили обучение на Як-18, к выпуску получали допуск на Як-40, а в некоторых училищах — на Ан-24. В отряд приходили готовыми специалистами: через две — три недели после наземной подготовки могли возить пассажиров.
Нынешних же летчиков обучают на самолете «Даймонд», которого нет ни в одной авиакомпании. Чтобы посадить пилота за штурвал «Боинга» или «Эрбаса», нужно год-полтора заново его учить. И авиакомпания тратит большие деньги и задействует свои ресурсы для того, чтобы довести молодого специалиста до нужного уровня. Замкнутый круг, где каждый преследует свои интересы и нет движения вперед.
Помните прошлогодний скандал со студентами Ульяновского института гражданской авиации, которым влепили выговор за тверк? Сочувствующие даже запустили флешмоб в их поддержку. А теперь честно: готовы вы доверить этим «специалистам» свою безопасность? Фото: vk.comПожарные приехали вовремя
Наш эксперт ответил также на вопросы, связанные с авиакатастрофой в Шереметьево, которые сегодня активно обсуждают в соцсетях.
— Почему не сработала система аварийного слива топлива?
— Нет никакого аварийного слива — есть понятие выработки топлива. Но экипаж самолета принял решение на возврат, потому что отказала электроника. Посадка получилась жесткой, есть недоработка пилотов, но мы не знаем, что было бы, если бы летчики решили вырабатывать топливо. Не исключено, что это привело бы к еще большей трагедии. И чтобы это понять и оценить, надо дождаться официальных результатов расшифровки.
— Могла ли молния повредить оборудование?
— Если заряд мощный, серьезные последствия вероятны. Да, случается, выходит из строя электроника, носовую часть оплавливает — всякое бывает.
— Почему пожарные машины приехали не сразу после приземления самолета?
— Первые машины появились через четыре минуты — они же не могут вырасти из-под земли. Кто знал, что самолет при столкновении с землей загорится. Аварийная посадка, к сожалению, не редкость. Если бы самолет горел в воздухе и сообщил об этом на землю, спасательные службы стояли бы вдоль всей полосы.
Проучил губернатора
Имя пилота Андрея Литвинова стало широко известно в 2011-м, когда в аэропорту Иркутска он отказался пустить в самолет опоздавшего на рейс в Москву губернатора Дмитрия Мезенцева. 120 человек вынуждены были ждать одного — лайнеру не давали разрешения на вылет. Чтобы не создавать неудобство людям, капитан смилостивился и открыл дверь. Он был так убедителен в своей позиции, что Мезенцев извинился за произошедшее перед пассажирами.
«Закрылки, с*ка! Командир, падаем!» — пилот Андрей Литвинов прокомментировал последние слова экипажа Ту-154
«Закрылки, с*ка! Командир, падаем!» — пилот Андрей Литвинов прокомментировал последние слова экипажа Ту-154
Афонина:
— С нами в студии пилот 1-го класса, командир А-320 Андрей Литвинов. Андрей, сейчас на всех информационных порталах появилось следующее. Авиационные эксперты изучили состояние речевого бортового самописца с Ту-154 Министерства обороны России и смогли без проблем расшифровать запись, хранящуюся на нем. Пленка, фиксировавшая переговоры экипажа и разговоры внутри кабины, оказалась не повреждена. Разговор прерывается на том, что один из пилотов восклицает: «Закрылки! (далее идет непечатное слово)» Затем звучит крик: «Командир, падаем!»
Литвинов:
— Это не противоречит тому, что мы обсуждали с вами некоторое время назад. Что тут можно? Либо это действительно это центровка, то, что мы думаем, и один из членов экипажа кричит, что закрылки. Что он имеет в виду? Может быть, не надо убирать закрылки. Имеется в виду, не убирай закрылки, самолет начинает кабрирующий момент, нос задирается, и в этом случае надо не только не убирать закрылки, а, наоборот, их довыпустить, чтобы увеличить подъемную силу. Либо другая версия. Либо закрылки не синхронно убираются. Они их начали убирать, а они не синхронно убираются. Тогда у самолета появляется крен. Для этого нужно просто вернуть закрылки обратно. Нас всегда учили инструктора, еще в училище, если что-то пошло не так, верни это все обратно.
Баранов:
— Давайте скажем, что закрылки – это часть, увеличивающая площадь крыла, чтобы опираться на воздушный поток во время взлета и посадки.
Литвинов:
— Да. Они увеличивают площадь крыла, увеличивают подъемную силу, таким образом, уменьшается скорость взлета и скорость посадки. Ну, заход на посадку. Что он здесь имел в виду, непонятно, но если это рассинхронизация закрылков (может быть и такое, эту версию тоже обсуждали), тогда самолет кренится, кренится, кренится и просто заваливается на бок, если ничего не предпринять. А так как высота была маленькая, поэтому они не успели сообразить, поэтому и крик: «Командир, мы падаем».
Баранов и Литвинов:
— Если так, то тогда это действительно отказ одного из механизмов.
— Да, тогда это отказ техники.
— Если это отказ техники, то возможно что – недопроверили, недоучли, недосмотрели? В ком то слабое звено?
— Знаете, у вас стоит холодильник дома, он работает-работает, вдруг сломался. Это техника.
— Но мой холодильник не проверяют перед каждым моим туда заглядыванием, в отличие от самолета.
— Совершенно верно. Поэтому следственные органы должны разобраться, как обслуживался этот самолет, кто продлевал ему летную годность, кто обслуживал, насколько качественным было техническое обслуживание этого самолета. Вот этим должны заниматься комиссия и следственные органы. Я думаю, они разберутся.
— А технический регистратор может показать?
— Да, конечно.
— Значит, будем ждать расшифровки второго ящика.
На связи с нашей студией корреспондент «КП» в Краснодаре Ольга Сухова. Нас интересует следующая информация. Что стало известно по поводу диспетчера, который вел этот борт?
— На самом деле 32-летняя диспетчер Юлия Самодурова на следствия от работы не отстранена, продолжает и принимать, и сажать самолеты. Сегодня у нее выходной, в аэропорту сегодня ее нет, обещает выйти завтра на работу. Но ни у следователей, ни у ее коллег нет никаких сомнений в ее профессионализме. И после прослушивания переговоров диспетчера с Ту-154 ее коллеги сказали, что Юля проявила себя как настоящий профи. Дело в том, что у нас есть ее телефон, ее домашний адрес, мы ей звонили сегодня весь день по этому номеру. Отвечает молодой человек. Приехали к ней домой, к нам вышел тоже молодой человек, с тем же самым голосом, который был по телефону, сказал, что мы не туда попали. Скорее всего, Юля просто не хочет ни с кем общаться, в смысле, с незнакомых номеров не берет трубки и незнакомым людям не отвечает. Ее тоже можно понять в такой ситуации.
Афонина:
Как я уже сказала, она на хорошем счету на работе, коллеги говорят, что она отличный специалист. Можно даже сказать, что родители у нее не последние люди в городе, ее мама – заслуженный учитель России, преподает в Сочи английский язык. — Андрей, скажите, роль диспетчера в этой ситуации какова? И лежит ли на диспетчере какая-то ответственность за эту трагедию?
— Диспетчер — это вообще сложная работа, я не представляю, как они работают. Потому что настолько у них у всех устаревшее оборудование. Мы много говорим об этом. Девочка действительно молодец, очень профессиональная. Я читал расшифровку переговоров. Из этой расшифровки было понятно, насколько быстро стали вертолеты искать упавший самолет, как быстро подняли и МЧС, всех. То есть это было сделано очень оперативно. Поэтому девочка сработала профессионально, вопросов к ней нет.
Афонина:
— Спрашивают, есть ли на Ту-154 защита от рассинхрона закрылок?
Литвинов:
— Защита есть там. Но были такие случаи. Разные. Сложно сказать. Ведь это авиация и техника. Она имеет такое свойство отказывать иногда. Конечно, часто задают вопрос, как Ту-154, какой он самолет? Хороший или плохой? Знаете, автомобиль «Волга». Он хороший или плохой? Да, он хороший. Он продукт своего времени. Летая на этом самолете восемь лет, у меня не было никаких серьезных отказов. И я был доволен этим самолетом. Но время-то идет. Прошло 25-30 лет. Конечно, другие самолеты. Защиты стоят. Ездят на автомобилях, где навигаторы, стеклоподъемники, гидроусилители руля.
Баранов:
— Почему бортовые самописцы небыли оснащены радиомаяками?
Литвинов:
— По этой причине.
Баранов:
— Это можно было сделать.
Литвинов:
— А почему автомобиль «Волга» не оснащен стеклоподъемником?
Баранов:
— Думаю, модернизацию борта министерства обороны, летящую в горячую точку, где идут боевые действия, не только над Черным морем, над Средиземным морем он должен был пройти. Уж тут надо был предусмотреть такую возможность. Если что-то случиться, найти черные ящики из глубины.
Литвинов:
— Вы произнесли ключевое слово «модернизация». Мы об этом говорили очень много лет. Лет двадцать точно. У нас хорошая авиация, хорошие самолеты. Ил-62, Ту-154, Ил-86. Нужно просто их доработать, поставить новую авионику, современные компьютеры, двигатели хорошие. Экономичные. И все. У нас прекрасные самолеты. Як-40.
Баранов:
— Они сняты все. Ил-86, Яке-40.
Литвинов:
— У нас авиацию убили. Просто. Нет ни региональной авиации. Нам же летать надо, передвигаться надо на чем-то. Вынуждены в лизинг брать «Боинги».
Афонина:
— Министр транспорта Максим Соколов заявил, что говорит о запрете эксплуатации самолетов типа Ту-154 после трагедии в Сочи не целесообразно.
Баранов:
— Мы приостановили эксплуатацию. Официальное сообщение было.
Афонина:
— В первой части обсуждения этой трагедии вы говорили, что мы еще затронем тему о разнице летчиков военных и гражданских.
Литвинов:
— Самая главная проблема военных летчиков то, что они мало летают. Это самое главное. Летчик должен летать. Он как спортсмен. Он должен тренироваться. И если спортсмен год не будет тренироваться, все, ему снова надо начинать. То же самое военный летчик. Они там все время какие-то учебы у них, какие-то строевые. Документации. Просто почему я знаю? У нас очень много военных летчиков пришли работать в Аэрофлот. И постоянно летаю со вторыми пилотами, бывшими военными. То, что они рассказывают, я не хочу говорить в эфир. Я не хочу, чтобы люди боялись. Это ужас, что там творится. И сколько лет прошло, летал я недавно со вторым пилотом, военный бывший, он говорит, что десять-пятнадцать лет назад было, ничего не поменялось. Поэтому министерству обороны нужно обратить на это внимание. У них только недавно упал ил-18, развалился. Я уже не говорю о мелких катастрофах. Вертолеты падают, постоянно маленькие самолеты. Нужно какую-то комиссию создать. Пусть господин Шойгу озаботится этим и создаст комиссию для того, чтобы летчики были у нас как истребители. Всегда готовы к вылету.
Афонина:
— Один из- тех, кто был в этом экипаже, высочайшего класса.
Баранов:
— Посадил танцующий Ту в Чкаловском. Страшные видеокадры. Он сумел его выправить и посадить.
Литвинов:
— «Танцевал» самолет, надо было просто выключить два тумблера и он перестал бы «танцевать».
Афонина:
— Вот так.
Баранов:
— Ил-18. Справедливости ради надо сказать, что там человек смог сделать так, что самолет не разбился и люди выжили. Мастерство проявил человек.
Афонина:
— Спасибо огромное.
АНДРЕЙ ЛИТВИНОВ — LiveJournal
Лучшие шутки пилотов гражданской авиации ))
Лайф ньюс…
Старый Новый год с летчиком Литвиновым
Казино «Аэрофлота» — черное или красное?
«Если бы я был президентом» – коллективное послание Путину
— Я бы начал инспектировать не лыжные горки, ( Read more…Collapse )
С новым годом, Иркутск! Я Вас помню и люблю! Пусть мир и удача войдут в дом каждого иркутянина!
Итоги уходящего года подвожу ежегодной анкетой
Андрей ЛИТВИНОВ: Не бойтесь летать. Я с вами
Фото Маргариты Роговой
Известный летчик, друг ( Read more…Collapse )
Летчик Андрей Литвинов — В. Путину. Личность.
Не оскудела еще Россия смелыми, честными, красивыми людьми! Браво!Обращение летчика Литвинова к Путину
Господин Президент!
Не так давно Ваш пресс-секретарь — Песков — на встрече с Вашими доверенными лицами сказал, что Путину нужна критика. Не критиканство, а критика. Ну, тут понятно, он подстраховался. То есть если Вам понравится — это критика, а если нет — то критиканство. Вы же, в свою очередь, на недавней встрече с Вашими коллегами по цеху — ФСБ-шниками, подчеркнули, что свобода слова должна быть незыблема.
Вот я решил воспользоваться этой свободой и удовлетворить господина Пескова.
Итак, обо всем по порядку…
Вы не забыли, что в стране существует авиация? Вернее, она не существует, а влачит жалкое существование! Летчиков не хватает, самолеты падают с ужасающей регулярностью, а раздолбанные аэропорты России уже, наверное, никогда не станут аэропортами Германии, Арабских Эмиратов и т.д.
Ну и, наконец, Ваше детище «Суперсамолет — Super Jet». Скажу Вам откровенно, это была бредовая идея. И это уже очевидно всем! Поэтому надо поменять идею или Погосяна, который на протяжении последних лет вешает Вам «лапшу на уши» и продолжает осваивать деньги, как тот строитель лыжных горок в Сочи, которого Вы недавно уволили.
Я, конечно, понимаю, авиация для Вас не главное. Гораздо важнее лыжные горки. Но все же хотелось бы, чтобы Вы перестали гонять ворон на дельтаплане и повернулись лицом к проблеме авиации.
Кстати, о Германии. Почему в стране, где нет нефти, газа, биоресурсов, золота, алмазов, леса и т.п., есть аэропорты, дороги, больницы, пенсии, социальное обеспечение? И еще у них есть деньги, чтобы покупать нефть, газ, биоресурсы, лес и т.д. Где они их берут? А Вы, позвольте узнать, чего там делали, в Германии? Вы почему не узнали главную немецкую тайну: где они берут деньги?
Когда Вы в очередной раз навострили лыжи в Кремль, я сразу предложил отправить Вас вместо Кремля опять в разведку в Германию. Чтобы Вы, с утра до ночи, без перерывов на обед, добывали для нас эту страшную немецкую тайну…
А Арабские Эмираты? За сорок лет в пустыне, на песке, они построили страну-сад на деньги от добычи только нефти. А Вы решили 40 лет водить нас по пустыне, как Моисей, и рассказывать сказку о планах развития до 2030 года.
Перед выборами Президента, на съезде «Единой России», Говорухин сказал, что нам нужен сильный и умный Президент, как Вы. Хотелось бы, чтобы еще он добавил, что Президент должен быть порядочным, прозорливым и мудрым. Да Бог с ним, с Говорухиным. Он прекрасный режиссер. Вот только раньше он «лепил горбатого» в кино, а теперь делает это в политике.
Я искренне желаю Вам избавиться от некомпетентных людей во власти, которые тормозят развитие страны, даже если они Вам преданы. Ведь хватило же Вам мудрости назначить министром обороны — Шойгу. И это очень заметно, когда люди профессиональны и порядочны.
Что же касается Вашего друга — Дмитрия Анатольевича, то, скорее всего, он хороший парень, по отношению к Вам предан, не подведет, на него можно положиться, как говорится, примерный семьянин, в связях, порочащих его, не замечен и т.д. и т.п. Что Вы только для него не делали? И Президентом выбирали, и премьер-министром назначили. Да вот беда: хороший парень — это не профессия.
Зато он хороший хранитель трона. Таким и войдет в историю! Нужно ввести такую государственную должность — Хранитель Трона. Вот, например, придет после Вас другой Президент, если, конечно, такое когда-нибудь случится, и захочет править всю свою жизнь, ну, как Вы. А так как по Конституции можно только два срока подряд, и пока из нее не уберут это слово «подряд», без работы Дмитрий Анатольевич не останется и всегда будет востребован. Правда, пока он будет подменять главного, придумает пару каких-нибудь сногсшибательных законов, как, например, про «ноль промилле» или «зимнее время». И плевать, что весь мир живет по-другому…
А еще, Владимир Владимирович, Вы недавно дали оценку нашумевшему «закону Димы Яковлева», который приняли в ответ на «закон Магнитского». Было заметно, как вы переживаете за наших усыновленных американцами детей, как Америка не соблюдает договоренностей и как не пускают в суды наших представителей.
Все логично! Только у меня вопрос. А почему же раньше Вы молчали и терпели? Почему только в пику «закону Магнитского» появился «закон Димы Яковлева»?
Тогда будьте последовательны, наградите посмертно замученного Магнитского медалью Героя России, который ценой своей жизни спас тысячи наших детей. Тем более, с Вашей ручной и теперь запуганной Государственной Дурой, как однажды, оговорившись, назвал нашу Думу Познер, это бы не составило никакого труда. Но несолидно, господин Президент, некрасиво и, я бы даже сказал, подло наблюдать, как мучают и убивают наших усыновленных детей в Америке и ждать удобного случая, чтобы заняться этим вопросом. Ведь так необходимый для Вас Закон о митингах был принят чуть ли не за одну ночь. Поэтому разгоните досрочно эту прогнившую Думу, вернее не Думу, а Клуб миллионеров и «решальщиков». Конечно, возможно, что процентов 20 там — порядочные люди. Но, поверьте, что эта жертва стоит того, чтобы слить всю остальную нечисть. А порядочного человека люди увидят и переизберут снова.
А еще недавно журналисты спросили Вас, почему фигуранты дела «Оборонсервиса» до сих пор на свободе или под домашним арестом. На что Вы им ответили, что вы же, мол, сами по делу Ходорсковского везде кричали, что не надо по экономически преступлениям ограничивать свободу. Но тут Вы опять кривите душой. Дело в том, что у Ходорковского был частный бизнес, хозяином которого он являлся. А Министерство обороны — это не частная лавочка. <…>
Ну вот вроде как и все. Не знаю пока, как вы это оцените: как критику или как критиканство. Может, Песков подскажет. Но как бы Вы это ни назвали, суть от этого не меняется. Мы уйдем, а в какой стране будут жить наши дети, зависит от нас сегодня. И только они дадут оценку всему сейчас происходящему ценой своего благополучия и уверенности в завтрашнем дне. И если сейчас все останется по-прежнему, думаю, эта оценка будет неудовлетворительной…
Гражданин России, капитан воздушного судна Андрей Литвинов
Cправка
Его называют народным героем. Им восхитилась вся страна, когда он не пускал в свой самолет опоздавшего губернатора, — миллионы прослушали в интернете аудиозаписи разговора летчика 1-го класса, «отличника «Аэрофлота» Андрея Литвинова с транзитным диспетчером иркутского аэропорта:
«Иркутск-транзит, добрый день! С вами связаться сказали, в чем дело?
— Давайте подъедет первое лицо, а потом будете запускаться.
— А давайте ваше первое лицо полетит на своем личном самолете. А я вожу пассажиров, и у нас не литерный рейс, а рейс регулярный, и, пожалуйста, пусть ваше первое лицо не опаздывает на вылет, и тогда он будет летать с нами.
— Вас понял, передам, а сейчас пока ожидайте.
— А я уже закрыл все двери, и я никого не пущу больше на самолет…»
(см. «Новую газету» от 28.10.2011. «Летчик Андрей Литвинов: «Это — моя страна, и будьте любезны мое мнение потерпеть») и от 10.01.2012. «С самолетом так нельзя, а со страной — можно?»)
«Это может парализовать всю работу гражданской авиации». Что делать пилоту, борт которого «заминировали»: инструкция от Андрея Литвинова
5 марта «заминированными» оказались сразу три российских лайнера — Airbus A320 (Москва—Омск), Airbus A319 (Петербург—Симферополь) и Sukhoi SuperJet (Москва—Сыктывкар). Анонимные сообщения о якобы заложенных в самолеты бомбах поступили не по телефону — их прислали по электронной почте службам аэропорта Шереметьево. Что в таких ситуациях делать летчикам? Отвечает летчик 1-го класса, отличник «Аэрофлота», КВС А-320 Андрей Литвинов.
Летчик Андрей Литвинов. Фото из личного архива— Правила нам однозначно предписывают выполнить посадку в ближайшем по пути аэропорту, либо, если информация получена сразу после вылета, — надо возвращаться. Других вариантов нет, если командир экипажа получил такое сообщение. А не получить он его не может, так как диспетчер обязан ему доложить. Если диспетчер или какие-то службы захотят не доводить сообщение до экипажа, тогда те, кто утаил, берут на себя всю ответственность. Но думаю, вряд ли люди перестанут выполнять свои должностные обязанности.
— Как сообщают информационные агентства, все рейсы долетели до мест назначения, не совершая по пути посадок. Они просто не приняли всерьез анонимные сообщения?
— Это неправильные действия командиров, я считаю. Конечно, подсознательно мы все понимаем, что это может быть лже-минирование, а если нет? Как можно взять на себя такую ответственность? Мы же знаем о трагедиях, можем вспомнить, как в «Домодедово» две чеченские террористки смертницы взорвали два самолета Ту-154 и Ту-134. Они вылетели и одновременно взорвались в воздухе. Или вот последний яркий случай авиатеракта над Синаем лайнера 321 «Когалымавиа», вылетевшего из аэропорта Шарм-аль-Шейха. Там бомба была заложена в багажном отделении. Террористы могут подкупить кого-то из персонала — грузчиков, водителей, техников. Сейчас всех проверяют, и бортпроводников, и летчиков, и пассажиров, конечно. Самолет «должен быть стерильным», как у нас говорят.
Родные погибших на борту рейса «Когалымавиа», взорванного. Фото: РИА НовостиЯ не знаю, какие у летчиков были основания продолжить полет, в каком виде они получили информацию. Например, могли объявить, что бомба находится в заднем туалете. Или в сумке в таком-то ряду. И командиры дали распоряжения проверить это. Проверили, ничего нет — приняли решение лететь к месту назначения. Тогда да, — это правильно, юридически они могут лететь дальше, так как сообщение не подтвердилось. Но если получено общее сообщение, где не указано конкретное место взрывчатки, лететь дальше — это нарушение.
— А были в вашей практике случаи, когда приходилось делать экстренную посадку в связи с такими сообщениями?
— Мы сели в Праге, а летели в Женеву в 2006 году. Мы получили сообщение не от диспетчера, а от буйного пассажира. Он угрожал, что самолет заминирован, что он всех взорвет. Тогда мы решили сделать посадку в промежуточном аэропорту, и это был большой стресс.
В воздух поднялись два натовских истребителя, они нас сопровождали до посадки. И мы не понимали, нас собьют или взорвут?
Самолет ходил ходуном, в предбаннике, где кухня для бортпроводников, была драка, когда он ломился в кабину. К счастью, в этот день бортпроводниками были не две девочки, а два спортивных парня. Помогли пассажиры бизнес-класса, и его связали ремнем с него же снятым. В таком виде мы его и передали в аэропорту Праги полиции. И потом там сутки сидели — это же целая процедура. Хотя уже было понятно, что никаких взрывчатых веществ и оружия у него нет.
Спецслужбам надо было выявить возможных сообщников, и они беседовали с каждым пассажиром. В итоге почти на сутки у нас рейс задержали. И обратно мы полетели уже пассажирами, потому что после такого стресса мы не могли дальше работать. Нас отправили пассажирами из Праги в Москву, а из Москвы прислали другой экипаж.
Как можно спокойно работать с этой мыслью, если ты принял решение все равно лететь? У тебя же весь полет будет эта мысль в голове — вдруг сейчас сработает механизм, и все погибнут? Я бы не продолжил полет и после анонимного сообщения.
— На проверку сообщения о минировании борта уходит много времени?
— Конечно. Проверить нужно все. И ручную кладь, и туалеты, и багажный отсек. Если самолет экстренно сел после сообщения о бомбе, значит, его уже ставят на дальнюю стоянку. Быстро всех пассажиров эвакуируют, спецслужбы с собаками начинают проходить весь самолет, разгружают и проверяют снова весь багаж. Это стопроцентная задержка рейса.
— Если сообщения о «минировании» самолетов продолжатся, чем это обернется?
— Надо очень строго привлекать виновных к ответственности. Я понимаю, что телефонных террористов сложно поймать, звонок или письмо технически может прийти откуда угодно. Но если ежедневно будут поступать подобные сообщения, это может парализовать всю работу гражданской авиации. Наступит сбой в расписании, будут опоздания на рейсы стыковочные и так далее.
— Когда, в очередной раз, ничего не найдут, командиры экипажей будут чаще принимать решение продолжить рейс?
— Может быть, как в притче о мальчике, кричавшем: «Волки! Волки». Но, повторю, ни один командир не должен брать на себя ответственность просто продолжать полет, получив такую информацию.
Лётчик Литвинов о власти — koa_pilot — ЖЖ
Андрей Литвинов: Ваш губернатор – это не единичный случай, я постоянно возмущаюсь и борюсь с этим беспределом
Андрей Александрович Литвинов – командир воздушного судна А-320 ОАО «Аэрофлот – Воздушные авиалинии», но прославился на всю страну он отнюдь не своей работой, а тем, что 2 года назад не пустил в пассажирский самолет опоздавшего губернатора Иркутской области Дмитрия Мезенцева. Известно это стало благодаря записи разговора диспетчера иркутского аэропорта и Андрея Литвинова, которая попала в Интернет. Там диспетчер почти в приказном порядке заставляет командира самолета и всех пассажиров ждать некое первое лицо, в ответ на это командир просто закрывает двери самолета. В итоге губернатора он все-таки пустил в самолет, но понервничать перед захлопнутой дверью заставил.С того времени Андрей Александрович крепко приковал к себе внимание всего журналистского сообщества. Ведь Дмитрий Мезенцев в списке опаздывающих губернаторов у Андрея Литвинова оказался далеко не единственным, и свое мнение по этому поводу командир корабля откровенно высказывает журналистам, за что сам себя называет «Самым неполиткорректным летчиком России».
26 мая Андрей Литвинов прилетел в Иркутск, чтобы высказать свою позицию слушателям Школы гражданских лидеров. И хоть в списке выступающих он оказался последним, собравшиеся слушали его, на мой взгляд, с наибольшим вниманием, нежели остальных.
– Я не занимаюсь никакой политической деятельностью, я не представляю никакую политическую партию, я даже в профсоюзе не состою и выскажу свою точку зрения на процессы, происходящие в нашей стране, как ее гражданин.
– Авиации нет в стране. Свежий случай. Сегодня я прилетел в Иркутск. Когда я сел на вашу полосу и уже самолет катился, мне на голову упал аварийный люк с канатом и компьютер, закрепленный на окне. В это время я самолетом управлял. А вот так выкатись за пределы полосы, скажут, что летчик неадекватный был. Это не полоса у вас, а стиральная доска.
– Постоянный бардак. Кто-то встречает, кто-то провожает. То внедорожники, то с мигалками машины. Я облетал больше 70 стран – нигде такого нет в мире, чтоб подъехали к самолету и начали там обниматься-целоваться… Я руководству пишу рапорт, те в службу безопасности, а они отписываются, что эти машины имеют право в аэропорт заезжать. Я тоже имею право подойти к самолету и зайти в него, но я не могу свою тещу встретить возле самолета, потому что если я иду на самолет, я показываю свой пропуск, показываю задание на полет – и только если я куда-то лечу, тогда я имею право подойти к самолету. Так я, получается, опасней для аэропорта, чем тот же начальник ФСБ, встречающий жену на машине? Нет. Я так не думаю. А если можно всем жен встречать или еще кого-нибудь, тогда пускай все подъезжают встречать их к самолету, только что это за режимный объект у нас получится.
– Ваш губернатор – это не единичный случай, я постоянно возмущаюсь и борюсь с этим беспределом. Прилетаю в Сочи, подъезжают три мигалки – ФСБэшники. Остановились возле самолета. Встретили пассажиров и закурили сигары – 9 человек возле заправщика в 35 градусов жары. Как потом выяснилось, с ними начальник службы авиационной безопасности сочинского аэропорта стоял. Подзываю мальчика из службы авиационный безопасности, который на трапе стоит, и говорю, чтоб попросил их не курить. Он мне говорит, что там его начальник стоит. Я говорю, что передай своему начальнику, что это сказал командир судна. Выходит (а я в окно смотрю), оббежал их и за заправщик спрятался. Я связываюсь с диспетчером, чтобы срочно убирали заправщик от самолета, потому что возле него курят ФСБэшники. И чтобы доложили федеральному директору аэропорта, чтобы тот приехал и дал пендаля начальнику службы авиационной безопасности. Я у диспетчера еще спросил, что когда Путин в Сочи прилетает, под его самолетом тоже ФСБэшники курят? Вы бы видели, что тут началось, ко мне кто только ни прибежал: и какой-то начальник инспекции, и какой-то главный пожарный. Извинялись, этим подошли сказали, те в мигалки попрятались, не высовываются, багаж ждут. И сплошь и рядом этот бардак в аэропортах.
– Прилетаю в Кемерово. Шесть автомобилей подъезжают, а у меня Валуев бизнес-классом летит. Думаю, ну неужели за ним. Я вроде знаю его, скромный парень. Нет, смотрю, Валуев вышел, сел в автобус для пассажиров бизнес-класса. Он поначалу растерялся, подумал, что это его встречают, а нет. Выскакивает Газманов вместе со своим помощником, прыгают в первую машину и уезжают в сопровождении службы авиационной безопасности. Это все на глазах у остальных пассажиров. Если вы все такие крутые, ну закажите себе частный самолет, пусть вас встречают, как хотят, но на общественном самолете так вести себя недопустимо.
– Самара. Буквально два месяца назад. Пассажиры сидят, документы принесли – и тишина. Если тишина, значит – кого-то ждем. Я спрашиваю, кого ждем? Губернатор с женой и охранником. Я им говорю, что вы же знаете – я губернаторов не жду. Мне отвечают, что знают, но он уже здесь и подъезжает. Смотрю, мчатся с мигалками. Я говорю, почему не на автобусе. Мне говорят, что у них там вип-зал, и все они проходили досмотр. Я поверил. Полетели. Во время полета я вышел в самолет и вижу, что меня подзывает губернатор Самарской области Николай Иванович. Я подхожу, а он меня спрашивает: «Я хоть не опоздал?». Я говорю, что не опоздал, но у меня другой вопрос к вам: вы когда приехали в самолет, вы досмотр прошли? Стоит, улыбается и говорит, что очень торопился и сегодня досмотр не прошел. Я говорю ему, что вы самый первый должны на досмотр бежать, я-то никому не нужен, а вот вас убрать соблазн очень велик у многих людей. И зная, как вы проходите досмотр, вам тротил вместо мыла, например, подсунуть труда не составит. Этого достаточно, чтобы обеспечить разгерметизацию самолета, поэтому в ваших интересах, чтоб вас просветили и посмотрели, что ничего такого у вас нет. Или водила ваш, которому 100 тысяч долларов заплатят, знаете, куда этот тратил вам засунет, и вы не заметите даже, а он ведь вам вещи из багажника выгружает. И взлетим мы – а потом скажут, что летчик был неадекватный или террористы взорвали… Он задумался и сказал, что, действительно, я прав, и он никогда о таком не думал. На следующий день я опять прилетаю в Самару, вызываю к себе службу безопасности аэропорта в самолет и спрашиваю, почему они недосмотренных пассажиров пропускают на самолет, да еще в сопровождении службы авиационной безопасности. Они меня давай убеждать, что такого быть не может, что всех они досматривают всегда, и что губернатора они тоже досмотрели. Я им говорю, что ваш губернатор мне вчера сам признался, что его не досматривали. Стоят, молчат, и только один сказал, что – это же губернатор. А я им говорю, что это ваш губернатор, а для меня он просто пассажир, и все пассажиры, которые находятся на самолете, должны быть досмотрены. Я это ничего не придумал, в авиации все законы кровью написаны, поэтому все, что я говорю, – не потому, что я такой противный или принципиальный, просто это жизнь, и я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за чьей-то безответственности…
Выступление Андрея Литвинова было очень эмоциональным и нашло положительный отклик у многих слушателей. Говорил он не только об авиации. Поднимались вопросы коррупции, работы государственного аппарата, протестных митингов и много чего еще. Андрей Александрович пояснил в конце выступления, что его волнует судьба страны, а потому он будет высказывать свое мнение на происходящее и дальше, не боясь косых взглядов со стороны властей и вообще кого бы то ни было.
Справка:
По замыслу организаторов, проект «Школа гражданских лидеров» предполагает создание открытой площадки для выработки путей и методов по решению региональных проблем через диалог между представителями гражданского сектора, бизнеса, региональными и местными властями. В течение 2013 года состоятся семь мероприятий в рамках Школы. Каждый семинар носит тематический характер.
Оксана Богданова
Это моя страна, и будьте любезны мое мнение потерпеть
Больше миллиона откликов и ссылок в Интернете: сегодня, наверное, уже легче найти того, кто не слышал аудиозаписи разговора, состоявшегося между летчиком 1-го класса, «отличником Аэрофлота» Андреем Литвиновым и транзитным диспетчером иркутского аэропорта:<br><br><i> Иркутск-транзит, добрый день! С вами связаться сказали, в чем дело?<br> Давайте подъедет первое лицо, а потом будете запускаться.<br> А давайте ваше первое лицо полетит на своем личном самолете. А я вожу пассажиров, и у нас не литерный рейс, а рейс регулярный, и, пожалуйста, пусть ваше первое лицо не опаздывает на вылет, и тогда он будет летать с нами.<br> Вас понял, передам, а сейчас пока ожидайте.<br> А я уже закрыл все двери, и я никого не пущу больше на самолет <br> Не а мы вас не выпустим.<br><br></i>
Фото: Юлия БАЛАШОВА — «Новая»
В первом выпуске рубрики «Обыкновенные радости» я обратилась к читателям с просьбой: «Скажите мне, пожалуйста, хоть что-нибудь хорошее. От чего-то же сияли ваши глаза в течение последней недели, ну или хотя бы года? Расскажите, что вас утешает, что радует, что примиряет с жизнью? Напишите мне об этом на адрес: [email protected]».
Меньше чем за неделю пришло 11 писем, и 8 из них — по одному и тому же случаю. «Порадовал летчик, исчезающий вид: настоящий мужчина, — написала мне преподавательница Ростовского университета Юлия Павлова. — Он не сделал ничего геройского, повел себя просто нормально: отказался ждать первое лицо или «первое яйцо», заявив, что его самолет вылетит по расписанию. Я испытала именно обыкновенную радость — ЧЕЛОВЕК! И мне бы хотелось узнать о нем подробности…». А Евгений Герасимов из Москвы как будто продолжил ее предложение: «…с таким мужиком хотелось бы посидеть, выпить, поговорить по душам. Узнать, как живет, послушать, что говорит, как рассуждает обо всем. Надеялся, что после того как его показали в программе «НТВшники», начнут приглашать в разные телешоу, но что-то не видать. Наверное, слишком для ТВ человек прямой, а для вашей газеты — в самый раз. Порадуйте нас, расскажите о нем».
Больше миллиона откликов и ссылок в Интернете: сегодня, наверное, уже легче найти того, кто не слышал аудиозаписи разговора, состоявшегося между летчиком 1-го класса, «отличником Аэрофлота» Андреем Литвиновым и транзитным диспетчером иркутского аэропорта:
— Иркутск-транзит, добрый день! С вами связаться сказали, в чем дело?
— Давайте подъедет первое лицо, а потом будете запускаться.
— А давайте ваше первое лицо полетит на своем личном самолете. А я вожу пассажиров, и у нас не литерный рейс, а рейс регулярный, и, пожалуйста, пусть ваше первое лицо не опаздывает на вылет, и тогда он будет летать с нами.
— Вас понял, передам, а сейчас пока ожидайте.
— А я уже закрыл все двери, и я никого не пущу больше на самолет…
— Не… а мы вас не выпустим.
С Андреем Литвиновым мы договорились встретиться в ресторанчике, неподалеку от станции метро «Петровско-Разумовская». Он живет неподалеку. Пришел — очень высокий и стройный, 48 лет не дашь. Заказал себе черного чая, мне зеленого. Нам принесли два чайничка. Попросил официанта нас не беспокоить, потому что мы хотим спокойно поговорить. Но официант беспокоил, потому что явно беспокоился сам. Подходил раза три, спрашивал: «У вас все нормально?» Мой собеседник периодически срывался на повышенный тон и размахивал руками — широкий джемпер движений не сковывал. Я заметила, что именно так он себя вел всякий раз, когда говорил о лакействе и крепостнической психологии людей. Еще — когда «заводился» на тему политики и чинуш. Всякий раз извинялся: «Простите, я слишком эмоциональный…» Когда речь шла о «простых людях» — добрел и мягчел на глазах. Когда о его семье — говорил тихо, но с любовью. Когда лично о себе — смущался.…
— Андрей, в аудиозаписи разговора, которая попала в Интернет, вы говорите, что вам «на связь выйти сказали». Кто?
— Был еще первый разговор, о котором никто не знает, потому что в сетях «гуляет» тот, что состоялся уже с диспетчером транзита, а до него был с диспетчером руления. Во всех аэропортах мира диспетчер всегда объясняет причину и приблизительное время задержки. К примеру, выключилось электричество. Или предыдущий самолет на взлете поломался и остался на полосе — эвакуируют пассажиров, полоса занята. Или плохая видимость, туман на полосе.
А здесь — мне диспетчер не отвечает на вопрос. Просто запрещает вылет. Я говорю: «Мы что, арестованы? Экипаж и пассажиры на борту — арестованы?» Он опять молчит. Я говорю: «Вы не делайте заложниками вашей ситуации меня, пассажиров, наш самолет и экипаж! Не усугубляйте без того свою непростую ситуацию». Вот тогда он мне сказал, чтобы я вышел на частоту диспетчера транзита. И начался уже тот разговор, который все слышали.
— В вашей практике это был не первый инцидент такого рода?
— Да сплошь и рядом такие инциденты! Во многих аэропортах России становится чуть ли не модой подъезжать со свистом на супердорогих автомобилях прямо к трапу самолета. VIP-персоны — ладно, никакой проблемы нет, во всех аэропортах для них существуют удобные микроавтобусы, которые привезут их в специально существующие VIP-залы, где уже накрыты столы: бутерброды, шампанское. Но им этого мало, им надо показать свое превосходство, понты.
— Как герои Островского: «Ломай забор, в ворота не поеду…»
— Все вокруг ломай, я иду! Замрите все! А я не могу мимо таких вещей спокойно проходить. Я все время вступаю в перепалку, требую вести себя по правилам. Потому что это все становится допустимым от того только, что у нас люди очень напуганные. Ко мне после случая с губернатором подходили многие мои коллеги-летчики и говорили: «Никто бы не сделал того, что ты сделал. Не рискнули бы». Какие-то мелкие начальники вообще не знали, как себя со мной вести: то ли хвалить, то ли ругать, то ли подальше отодвинуться, закопаться, то ли, наоборот, бежать в объятия….
— Когда вы сказали диспетчеру, что уже закрыли двери, вы их действительно уже заблокировали? И знал ли губернатор Мезенцев о том, что вы грозились не пустить его в самолет?
— Ну конечно, он знал, потому что ему уже передавали, что «командир там бунтует…». И когда он подъехал с целой свитой к самолету, а двери закрыты, им ничего не оставалось делать, как стоять и руками махать. Машут снизу, я шторку на окне поднял и сразу закрыл ее, чтобы даже не видеть их и не слышать. Они поволновались, конечно, потому что когда я наконец заставил себя сказать бригадиру: «Ладно, открывай, пускай заходят», один его сопровождающий, который чемодан ему подносил, так побежал, что упал. Поскользнулся на трапе.
У меня на борту было 120 человек. Если бы я пошел на принцип, обесточил самолет и заявил бы: «Пожалуйста, назад, в аэропорт!» — они бы не смогли вылететь в течение суток. Так нельзя было поступать по отношению к пассажирам.
Я подчеркиваю: вся эта история не имеет никакого отношения к принципиальности. Если бы мне диспетчер сказал, что везут донорскую почку, в Москве очень ждут, человек без нее погибает, застряли в пробке или по каким-то медицинским причинам опаздывают, я бы задержал рейс на час, на два, на три. Обратился бы с этим к пассажирам и уверен, что они бы меня поняли и поддержали. И я бы не пошел на принцип. И вот я очень хочу, чтобы люди поняли, чем отличается принцип от человеческого достоинства.
— Видимо, и губернатор что-то понял про человеческое достоинство…
— Как только взлетели, мне была передана просьба о том, что губернатор хочет со мной поговорить. Я отказался, я не хотел с ним ни о чем говорить. Через час уже примерно мне бригадир сказал, что он так и не уходит, стоит за дверью кабины, мешает работать. И что он хочет извиниться перед пассажирами. Я даже не поверил своим ушам: оказывается, уже в самолете к губернатору пришло осознание, что в самолете — ЛЮДИ. И тогда я вышел из кабины, он только начал говорить, я перебил: «Подождите, давайте сначала я скажу все, что у меня накипело. Вот 50 минут люди вас ждали, 50 минут в самолете сидели!.. Может, ваши шестерки обязаны вас ждать, пока вы паритесь в баньке или сидите в ресторане, может, их обязанность такая, но я не нанимался к вам…» Он извинился и передо мной, и перед пассажирами…
И сегодня никто не сможет заткнуть мне рот: пусть не стараются и не ищут разные лазейки.
— А были такие попытки?
— Да, но это уже касалось не ситуации с губернатором, а одной моей фразы, сказанной в телепередаче «НТВшники». Там был парень, который называет себя «Человек-Петербург». И я к нему так и обратившись, сказал: «Вы не могли бы забрать двух петербуржцев, которые раньше разводили мосты в Ленинграде, а теперь разводят всю страну?» И вот пошли такие вялотекущие звоночки: «Ты там критикуешь российское правительство!»
— От кого?
— Ко мне они пришли через десятые руки, и я не знаю ни чина, ни фамилии того, кто это начал. Знал бы — немедленно бы обнародовал. Но я хочу к нему обратиться через вашу газету. Я подскажу ему, куда стоит позвонить. Например, жене Лужкова, пусть она вернет миллиарды, которые увезла из страны; или министру финансов Московской области… Я могу целый список составить, кому нужно быстренько позвонить. Не надо меня беспокоить, я для страны не опасен. Я просто высказывал свое мнение. Это — моя страна, и будьте любезны мое мнение потерпеть, пока я не помру. Я хочу жить в России, а не в Северной Корее, где «дорогой, любимый руководитель» все за всех решает. У нас из-за «дорогого любимого товарища тандема» все дороги стоят, если их везут в Кремль. И их не волнует, когда скапливается по 15-20 самолетов — люди не могут вылететь, если одно из их величеств летит. Такого нет нигде, мне есть с чем сравнить. Я как-то подсчитал, что я облетал около 70 стран мира. Я провел почти 15 тысяч часов в небе, у летчиков даже тысяча считается уже серьезной цифрой. «Я видел хижины и видел я дворцы», как поет Макаревич, я видел страны, обделенные природными ресурсами, и видел, что там люди живут достойнее и богаче, чем у нас в общей своей массе. Почему у нас, в стране, где бьет нефть, люди получают копейки? Почему так трудно живут?
Я не экономист, но очень хорошо умею считать, и я вижу, как все бездарно расходуется. Скажите, что такое 160 миллиардов, выделенные на дороги? Я этого не понимаю. У меня высшее образование, но я не понимаю. Спросим всех экономистов страны — никто не ответит на этот вопрос. Потому что мы же не знаем, сколько стоит километр дороги. Может, копейки, может, нет — не знаем. Скажите человеческим нормальным языком — русским богатым языком. 160 миллиардов — это 200 или 300 тысяч километров? Или 2 тысячи? Выделили туда, выделили сюда — всюду выделили миллиарды. Сплошное жонглирование цифрами, раздутие щек по ТВ, слова, которых люди не понимают, — ни юристы, ни экономисты, а что уж говорить о бабушках, у которых нет образования. Это все недоступно, власть у нас резко взлетела вверх по вертикали, а народ рухнул вниз и лежит по горизонтали. Вы назовите мне хоть одну область, где у нас был бы порядок. ЖКХ разваливается, трещит по швам. Аэропортов новых как не было, так и нет, а старые продолжают разрушаться. Малый бизнес душат…
Я захожу в поликлинику — разруха. Дочка учится в школе в Дегунине — зданию 36 лет, ни разу не было капитального ремонта. Подмазывают, подкрашивают на какие-то копейки, собранные с родителей.
— У вас одна дочь?
— У меня двое детей, младшей 8 лет, старшей уже 16, она в этом году заканчивает школу. Собирается стать авиадиспетчером.
— Ну все, конец опаздывающим губернаторам. Их команды о задержке рейса до летчиков теперь даже не дойдут.
— Это точно, дочки у меня боевые. И жена с характером, когда ей стали говорить, что, мол, муж себе позволяет такие вещи говорить по ТВ, она в ответ: «Я давно с ним живу и ничего нового для себя не увидела. Он всегда таким был». Я действительно дрался всю жизнь, характер такой — не переношу несправедливости. Может быть, потому что вырос на фильмах о войне, и для меня высокие слова — не пустой звук. Потому что мой дед прошел всю войну на передовой и не дошел до Берлина 30 км — потерял ногу, но никогда не вел себя, как инвалид, которому все должны. Огромный, здоровый, мой дед вставал в 5 утра, делал зарядку и шел на протезе на фабрику работать и всю жизнь там проработал. Он дожил до 85 лет…
Я — первый летчик в семье. Отец покойный был строителем, а мать — преподаватель русского языка и литературы.
— Правильные, значит, книжки читали.
— Да нет, читать я не очень любил. Музыкой увлекался, пел. Я родился и вырос в Ташкенте, и у нас там была группа довольно-таки известная. Но еще сильнее увлекало небо, и после школы я уехал в Актюбинск, там в Высшем летном училище гражданской авиации проучился 4 года и два месяца, по распределению попал в Брянск, там проработал 5 лет, а в 1991 году переехал в Москву. Что я вынес из родного города и из страны СССР? Мы никогда не различали наций, росли вместе: узбеки, армяне, русские, евреи, корейцы, казахи. И я считаю омерзительным, когда политики пытаются разыгрывать национальную карту. И когда они пренебрегают нуждами людей, строят себе дворцы… Этим они и будут памятны. 30 лет уже нет Высоцкого, а до сих пор поют его песни, покупают его диски, и дети знают, кто он такой… А кого сегодня помнят из политиков, и уж тем более из чинуш, которые не давали ему шагу ступить?
— Можете словами Высоцкого объяснить феномен того, что происходит сегодня? Вы же знаете все его песни…
— Наверное, применительно к ситуации я бы вспомнил «Настоящих буйных мало…». Я благодарен судьбе за то, что ситуация, сложившаяся в Иркутском аэропорту, стала так широко известна. До этого меня не слышали, теперь я смог выразить то, что хотел сказать и говорил всю жизнь. Может, кто-то на своем месте сделает так же, и чем больше люди будут выстраивать линию собственного сопротивления против того, что их принимают за муравьев, тем меньше будет охоты у высокопоставленных лиц потакать собственным капризам за счет времени, нервов и здоровья людей. И тем меньше будет таких подленьких, холуйских голосов авиадиспетчеров: «А мы вас не выпустим…»
Мне пишут сейчас, поддерживают, восхищаются… От этого почему-то грустно: я всего-навсего выступил мальчиком из сказки про голого короля. Попытался высказать то, что думал. Мне неловко… Среди писем есть такие, которые я не могу читать спокойно. Вот, к примеру, женщина пишет из глубинки: «Сыночек, низкий поклон твоей матери. Приезжай ко мне, пожалуйста. Я на свою пенсию куплю тебе коньячка, испеку пирожков, и мы с тобой посидим в моем доме». Я, знаете, хочу все бросить, найти ее… Сам ей отвезу пирожков, крышу отремонтирую.