Валерий Спиридонов о том, почему он решился на пересадку своей головы : Общество: Россия: Lenta.ru
Программист из Владимира Валерий Спиридонов может стать первым в мире человеком, которому сделают операцию по пересадке головы. В конце февраля 2015 года итальянский нейрохирург Серджо Канаверо заявил о плане провести трансплантацию уже в 2017 году. «Лента.ру» поговорила с россиянином о том, почему он хочет участвовать в рискованном эксперименте и насколько реалистичны эти планы. Это интервью мы включили в число лучших публикаций 2015 года. Другие лучшие материалы можно посмотреть пройдя по этой ссылке.
«Лента.ру»: Расскажите о себе. Чем вам не угодило собственное тело?
Спиридонов: Я из семьи военного. Родился в Челябинске. Из-за службы отца мы часто переезжали с места на место. После того, как он вышел на пенсию, вернулись на родину — во Владимир. Когда родился — был обычным ребенком. Диагноз мне поставили в год. Как рассказывала матушка, я начинал уже ходить. Но родители заметили, что у меня начали слабеть ноги — я не мог вставать, а потом руки. После долгих обследований врачи вынесли вердикт: синдром Верднига — Гоффмана. Это генетическое заболевание. Достаточно редкое — один случай на сто тысяч человек. Оно выражается в том, что у больного с каждым годом слабеют мышцы. Сейчас я не могу поднимать предметы тяжелее 200 граммов, то есть тяжелее телефона.
Это неизлечимая болезнь?
Да. Вначале родители не верили, всюду консультировались, искали методики. Меня возили в Москву к известному специалисту по травмам позвоночника Валентину Дикулю. Но когда поняли, что медицина тут бессильна, решили действовать по-другому.
Начали развивать интеллектуальные способности, обучать меня компьютерным технологиям. Школу закончил с золотой медалью. И выбрал профессию, которая позволяет работать удаленно.
Дистанционно получали образование?
Тогда еще не было подобных технологий. И в школе, и в университете ко мне приходили преподаватели. Это сейчас я постоянно занимаюсь дистанционным дополнительным самообразованием. Я программист. Тружусь на две компании, которые занимаются разработкой образовательного и игрового программного обеспечения.
На вашей страничке в Facebook сказано, что вы еще участвуете и в политической жизни города?
Скорее в социальной. Я помощник депутата по социальным вопросам в гордуме Владимира. Состою в нескольких обществах инвалидов, поднимаю проблемы, с которыми эти люди ежедневно сталкиваются. Например, следим, как оборудованы пешеходные переходы, пандусы.
Как вам самому удается поддерживать мобильность? Многие инвалиды говорят, что вынуждены сидеть в заточении в своих квартирах, потому что прогулка по городу для них — это квест.
Я очень общительный. Сам бы я не смог быть таким мобильным. Мне помогает друг и еще самые разные люди. Иногда приходится их материально благодарить за то, что они бросают свои дела и занимаются со мной. Например, сосед у меня на возмездной основе сотрудничает со мной ежедневно.
Валерий Спиридонов
Когда вы первый раз услышали о докторе Серджо Канаверо и его технологии пересадки головы?
Очень давно изучаю эту тему в силу понятных причин. Постоянно интересуюсь новыми научными разработками, медициной, биологией и всем тем, что на стыке этих наук. Поэтому я в курсе об опытах советского профессора Владимира Демихова, который в 50-е годы пытался приживить собакам дополнительную голову. Знаю об экспериментах американца Роберта Уайта по пересадке головы от одного туловища обезьяны другому. Но тогда была фундаментальная проблема сращивания нейронных волокон спинного мозга. И не было смысла в подобных операциях. Потому что невозможно было восстановить двигательную активность и контроль над пересаженным телом. Сегодня Канаверо эту проблему решил с помощью биогеля. Он сам называет свой препарат «биоклей». Я надеюсь, что такие операции скоро перестанут казаться фантастикой и войдут в повседневность.
Легко удалось установить контакт со светилом?
Первое интервью с Канаверо я увидел два года назад. Тогда он заявлял просто о принципиальной возможности делать такие операции. Я нашел адрес его электронной почты через компьютерный поисковик. Это было несложно. Написал ему о себе. Предложил сотрудничество, написал о том, что готов быть волонтером — подопытным кроликом. С тех пор мы плотно общаемся — переписываемся, говорим по телефону, Skype.
Общаетесь на английском? Нет ли языкового барьера?
Да, на английском. Я знаю язык в совершенстве, он для меня почти как родной. В свое время много занимался с репетиторами. А доктор как ведущее светило науки также знает этот язык.
Материалы по теме
07:01 — 6 марта 2015
Обычно ученые обкатывают новые технологии в опытах над животными. Вас не смущает, что Канаверо решил сразу начать с человека?
Конечно, у него были опыты и с животными. И, самое главное, у него имеется успешный опыт применения биогеля для заживления тяжелейшей травмы позвоночника девушке, попавшей в аварию в 2008 году.
Мне неизвестно, что он произвел пересадку головы животного и попытка оказалась успешной.
Задавал ему такой вопрос. Он ответил, что это было сделано. Но, конечно, я не стал требовать от него каких-то доказательств. Потому что мы все понимаем, что человек занят и у него таких вопросов наверняка не одна сотня. И пока со мной ведутся предварительные переговоры, было бы странно требовать чего-то. Когда вопрос встанет ребром, а это будет примерно 2017 год, — все обо всем узнают и увидят. Этот человек — светило науки, а не какой-то шарлатан с улицы. Зачем ему портить свою репутацию сомнительными проектами?
Кроме вас, есть еще кандидаты?
Наверняка я не один ему написал. Но о других людях мне ничего не известно. Я не сомневаюсь, что многие, несмотря на риск, хотят получить свой единственный шанс на выживание.
Валерий Спиридонов
Не возникнут ли проблемы с законом? Не каждое государство разрешит проводить операцию по обезглавливанию, которая обществом может быть расценена неоднозначно. Вы не говорили с доктором о юридических нюансах?
Политики, если они услышат нас, должны понимать, что если какая-то страна хочет быть лидером в новейших технологиях, медицине, биологии, смежных отраслях, — они должны бороться за этот проект. И предоставить Канаверо все условия для работы. Пока мы ждем предложений. Мы открыты для сотрудничества. Мне известно, что в некоторых странах запрещена даже обычная трансплантация. Но я надеюсь, что найдутся люди, понимающие перспективу этого опыта. Он необходим для сотен тысяч людей, которые находятся в еще более худшем состоянии, чем я. Здесь вопрос даже не в деньгах и не в законодательстве. Правительства должны отдавать себе отчет, насколько это важно. Это мероприятие, равное по масштабу выходу в космос, высадке на Луну.
Эксперты опасаются, что даже при успешном исходе операции больной столкнется с рядом психологических проблем. Он окажется в чужом теле, которое будет непросто принять, возможно изменится его личность. Вы размышляли над этим?
Я материалист. Не думаю о таких понятиях, как душа, потусторонний мир. Мне чужда метафизика. Но даже если и предположить, что Бог существует, думаю, что он желает людям добра. А что касается привычки, вы даже не представляете, ко скольким вещам мне в жизни приходилось адаптироваться и сколько раз менять свои повадки. По натуре я консерватор. Но в силу особенностей своего диагноза мне приходилось со многим считаться и ко многому заново привыкать. И я думаю, что это просто будет очередным шагом вперед. Поймите, что для меня это означает свободу.
Вам важно, чье это будет тело?
Тут я не имею права выбирать. Единственное мое пожелание — хочу, чтобы это был мужчина. Возможно, донором станет человек, который попал в смертельную аварию: мозг отказал, а остальные органы не пострадали. Или преступник, приговоренный к смертной казни.
Если вашу кандидатуру утвердят, как будет проходить подготовка к операции?
Пока не назначена конкретная дата старта подготовки. Сейчас определены вехи операции. Мы планируем встретиться с Канаверо летом этого года в Иллинойсе. Там состоится конференция нейрохирургов. Надеюсь, что кто-нибудь поможет мне добраться до Соединенных Штатов. Я хоть и работаю, но путешествие на другой континент все-таки пока для меня является роскошью.
Канаверо хотел бы видеть меня на конференции в качестве приглашенной звезды. Он хотел бы обсудить проект со своими коллегами.
После того как вы озвучили свое намерение, российские врачи на вас выходили, вы с кем-то консультировались?
Пока еще нет. Люди понимают, что на данном этапе в лечении моей болезни мало перспектив, кроме того, что предлагает Канаверо. Разработки велись и ведутся, но радикального лечения не существует. Поэтому нашим врачам общаться со мной неинтересно. Обычными болезнями я практически не страдаю. Поэтому в поликлинику хожу редко.
Как родные отнеслись к вашим планам?
Матушка и брат очень переживают, и это вполне объяснимо. Но у нас заведено в семье поддерживать друг друга в любых начинаниях. Особенно если эти дела разумные и могут принести пользу. Но даже если бы кто-то возражал — я дееспособный человек и сам принимаю решения.
Не боитесь? Может быть стоит дождаться момента, когда технологию отработают и риски снизятся?
Конечно, мне страшно. Но мне уже тридцать лет. С моим заболеванием в среднем живут не более двадцати. Состояние здоровья у меня постепенно ухудшается. И все равно кто-то ведь должен стать первым, шагнуть в неизвестность. Почему не я? Нельзя вечно перекладывать ответственность на кого-то. Космонавта Гагарина, наверняка, тоже многое смущало, но он знал, ради чего он все это делает. При любом исходе операции у науки будет большая база данных. Люди смогут в дальнейшем оттачивать подобную методику.
Парализованный российский программист решился на пересадку головы — Российская газета
Парализованный российский программист может стать первым человеком, чью голову пришьют к чужому телу. О готовности проводить подобные операции заявил итальянский нейрохирург Серджио Канаверо. Первая может состояться в 2017 году. Канаверо предполагает, что в случае благополучного исхода операции пациент сможет двигаться, говорить прежним голосом и чувствовать собственное лицо. А физиотерапия поднимет его на ноги через год.
У итальянского профессора множество оппонентов. «Нет свидетельств, что соединение спинного и головного мозга приведет к восстановлению двигательной функции после пересадки головы», — считает авторитетный американский специалист Ричард Боргенс. «Не думаю, что это возможно», — говорит доктор Эдуардо Родригес, который первым в мире осуществил пересадку лица. По его словам, даже после десятков лет изучения травм спинного мозга есть мало способов восстановления двигательной функции у пострадавших.
Комментарий
Академик Сергей Готье, директор Федерального научного центра трансплантологии и искусственных органов имени Шумакова, главный трансплантолог РФ:
Сама идея привлекательна, так как дает возможность сохранить человеческую личность при разных катастрофах, тяжелых заболеваниях тела, которые обрекают человека на смерть. Мне кажется, если тщательно продумать ход операции, все ее детали и нюансы, просчитать возможные риски, то технически она выполнима. В середине 50-х годов наш великий соотечественник Владимир Демихов в экспериментах на собаках доказал: пересадка головы практически возможна. Доказал возможность восстановления кровообращения мозга в пересаженной голове, сохранения жизнеспособности мозга.
В чем самая большая сложность таких операций?
Сергей Готье: В восстановлении функций спинного мозга донора. Ведь все проводящие пути от головного мозга к различным органам, конечностям проходят через спинной мозг. И его надо каким-то образом соединить с мозгом реципиента, чтобы они работали.
В таких операциях проблема совместимости донора и реципиента куда важнее, чем при пересадке других органов?
Сергей Готье: Конечно! Дело в том, что при пересадке, например почки, организм реципиента бурно реагирует на донорскую почку, пытаясь ее отторгнуть. И только медикаментозное, иммуноподавляющее лечение может этот процесс остановить или хотя бы замедлить. На этом, кстати, основана современная трансплантация органов. А в случае с пересадкой головы возможен обратный процесс. То есть большая масса донорского тела, несущая собственный иммунитет, вступает в конфликт со сравнительно небольшой массой головы реципиента. В медицине это называется синдром «трансплантат против хозяина». И врач обязан предусмотреть такую возможность, заранее найти пути преодоления синдрома. Чем больше задумываешься о проведении подобных операций, тем больше возникает вопросов о возможностях их выполнения, их целесообразности.
Вы критически к ним относитесь?
Сергей Готье: Нет. Я скорее «за» , чем «против». Даже если эта попытка закончится неудачей, она расширит наши возможности в области трансплантологии, физиологии, иммунологии, анестезиологии, реаниматологии и т.д. Она поставит немало вопросов.
О ком говорят
У 30-летнего россиянина Валерия Спиридонова редкое и неизлечимое генетическое заболевание, синдром Верднига — Хоффмана — поражение спинного мозга. Такие больные, как правило, не доживают до 20 лет. Молодой человек занимается разработкой программного обеспечения, с высокими технологиями он хорошо знаком. Может, поэтому несколько лет назад ему пришла идея о пересадке органов. Он принялся изучать соответствующую литературу, в том числе и труды Канаверо. Сейчас Валерий хорошо знаком с профессором. Лично они не встречались, но регулярно общаются по электронной почте и в Skype.
— У меня замечательная жизнь, но болезнь прогрессирует. Возможно, в недалеком будущем я не смогу двигать даже руками. Можно сидеть и ждать, а можно воспользоваться шансом и внести вклад в науку. Выбираю последнее, потому и вызвался, а дальше будет видно. В любом случае принесу пользу науке, — сказал доброволец корреспонденту «РГ». — Я полностью осознаю риск. Страшно? Безусловно. Но ровно в той степени, как человеку, делающему шаг туда, куда еще никто не ступал. Как космонавту, наверное.
Коллеги по «цеху» не жалуют Серджио Канаверо, называют его «медийным персонажем». Фото: www.neinvalid.ru
Родные и близкие, по словам молодого человека, полностью его поддерживают. Судя по всему, в вопросах пересадки органов программист разбирается не хуже медика. Донором тела, по его словам, может стать человек с умершим мозгом или приговоренный к смертной казни. Валерий уверен, что все получится. Канаверо, говорит он, имеет опыт восстановления двигательных функций у человека с серьезной травмой спинного мозга. Профессор добился сращивания нейронов, что считалось невозможным.
Валерий допускает, что может и не стать «первым». Претендентов на операцию у Канаверо достаточно. Ранее профессор заявлял, что прооперирует человека только с мышечной атрофией. Среди пациентов с таким диагнозом, насколько известно, нашлись желающие и в других странах. Кроме того, перед операцией нужно решить множество вопросов, в том числе в какой стране она будет выполнена.
По технологии, разработанной Канаверо, голова прикрепляется к телу с помощью «склеивания» концов спинного мозга специальным материалом (полиэтиленгликолем) и соединения кровеносных сосудов миниатюрными трубками. Тела донора и пациента, естественно, должны быть охлаждены. А после операции человек проведет в искусственной коме около месяца.
Несмотря на множество критических высказываний коллег, нейрохирург уверен в успехе. Детальный проект операции он планирует представить на конференции Американской академии хирургов ортопедии и неврологии в июне этого года.
Взгляд из Италии
По расчетам Канаверо, для успешного проведения трансплантации, которая продлится более 36 часов, потребуется одновременное участие 100 хирургов. Ее кульминация — отсоединение головы и ее соединение с новым телом — должна занять не более часа и непременно происходить при температуре тканей плюс 12-15 градусов Цельсия. При более высокой температуре и более продолжительном вмешательстве человеческий мозг выжить не сможет.
Операция россиянина Спиридонова, которая, по предварительным расчетам, обойдется в 11 миллионов долларов, может состояться уже в 2016 году. Валерий, конечно, надеется на положительный исход. Но стоит ли ему так слепо доверяться Канаверо? Ведь итальянец пока даже не изучал историю болезни Спиридонова. Почему же «Доктор Франкенштейн», как прозвали его в Италии, решил, что эта трансплантация пройдет успешно?
Ответов на эти вопросы, к сожалению, пока нет. Все попытки «РГ» побеседовать с Серджио Канаверо и понять его мотивацию, увы, ни к чему не привели. О его биографии не сказано ни слова в «Википедии». У него нет даже собственного сайта в Интернете — непонятно, как на него выходят его потенциальные клиенты. О нем лишь известно, что Канаверо — «нейрохирург из Турина». Больше ни слова.
В туринской больнице Молинетте, где Канаверо значится одним из сотрудников отделения нейрохирургии, о нем не слышали уже целый год. «Канаверо у нас уже давно не работает. Мы не знаем, где он сейчас. Не исключено, что его занесло в Америку», — говорят бывшие коллеги таинственного доктора. Ни одному местному авторитетному СМИ вроде «Коррьере делла сера» или «Репубблика» не удавалось сделать с ним серьезное интервью. Пожалуй, единственный эксклюзив заполучил лишь «желтоватый» еженедельник Oggi.
Коллеги по «цеху», судя по всему, не жалуют Серджио Канаверо. Как рассказали «РГ» в «Обществе итальянских нейрохирургов», Канаверо не состоит ни в одном из научных сообществ. Львиная доля итальянских нейрохирургов считает, что его метод «основан на чистой теории» и является крайне «несвоевременным», называя Канаверо «медийным персонажем». Вполне вероятно, что во всех этих замечаниях есть здравое зерно.
«Если что-то пойдет не так, голову крионируют» – журнал Vademecum
Три года назад итальянский хирург Серджио Канаверо объявил, что готов провести операцию еще более революционную, чем пересадка лица, – он заявил об операции по пересадке головы человека. Первым, кто откликнулся на смелое заявление ученого, стал российский программист Валерий Спиридонов. Решиться на такой отчаянный шаг Спиридонова сподвигло генетическое заболевание, которым он страдает с рождения, – синдром Верднига – Гоффмана, при котором наблюдается нарушение работы мускулатуры головы, шеи и ног и, следовательно, развиваются трудности с глотанием, дыханием и другими жизненно важными функциями.
О проблемах с подготовкой к сенсационной операции, а также о своих планах на жизнь после нее Валерий Спиридонов рассказал Vademecum.– Вопрос я бы рассматривал в контексте инвестиций. То есть речь не идет о сборе миллионов долларов на операцию малоизвестному Спиридонову, чтобы помочь ему одному. Нет. Этот эксперимент – начало новой эры в истории медицины.
Насколько я успел узнать, Канаверо пока не хочет принимать средства от анонимных источников по этическим соображениям. Серджио призывает к сотрудничеству известных меценатов и бизнесменов, а также правительство. Он хочет, чтобы эта технология применялась открыто, под контролем государства и при его содействии, а не где-нибудь в частных секретных лабораториях на корабле в нейтральных водах. Именно поэтому пока были отложены в сторону предложения, которые в той или иной степени не устраивали его.
Сам я не участвую в сборе средств на операцию. Это выглядело бы довольно странно – человек собирает деньги на эксперимент на себе, способный изменить мир. Хотя не могу исключать, что этого не случится в будущем. Единственный раз я прибегал к краудфандингу, когда мне было необходимо прибыть в США на конференцию нейрохирургов и ортопедов AANOS.
Будут ли готовить к операции именно меня, пока тоже под вопросом. Вполне возможно, что моя роль в этой истории так и останется ролью первого энтузиаста, поддержавшего Канаверо. Я к этому отношусь очень трезво и спокойно.
Валерий Спиридонов и Серджио Канаверо
– Как этот эксперимент оформлен юридически ? Будет ли ваша жизнь застрахована?
– Сегодня у меня отсутствуют любые юридические договоренности с Канаверо и страховыми компаниями относительно обсуждаемого эксперимента. Да и вряд ли кто-то возьмет эти гарантии на себя. Что касается жизни, то я поддерживаю дружеские отношения с компанией «КриоРус». Их опыт может быть использован как подстраховка: если что-то пойдет не так, голову крионируют.
– В интернете очень много разной информации о стране, в которой будет происходить трансплантация, – одни источники называют Китай, другие Вьетнам. Что вам об этом известно?
– У меня нет точного ответа на этот вопрос, есть только разные варианты. Китай и Вьетнам спокойно смотрят на ведение такого рода исследований на их территории. Там это поддержано на правительственном уровне. Однако логично полагать, что они захотят быть лидерами до конца и в итоге предложат своего кандидата для проведения первой операции. Мне жаль, что не поступает активных предложений о содействии от нашего правительства, жаль не из-за себя. Моя личность в этой истории волнует меня в меньшей степени.
Когда я появился рядом с Канаверо, стало ясно, что речь не идет о сумасшедшем итальянце, предлагающем никому не нужные небылицы, стало ясно, что есть люди, которые считают подобные разработки допустимыми и востребованными. У Владимира Демихова [ученый, пересадивший в начале 50-х голову щенка собаке. – Vademecum] и Роберта Уайта [сумел пересадить отрезанную голову обезьяны на тело обезглавленной обезьяны в 70-х годах. – Vademecum] не было поддержки, поэтому им не дали довести начатое до конца. А нас сегодня уже поддерживают десятки тысяч людей по всему миру, которые понимают всю пользу от этих исследований.
Как я уже упомянул, прогрессивные правительства будут настаивать на представителе своей страны в качестве первого кандидата. Было бы странно, если бы Советский Союз в 1961 году запустил в космос не Юрия Гагарина, а условного Джона Смита, верно? Так и здесь.
Недостатка в желающих испытать эту операцию на себе нет. Мне за год написали несколько десятков людей с просьбой «включить их в список». Но, конечно, я никаких списков не веду и включать туда кого бы то ни было не имею права. Однако могу представить, что такие люди есть и в Китае, и точно есть в других странах, откуда мне пишут.
– На какой стадии сейчас находится подготовка к хирургическому вмешательству?
– Серджио Канаверо и его коллега Жэнь Сяопин [китайский хирург, проводивший эксперименты по пересадке головы мыши. – Vademecum] успешно разделили и соединили спинной мозг крысы, вернув подвижность конечностей и, естественно, сохраняя ее жизнь. Поскольку вашими читателями являются профессиональные медики, уверен, им известно – это ключ ко всему. Все остальные технические проблемы были решены давно.
– Посвящают ли вас врачи в этапы подготовки к реализации проекта?
– Вопрос нужно ставить иначе – насколько у меня хватает сегодня времени вникать в текущую рутину проекта. Я продолжаю много работать в сфере управления проектами разработки программного обеспечения, являюсь автором цикла статей на околомедицинскую тематику и о вопросах интеграции инвалидов, а также являюсь членом Общественной палаты города Владимира, кроме того, я веду группу в социальной сети «ВКонтакте» «Стремление к жизни», где публикую все новости об эксперименте.
Дело в том, что общий план действий разработан давно, и пока все движется по нему, поэтому посвятить меня во что-то, чего я не знаю уже более двух лет, нелегко. Почти все уже было описано Канаверо, и только что вышедшие статьи в научном журнале Surgery лишь подтверждают основательность его разработок. Кроме того, в списке соавторов есть и фамилии российских ученых.
Главные этапы подготовки известны, а детали о том, с какой именно формулой полиэтиленгликоля они экспериментируют сегодня, мне не очень интересны. Скорее всего, далее нам будет необходимо привлечь к сотрудничеству специалистов по виртуальной реальности и снятию электрических сигналов с мозга для создания компьютерного симулятора, в котором будущий пациент начнет проходить адаптацию к координации в пространстве с новым, пока виртуальным телом.
– Будут ли использоваться российские разработки при подготовке к операции и непосредственно в ходе трансплантации?
– В материалах вашего издания уже упоминалось, что Канаверо использует советский препарат-кровезаменитель Перфторан. Это один из уже проявляющихся эффектов от наших действий. Незаслуженно забытый, сегодня он вновь начинает производиться, люди интересуются его свойствами. Надеюсь, он спасет не одну жизнь, как это было прежде.
У наших ученых есть еще несколько не названых ранее технологий, которые могут быть применены в этом проекте, либо совершенно независимо от него. Всех деталей назвать сейчас не могу, некоторые образцы еще патентуются. Но для примера – они обладают методикой спасения головного мозга, отделения его от больного или умирающего тела и сохранения его функциональных свойств сколь угодно долго, а не один час, как это требуется для Канаверо. Есть еще примеры, и я хотел бы, чтобы эти наработки и люди, их создавшие, успешно были задействованы здесь, в России, помогая больным. Конечно, для их развития также необходима поддержка.
– Как будет проходить реабилитация?
– Предпочитаю переживать события по мере их поступления. Есть понимание, что в процессе реабилитации будут задействованы в том числе стандартные способы физиотерапии, используемые при травмах позвоночника, электростимуляция. Но я не погружался в детали.
– Ваш пресс-секретарь Никита Барвенов говорил о том, что и российские хирурги могут провести операцию, но в феврале прошлого года Минздрав заявил, что в России по закону такие эксперименты запрещены.
– Никита не просто пресс-секретарь, он мой друг и представитель. Значительную часть процессов берет на себя он, один я бы не справился со всем этим. Мы считаем, что экспертный опыт, существующий в России, все наработки, которые есть в стране, и отечественные врачи находятся на высоком профессиональном уровне и, безусловно, способны проводить операции такой сложности.
Что касается законов, это живой механизм, призванный отражать меняющуюся действительность, регламентировать и формализовать ее, к этому мы и призываем. В нашем представлении и в понимании тысяч других людей работа с внутренними органами формально не принципиально отличается от работы с комплектом органов, то есть со всем телом целиком. Где проходит граница? Почему легкое, почку, печень, костный мозг можно трансплантировать, а все вместе должно быть нельзя? Это нелогично.
Мы уверены, что при наличии политической воли и под давлением общественности законодательство должно быть приведено в соответствие с современными запросами общества, способствовать прогрессу, улучшению качества жизни, стимулировать движение вперед. Время пришло.
– Проходите ли вы сейчас обследование в России?
– К счастью, у меня нет никаких жалоб помимо основного диагноза. Я слежу за своим здоровьем по мере сил, используя закаливание и самые базовые общечеловеческие рекомендации по питанию и витаминам, но находиться под присмотром врачей регулярно отсутствует необходимость. Была попытка воспользоваться случаем пребывания на программе «Здоровье» с Еленой Малышевой и сделать генетический анализ для уточнения основного диагноза, так как с ее стороны возникли сомнения об амиотрофии Верднига – Гоффмана в таком возрасте, как у меня. Но, к сожалению, это ничем не закончилось, и результатов анализа я так и не получил, хотя кровь была своевременно передана доктору Продеусу примерно год назад. Заниматься этим сейчас самостоятельно я пока не вижу смысла.
– Собираетесь ли вы менять профессию после операции?
– Я очень увлечен своей работой, которой занимаюсь уже более 15 лет, и в этом смысле для меня ничего не изменилось – инжиниринг и программное обеспечение составляют значительную часть моей жизни.
Скорее всего, после операции я просто возьму отпуск и годик поезжу на мотоцикле по миру.
спиридонов, перфторан, пересадка головы, канаверо
Поделиться в соц.сетях
Семья вместо операции: первый в мире кандидат на пересадку головы Валерий Спиридонов женился и стал отцом
Прикованный к инвалидной коляске программист перебрался в США.
В ноябре у 30-летнего владимирского программиста Валерия Спиридонова в США, во Флориде, родился сын. Жена Валеры в декретном отпуске, сам он учится и работает, обеспечивает семью. В общем-то обычная история. Если бы не одно но. Валерий — первый в мире кандидат на пересадку головы. Хотя и несостоявшийся. Авантюра доктора Серджо Канаверо, затеянная ученым в 2015 году, сделала парня известным на всю планету. Тогда итальянский нейрохирург заявил, что сможет пересадить голову Спиридонова на новое тело. Со временем проект перенесли в Китай — и там появился новый кандидат на пересадку. О Спиридонове забыли. Но оказалось, что его история только начинается.
|
Врачи давали два года жизни
Спиридонов страдает врожденным синдромом Верднига — Хоффмана. Эта болезнь встречается у одного человека из ста тысяч. Валерий практически обездвижен — не просто прикован к инвалидной коляске, у него работают только мышцы головы и кисти рук. Когда Валере в годик поставили диагноз, врачи сразу сказали его матери: «Не ждите, что он доживет до двух лет». Но мама не поверила. Она перечитала об этой болезни все, что можно, нашла лучших врачей. И постаралась сделать так, чтобы сын рос, как обычный ребенок. Валера учился, гулял в инвалидной коляске, заводил друзей.
Когда ему было 16, отец погиб в автокатастрофе. Так совпало, что мама Валерия была психологом, работавшим с детьми, оказавшимися в сложных жизненных ситуациях. Именно она, как потом говорил сам Спиридонов, помогла ему не потерять веру в себя и в свои силы. Валера учился в школе с математическим уклоном, пусть и на домашнем обучении. Окончил ее с отличием и легко поступил на факультет информационных технологий и радиоэлектроники Владимирского университета. Занялся программированием, блестяще выучил английский, начал зарабатывать. Покоя не давало лишь одно — желание ходить. Поэтому когда итальянский хирург Серджо Канаверо пообещал в 2017 году провести первую в мире операцию по пересадке головы, Валерий без долгих размышлений предложил свою кандидатуру.
— Да, я понимал, что это огромный риск, что такого никто не делал. Но что мне было терять? А шанс начать нормально ходить, пусть мизерный, я упустить не мог, — вспоминает Валерий.
«Не обижаюсь на Канаверо»
Сначала подготовка к операции казалась серьезной. Искали площадку и деньги, отрабатывали методики. Сошлись на том, что операция состоится в 2017 году в Китае. Хотя хирурги с мировым именем уже тогда сомневались: слишком много просто невозможных с точки зрения физиологии процедур требовалось провести.
И вдруг летом 2017 года оказалось, что Валерий уже не кандидат на пересадку головы — этим человеком должен был стать пациент из Китая. Канаверо рассказал об этом в интервью и перестал отвечать на сообщения Валерия. Финансирование велось из бюджета Китая, поэтому и выбор вполне логичный.
А потом выяснилось, что операции вообще не будет. В декабре 2017 года Канаверо провел в Китае пересадку головы от трупа к трупу — якобы отрабатывал методику. После этого все заглохло. Донора не ищут, работы не публикуются.
Валерий на итальянца не обиделся.
— Я не жалею, что Канаверо не дошел до основной цели эксперимента, — говорит он. — Все, что происходило, нормальный рабочий процесс. Единственное, чего не хватает, большей открытости с его стороны. Всем полезна была бы информация о том, что и почему пошло не так в Китае.
|
Служебный роман
Операция хоть и провалилась, но Валере здорово помогла. Он научился путешествовать сам, без помощников, ведь надо было летать на консультации. Валере писали слова поддержки из разных стран. А когда все отменилось, Спиридонов стал работать над тем, что ему интересно. За два года он придумал умное инвалидное кресло с голосовым управлением. Разработал мобильное приложение, чтобы люди могли делиться в нем проблемами. А главное, встретил свою любовь — Анастасию.
— Мы познакомились два с половиной года назад. Жили вместе во Владимире и часто пересекались по профессиональным вопросам, — вспоминает Валерий. — А потом поняли, что нам очень хорошо вместе, и год назад поженились. У моей жены несколько образований, в последнее время она занималась аналитикой и бизнес-планированием.
Тогда же, год назад, Валерий поступил в Университет Флориды, получил образовательную визу и уехал с женой в США.
— Сейчас я живу недалеко от Майами. В одном из университетов получаю степень магистра компьютерных технологий, — рассказал Спиридонов «КП». — Я всегда интересовался технологиями, примерно с пятого класса школы. Это позволяет мне сегодня работать в разных областях: компьютерной графике, машинном зрении, искусственном интеллекте, кибербезопасности, робототехнике.
Новорожденный сынишка Валерия абсолютно здоров, и это большое счастье, ведь синдром Верднига — Хоффмана может передаваться по наследству.
— Что касается наследственности, там зависит от наличия или отсутствия подобного гена у мамы, — говорит он. — У нас такого не было, плюс мы сделали дополнительный анализ — и решение родить ребенка было вполне осмысленным.
Возвращаться на родину Валерий пока не планирует.
— Моя профессия универсальна для любого места на планете. Все зависит только от наличия интересных проектов, где я смогу применить свои знания, — говорит он. — Учитывая, что я работаю удаленно, местонахождение не имеет значения.
Российский программист рассказал, почему решил пересадить голову
Россиянин Валерий Спиридонов заявил о готовности участвовать в первой в мире операции по пересадке головы, которую в 2017 году собирается провести итальянский профессор Серхио Канаверо. «РГ» спросила у Валерия, как он решился на такой эксперимент.
У 30-летнего программиста из Владимира редкое неизлечимое заболевание — синдром Верднига-Хоффмана — мышечная атрофия. Люди с таким диагнозом, как правило, не доживают до 20 лет.
Несколько лет назад Валерий начал вплотную изучать работы по трансплантологии, в частности, труды Канаверо. Тогда его и посетила идея о пересадке. В настоящее время молодой человек регулярно общается с доктором по Skype и электронной почте.
В беседе с корреспондентом «РГ» Валерий заявил, что не намерен отказываться от своего желания.
— Это решение абсолютно обдуманно. Я осознаю все риски. Мне страшно ровно в той степени, как человеку, делающему шаг в неизвестность. Как космонавту, наверное. У меня сейчас отличная жизнь. Но болезнь прогрессирует, и, возможно, в недалеком будущем я совершенно не смогу двигаться. Можно сидеть и ждать, но я вызвался потому, что хочу сделать свой вклад в науку, я принесу пользу, которая даст шанс тысячам людей, — сказал Валерий.
Родные и близкие, по словам молодого человека, его полностью поддерживают и даже не пытаются отговорить.
Валерий уверен, что все получится. У Канаверо, говорит он, есть опыт восстановления двигательных функций у человека с серьезной травмой спинного мозга. Профессор добился сращивания нейронов, что считалось невозможным.
— Мы должны продвинуть технологию дальше, и вывести трансплантологию на совершенно новый уровень, чтобы излечить тысячи людей в мире с серьезными заболеваниями, — сказал доброволец.
Судя по разговору, в вопросах пересадки органов программист разбирается не хуже специалиста. Донором тела, по его словам, может стать человек с умершим мозгом или приговоренный к смертной казни.
Валерий допускает, что может и не стать «первым». Претендентов на операцию у Канаверо достаточно. Ранее профессор заявлял, что прооперирует человека только с мышечной атрофией — желающие среди пациентов с таким диагнозом, насколько известно, нашлись и в других странах. Кроме того, перед операцией нужно решить еще множество вопросов, в том числе и в какой стране она будет проведена. Несмотря на шанс одержать победу в гонке медицинских технологий, не каждое государство будет готово взять на себя такую ответственность.
О намерении провести через два года первую операцию по пересадке головы Серхио Канаверо заявил в конце февраля. По технологии, разработанной хирургом, голова прикрепляется к телу с помощью «склеивания» концов спинного мозга специальным материалом — полиэтиленгликолем и соединения кровеносных сосудов миниатюрными трубками. Тела донора и пациента прежде, естественно, должны быть охлаждены. А после операции человек проведет в искусственной коме около месяца.
Попытки трансплантации головы уже предпринимались учеными в середине прошлого века. Эксперименты проводились на животных. В 1954 году советский хирург пересадил голову щенка на спину большой собаки. Им было создано 20 двухголовых животных, но все они умирали в течение максимум шести дней.
В 1970 году в США группа врачей под руководством Роберта Уайта провела полную замену одной головы другой у обезьяны. Животное прожило чуть больше недели.
Планы доктора Канаверо более оптимистичны. Несмотря на множество критических высказываний коллег, он уверен, что имеющихся сейчас технологий вполне достаточно для проведений инновационных процедур. Детальный проект операции профессор планирует представить на конференции Американской Академии хирургов ортопедии и неврологии в Аннаполисе в июне этого года.
Прорыв или профанация: как российскому программисту пересадят голову? | Люди | Общество
Последние несколько дней 30-летний Валерий Спиридонов находится под прицельным вниманием СМИ. Программист из России получил известность после того, как заявил, что стал первым кандидатом на пересадку головы, которую собирается провести итальянский нейрохирург Серджио Канаверо.
«У меня совершенно нет времени, журналисты просто атаковали», — сказал Валерий, отвечая на звонок корреспондента АиФ.ru.
Шанс на новую жизнь
Валерий Спиридонов страдает от редкого заболевания — спинальной мышечной атрофии*. Итальянский врач выбрал его, так как планирует и в дальнейшем проводить подобные операции пациентам с аналогичным диагнозом.
Заболевание атрофии мышц у Валерия диагностировали ещё в первый год жизни. Тогда его родители перепробовали все возможные методы лечения.
«Меня ещё в детстве обследовал врач Валентин Дикуль — он сказал, диагноз неизлечим и, мало того, будет прогрессировать. Так и жил, мама выхаживала. Потом стали друзья помогать. Многие с таким диагнозом, как у меня, и до 20 не доживают. А мне уже 30. Никакой поддерживающей терапии не существует. И особого интереса врачи к этому заболеванию не проявляют, может, потому, что такой случай 1 на 100 тысяч заболеваний», — объяснил программист.
Валерий решился на операцию, потому что других методов лечения его заболевания не существует. Фото из личного архива Валерия СпиридоноваИменно поэтому Валерий и решился на такую сложную операцию.
«Эта операция — радикальная мера. С телом мне расставаться не страшно, я надеюсь, приобрету большее», — поделился пациент доктора Серджио Канаверо.
С итальянским нейрохирургом, который планирует провести первую в мире трансплантацию головы, Валерий познакомился в интернете. Узнав о его разработках, он предложил себя в качестве волонтёра для операции.
«Он открытый, общительный, мы постоянно поддерживаем связь. Что заставляет меня верить в успех операции? Тут вопрос не веры, вопрос в действии. Кто-то должен быть первым в этом, так же как кто-то был первым в космосе. К тому же у Канаверо есть успешный опыт. Конечно, таких трансплантаций мир ещё не знает, но он восстановил девушке все функции организма после травмы спинного мозга. У него есть технологии. Он продумал операцию в деталях. Она будет длиться 36 часов, месяц уйдёт на сращивание тканей — это время я буду в коме, затем электротерапия и год физиотерапии. У врача уже продуманы четыре метода сращивания нейронов. После месяца комы и реабилитации мозг и организм привыкнут друг к другу», — объяснил Спиридонов.
«Пока мои друзья к моему решению относятся скептически». Фото из личного архива Валерия СпиридоноваПо его словам, друзья к его решению отнеслись скептически, но сильно не отговаривают.
«Но, надеюсь, вскоре мама и они одобрят моё решение, — говорит Валерий. — Без этой операции моё будущее определено, и оно сомнительное. Я буду становиться всё слабее и слабее. А так у меня есть шанс на новую жизнь».
Предварительно операция назначена на 2017 год. Ближе к этому времени будут оговорены все технические детали. Канаверо пока только предстоит найти финансирование и набрать штат из 150 докторов и медсестёр, которые будут ассистировать ему во время операции.
Тайна или профанация?
О своём желании провести цефалосоматический анастомоз, то есть пересадку головы, Серджио Канаверо заявил в феврале 2015 года. Несмотря на то, что нейрохирург уверен в успешном исходе трансплантации, научное сообщество скептически отнеслось к громкому заявлению. Это и неудивительно: предыдущие опыты на животных, на которые ссылается Канаверо, заканчивались смертью подопытных.
Итальянский хирург выпустил статью с описанием методики GEMINI, с помощью которой он планирует трансплантировать голову русскому программисту. Однако она скорее похожа на литературный обзор, чем на научный труд, замечает российский нейрохирург Алексей Кащеев. По его словам, в работе нет никакой научной базы, а само описание этапов операции «по сути, мало что означает».
«Возможны два варианта: либо он скрывает уникальную технологию, или, вернее, совокупность технологий, либо это профанация», — предположил кандидат медицинских наук Кащеев.
Несмотря на то, что описание операции кажется сравнительно простым, после прочтения возникает больше вопросов, чем ответов. Сначала Канаверо планирует охладить тело, чтобы не допустить кислородного голодания мозга и его смерти.
«Кровообращение в голове сложное, и мозг погибает при гипоксии в среднем за 6–10 минут. Именно поэтому на первом этапе он предлагает гипотермию, то есть погружение мозга в холод», — объяснил российский врач, добавив, что достаточно перекрыть всего один сосуд, чтобы началось кислородное голодание.
Далее Канаверо планирует отделить две головы с помощью наноножа из нитрида кремния или микротома с алмазным лезвием. При этом учёный уверен, что нервные пути пострадают меньше, если прилагать больше усилий во время перерезки.
«Если происходит анатомический перерыв спинного мозга, то есть он пересекается чем-то — пулей или, например, осколком при падении, современная медицина не знает методов восстановления целостности спинного мозга», — пояснил российский нейрохирург.
Присоединить голову Канаверо планирует с помощью полиэтиленгликоля.
«Никогда не пользовался таким материалом. Есть разные методы улучшения роста нервных тканей при помощи коллагена третьего типа — он используется в периферической хирургии. Но это не так, что можно разрезать, его (коллаген) положить и всё зарастёт, — сказал эксперт. — Спинной мозг — это сотни тысяч проводящих путей. В принципе, нет такого материала, который бы мог их соединить».
Кащеев предполагает, что итальянский нейрохирург может использовать для восстановления нервных окончаний мезенхимальные стволовые клетки**.
«Чтобы направить клетки по правильному пути развития, нужно огромное количество абортивного материала — зародышей, полученных от абортов. Это этически запрещено на территории ЕС, и вообще во всём мире практически запрещено», — рассказал о ещё одной сложности Кащеев.
Даже если операция пройдёт успешно, нет никакой гарантии, что со временем иммунная система не отвергнет чужеродный орган.
«Я представить себе не могу, какие параметры совместимости должны быть, а главное, какую терапию должен получать теоретически человек после такой операции. Ему нужно серьёзное подавление собственного иммунитета, это если предположить, что он переживёт операцию», — объяснил врач.
Совершенно неясно, как Канаверо смог подсчитать длительности операции. Ведь во время первой в мире трансплантации головы могут возникнуть самые разные осложнения. Непонятно Кащееву, по его словам, и почему итальянский хирург решил объявить об операции заранее.
«При проведении уникальных операций, таких как пересадка лица или кишечника, в трансплантологии особенно, да и в любой хирургии, о хорошем результате сообщают через годы или десятилетия после операции», — сказал кандидат медицинских наук, пояснив, что побочные эффекты могут проявляться спустя годы после операции.
По его словам, можно предположить, что Канаверо подобным образом добивается финансирования. Однако на Западе, как утверждает специалист, существует большое количество доступных грантовых программ.
Российский нейрохирург, впрочем, не исключает варианта, при котором итальянец действительно сможет добиться прорыва в трансплантологии.
«Конечно, хирургия полна самых удивительных экспериментов, когда-то и самых простых операций не умели делать», — напомнил Кащеев, отметив, однако, что в современном мире сделать подобное открытие самостоятельно практически невозможно. Для этого нужна помощь самых разных специалистов.
Стоит отметить, что пока неясно, состоится ли операция, назначенная на 2017 год. И дело даже не в финансировании. Чтобы нейрохирургу разрешили сделать операцию, ему нужно пройти ряд этических комитетов. Притом, как предполагает Кащеев, дискуссия об этом будет вестись и на уровне парламента страны, где пройдёт трансплантация головы. И пока неизвестно, разрешит ли комитет проводить экспериментальную операцию даже при согласии Спиридонова.
*Болезнь Верднига-Хоффмана (спинальная мышечная атрофия) — наследственное заболевание, тяжёлая форма мышечной атрофии, характеризующаяся дегенеративными изменениями нейронов передних рогов спинного мозга. Заболевание характеризуется симметричным ослаблением мышц. Часто при этом поражаются дыхательные мышцы и мышцы лица. Больные дети обычно умирают, не дожив до двух лет из-за дыхательной недостаточности. Лечения данного заболевания в настоящее время не существует.
** Мезенхимальные стволовые клетки выделяют из костного мозга, жировой и мышечной тканей, плаценты и пупочного канатика. Имеют широкий спектр возможного применения в трансплантационной медицине.
Почему владимирский программист решился на пересадку головы — Российская газета
На декабрь 2017-го года назначена первая в мире операция по пересадке головы. На нее решился владимирский программист Валерий Спиридонов, страдающий серьезным генетическим заболеванием. Для него это шанс. Корреспондент «РГ» побеседовала с этим человеком.
Валерий, оказывается, темой пересадки вы начали интересоваться еще до знакомства с итальянским хирургом. Когда это началось? Что в новых знаниях вас обнадеживало?
Валерий Спиридонов: Идея трансплантации тела была мне известна еще лет с десяти. Благодаря родителям я был очень любознательным парнем с широким кругозором. Всегда любил смотреть документальные научно-популярные фильмы, учился получать знания из любых доступных источников информации. Так узнал о работах Владимира Демихова и Роберта Уайта. Мне казалось интересным и перспективным то, что они делали. Демихов вообще провел множество типов трансплантаций впервые в мире (собаки с двумя головами были лишь частью его работ). Соответственно, я считал что, когда эти технологии будут доведены до поточного уровня, как сегодня, например, происходит с трансплантациями сердца, то такой способ решения проблем со здоровьем будет пригоден и для меня.
Также я знал и о проблемах, с которыми сталкивались эти двое великих ученых. Среди них были как непринятие со стороны общественности, так и технические сложности — вроде невозможности на тот момент соединения спинного мозга и передачи импульсов нервной системы к телу донора. И появление Канаверо с его заявлением о том, что он нашел ответ на ключевую техническую проблему для меня было предсказуемым.
При каких обстоятельствах Вы узнали об исследованиях итальянца? Как произошло ваше заочное и очное знакомство?
Валерий Спиридонов: Канаверо склонен к эпатажным заявлениям в прессе, хотя, учитывая направление его исследований и опыт забвения предыдущих ученых, наверное, это правильная тактика, чтобы избежать их судьбы. Поэтому, как только я увидел одно из его интервью в 2013 году о потенциальной возможности осуществления такой операции, стал искать и довольно быстро нашел его контакт в интернете.
Для меня было очевидным, что без общественной поддержки ему не удастся продолжать свою работу. Необходимо объяснять важность этих исследований для всего мира. Сегодняшняя наука неимоверно сложна и не делается в одиночку. Каждое открытие несет в себе продвижение в смежных областях. И мы, надеюсь, вернули внимание к исследованиям спинного мозга, разработкам лекарственных препаратов, материалов, инструментов и средств реабилитации.
Наше общение с Канаверо проходило легко и открыто — каждый понимал, о чем говорит другой, поэтому длинных разговоров не было. Средний имейл тогда состоял из двух-трех строчек. Мы довольно часто обсуждали предстоящую работу в скайпе. Лично встретились уже в июне 2015 года в США на презентации его работ перед обществом нейрохирургов AANOS. Там мы провели около трех часов на сцене, потом было два часа личного общения. Но не могу сказать, что эмоционально что-то изменилось после встречи. В этих контактах важны не личные взаимоотношения, а технология, над которой мы работаем.
Когда вы предложили хирургу свою кандидатуру для операции? Какой была его реакция? Не отговаривал ли он от этого решения? Не знаете, поступали ли ему подобные предложения от других пациентов?
Валерий Спиридонов: Реакция была заинтересованной. Хотя на тот момент ему нужен был не претендент — предстояло еще много работы. Однако он был явно рад, что появился человек, который осознает и разделяет важность проводимых исследований. Отговаривать? Зачем? Представьте себе, что изобретатель пенициллина отговаривает нуждающихся от его применения. Конечно, нет.
Правда, сегодня таких предложений от «волонтеров» уже сотни. Некоторые идут и на мой адрес, с просьбой «взять в команду вторым номером». Но мы не занимаемся составлением списков. Работа с человеком — это последний этап проводящихся сейчас исследований. Когда все будут убеждены, что технология надежна и безопасна — её просто включат в список регулярных трансплантологических операций, на тех же законно-этических правах, что и любая пересадка органов.
Есть ли у вас уверенность в успехе хотя бы на 50 процентов?
Валерий Спиридонов: Мы как раз и работаем над тем, чтобы уверенность появилась не только у меня, но и у всего научно-медицинского сообщества. На это направлены уже опубликованные в профессиональном рецензируемом медицинском журнале Surgery статьи Канаверо и Сяопина, посвященные эффективности полиэтиленгликоля и других элементов технологии, задействованных в операции. Врачи всего мира с мая 2016 года могут с ними ознакомиться.
В чем преимущество разработок итальянского хирурга в этой сфере в отличие от экспериментов ученых, о которых вы знали раньше?
Валерий Спиридонов: Соединение нервных тканей спинного мозга. И всемирное признание (спасибо новым мультимедийным технологиям). Хотя последнее — всё же наша общая заслуга. Продвижением и обоснованием этой операции в основном занимаюсь я. Так получилось, что я стал вроде как лицом этой технологии. Работа утомительная, но кто-то должен ее делать.
В своей книге «Записки врача» Вересаев немало страниц посвящает фармакологическим экспериментам медиков на раненых во время войны. Он не оправдывает действий коллег, но приводит к мысли о неизбежности таких жестоких экспериментов: благодаря гибели обреченных единиц впоследствии выживут тысячи. Но описанное им происходило в тайне от общества. То, на что решились Вы по доброй воле, полностью открыто. Но нет ли в этом некой недосказанности, неопределенности моральной?
Валерий Спиридонов: Как раз благодаря нашей полной открытости не остаётся места никаким неопределенностям. Мы дали обществу время, чтобы принять, признать необходимость того, чем мы занимаемся, обсудить (или придумать) всевозможные тревоги и способы их избежания до того, как произойдет сам эксперимент. Многие ученые выражают желание принять участие в совместной работе с Канаверо, предлагают свои технологии ему в помощь. Сегодня наука не делается в одиночку, держать в тайне вещи такого масштаба странно, не нужно и вредно.
Целая пиар-кампания, развернувшаяся вокруг предстоящей операции, была продуманной акцией для создания общественного мнения и сбора необходимых средств, или все происходило спонтанно?
Валерий Спиридонов: Я лично никогда не объявлял сбор средств на эту операцию. Заявления самого Канаверо объяснимы тем, что речь идет не столько о сборе средств, сколько об инвестициях в целую новую отрасль хирургии, которую, естественно, сложно построить с нуля. Поэтому речь идет о тех суммах, которые он называет. Конечно, без широкой огласки такого рода вещи делать долго и, наверное, невозможно в принципе. Поэтому он ищет поддержку везде, где может. Делает это открыто, призывает к сотрудничеству известных меценатов и даже отдельные государства. Я не думаю, что мы ведем пиар-кампанию. Мы просто делимся своими планами и достижениями, и это оказывается всем интересно. Значит — всё не зря.
Почему операция была назначена на декабрь 2017 года? Что предстоит сделать за это время?
Валерий Спиридонов: Дата не была согласована со мной, и я не знаю, почему выбрана именно она. Мне известно, что эксперименты с животными всё еще ведутся. С моей стороны нет никакой спешки. Моим приоритетом является надежность процедуры. Для этого нам необходимо видеть животных, перенесших операцию успешно и ведущих активную жизнь какое-то приемлемое время. В зависимости от вида — несколько месяцев-полгода для крыс, несколько лет — для приматов. Пока мы видели лишь отдельные считанные кадры, подтверждающие эффективность элементов технологии, вроде сращивания разделенного спинного в рамках одного животного. Но время еще есть.
Извините за вопрос, но не возникало ли у вас сомнений, что вас используют в коммерческих целях?
Валерий Спиридонов: Сомнений нет. Я твердо уверен, что люди, совершающие такого рода технологические прорывы, должны быть обеспечены всем необходимым: лабораториями, персоналом, деньгами, защитой. Это реальный мир, так выражается признание и поощряются годы, проведенные за разработками. Демихов, после всех своих трудов и вклада в мировую науку, умер в нищете. Мы не считаем, что это справедливо. Коммерциализация биомедицинских открытий — явно лучшее применение деньгам, чем их вложение в войны и оружие. К сожалению, сегодня этот баланс составляет 1 к 100.
Вы сравнили предстоящую операцию по пересадке с прорывом в космос. Как получилось, что вас опередили китайцы? Не обидно ли, что вы не будете первым? Не испытали ли вы в связи с этим облегчения от того, что неизбежные ошибки первопроходцев можно будет учесть и исправить в вашем случае?
Валерий Спиридонов: У меня нет эмоций по этому поводу. Главное, что прогресс уже не остановить — слишком много людей заинтересовано в продолжении. Это то, к чему стремятся ученые разных стран. Именно с помощью науки были остановлены различные пандемии, придуманы лекарства, без которых люди умирали от заражения крови из-за нелепых травм. В дальнейшем, когда мы сможем выращивать органы и целые тела — продлится эффективная и плодотворная жизнь великих ученых, мыслителей, лучших представителей общества. А со временем — решатся досадные проблемы со здоровьем всех людей. Но для этого нужно много работать и поддерживать смелые шаги таких ученых, как Канаверо. А кто будет «первым космонавтом» — для меня не так важно. Китайцы продвигаются в этом направлении быстро, потому что их поддерживает правительство. Оно разглядело потенциал. Однако в любом случае работает международная команда. Это вне политики, хотя и могло бы стать для нашего правительств вопросом престижа, как космос раньше.
Как вам пришла идея создания «умного» кресла?
Валерий Спиридонов: Сама идея закономерно возникла у меня, как специалиста по компьютерным технологиям и человека, нуждающегося в подобном устройстве. Прежде всего, хочу отметить, что проект CleverChair никак не связан с Канаверо, в нем не задействованы члены его команды, не используются его ресурсы. Я не обсуждал с ним свое начинание.
Но, конечно, как человек ответственный, я пытаюсь с помощью CleverChair отблагодарить мир за то внимание, которое он мне оказывает в последние несколько месяцев. Принести что-то полезное для миллионов людей. Надеюсь, у меня это получится, хотя один я не справлюсь.
О востребованности вы можете спросить всякого, кто пользуется инвалидной коляской — хотел бы он управлять ей голосом или через смартфон, не страдая от необходимости крутить колеса или наклонять джойстик, когда он тугой или руки коченеют от особенностей кровообращения и холодных температур зимой. А многих людей вообще перемещают только сопровождающие. Представьте, какую свободу CleverChair подарит им!
Что касается реалистичности этой идеи — любой инженер подтвердит, что мы используем просто идеальное сочетание уже доступных сегодня элементов технологий из мира робототехники, автопилотов и сетевых сервисов. Наше новшество именно в их социально-значимом применении. И в этом мы — первые.
Расскажите поподробнее о технической стороне этого проекта.
Валерий Спиридонов: Система Clever Chair работает под управлением программного обеспечения на смартфоне либо через простые голосовые команды. Умное кресло использует ИК-технологию, чтобы избегать препятствия.
CleverChair применима практически ко всем существующим типам электрических инвалидных кресел, и цель команды состоит в том, чтобы сделать эту систему доступной настолько, насколько это возможно. В настоящее время CleverChair предназначена для использования в помещении, хотя мы видим гораздо больше вариантов, в которых может быть использована система. Вместо того, чтобы использовать громоздкие джойстики, которые очень неудобны, зачастую просто туги для ослабленных мышц кисти или совершенно непрактичны для многих людей с ограниченными возможностями и различными заболеваниями опорно-двигательного характера, а также с последствиями серьезных травм, их электрические инвалидные кресла смогут автоматически перемещать пользователя туда, куда ему требуется.
Мы вдохновлены различными технологиями. Например, системами виртуальной реальности с трекингом положения в пространстве, а также устройством уже созданных нами предыдущих роботов. Система CleverChair состоит из трех компонентов. Во-первых, это само устройство, которое крепится к большинству современных электрических инвалидных кресел и позволяет им двигаться автономно. Во-вторых, система Clever Chair будет включать в себя несколько ИК-бластеров / камер, которые будут точно различать каждую деталь в жилом пространстве и отслеживать местоположение относительно пользователя. Наконец, приложение для смартфона, в котором данные от ИК-бластеров будут обработаны и выстроены в карту для безопасных перемещений.
«Надо чтобы уверенность появилась не только у меня, но и у всего научно-медицинского сообщества»
Человек, использующий CleverChair сможет установить предпочтительные пункты назначения (например: обеденный стол, телевизор, ванная комната) и легко направлять туда свое инвалидное кресло с помощью приложения или просто произнося вслух название точки, например, «кухня”. Все эти технологии невероятно инновационны и в то же время просты в использовании и реалистичны для исполнения. Этот проект стал возможен потому, что команда CleverChair включает в себя людей из различных групп специалистов и потенциальных пользователей.
На какой стадии он находится?
Валерий Спиридонов: У нас такая высокая степень завершенности концепта первой версии устройства, что роботы, использующие нашу технологию навигации в помещении, успешно и безопасно передвигаются в автосалонах рядом с дорогими иномарками, избегая даже малейших столкновений и царапин. Однако потенциал, который мы закладываем в CleverChair, поистине фантастический. Представьте себе, что в будущем это же устройство сделает жизнь человека с ограниченными возможностями гораздо более предсказуемой и понятной, чем здорового в той же ситуации. Например, попадая в магазин или кинотеатр, пользователь сможет одним движением пальца или голосовой командой перемещаться сразу туда, куда ему нужно — к стойке с молочными товарами, кассе или туалету. CleverChair сам подгрузит карту помещения и выведет на экран доступные точки в этом здании. Так что простор для проработки таких удобных возможностей у нас очень обширный. А система навигации в закрытых помещениях — просто потрясающая. Привет, Илон Маск! Хочешь использовать мою технологию на космических станциях и марсианских базах? Позвони мне.
В чем преимущество вашей разработки перед зарубежными аналогами?
Валерий Спиридонов: Мне неизвестны такие аналоги. Возможно, есть единичные экземпляры, созданные для уникальных личностей за очень большие деньги. Мы же предлагаем массовый продукт.
Насколько высока вероятность ее запуска в массовое производство?
Валерий Спиридонов: Это неизбежно. Однако мы еще принимаем предложения о сотрудничестве от инвесторов и просто заинтересованных людей. Это очень хорошее, честное, социально-значимое дело.
Создается впечатление, что Россия — страна исключительно здоровых людей. Но это лишь на первый взгляд. А на самом деле инвалидам в нашей стране многое недоступно. Что, на ваш взгляд, нужно и можно изменить в этой ситуации?
Валерий Спиридонов: Я совершенно искренне считаю, что при сдаче любых объектов инфраструктуры необходимо проектировщиков, приёмщиков и представителей муниципалитета, ставящих подписи под выделением бюджетов, обязать самим лично сесть в инвалидное кресло и проехать по результатам своей работы. Если без посторонней помощи не смогут, или получат травмы — автоматически осудить по статье «Растрата» и оштрафовать в пятикратном размере стоимости работ по приведению участка в порядок. С бессрочным запретом занимать аналогичные должности.
Как член общественной палаты города Владимира я буду заниматься реализацией этой инициативы. Потому что другого пути я не вижу. Люди, которые работают с объектами инфраструктуры и транспортной доступности зачастую понятия не имеют о таких вещах, как доступная или универсальная среда, строительные нормы и правила. Либо считают их несущественными и откладывают на потом, до лучших времен. Хотя зачастую это не удорожает проект и не создает неудобств. Просто нужно немного подумать о людях перед тем, как «освоить» бюджет. Только неотвратимость жесточайших финансовых наказаний поможет изменить ситуацию. Через это прошли все цивилизованные страны, чтобы стать таковыми.
Не должны ли такие люди, как вы, активнее доносить до общества и властей проблемы людей с ограниченными возможностями?
Валерий Спиридонов: Всем людям стоит активно доносить до властей информацию о наличии проблем и требовать их решения. Для этого представители власти и существуют. Не только в случае сложностей для людей с ограниченными возможностями. Любые мелкие допущения, отклонения от норм, несоблюдения гостов — ведут за собой большие проблемы для всех. И никто не гарантирован от травмы. Я, конечно, дам чиновнику, пересевшему с дорогой иномарки на инвалидное кресло свою систему CleverChair, однако исправить за ним все огрехи доступной среды не смогу.
Ключевой вопрос
Согласие на операцию — жест отчаяния или обдуманный и выстраданный шаг?
Валерий Спиридонов: К моей ситуации вообще неприменимы термины «отчаяние» и «страдание». Да, у меня есть крайне тяжелое заболевание, из-за которого я нуждаюсь в постоянном уходе, однако я примирился с этой ситуацией еще 30 лет назад и не знал другой жизни. Тот угол, с которого журналисты освещали мою историю вначале — крайне ограничен и не верно отражает мотивы, меня и ситуацию в целом.
Я абсолютно счастлив в своей жизни. У меня захватывающая работа, добрые друзья, хорошие отношения с окружающим миром и вполне сохранный интеллект. Это дает возможность заниматься тем, что я считаю важным, перспективным и интересным. Путешествовать, заниматься общественной деятельностью, разговаривать с замечательными людьми — учеными, врачами, бизнесменами, политиками. Это было задолго до появления Канаверо, и я не возлагаю на него ответственность за свою жизнь и в дальнейшем.
Мне в любом случае, независимо от того, какое развитие получит его проект — будет, что делать и чем себя занять. Например — собственными разработками. Кстати, она и готовится как «резервный» доступный вариант для таких, как я. Сегодня просто у меня появилось немного больше возможностей помочь людям, вдохновить их жить полной жизнью и ценить её. И за это я уже признателен Серджио. А также, за ряд встреч в моей судьбе, которые без него были бы невозможны.
Справка «РГ»
Валерий Спиридонов родился в городе Карталы Челябинской области в 1984 году. Инженер, технологический евангелист (специалист, профессионально занимающийся пропагандой в сфере информационных технологий), страстно увлеченный наукой, образованием и разработками. Более 10 лет работает в сфере управления проектами по созданию программного обеспечения. Активист, эксперт по проблемам доступности среды, инфраструктуры и социальной интеграции инвалидов. Член городской общественной палаты Владимира.