Роман ярость 1977: Книга «Ярость» – купить книгу ISBN 5-17-008323-8 с быстрой доставкой в интернет-магазине OZON

20.09.197431.01.2022 alexxlab Разное

Как я провёл… — Чтение (Стивен Кинг, Ярость): imperators87 — LiveJournal

Ярость (Rage, 1977) — под псевдонимом Ричард Бахман

Снова я пришел сюда рассказать вам о творчестве великого американского писателя. Этот роман был издан под псевдонимом, но написан даже раньше Кэрри, просто его «запороли» издатели. Здесь пришло на помощь выдуманное Кингом альтер-эго.

Коротко о сюжете.
Обычный парень Чарли Деккер приходит в школу, убивает учительницу и берет в заложники своих одноклассников. Никто не подозревал такой прыти от хилого и молчаливого Чарли. Но приехавшая полиция не получает никаких требований от преступника. Оказывается, парнем движут совсем иные мотивы…

Если б я не знал, что Бахман — это Кинг, я бы и не поверил, что это написал мастер. Никакой мистики, страхов не осталось и в помине. Все, что может напоминать о фирменном стиле, это психологизм и живые персонажи. Хорошо это? Не знаю, не плохо, и непривычно. Да, у Кинга есть другие «социальные» вещи, навроде Долорес или Сердец в Атлантиде. Так что все нормально, рано или поздно автор должен выходить за привычные рамки.

Хорошая ли это книга? Хороша, но не отлична. Есть в ней некая «театральность», будто перед нами пьеса, которую Джек Торранс писал в своем Оверлуке. То есть автор создает условия, в которых можно поговорить о проблеме. Действие не вырывается за пределы класса, кроме фирменных кинговских флэшбеков, в которых как раз кроется какая-то бесовщинка. Герои скорее функции, позволяющие посмотреть на проблему с разных сторон. Тем не менее, есть некое очарование в повествовании, ухвачена какая-то интонация, книга читается легко, но погружает в какую-то невесомость, отрешенность. В том наверно, заслуга автора.

Книга посвящена теме потерянного поколения, популярной во все времена, на которую столько написано и столько снято. Чего тут стоит бояться? Прежде всего самого себя, решить для себя в конце, какую сторону ты выберешь. Выпустишь ли из себя все низменное, то, что скрывал в себе годы?

Может, это однобокий взгляд на проблему. Все равно написано интересно, но все-таки не самая лучшая книга мастера. Интересным и печальным будет тот факт, что с 2007 года по просьбе Стивена, эта книга не издается во всем мире, в связи с участившимися нападениями на школы, кинотеатры вооруженных подростков. Это его право. Хотя не книги убивают людей, а люди убивают людей.

Еще введу традицию называть полюбившегося персонажа — если в предыдущих трех романах это были Кэрри, смышленный не по годам Марк Петри и трагичный и одержимый Джек Торранс, то в «Ярости», безусловно, главный герой Чарли Деккер, который показан автором одним из вменяемых персонажей, хотя на самом деле он убил человека.

Не лучшая, но интересная книга, выбивающаяся из творчества Стивена Кинга. Для общего ознакомления стоит прочитать. Тем более пока есть такая возможность.
8 из 10.

Чемодан Стивена Кинга (4). «Ярость» (1977) / «Долгая Прогулка» (1979)

В 1999 году издательство «АСТ» выпустило под одной обложкой два самых ранних произведения Стивена Кинга из числа тех, что впоследствии увидели свет под псевдонимом Ричард Бахман (одновременно это самые первые из удавшихся литературных опытов самого Кинга). Для того, чтоб расставить всё на свои места, том открывается статьёй «Почему я был Бахманом» («Why I Was Bachman», 1985). В издание включены повесть «ЯРОСТЬ» («Rage», 1977) и роман «ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА» («The Long Walk», 1979). Известно, что до блистательного дебютного романа «Кэрри» Стивен Кинг уже имел в своём писательском архиве пять неизданных вещей, лишь две из которых его устраивали стопроцентно: «Продвижение», при публикации переименованная в «Ярость» (начало работы над книгой – 1966, средняя школа (!), последняя редакция – 1971) и «Долгая Прогулка» (начало работы над романом – осень 1966, завершение – весна 1967, первый курс колледжа). Произведения терпеливо ждали своего часа и были официально изданы от лица мифического Ричарда Бахмана в 1977 и 1979 гг. соответственно.

«ЯРОСТЬ»: Плейсервилл (штат Мэн), май 1976 года. Трудный подросток Чарлз Эверетт Декер, от лица которого ведётся повествование, не так давно прямо во время урока проломил разводным ключом голову учителю химии. Учитель выжил, но за «ненормальным сыном Карла Декера» закрепилась дурная слава. Дальше – больше. Подражая герою эпохи освоения Запада Дикому Биллу, Чарли принёс в родную Плейсервиллскую среднюю школу отцовский револьвер (отношения с отцом у Чарли сложились хуже некуда), поджёг шкафчик с вещами, хладнокровно застрелил подвернувшихся под руку учительницу алгебры и учителя истории и захватил в заложники двадцать четыре одноклассника. Дальнейшее повествование – хроника многочасового общения Чарли со сверстниками, запертыми в комнате 16 под прицелом пистолета Чарли с одной стороны и пассивным наблюдением родственников, учителей, пожарных и полицейских – с другой. Подспудно подростки выходят на обсуждение и анализ совсем не детских проблем, волнующих их, делясь друг с другом личными откровениями, а также вершат унизительный суд над Тедом Джонсом – «правильным» подростком, единственным из класса оказавшимся в оппозиции к Чарли Декеру. В результате Чарли, ранее чудом спасшийся от пули снайпера, отпускает всех одноклассников, но получает три пулевых ранения от полицейского. Оба юноши, Декер и Джонс, помещены в больницу: Тед впал в кататонический ступор, Чарли же содержится в психиатрическом отделении без права посещений.

Оценка по десятибалльной шкале: 8/10.

«Безумие есть неспособность видеть швы, соединяющие бред и явь»…

Стивен Кинг – «Ярость» (Википедия)

«ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА»: по сути, антиутопия, разворачивающаяся в тоталитарных декорациях США недалёкого будущего. У власти стоит некто Главный, в его подчинении Взводы. Каждый год в штате Мэн 1 мая ровно в девять часов утра сто юношей со всей страны (возраст не моложе 12 и не старше 18 лет), прошедшие перед этим строгий отбор (по результатам тестов выявляется один из 50-ти, затем из нескольких тысяч кандидатов отбирается два списка: сто Идущих и сто запасных; при этом Идущие узнают о том, что их выбрали, в самый последний момент), начинают Долгую Прогулку — соревнование за Приз (всё, что пожелаешь, до конца своих дней). Долгая Прогулка – общенациональное мероприятие, посмотреть на участников которого стекаются жители всех городов штата. Правила игры очень просты: участники идут по заранее выбранной трассе, их сопровождает на автофургоне подчиняющийся Главному взвод солдат, вооружённых карабинами. Минимальная скорость Идущего — четыре мили в час. Если участник сбавляет скорость ниже четырёх миль в час, ему выносится предупреждение. Если скорость участника не увеличилась, через 30 секунд он получает второе предупреждение. После трёх предупреждений участник «получает билет», то есть его убивают. Однако, если участник в течение часа не получил новых предупреждений, одно из прежних предупреждений аннулируется. Раз в сутки участнику полагается пояс с едой. Вода во флягах без ограничений выдаётся солдатами по первому требованию. Долгая Прогулка не останавливается ни на минуту, она продолжается круглые сутки, пока не останется один — победитель. В числе ста Идущих оказывается уроженец Мэна 16-летний Реймонд Дейвис Гаррати, которому выпал номер 47. Ему удаётся сплотить вокруг себя несколько Идущих, чтоб общими тревогами и лишениями (отстрел нарушителей правил не прекращается ни днём ни ночью все пять дней безостановочного пути) двигаться к намеченной цели. Что ожидает победителя Долгой Прогулки, оставшегося у финишной черты в абсолютном одиночестве?.. Финал романа парадоксален и непредсказуем.

Оценка по десятибалльной шкале: 8/10.

«Любая игра кажется честной, когда её участников надули в самом начале»…

МУЗЫКА СТИВЕНА КИНГА. часть 15. BWV 232: ЛЮБОВЬ, ЯРОСТЬ, ЗАТОЧЕНИЕ…СМЕРТЬ.

Аркадию Брызгалину.
Спасителю екатеринбургского Зауэра.

У ирокезов есть обычай – разрезать женщинам носы.
Чтобы каждый в племени мог видеть, какая часть тела ввергает его в беду.

«Ярость».Роман
Стивен Эдвин Кинг
1977 г.

Один из наиболее моих любимых романов у Кинга — «Ярость».

Его мог написать только человек, очень трепетно относившийся к своему детву. В нем есть дыхание юности, сексуальное взросление, отношение к «передкам», неожиданные сексуальные открытия в своей и чужой жизни. Первый неудачный сексуальный опыт:когда в воображении все чудесно, а тут, когда все рядом и «под рукой» мозг отказывается возбуждать организм.
У меня так было. И когда я прочитал в  «Ярости» это место, я засмеялся- как точно все описано,. Хотя весь роман очень точный- пособие по психиатрии подростков.

Но про музыку.

Сегодня- музыка серьезная.

Цитата:
Я сидел на нижней ступеньке крыльца, смотрел на папу (вставлявшего двойные окна) и на проезжавшие мимо нашего дома автомобили. Мама была в доме. Она играла на пианино что-то минорное.  Наверное Баха. Почти все, что она играла, звучало как произведения Баха. Ветер то доносил до меня мелодию, то обрывал ее. Когда я сейчас слышу этот отрывок, в памяти всплывает тот солнечный октябрьский день. Фуга Баха Двойных окон в миноре.

Вот такой текст.
И причем тут Бах? -подумалось мне, и я начал погружаться в тайный смысл намека.

Итак.

«Фуга Баха Двойных окон в миноре»
— это знаменитая
«Высокая месса» си-минор BWV 232

Иоганн Себастьян Бах
1685 — 1750

Я долго копался в жизни Баха и его творчестве. И получается такая история.
Самыми успешными годами жизни и творчества Баха было сотрудничество с саксонским кюрфюстом Августом Сильным. Именно ему посвятил Бах в 1733 году это произведение.
Кто то назвал это — благодарностью за спонсорство и участие, кто писал о попытке соединить проблемы католицизма и протестанства, кто то искал там высший смысл и так далее.
И все они в чем то правы.
Но я приблизил это все на обывательский стол, разложил  …и собрал свой пазл на основе романа «Ярость».

Август Сильный

Фридрих Август Первый Саксонский, Август Второй Польский
1670 — 1733

Король Август Сильный был тот еще «ходок». И мне кажется, что «сиьлным» его прозвали за мужкую силу эротического содержания)))

Разные историки приписывают ему  около 400 внебрачных детей- кто 380, кто 365, кто 370. Лихо?
Но потенция потенцией, а любовь любовью. Нельзя Сильным без сильной любви!

И была у Августа любовница — полька Анна Козельская.

Графиня Анна Козельская
Анна Констанция фон Брокдорф, фон Хойм, фон Козель(Коссель)
1680-1765

Она была умной, практичной и поэтому очень богатой, властной,  красивой, сексуальной. .в общем «Спортсменка, комсомолка и красавица».
Но…она была протестанткой.
   А Август, как польский король, склонился к католицизму. Произошли трения, на которых сыграли враги, завистники, новые любовницы. Около 10 лет «фаворитизма»  закончились ссылкой и затем заточением.

49 лет полного заточения в саксонском замке- крепости Штольпен.

Вот так сексуальная энергетичность, на которую так запал Август, превратилась в ужас.
Боялся ли он своего обещания жениться на ней?
Вряд ли.

Мне кажется что сексуально- творческое перевозбуждение сыграло с ним злую шутку. После максимума всегда следует спад активности. А му сильно активных? Не спад, а наоборот- активное сумасшествие, психиатрия и ненависть… и ЯРОСТЬ !!!!

Вот и Кинг появился.

У мальчишки Чарли Деккера так все и вышло.
Возбуждение,страхи,  снос башки, неудачный секс и странные родители,
перевозбуждение, ярость….
И ПОЛНОЕ ЗАТОЧЕНИЕ.
ПОЛНОЕ ЗАТОЧЕНИЕ ДО КОНЦА ЖИЗНИ.
Жуть.

Я внимательно прочитал толкование частей «Фуги BWV 232.  »…

Там все так и есть.  Полное развитие психиатрических отклонений.

И я сделал вывод — писал Бах о Козельской. Он сам был в разных любовных страданиях. Думаю что он видел и страдания Августа.

Когда Сильные  влюбляются — это для них не радость, а горе.
Их, Сильных, плющит. И от этого их ярость к объекту любви становится патологией.
Патология ярости….
Вот вслушайтесь в фугу. Я ее слышу…

Август Сильный умер в этом же году. В 1733. Я представляю, как 63-летний повелитель земель, еще в общем то молодой, Август сидел и слушал BWV 232.   Сидел, слушал, молчал….и умер.
Бах дописал несколько частей и в 1738 году заявил, что все…закончил.
Он только добавлял части…И никто до его смерти не слышал это целиком….
В 1749 году  композитор фугу окончательно собрал в единое целое, положил ноты в шкаф…
….и на следующий год  умер.
В эфир BWV 232  вышла уже после смерти автора.
В 1765 в заточении скончалась Анна. Слышала ли она Фугу? Не знаю..думаю что нет…Бах умер, Август умер… А она отказалась жить на воле. Или все таки послушала и тоже решила умереть?
В 1977 году Стивен Кинг написал «Ярость».
Есть в этих датах цифра 7.
Семь нот…Семь каких то закорючек, через которые в нашу душу проникают мысли, значения, настроения и еще что то необъяснимое, когда сидишь, слушаешь, молчишь…и либо хочется жить, либо умереть.
PS
Прежде чем послушать Фугу Двойных окон в си-миноре, прочитайте этот отрывок из «Ярости». Медленно, в тишине, молча….Как слушал Август  перед смертью в королевском ложе, как играл Бах на старом кресле, как слушала Анна, если в замке было пианино…как слушал Чарли Деккер с пистолетом на учительском столе.
Или одновременно: слушайте и читайте…в тишине.

—————————————-————————

…..Наверное, было полнолуние, потому что стены казались очень яркими, а тени абсолютно черными, вся картина была контрастной, без полутонов. И тут я услышал, как что-то крадется ко мне. Я слышал негромкий скрип. Он доносился откуда-то снизу, из холла. Я не мог пошевелиться от страха. Я просто лежал, смотрел на тени и ждал, что Скрипящая Тварь войдет в двери моей комнаты.

Я смотрел на дверь и ждал.Время для меня остановилось. И вдруг я понял, что Скрипящая Тварь находится сейчас не у порога моей комнаты, готовясь прыгнуть на меня из тьмы. Она внизу, в комнате родителей.
Я лежал и прислушивался. Помню шум ветра в ветвях дереывьев. Помню, что я обмочился, и кровать подо мной была влажной и теплой, и это почему-то слегка успокаивало. А внизу, далеко, но в то же время необыкновенно отчетливо шумела Скрипучая Тварь.

Прошло много времени, и я услышал раздраженный голос мамы: «Хватит, Карл».
И опять скрип. И затем снова: « Прекрати!».
Неразборчивый шепот отца. И мама: «Какое мое дело! Это твои проблемы! Прекрати, я хочу спать!»

Теперь я все знал. Я не смог заснуть в эту ночь, но я понял: Скрипучей Тварью был мой отец.

«Ярость» Роман
Стивен Эдвин Кинг
1977 г.

—————————————-———————————-

Стивен Кинг «Ярость» : Убийцы все неправильно поняли! : pushba — LiveJournal

Первая книга Стивена Кинга под псевдонимом Ричард Бахман запрещена во всем мире. Однажды она стала настольной книгой для школьных убийц. Должен ли автор нести отвественность за «правильное прочтение» его творения? Я считаю, что нет, — но у психов, похоже, другое мнение.

Я прочитала 4-ую книгу Кинга в рамках проекта Собираю коллекцию книг Короля Ужасов — «Ярость» (RAGE). О том, что книга запрещена, изъята из магазинов, из тиражей, я узнала только тогда, когда начала собирать книги СК (по мере их выхода из под пера и в печать). Чтобы поставить книгу в коллекцию, мне пришлось купить старый экземпляр у букиниста. Я читала Ярость книгу один раз в 1999 году (тогда же она и была выпущена в цветастом оформлении), и тогда она не произвела на меня особенного впечатления. Сейчас я так же не испытываю бурный восторг, но пост получается большой и важный, так как есть много чего сказать: и по теме сюжета, и о художественном воплощении, и о запрете книги, и об ответсвенности автора перед обществом, которое употребляет продукт творчества выпускается после создания…

Зачем Кингу псевдоним?
Кинга принято называть «колбасником» в мире литературы. Изысканные литературоведы с диваном часто пренебрежительно отзываются о Кинге как о писателе страшилок и ужастиков, с кишками мясом и расчлененкой… Как бы заранее показывая себя снобами. Я сразу вижу, что эти люди не читалаи ничего у Кинга, особенно то, что было написано под псевдонимом Ричард Бахман.

Ярость была издана в 1977 году под псевдонимом (первая От Бахмана), это был сайд-проект Кинга, сделанный в попытках написать для читателя что-то «нормальное». Нет, конечно роман не был написан специально для зануд, которым не хотелось переваривать ужасы. Кинг писал потому, что не писать не мог. Но в то время его первые романы Кэрри, Салемс Лот и Сияние имели оглушительный успех, — а издательство, которое работала с гением, не хотело впусть более одной книги в год. ..

Сам Кинг называет несколько причин возникновения псевдонима ( кстати, специльно для псевдонима была написана новая биография писателя Ричард Бахман). Политика издателсьтва — первая причина. Вторая — эксперимент. Кинг понимал, что психологизм нового романа Ярость и размеренность повествования, отсутствие мистики, — все эти моменты покажут его, как автора, с другой стороны. Ему было инетерсно посмотреть как зайдет оществу книга без яркого ярлыка и имени-бренда.  Что неудивительно, роман зашел плохо. Он стал популярен только тогда, когда «обман» раскрылся.

Для зануд-читателей сегодняшнего времени псевдоним Ричард Бахман может стать помощником в открытии Кинга как автора-психолога. Ярось была написана Кингом после окончания колледжа, ДО топовых книг, которые принесли ему деньги и мгновенную славу. Изначально роман назывался «За Дело!»

Я не обижаюсь, когда кто-то из моих читатей не согласен с мнением, что Кинг гений. Кинг сам всегда говорит, что он не претендует на громкие звания. Но я считаю, что если вы не читали Ричарда Бахмана, то вы не знаете ничего о Кинге.

Ярость — книга про трудных подростков, которые берутся за оружие и идут убивать в школу

Сама книга Ярость не вызвала у меня восторга. Возможно, я предвзята, и уже прочитала многое и кое-что по 5 раз. Книга не вызвала восторга ни тогда, ни сейчас. Я уже знаю Кинга и я знаю, что он гениальный психолог. Да. Для меня эти грани таланта — обычные.

В книге не нашла ничего, чтобы меня зацепило, видимо ничего в ней не связано со мной, и в этом произведениие Кинг не прикоснулся к моим страхам так, как это произошло с Сиянием.

Но другие взяли книгу как руководство к дейсвтию.

Содержание романа можно найти в любой аннотации. Не бойтесь читать дальше, спойлеры не помешают вам прочитать книгу, если вы захотите.

Мальчик с выраженным душевным расстройством принес оружие в школу, убил учителей, взял в заложники свой класс, держал их под причеслом несколько часов, в процессе этого они разговаривали друг с другом. Стало понятно, что внути их миним коллектива можно наблюдать стокгольмский синдром. В процессе общения друг с другом под воздействием стресса подростки решали свои внутренние проблемы.

Класс — срез общества, в нем есть по каждому типажу неудачников или везунчиков. Из разговоров мы узнаем многое о самом главном герое, мы видим, как именно развивается его психоз. У него такие же проблемы с родителями и обещством, как и у всех оюдей во всем мире, но именно этот мальчик рождается особенным, от чего все эти моменты накапливаются внутри головы, и в один прекрасный момент срабатывает детонатор, и ребенок хватается за оружие.

Что мне НЕ понравилось:
 — нет финала! он размытый и нечеткий, — я уверена, что изысканному читателю нравится такая вялая концовка, ибо «можно много думать и спорить в соц сетях», но я люблю выверенную концовку, такая вот у меня структура личности.

Пока я читала, я прям таки кожей чувствовала, что Кингу все еще непривычно фигачить книги (до успеха Кинг получал деньги за рассказы и сам он говорил, что это было удобно, писать их).

Ярость, как книга,  не произвела на меня впечатление, — но я была в шоке от того, что случилось потом с теми людьми, кто прочитал книгу.

С.Кинг — 1997 — «Я написал много книг о подростках, которых толкают на насилие. Но в случае «Ярости» я практически создал инструкцию по применению, объяснив, как легко это сделать. И когда стали происходить страшные вещи, я сказал: «С меня хватит, я изымаю книгу из продажи».

— 1977 год — книга выходит в свет
— 1986 год — Сан Габриэль, штат Калифорния, Джеффри Лин Кокс взял в заложники около шестидесяти школьников, перечитывал роить не один раз.
— 1989 год — МакКи, штате Кентукки, Дастин Л. Пирс взял в заложники учеников, никто не пострадал, но при обыске дома виновника был обнаружен роман Кинга.
— 1996 год — Моузес Лейк, подросток Барри Лукайтис убил двух одноклассников и одного учителя.
— 1997 год — Майкл Корнил, 3 девочки умерли, 5 получили ранения.

По свидетельству очевидцев Корнил, закончив стрелять, сам опустил оружие на землю и сдался школьному директору, сказав при этом: «Пожалуйста, убейте меня. Я не могу поверить что сделал это». У Майкла была шизофрения. И любимая книга Ярость.

«Инцидента с Корнилом стало для меня достаточно. Я попросил своих издателей больше не печатать эту проклятую вещь. Они согласились» («The Carneal incident was enough for me. I asked my publisher to take the damned thing out of print. They concurred»).

Не могу себе представить, что чувствовал писатель, когда происходили все вот эти события. Не знаю, что бы сделала я, если бы мои произведения подталкивали других к совершению преступлений. Но у меня есть мнение, и есть что-то похоже с Кингом касательно ответсвенности перед аудиторией.

Массовые расстрелы в школах США — это трагедия страны, где оружие находится в общем досупе, и любой ребенок может взять оружие в своем доме. Если вы посмотрите интервью свидетелей массовых расстрелов или бывших заложников, вы увидите, что они говорят не о катализаторах, таких как книга Кинга , кино ,компьютерные игры.

Первая проблема — это доступность оружия. Каждый убийца, будь то ребенок, псих, нормальный здоровый человек, довеленный до отчаяния, старик — каждый может купить оружия официально, купить на черном рынке, взять выкрасть у соседа, взять у отца или матери, у дедушки-охотника, у кого угодно.

Вторая проблема — невовремя полученная (или непоолученная вовсе) психологическая помощь трудному подростку, изгою, отщепенцу, особенному ребенку. Здесь вину разделяют родители и учителя. Родители ребенка, которые не способны дать психологичекую помощь ребенку, родители, которые «плохо» воспитывают своих собсвенных детей (а именно часто пообщряют агрессию внутри класса, либо недостаточно дают воспитания на тему общений в коллективе) — учителя, которые так или иначе несут отвесвенность за здоровый коллектив, и могут общатьс я родителями детей, подмечать и сообщать о трудностях общения внутри класса …

Об этом можно говорить много, но здесь я отошла от книги. Кинг сам санкционировал свой роман к запрету. Это его решение, и я уважаю это решение.

При этом я считаю, что автор НЕ несет ответсвенности за то, что ИМЕННО побуждает больной разум или разум с нервным срывом совершать преступления. Никак нельзя отследить ПРАВИЛЬНОЕ понимание художественного произведения, предмета искусства или творения. Психически уравновешнней человек часто смотрит на контекст, а если эмоции зашкаливают — он говорит, обсуждает и прочее.  За чередой собсвенных дел все это отходит на второй план.

Если человек склонен к преступлению, катализатором может стать что угодно, от музейных картин до надписи «выхода нет» на двери в метро.

Убийцы НЕПРАВИЛЬНО поняли книгу Ярость, и это очевидно для тех, кто читал ее.

Главный герой пришел НЕ убивать одноклассников из ненависти к ним, чтобы «убить всех людей».  Он болен, и это прямо по тексту читается. Другое дело в что в нашем мире душевное расстройство считается «приуныл» и «загрустил»,  а не что-то серьезное, с чем необходимо обращаться к врачу.

Книга Яровсть это хорошее пособие для учителей и родителей, которое может помочь понять процесс формирования странностей. Не каждый подросток сходит с ума, не каждый идет за оружием, чтобы убивать себя или других, — но есть особенные люди, которые ведут себя только так. От них нельзя перестраховаться, но можно хотя бы попробовать понять их, чтобы уметь или пытаться различать их.

ЦИТАТЫ из книги СК «Ярость»

«В наш просвещенный век всем известно, что психиатрия — Божий дар несчастному, измученному анальной фиксацией человечеству, поскольку позволяет избавиться от боязни согрешить, нарушив заповеди Ветхого заета. Достаточно сказать, что в детстве отец ненавидел тебя, и ты можешь терроризировать всю округу, насиловать женщин, поджигать клубы бинго и при этом рассчитывать на оправдательный приговор.»

«А дома ждал его я, в чем-то схожий с призывниками, которые доставали его на работе. Я бросал ему вызов. И, должен заметить, он ненавидел меня не потому, что я был. Его ненависть обусловливалась другим: он не знал, что противопоставить этому вызову. Возможно, он нашел бы адекватные средства, будь я больше его сыном, а не мамы. И если бы мы с мамой этого не знали. Он так и звал меня: маменькин сынок. И, возможно, не грешил против истины.»

«Безумие есть неспособность видеть швы, соединяющие бред и явь.»

«Мораль проста: выблевывайте прошлое, когда жить настоящим становится уж невмоготу, и кое-что из блевотины покажется деликатесом. (… когда вы исторгаете из себя непереваренные остатки прошлых воспоминаний, а настоящее ваше ещё хуже, то некоторые из прошлых событий выглядят не так уж и скверно.)»

«Толпа всегда уничтожает человека странного, отличного от других, мутанта.»

«Когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь свет. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли.»

«Можно жить, убеждая себя, что жизнь логична, прозаична и разумна. Прежде всего разумна. Я в этом уверен. Я потратил много времени на этот вопрос. Никогда не забуду предсмертную декларацию миссис Андервуд: «При увеличении числа переменных аксиомы сами по себе не меняются».

Я действительно верю в это.

Я мыслю — следовательно, я существую. На моем лице волосы, поэтому я бреюсь. Моя жена и ребенок погибли в автокатастрофе, поэтому я молюсь. Все это абсолютно логично и разумно. Мы живем в наилучшем из возможных миров, поэтому дайте мне «Кент» в левую руку, стакан — в правую, включите «Старски и Хатч» и слушайте мелодию, полную гармонии, о медленном вращении Вселенной. Логично и разумно. Реально и неопровержимо, как кока-кола.

Но у каждого человека есть два лица: весельчак по имени Джекил и его антипод — мрачный мистер Хайд, зловещая личность по ту сторону зеркала, которая никогда не слышала о бритвах, молитвах и логичности Вселенной. Вы поворачиваете зеркало боком и видите в нем отражение своего лица: наполовину безумное, наполовину осмысленное. Астрономы называют линию между светом и тенью терминатором.

Обратная сторона говорит, что логика Вселенной — это логика ребенка в ковбойском костюмчике, с наслаждением размазывающего леденец на милю вокруг себя. Это логика напалма, паранойи, террористических актов, случайной карциномы. Эта логика пожирает сама себя. Она утверждает, что жизнь — это обезьяна на ветке, что жизнь истерична и непредсказуема как монетка, которую вы подбрасываете, чтобы выяснить, кто будет оплачивать ленч.

Я понимаю, что до поры до времени вам удается не замечать эту обратную сторону. Но все равно вы неминуемо с ней сталкиваетесь, когда несколько бравых парней решают прокатиться по Индиане, попутно стреляя в детей на велосипедах. Вы сталкиваетесь с ней, когда ваша сестра говорит, что спустится на минутку в универмаг, и там ее убивают во время вооруженного налета. Вы видите лицо мистера Хайда, когда слышите рассуждения вашего отца о том, каким образом разворотить нос вашей матери.

Это колесо рулетки. Не имеет значения, сколько чисел на нем. Принцип маленького катящегося шарика никогда не меняется. Не говорите, что это безумие. Это воплощенное хладнокровие и здравомыслие.

И эта фатальность, она не только вокруг вас. Она и внутри вас, прямо сейчас, растет и развивается в темноте, подобно волшебным грибам. Называйте ее Вещью в Подвале. Называйте ее Движущей Силой. Я представляю ее своим личным динозавром, огромным, скользким и безумным, барахтающимся в болоте моего подсознания и не знающим, за что ухватиться, чтобы не утонуть.» СК 1977

Если кто-то из вас читал Ярость — хотите обсудим?

Книги, которые уже прочитаны:
Кэрри
Судьба Иерусалима
Сияние

ПС фотографии для иллюстрации из фотосессии моего авторства 2012 года.

Связаться со мной:
[email protected] — вотсап 89996559853

Добавляйте меня в друзья в соц сетях — там у меня живое общение!
инста тут (здесь мои личные фото и анонсы постов)
фб тут (здесь мои короткие заметки в течение дня и удобные фотоальбомы)

Стивен Кинг — Everything you can imagine is real биография — обзоры книг

Стивен Кинг или, как его называют, Король ужасов, совсем не зря получил это звание. Ведь он действительно может навести на читателя страх, который поглотит его без остатка.

Биография

Стивен Кинг родился 21 сентября 1947 года в Портленде, штат Мэн. Он автор 60 романов, 34 повести, более 140 рассказов, а еще пьесы, комиксы и 5 научно-популярных книг.

Отец Стивена, Дональд, был моряком дальнего плавания жили с Рут, матерью писателя, в Чикаго. После войны переехали в Портленд, штат Мэн (да-да, тот самый, в котором происходят действия большинства произведений Кинга). 

Дональд уволился с флота и стал работать коммивояжером техники «Электролюкс». Кстати, продавцы «Электролюкс» тоже появляются на страницах чуть ли не каждой книги Короля ужасов.

Спустя 10 лет совместной жизни, и 2 года после рождения Стивена, Дональд ушел из семьи. Позже он женился на официантке местного кафе, родил с ней 3 детей и уехали в другой конец США.

Ни Стивен, ни его брат Дэвид никогда не общались с отцом.

Дэвид – приёмный ребенок, его усыновили тогда, когда матери будущего писателя поставили диагноз бесплодие, а через 2 года после этого родился Стивен.

После ухода мужа, Рут поднимала мальчиков сама. Что ей действительно хорошо удалось. Писатель часто упоминает мать, как проводника в мир писательства. Именно она была его первым критиком и поклонницей. И она сказала ему при любых обстоятельствах быть верным самому себе и оставаться непохожим на других.

Свой первый рассказ, за который получил гонорар, Стивен Кинг написал в 9 лет, а в 12 вместе с братом создали газету «Листок Дэйва», где они писали рассказы, делали обзоры на фильмы и местные новости.

Первую серьезную психологическую травму Стивен получил в детстве, когда на его глазах товарный поезд сбил его друга. Сам автор утверждает, что ничего не помнит. Но специалисты настаивают на том, что именно этот случай и сделал его Королем ужаса.

Следующая катастрофа произошла в 1999 году, когда его сбил микроавтобус. Кинг получил множественные ранения, больше года провел в госпитале.

Но как истинный писатель, ни один случай не проходит мимо него. Так, авария легла в сценарий для второй серии мини-сериала «Королевский госпиталь». Так же он упомянул ее в «Как писать книги» и в «Темной башне».

На написание «Кэрри» Кинга подтолкнули случаи, происходящие в его школе, с одноклассницами.

Кинг, как скептик, не верил в случайности. В том числе, в случайность успеха, так и появился Ричард Бахман. Под этим псевдонимом Кинг написал 7 романов, и утвердил свое положение в своих же глазах. Романы быстро стали бестселлерами.

Роман «Ярость» был запрещен в США из-за случая в Канзасе. Когда у ученика, открывшего в школе стрельбу, была обнаружена эта книга.

На счету Кинга сотни рукописей, он разнообразен и великолепен в каждом жанре. Ему одинаково хорошо даются и ужасы, и фантастика, и научные работы. В 2019 году вышел роман «Институт», а уже на март 2021 года планируется выход книги «Позже».

Писатель счастливо женат, у них трое детей. И именно его жене Табите поклонники благодарны за великого и ужасного Стивена Кинга. После их свадьбы в 1971 году, Табита нашла выброшенные наброски романа.

Она заставила мужа дописать его.

Так появилась «Кэрри». Так появился Король ужасов.

Библиография

Романы:

• Кэрри (1974)
• Салемов удел (1975)
• Сияние (1977)
• Противостояние (1978)
• Мертвая зона (1979)
• Воспламеняющая взглядом (1980)
• Куджо (1981)
• Кристина (1983)
• Кладбище домашних животных (1983)
• Цикл оборотня (1983)
• Талисман (1984)
• Оно (1986)
• Глаза дракона (1987)
• Мизери (1987)
• Томминокеры (1987)
• Темная половина (1989)
• Нужные вещи (1991)
• Игра Джералда (1992)
• Долорес Клейборн (1992)
• Бессонница (1994)
• Роза Марена (1995)
• Зеленая миля (1996)
• Безнадега (1996)
• Мешок с костями (1998)
• Девочка, которая любила Тома Гордона (1999)
• Ловец снов (2001)
• Черный дом (2001)
• Почти как бьюик (2002)
• Парень из Колорадо (2005)
• Мобильник (2006)
• История Лизи (2006)
• Дьюма-Ки (2008)
• Под куполом (2009)
• 11/22/63 (2011)
• Страна радости (2013)
• Доктор Сон (2013)
• Мистер Мерседес (2014)
• Возрождение (2014)
• Кто нашел, берет себе (2015)
• Пост сдал (2016)
• Гвенди и ее шкатулка (2017)
• Чужак (2018)
• На подъеме (2018)
• Институт (2019)
• Цикл «Темная башня»
• Стрелок (1982)
• Извлечение троих (1987)
• Бесплодные земли (1991)
• Колдун и кристалл (1997)
• Волки Кальи (2003)
• Песнь Сюзанны (2004)
• Темная башня (2004)
• Ветер в замочную скважину (2012)

Под псевдонимом Ричард Бахман:

• Ярость (1977)
• Долгая прогулка (1979)
• Дорожные работы (1981)
• Бегущий человек (1982)
• Худеющий (1984)
• Регуляторы (1996)
• Блейз (2007)

Сборники повестей:

• Четыре сезона (1982)
• Четыре после полуночи (1990)
• Сердца в Атлантиде (1999)
• Тьма, – и больше ничего (2010)

 

Читать Почему я был Бахманом онлайн (полностью и бесплатно)

Стивен Кинг Почему я был Бахманом

1

С 1977 по 1984 год я опубликовал пять романов под псевдонимом Ричард Бахман: «Ярость» (1977), «Долгая Прогулка» (1979), «Дорожные работы» (1981), «Бегущий человек» (1982) и «Худеющий. » (1984). Бахманом я стал по двум причинам. Во-первых, потому, что первые четыре книги, все вышедшие в первом издании в обложке, были посвящены моим близким друзьям. И во-вторых, потому, что моя фамилия значилась только в строке авторского бланка, в которой указывался правообладатель. Теперь меня спрашивают, почему я это сделал, но удовлетворительного ответа я не нахожу. Слава Богу, что речь идет не об убийстве, не так ли?

2

Я могу высказать несколько предположений, но не более того. Первым важным поступком, совершенным вполне осознанно, стало предложение руки и сердца Табите Спрюс, с которой я встречался в колледже. Причина проста — я крепко в ее влюбился. Смешно, конечно, потому что любовь — чувство иррациональное и не поддающееся определению.

Иной раз что-то говорит мне: делай так или не делай этого. Я почти всегда повинуюсь этому голосу, а если не повинуюсь, считай, что день испорчен. Тем самым я хочу сказать, что в жизни предпочитаю следовать интуиции. Моя жена обвиняет меня в беззаботности. К примеру, я всегда помню, сколько кусочков я уже установил в картинку-головоломку, состоящую из пятисот частей, но зато я ничего не планирую наперед, в том числе и написанные мною книги. Не было случая, чтобы я сел за стол и исписал первую страницу, имея за душой что-то более существенное, чем голая идея.

Как-то раз мне пришла в голову мысль, что я должен опубликовать «Продвижение», роман, который издательство «Даблдей» едва не выпустило отдельной книгой за два года до публикации «Кэрри». Идея мне понравилась, и я ее реализовал.

Как уже говорилось, хорошо, что я никого не убил, не так ли?

3

В 1968-м или в 1969 году Пол Маккартни в одном из своих интервью произнес мудрые и удивительные слова. Он сказал, что «Битлз» подумывали о том, чтобы отправиться в турне, назвавшись «Рэнди и ракеты». Они намеревались выступать в хоккейных шлемах и масках, чтобы никто не смог их узнать, и смогли бы оттянуться, как в далеком прошлом.

Когда же интервьюер предположил, что их могли бы узнать по голосам, Пол поначалу удивился… а потом даже ужаснулся.

4

Каб Коуда, вероятно, самый лучший хаузрокер[1] Америки, однажды рассказал мне историю об Элвисе Пресли, присовокупив, что если Пресли этого и не говорил, то на самом деле все так и есть. А заявил Элвис, по утверждению Каба, следующее: Я видел себя коровой на пастбище среди других коров, только каким-то образом мне удалось перебраться через изгородь. И что же, за мной пришли и отвели на другое пастбище, размерами побольше, предназначенное для меня одного. Я огляделся и понял, что изгородь слишком высока, так что деваться некуда. Тогда я сказал: «Ладно, буду щипать травку».

5

До «Кэрри» я написал пять романов. Два плохих, один — так себе, а два, по моему разумению, вполне пристойных. Речь идет о «Продвижении» (который при публикации переименовали в «Ярость») и «Долгой Прогулке». «Продвижение» я начал писать в 1966 году, когда еще учился в средней школе. Потом нашел рукопись в ящике в подвале дома, где я вырос.

Случилось это в 1970 году, а в 1971-м я закончил роман. «Долгую Прогулку» я написал осенью 1966 года и весной 1967-го, на первом курсе колледжа.

«Прогулку» я отправил на конкурс первого романа, проводимый издательствами «Беннет Серф» и «Рэндом хауз» осенью 1967 года, откуда мне его вернули… безо всяких комментариев. Обиженный и подавленный, в полной уверенности, что роман никуда не годится, я засунул его в знаменитый СУНДУК, который все писатели, знаменитые и начинающие, возят с собой. И не вспоминал о нем до тех пор, пока Элейн Гейгер из издательства «Новая американская библиотека» не спросила, чем порадует нас «Дикки» (так мы его называли) после «Ярости». Роман «Долгая прогулка» отправился в СУНДУК, но, как поет Боб Дилан в песне «Запутавшись в голубом» («Tangled Up in Blue»), не исчез из моей памяти.

Я помню все свои романы, даже по-настоящему плохие.

6

Цифры действительно очень большие. И это тоже одна из причин. Иногда мне кажется, что я посадил скромную горстку слов, а вырастил, не без помощи волшебной палочки, огромный сад книг (БОЛЕЕ СОРОКА МИЛЛИОНОВ КНИГ КИНГА НАШЛИ СВОЙ ПУТЬ К ЧИТАТЕЛЮ!!! — как любят писать на обложках мои издатели). Другими словами, иной раз я вижу себя Микки-Маусом из «Фантазии». Я знаю, как привести метлы в действие, но, как только они стронутся с места, все разом меняется.

Я жалуюсь? Нет. По крайней мере если и жалуюсь, то жалобы эти не стоит принимать всерьез. Я изо всех сил пытался следовать другому совету Дилана и петь в цепях, как море. То есть я мог бы начать сейчас плакаться насчет того, как трудно быть Стивеном Кингом, но, боюсь, меня не поймут безработные или бедолаги, которым приходится горбатиться от зари до зари, чтобы оплачивать семейные расходы. Собственно, другого я и не жду. Я по-прежнему женат на моей первой жене, мои дети здоровы и веселы, мне хорошо платят за мое любимое занятие. Так чего жаловаться?

Нечего.

Почти.

7

К сведению Пола Маккартни: интервьюер был прав. Их узнали бы по голосам, а до того, как они открыли бы рты, по гитаре Джорджа. Я написал пять книг, прикидываясь «Рэнди с ракетами», но с самого начала ко мне поступали письма с вопросом: не я ли Ричард Бахман?

Реагировал я просто: лгал.

8

Думаю, я стал Бахманом, чтобы выйти из-под «юпитеров»: сделать что-то не как Стивен Кинг: а как кто-то другой. По-моему, все писатели выбирают себе какую-то роль, которую и играют до конца жизни. Вот я и решил, что забавно побыть в шкуре другого человека, в данном случае Ричарда Бахмана. И он зажил своей жизнью, основные этапы которой были перечислены на обложке «Худеющего» прямо под фотографией. Появилась у него и жена (Клаудия Инес Бахман), которой писатель посвятил книгу. Бахман, довольно-таки неприятный тип, родился в Нью-Йорке, прослужил четыре года в береговой охране, а затем примерно десять лет плавал на кораблях торгового флота. Потом поселился в сельском районе штата Нью-Хэмпшир, где по ночам писал романы, а днем работал на своей ферме. У Бахманов был один ребенок, сын, который умер в результате несчастного случая: в шесть лет упал в колодец и утонул. Три года назад у Бахмана обнаружили опухоль мозга, которую и удалили в ходе сложной операции. Он скоропостижно скончался в феврале 1985 года, когда бангорская «Дейли ньюс» опубликовала статью о том, что я — Ричард Бахман. Опровергать ее я не стал. Иногда, знаете ли, приятно представить себя таким вот Бахманом, отшельником а-ля Джером Дейвид Сэлинджер, который никогда не давал интервью, а в вопроснике, присланном лондонским издательством «Новая английская библиотека», в графе «религия» написал «петушиный поклонник».

9

Меня несколько раз спрашивали, стал ли я Бахманом потому, что рынок перенасыщен произведениями Стивена Кинга. Ответ однозначный — нет. Я не думал, что завалил рынок своими романами… мысль эта исходила от издателей. Бахман стал для нас разумным компромиссом. Мои издатели «Стивена Кинга» напоминали фригидную жену, которая хочет заниматься этим делом раз или два в год, а потому поощряет своего постоянно возбужденного муженька найти девушку по вызовам. Бахман появлялся там, куда я уходил, когда мне требовалась разрядка. Этим, конечно, не объяснишь моего стремления опубликовать все написанное мною, хотя денег на жизнь мне уже хватает.

Повторяю: как хорошо, что я никого не убил, не так ли?

10

Меня спрашивают, стал ли я Бахманом потому, что читатели ждут от меня только «ужастиков»? Ответ тот же — нет Пока я сплю спокойно, мне без разницы, с кем или чем ассоциируют меня люди.

Тем не менее только последний из романов Бахмана можно назвать «ужастиком», и сие не ускользнуло от моего внимания. Стивен Кинг без труда может написать неужастик, да только потом его замучают вопросами. Когда же я пишу реалистический роман под псевдонимом Ричард Бахман, вопросов никто не задает. Более того, мало кто (ха-ха) читает эти книги.

Вот тут мы, возможно, и приблизились к разгадке того, а почему Ричард Бахман вообще начал писать.

11

Вы стараетесь найти смысл вашей жизни. Все стараются это сделать, пытаясь среди прочего отыскать причины и следствия… какие-то постоянные… принципы, которые не меняют, которыми нельзя поступиться.

15 вещей, из которых состоят романы Стивена Кинга

К выходу в прокат «Темной башни» — экранизации крупнейшего произведения Стивена Кинга — «Афиша Daily» републикует текст Антона Долина о том, из чего состоят книги короля ужасов и самого значительного беллетриста в мире.

Автокатастрофа

«Кристина» — самая знаменитая из много­численных машин-убийц в книгах Кинга

В авариях погибло множество персонажей Стивена Кинга, а 19 июня 1999 года это чуть не случилось с ним самим: 51-летний писатель попал под колеса автомобиля во время прогулки. Кроме перелома бедренной кости и множественных переломов правой ноги он получил ранение головы и правого легкого. Почти месяц провел на аппарате искусственного дыхания, нога не была ампутирована лишь чудом, но еще год писатель не мог сидеть — и, соответственно, работать. Однако постепенно вернулся к прежней деятельности, отражая раз за разом полученный опыт в новых книгах, в частности в «Истории Лизи» и «Дьюма-Ки», а в седьмом томе «Темной башни» появились сакральные числа 19 и 99. Одни увидели в случившемся предостережение свыше (слишком писатель заигрывал в книгах с силами тьмы), другие — знак едва ли не богоизбранности писателя, которому удалось возродиться новым человеком. Так или иначе, Кинг — тот, с кем подобные вещи происходят не просто так. Недаром так много им написано о катастрофах и автомобилях, обладающих таинственной силой, — от «Кристины» (1983) до «Почти как «бьюик» (2002).

Бахман

Солист группы Bachman-Turner Overdrive, у которой Кинг позаимствовал псевдоним Бахман, пытался связаться с Кингом, чтобы написать саундтрек к какому-нибудь из фильмов, но Кинг не откликнулся

Ричарда Бахмана Стивен Кинг придумал в 1977 году, когда сам уже прогремел с «Кэрри». Зачем нужен был псевдоним — сейчас уже не очень понятно. То ли чтобы в начале карьеры справляться с предполагаемыми фрустрациями от провалов книг, подписанных собственным именем, то ли чтобы проверить, удастся ли выстрелить второй раз. Так или иначе, Бахман успешно просуществовал целых семь лет, пока Кинг не убил его, к тому времени мистификация уже была раскрыта, и причиной смерти в пресс-релизе значился «рак псевдонима». Если говорить о стиле, то Бахман, в отличие от умеренного оптимиста Кинга, смотрел на мир мрачно, и наказание героев за кармические грехи интересовало его куда больше, чем изысканный психологизм, — и вообще он был больше про состояние общества и меньше про потустороннее. Первым опубликованным под этим именем стал роман «Ярость» про взявшего в заложники свой класс вооруженного школьника — правда, критика общества там вышла боком, и позже обвиняли в каждой подобной трагедии не общество, а саму «Ярость». Лучшее же из появившегося за подписью Бахмана — антиутопия «Бегущий человек», позже превращенная в фильм с Арнольдом Шварценеггером, и жуткая готическая новелла «Худеющий». В целом же повести Бахмана заметно уступали тем, что Кинг подписывал своим именем. В 1996-м Бахман ненадолго воскрес, чтобы принять участие в необычном эксперименте: он «создал» роман «Регуляторы» с Кингом, написавшем о точно тех же вымышленных событиях другой увесистый том, «Безнадегу». «Регуляторы» были явно слабее и вторичнее. Окончательное фиаско Бахмана закрепил очередной посмертный опус — «Блейз» (2007), один из самых невзрачных в карьере обоих писателей.

Бейсбол

Прошлый год был примечателен для Кинга не только вы­ходом его романа «Доктор Сон» — но и тем, что его любимая бейсбольная команда Boston Red Sox победила и в Амери­кан­ской лиге, и в ми­ровой серии

Кинг во многих отношениях типичный хрестоматийный американец. И поэтому он страстный бейсбольный болельщик. Команда, за которую он болеет, — «Бостон Ред Сокс», и ее упоминания рассыпаны по большинству его романов и рассказов. Самым страстным признанием в любви к бейсболу стал роман ­«Девочка, которая любила Тома Гордона» (1999), разделенный не на главы, а на иннинги: его девятилетняя героиня Триша заблудилась в лесу, в котором единственным другом и помощником для нее стал воображаемый чернокожий бейсболист. В 2007-м вышла книга «Болельщик», полностью посвященная ­одному сезону «Бостон Ред Сокс». Ее Кинг — впервые в жизни — создал в соавторстве, с писателем Стюартом ОʼНэном. А между двумя этими текстами Кинг ухитрился засветиться в комедии братьев Фаррелли «Бейсбольная лихорадка» (2005) — в роли наконец-то не болельщика, а игрока.

Касл-Рок

Основанный в 1877 году городок в штате Мэн, в 79 милях от родного Кингу Бангора, вообще-то, вымышленный. Сегодня в это верится с трудом: там жили и умирали сотни героев писателя, а потом в его честь назвал свою компанию Castle Rock Entertainment режиссер Роб Райнер. Впервые Касл-Рок упоминается в рассказе «Ночная смена», к нему или его уроженцам так или иначе отсылает каждый второй текст Кинга, а подробные географию, топонимику и социальный портрет города можно извлечь из «Мертвой зоны», «Куджо» и «Темной половины». В эпохальных «Нужных вещах» в Касл-Рок приходит Сатана собственной персоной и город уничтожается навсегда. Несравненный певец укромной «маленькой Америки», Кинг изобрел с десяток крошечных колоритных городков, большинство из которых располагается в Мэне. Самый известный после Касл-Рока — тяготеющий под гнетом древнего проклятия Дерри, где разворачиваются действия «Оно», «Бессонницы» и «11/22/63», но есть и другие: Хэвен («Томминокеры»), Честерс-Милл («Под куполом»), Чемберлен («Кэрри») или Ладлоу («Кладбище домашних животных»). Сам писатель признается, что был вдохновлен вымышленными городами Лавкрафта — Иннсмутом, Данвичем, Аркхэмом и Кингспортом.

Критика и теория

Кинга больше интере­сует не просто магия, а всякие необъясни­мые феномены вроде пирокинеза, как в «Воспламеняющей взглядом», по которой в 1984-м сняли фильм с Дрю Бэрримор

Кинг знаменит не только прозой, поэзией и драматургией, но и теоретическими работами, в которых разбирает наследие классиков, анализирует кинематограф и предлагает рецепты творческого успеха. Дебютом в этой области для него стала «Пляска смерти» (1981), книга о жанре ужасов. Отчасти автобиография, она предлагает любопытную типологию кошмаров и в книгах, и в кинематографе, от «Твари из Черной лагуны» до «Сияния». В 2000-м вышел новый труд, «Как писать книги», ставший бестселлером по всему миру: особенно востребованной была вторая его часть, «Советы начинающим авторам». В частности, он настоятельно рекомендует читать и писать от четырех до шести часов в сутки и сообщает, что для себя установил квоту — не меньше двух тысяч слов за день. Кроме того, ежегодно Кинг радует своих читателей списками — порой спорными, но всегда интересными — лучших книг и фильмов за минувший год. К примеру, в 2013-м он поставил во главу своей десятки «Сына повелителя сирот» Адама Джонсона, добавив к нему «Щегла» Донны Тартт, оба букеровских романа Хилари Мантел — «Волчий зал» и «Внесите тела», а также «Случайную вакансию» Джоан Роулинг. Она, по мнению Кинга, один из самых значительных писателей последних десятилетий: он даже писал ей специальную петицию между публикацией шестого и седьмого томов эпопеи о мальчике-волшебнике с призывом оставить в живых Гарри Поттера.

Лавкрафт

Практически весь жанр хоррора всем обязан Говарду Лав­крафту — и Кинг, естественно, тоже

Основоположник современного американского хоррора — и пожизненная ролевая модель для Кинга при всех расхождениях в стиле, характере и биографии. Сын спятившего коммивояжера Говард Филлипс Лавкрафт был вундеркиндом, визионером и мизантропом. Наследник Эдгара Аллана По, в своих шедевральных повестях и новеллах — «Зов Ктулху», «Хребты безумия», «Дагон» и прочих — он исследовал кошмары, скрытые за фасадом повседневной жизни беззаботных обитателей ХХ века. Почти полное отсутствие чувства юмора, психоло­гической точности и фантазии в сюжетосложении (все эти качества присущи Кингу) — Лавкрафт был мастером в непростом деле создания неведомых миров. Кинг, открывший в новеллах Лавкрафта бездну юнгианских образов, прочитал его в двенадцать лет — по словам самого писателя, в идеальном возрасте для подобной литературы.

Магия

Древнее индейское колдовство в «Кладбище домашних животных», инопланетная зараза в «Томминокерах», их причудливая комбинация в «Оно», традиционные магии вампиров в «Жребии» и вервольфов в «Цикле оборотня», магия самого времени в «Лангольерах». Как ни удивительно, во многих книгах магия все же отсутствует — включая самые волшебные («Куджо», «Мизери», «Долорес Клейборн», «Рита Хейуорт и побег из Шоушенка», «Способный ученик»). В других речь идет о явлениях, которые многие считают естественными, хоть и необъяснимыми: «Кэрри», «Мертвая зона», «Воспламеняющая взглядом». Однако в широком смысле слова Кинг — и его читатель тоже — верит в то, что окружающая вселенная пронизана волшебством, как светлым, так и темным. Умение его видеть, распознавать и, скажем так, использовать — одновременно и дар, и проклятие, от которого изрядно мучаются многие герои кинговских книг. Согласно Кингу, через каждого алкаша, решившего ударить свою несчастную жену, жестокого школьного учителя и хулигана в мире себя проявляет зло, а через каждого внимательного, беспокойного, тонкого человека — возможно, ребенка или близорукого умника из библиотеки, — наоборот, добро. Их конфликт (особенно отчетливо переданный в раннем апокалиптическом эпосе, который так и называется — «Противостояние») нескончаем. Классический пример — путешествие агента добра, стрелка Роланда, к Темной башне, оккупированной темными же силами.

Мертвецы

Разговаривать с мертвыми — во сне или наяву — обыденное дело для героев кинговских книг; иногда, впрочем, как в новелле «Уилла», они все мертвы с самого начала. Но есть и особенные тексты, полностью посвященные взаимоотношениям с теми, кто ушел из жизни. Это рассказ «Иногда они возвращаются», заслуживший весьма выразительную экранизацию, повесть «Тело» о четырех подростках, отыскавших в лесу труп (как вспоминал сам Кинг, такая история случилась с ним на самом деле — только это был труп собаки, а не человека). В конце концов, кто знает, взялся ли бы Кинг за шариковую ручку, если бы не смерть приятеля, попавшего под поезд на глазах Стивена, когда тому было всего четыре года. С этой же темой, конечно, связано и «Кладбище домашних животных» — возможно, самый страшный и безнадежный роман писателя. Мораль, которую нетрудно вынести из книги, довольно проста: избавиться от тоски по ушедшим близким не удастся ни за что — если только не прибегнуть к помощи индейских демонов, что, возможно, не лучшая идея. Так что пусть мертвые остаются в своих могилах. Подтверждает этот тезис и более поздний роман «Мобильник» — вариация Кинга на тему зомби-апокалипсиса.

Писатели

Кинг — сторонник идеи «пиши о том, что знаешь», вот и полу­чается, что большая часть его героев — писатели. Причем в экрани­за­циях они почему-то все работают на машинке Royal

Любимые герои Стивена Кинга. Иногда просто рассказчики, вспоминающие о детстве («Тело»), или даже непрофессионалы, ведущие дневник («Дьюма-Ки»), чаще — люди, зарабатывающие писательством на жизнь. В «Мизери» (1987) автор сентиментальных бестселлеров Пол Шелдон попадает в автокатастрофу, оказываясь в руках профессиональной медсестры, которая, являясь чокнутой фанаткой его книг, обнаруживает в портфеле кумира рукопись последнего романа ее любимой серии. В «Темной половине» (1989) Тэд Бомонт пытается отделаться от своего псевдонима Джорджа Старка — произведения необузданной фантазии, обретшего самостоятельную жизнь. В «Секретном окне, секретном саду» (1990) Мортон Рейни получает обвинение в плагиате. В «Мешке с костями» (1998) Майк Нунан теряет вдохновение и попадает в дом с привидениями. И это только некоторые из многочисленных литераторов, графоманов или ­
гениев, ­альтер эго разной степени точности, подтверждающие избитый тезис: каждый по-настоящему талантливый писатель всегда пишет о себе.

Сияние

Экранизацию ­«Сия­ния», снятую Стэнли Кубриком, часто включают в списки лучших фильмов всех времен — сам же Кинг фильм недолюбли­ва­ет и считает, что пер­сонажи там потеряли глубину

Особенный экстрасенсорный талант, невидимый для других, но ощутимый для тех, кто обладает схожим даром. О нем в романе «Сияние» (1980), одной из основополагающих кинговских книг, пятилетнему Дэнни рассказывает чернокожий великан Дик Халлоран. В той или иной степени «сияют» персонажи большинства романов писателя, от двигающей предметы Кэрри до воспламеняющей взглядом Чарли, от читающего мысли и предвидящего будущее Джонни Смита из «Мертвой зоны» до семерых тинейджеров-изгоев из «Оно», способных видеть скрытое под землей зло и бросающих ему вызов. Как правило, «сияющий» хрупок и уязвим, а потому симпатии автора вместе с читателем на его стороне. Однако, как показывает «Доктор Сон», дар «сияющих» может быть использован и иначе, например — как пища для энергетических вампиров. Своеобразный абсолют «сияния» — Джон Коффи из «Зеленой мили».

Табита

Кинг с женой Табитой и детьми справляют Хеллоуин — вероятно, главный праздник для писателя

Жена Стивена Кинга, которой посвящены многие его книги (а специальная благодарность ей есть практически в каждой). Они познакомились в университете в 1966-м и поженились пять лет спустя, сегодня у них трое детей и четверо внуков. Именно она нашла в мусорной корзине рукопись «Кэрри», выброшенную туда Кингом, и настояла, чтобы муж дописал роман и отправил в издательство. С тех пор Табита — первая читательница всех текстов Кинга. Кроме того, с начала 1980-х она пишет сама. Ни один из восьми романов не стал бестселлером, но почти все получили прекрасные рецензии.

Ужас

Традиция предлагает считать Стивена Кинга королем ужасов: фамилия располагает, а сам писатель не возражает. Но, будучи непревзойденным виртуозом страшной литературы, даже в отличие от самых благородных представителей жанра — от По до Лавкрафта, — Кинг никогда не старается напугать своих читателей. Более того, его книги часто имеют психотерапевтический эффект, объясняя и анализируя природу распространенных фобий и помогая от них избавляться. Как настоящий американец, Кинг не может жить без катарсиса и финальной победы над злом, которой ознаменовано абсолютное большинство его романов. Из этого правила, правда, есть знаменательные исключения (и большинство подписаны фамилией Бахман).

«Темная башня»

Ковбойский образ Клинта Иствуда стал одним из прообразов Стрелка — главного героя эпопеи о Тем­ной Башне

Opus magnum Стивена Кинга на сегодняшний день состоит из восьми романов, написанных в промежутке с 1982-го по 2012-й (также в цикл входит многотомная эпопея в комиксах и несколько рассказов). Источники для вдохновения — поэмы Томаса Элиота «Бесплодная земля» и Роберта Браунинга «Чайльд-Роланд дошел до Темной башни», а также экранный образ Клинта Иствуда в спагетти-вестернах Серджо Леоне и «Волшебник страны Оз» Фрэнка Баума. Стрелок ­Роланд Дискейн, странствующий рыцарь из постапокалиптического будущего, в компании нескольких спутников — наших современников, обитателей Америки ХХ века, — идет по пустошам к средоточию миров, захваченной силами тьмы Темной башне. Цикл Кинга смешивает в свободной пропорции фэнтези, научную фантастику, вестерн, хоррор и сказку. Одни считают «Темную башню» его шедевром, другие — самой монументальной неудачей. Так или иначе, сложно организованная мифология цикла прямо и косвенно повлияла на все, что Кинг писал начиная с середины 1980-х и до сих пор. Например, дети из «Оно» прибегают к помощи хранителя луча — Черепахи, в «Бессоннице» фигурирует демонический Алый король, а в «Сердцах в Атлантиде» центральный герой пытается спрятаться от его слуг. Да и ретроспективно это правило работает не хуже: в пятую книгу «Темной башни» вписан отец Каллахан из «Жребия», в четвертой герои попадают в мир, описанный в «Противостоянии». Проще говоря, Темная башня — центр всей вселенной Стивена Кинга.

Экранизации

Экранизации Кинга часто бывают неудач­ными, но с режиссе­ром Фрэнком Дара­бонтом у писателя получился блестящий союз. Это не только «Зеленая миля», но и «Побег из Шоу­шенка», и «Мгла» — все три в числе ­наи­лучших

По произведениям Кинга поставлено больше ста фильмов — он один из самых экранизируемых писателей в мире, во многом благодаря предпринятому еще в самом начале карьеры шагу: любой выпускник киношколы может снять фильм по любому из его рассказов (но не повести) за символический один доллар. Усмотреть за историей его экранизаций единую тенденцию невозможно. Зато выделить из общего ряда, пожалуй, стоит выразительную «Кэрри» Брайана Де Пальмы (дебютный роман и экранизирован был первым), ненавидимое автором, но великое «Сияние» Стэнли Кубрика, своеобразную «Мертвую зону» Дэвида Кроненберга и леденящего «Способного ученика» Брайана Сингера — фильм, упорно не желающий терять актуальность. При этом лучшими экранизаторами текстов Кинга законно признаются два других режиссера — Роб Райнер («Останься со мной», «Мизери») и Фрэнк Дарабонт («Побег из Шоушенка», «Зеленая миля», «Мгла» и несколько короткометражек): аккуратные и старательные авторы, они умудряются донести до зрителя драйв первоисточников, не расплескав. Существуют в ряду фильмов, поставленных по Кингу, и те, к которым он сам писал сценарий сразу, не по мотивам какой-либо книги. Среди таких — созданный совместно с Ларсом фон Триером сериал «Королевский госпиталь», мистический «Особняк «Красная роза» и страшная сказка «Буря столетия» — вероятно, лучшая из трех.

Ярость: Роман Фарриса, Джон: Ярмарка в мягкой обложке (1977)

Стоковое изображение

Опубликовано Popular Library, 1977 г.

Использовал Состояние: Удовлетворительное Мягкое покрытие

---

Об этом товаре

ИЗВИНИТЕ, ТОЛЬКО ДЛЯ ЧТЕНИЯ.ПОДВЕСКА. 4,25 х 7 дюймов. МЫ ИСПОЛЬЗУЕМ BUBBLE MAILERS. Инвентаризация продавца № 011067

Задать вопрос продавцу

Библиографические данные

Название: Ярость: Роман

Издатель: Popular Library

Дата публикации: 1977

Переплет: Мягкая обложка

Состояние книги: Удовлетворительное

Об этом заголовке

Описание:

Винтажный фильм в мягкой обложке

«Об этом заголовке» может принадлежать другому изданию этого заглавия.

Описание магазина

Семейный онлайн-бизнес по продаже подержанных книг

Посетите витрину продавца

Условия продажи:

Мы принимаем наличные, PayPal, персональные чеки ТОЛЬКО со счетов в США, почтовые и
коммерческие денежные переводы. Также Visa, Master Card, электронная коммерция через ABEBOOKS.COM
и новые почтовые марки США по номинальной стоимости.

Оперативная доставка. Удовлетворение гарантируется.

Условия доставки:

Стоимость доставки сведена к минимуму и зависит от запроса покупателя (либо медиа-тариф, приоритет или ночная экспресс-доставка).

Если ваш заказ книги тяжелый или слишком большой, мы можем связаться с вами, чтобы сообщить о необходимости дополнительной доставки.

Международные тарифы запрашивайте по электронной почте.

Список книг этого продавца

Способы оплаты
принимаются продавцом

Проверять Денежный перевод Денежные средства PayPal

Ярость — Тухлые помидоры

Когда коварный заговор отделяет агента ЦРУ Питера Сандзу (Кирк Дуглас) от его сына Робина (Эндрю Стивенс), обезумевший отец умудряется разгадать уловку. Взятый из-за его экстрасенсорных способностей, Робин находится у Бена Чилдресса (Джон Кассаветис), который изучает людей со сверхъестественными способностями в надежде развить их таланты в качестве оружия. Вскоре Питер объединяется с Джиллиан (Эми Ирвинг), подростком, обладающим телекинезом, чтобы найти и спасти Робин.

• Рейтинг:

  Р

• Жанр:

  Фильм ужасов, Мистика и триллер

• Исходный язык:

  английский

• Директор:

• Производитель:

• Писатель:

• Дата выхода (в кинотеатрах):

  10 марта 1978 г.  в ширину

• Дата выпуска (потоковая передача):

  13 июля 2004 г.

• Продолжительность:

  1ч 58м

• Дистрибьютор:

  20 век Фокс

Ярость: Роман

Пожалуйста, свяжитесь с нами, если вам нужно дополнительное описание или информация.

Название: Ярость: Роман

Имя автора: Фаррис, Джон

Номер ISBN: 0445086203

ISBN-13: 9780445086203

Место публикации: Популярная библиотека: январь 1977 г.

Переплет: Мягкая обложка

Состояние книги: Подержанное — Хорошее

Категории: Фильм ужасов

Идентификатор продавца: 834952

Брайан Финни Эссе о Салмане Рушди

Furious Simulation, или Симуляция ярости: Салман Рашдис Fury (2001)             Брайан Финни Ярость , восьмой роман Рашди, читается как быстро написанная книга, что, как оказалось, так и есть. Рушди сказал, что в 2000 году он появился из ниоткуда и… . . настаивать [ред] на том, чтобы его написали (интервью со Стеффенсом D3). Учитывая, что она была впервые опубликована 1 апреля 2001 года в Голландии, он, должно быть, написал ее менее чем за год.Многие британские обозреватели ответили негативными отзывами о том, что Бойд Тонкин назвал коллективным словесным грабежом, не имеющим себе равных по своему презрению и жестокости; да, в своей чистой ярости (ярости!). Они утверждали, что это было не только слишком небрежно, но и то, что все это было явно основано на обстоятельствах жизни Рушди с тех пор, как он уехал из Лондона в Нью-Йорк в 1999 году. Его главный герой, Малик Соланка, иммигрант из Индии в возрасте 55 лет (Рушди было 53 года). в 2000 году) и оба жили в Англии до переезда в Нью-Йорк, где оба завязали роман с бывшей индийской молодой женщиной (Нила / Падма Лакшми, которой посвящен Fury ) после того, как бросили своих жен (Элеонора / Элизабет Уэст). ) и их сыновья (Асмаан/Милан).Обзор Кэролайн Мурс в «Санди телеграф» показывает, что происходит, когда роман читается как замаскированная автобиография. Ярость , пишет она, представляет собой весьма сомнительное сочетание вымысла и исповеди, в котором мнимое самообвинение приторно скатывается в хвастовство (13). Такого рода элизия позволяет ей обвинить Рушди в хвастовстве своим сексуальным мастерством, когда Профессор, как мы узнаем, первоклассно целуется (13). В 2008 году Рушди признал, что Соланка был одним из двух персонажей, у которых были слабо автобиографические корни (другой — Салим Синай в Midnights Children ). Но он продолжал настаивать на том, что оба персонажа стали самостоятельными сущностями, и был потрясен тем, как много рецензентов предположили сильные параллели между [им самим] и Соланкой, персонажем, который однажды ночью чуть не убивает свою спящую жену (Абрамс, Автор). Тем не менее Кэролайн Мур отвергла роман как весьма сомнительное сочетание вымысла и исповеди (13). Что большинство рецензентов проигнорировало, так это более тонкую связь между тем, как Соланка ранее конструировал своих кукол, и тем, как Рушди использовал свой опыт фетвы, чтобы написать этот роман: Соланка вскоре понял ценность работы, как великий матадор, ближе к быку. ; то есть используя материал своей жизни и ближайшего окружения и алхимией искусства делая его странным (16).Рушди только недавно оправился от десятилетия, проведенного в бегах от своих потенциальных убийц, после того как аятолла Хомейни с возмущением отреагировал на четвертый роман Рушди, The Satanic Verses (1988), подвергнув его цензуре и издав фетву (смертный приговор) в 1989 году. как Сатанинские стихи обрели собственную жизнь после того, как оскорбили значительную часть мусульманского мира, так и главная марионетка Соланки, Маленький Мозг, оскорбляет Ватикан и подвергается цензуре, прежде чем быть полностью присвоенной и коммерциализированной средствами массовой информации и корпоративным бизнесом.Бойд Тонкин впервые указал на эту параллель, когда написал: фетва рекламировала ярко-красными буквами то, что должен понять каждый писатель: что в наше время художественная литература всегда может просочиться в мир права и политики и стать чудовищной, как Ярость ставит его (Ярость!). Ясно, что фетва все еще была в его сознании за год до того, как он написал « Fury », когда Рушди поглотил Вину Апсара, главную героиню его предыдущего романа « Земля под ее ногами » (1999), землетрясение 14 февраля 1989 года. дата, когда Хомейни издал фетву. В 2005 году Сара Бруйетт опубликовала эссе «Авторство в кризисе в Салмане Рушдисе Ярость », в котором противостояла этому гораздо более важному скрытому элементу автобиографии в романе. Там, где история Маленького Мозга рассказывается как часть предыстории Соланки в Англии, в романе повторяется представление с его созданием Королей Марионеток. Они основаны на нынешних отношениях Соланки с прекрасным режиссером-документалистом Нилой, индо-лилипуткой из Лилипутии-Блефуску (вымышленный аналог, полученный из «Путешествий Свифта Гулливера» на Фиджи), и ее связи с Бабуром, который возглавляет восстание. индо-лилли против коренных эльби (LBs — лилипуты-блефускуанцы) и которые, в свою очередь, присваивают себе этих кибер-марионеток.Таким образом, роман предлагает двойные случаи захвата творения Соланки другими в экономических или политических целях. Бруйетт возражает против рецензии Амитава Кумар на « Fury for the Nation», в которой она критикует рвение книг к самопрославлению (34), Fury скорее выставляет напоказ свою биографическую маскировку, поскольку и The Puppet Kings, и Fury рассказывают о жизнях. прокладывая себе путь в вымыслы, а вымыслы слишком интуитивно пробираются обратно в мир, где создается смысл (151). Далее она утверждает, что книга не о жизни Рушди, а о Рушди как торговой марке, паратексте и символе (151). Она заключает, что FRM (индо-лилипутские повстанцы) и их лидер Бабур ни на кого так не похожи, как на фундаменталистов, которые, по мнению Рушди, осуществили политизированное присвоение The Satanic Verses полностью аналогично тому, что ФРМ делает Малику [Соланкасу] работы (151). Как размышлял Рушди в своем отчете о поездке в Индию в 2000 году, рецензенты и политики пишут для меня сценарии, и я попадаю в ловушку их фантазий ( Step Across 191).Этот страх быть скрытым за ложным «я», страх, что этот Другой может преуспеть в его уничтожении ( Imaginary Homelands 405, 406), может объяснить собственную ярость Рушди по поводу присвоения его работы, то, чего он добивался. выдумывать и изгонять нечистую силу в этом романе. По ходу этой книги Соланка должен смириться с тем фактом, что другие неизбежно будут присваивать его личные творения, что каждый успешный автор встречает свою смерть, когда читатели преобразуют его работу в свой текст. Я, конечно, цитирую Барта, который настаивает на том, что часть этого присвоения читателем влечет за собой игру в Текст, как в игру, а также игру в Текст в музыкальном смысле этого слова (162). Игра с другими текстами (включая Коран) — это именно то, что Рушди сделал в первую очередь, когда написал Сатанинские стихи . Вербальная игра — это то, что отличает его работы от лингвистического изобилия Midnights Children и далее. Игра — это то, что он использовал, чтобы противостоять тотализирующим мифам о религии и политике в Сатанинские стихи и что стало причиной издания фетвы.В своем эссе 1990 года «Нет ничего святого?» он объявил себя членом постмодернистского мира игры, когда написал, что отказ от тотальных объяснений — это состояние современности, а принятие… . . что реальность и мораль не данность, а несовершенные человеческие конструкции, — вот точка, с которой начинается вымысел ( Imaginary Homelands 422). Тот факт, что он продолжает цитировать Lyotards La Condition Postmoderne , подтверждает, что под модерном здесь он подразумевает постмодерн. Но форма постмодернизма, которую Рушди использует в Fury , чтобы изобразить фигуру автора, попавшего в водоворот постмодернистского мира, не так уж сильно отличается от той, которую предлагает Лиотар.Это гораздо ближе к игривости мира симуляций Бодрийяра. Сам Бодрийяр утверждает, что сам постмодерн подпадает под его определение симуляции ( Baudrilard Live 158). В «Симулякрах » и «Симуляции » Бодрийяр прослеживает симуляцию до феодального общества, когда образ является отражением глубокой реальности. Со временем оно затем маскирует и извращает глубокую реальность, маскирует отсутствие глубокой реальности и, наконец, не имеет никакого отношения ни к какой реальности; это его собственный чистый симулякр (16-17).В его постмодернистском мире нет чистой реальности. Есть только симулякры, опосредованные способы его восприятия. Такой мир, утверждает он, порождает ностальгию, изобилие мифов о происхождении и признаков реальности ( Simulacra 6). Ярость одновременно заставляет фигуру художника столкнуться с неизбежностью того, что его работа, сама по себе являющаяся симулякром, войдет в мир симулякров, в котором она потеряет всякую связь с предполагаемыми означаемыми ее создателями, при одновременном сокращении прочтений, интерпретаций и присвоений работы. к тому же статусу в мире симуляции.В то время как Рушди в «Сатанинские стихи », казалось, заявлял о превосходстве романа над другими дискурсами, стремящимися навязать свою правду другим, в «Ярость » он отказался от этого утверждения, что фактически противоречит духу относительности, который он видит в основе. постмодернистского ума. Рушди помещает свое повествование на рубеже нового тысячелетия, в том, что он называет тайной данью уважения Бодрийяру, в этот век симулякров и подделок, [п]онического опыта, который кажется настолько приятным, что вы на самом деле предпочитаете его настоящему ( 232).Я не утверждаю, что Рушди близко знаком с теориями Бодрийяра. Маделена Гонсалес, по-видимому, занимает эту позицию, когда утверждает, что роман замешан в симулякрах и симуляциях Бодрийяра, что делает его пассивным проявлением постмодернистского движения (194). Я утверждаю, что он использует популяризированную версию идей Бодрийяра для своих собственных целей. Одна из этих целей состоит в том, чтобы прокомментировать в художественной форме природу постмодернистского мира, частью которого он является и в который внесли свой вклад его романы, но который также был ответственен за многие способы, которыми его творчество было неправильно понятый.Некоторые рецензенты нападали на роман, потому что считали его по существу реалистическим повествованием, которое прибегает к магическому реализму только в главе 12 «Пришествие королей-марионеток». Например, рецензируя Fury для Observer , Адам Марс-Джонс назвал эту главу восемью страницами чистой, уверенной выдумки, что является изюминкой романа, в остальном неуклюже управляемого. Однако, как только человек признает, что весь роман нереалистичен, большая часть этой предполагаемой неловкости испаряется; или, скорее, он иногда превращается в словесную игру высокого порядка.Джеймс Вуд представляет, что происходит, когда рецензенты предполагают, что читают повествование, окруженное грязным облаком реальности. Ссылаясь на такие неологизмы, как намек Рушди на президентскую избирательную кампанию 2000 года между Гушем и Бором ( Fury 6), Вуд отвергает подобные ссылки как голую запись социальных фактов, составляющих невесомый том ссылок, карикатурную и недостоверную реальность (32). -3). Тем не менее, инверсия начальных букв ловко скрывает отдельные политические идентичности двух соперников, а также предлагает характеристики, относящиеся к каждому (Гор действительно имел тенденцию звучать скучно, а Буш хлестал в своем предвыборном ухаживании за избирателями).Рушди предлагает постмодернистскую игру, но вместо этого его неверно истолковывают как реалистическую каталогизацию пустяков. Другие рецензенты также обвиняли Рушди в том, что он загромождает роман моментально забываемыми мелочами американской культуры 2000 года. Брук Аллен осуждает излишество Рушди в Fury , с его отсылками к поп-культуре, которые он никогда не пытался редактировать (138). Но. подобно Бодрийяру, Рушди одновременно прославляет и осуждает недифференцированное bricolage мелочей и значительных событий, составляющих постмодернистскую культуру. Ярость немедленно устарела, произнес Джеймс Вуд (33). Но такова и большая часть обломков постмодернистской культуры. Как еще можно описать эту культуру, если не вспомнить ее быстро забытые продукты, а также наиболее памятные события? Нью-Йорк является центром этого смешения для обоих мужчин. Нью-Йорк полностью покорил меня, сказал Рушди интервьюеру; что ему особенно нравится, так это то, что это место, где царит культура каждого (D3). Читал ли Рушди «Бодрийяра Америка » (1988) или нет, в реакции двух писателей на город есть сходство. Для Бодрийяра Нью-Йорк — центр мира, но центральность искусственная ( Америка 14, 15). Ярость также прославляет Нью-Йорк как воплощение Америки, более высокое божество, чем классические боги, одновременно подрывая комплимент, называя его городом полуправды и эха, который каким-то образом доминирует над землей (44). Точно так же, как Нью-Йорк является воплощением ярости для Рушди (куда ни глянь… ярость витала в воздухе [123]), так и для Бодрийяра нью-йоркское насилие есть само насилие образа жизни ( Америка 18) .Город — это живое противоречие, заключает Бодрийяр, от возвышенной вертикальности до упадка на земле, результат смешения рас и империй ( Америка 21). Рашди изображает Нью-Йорк столь же оксюморонно: это самый высокий час его гибридной, всеядной власти (44), город, который кипит деньгами (3).  Нью-Йорк также представляет для Рушди новый рубеж двадцать первого века. Это город, культура которого создана иммигрантами, сказал Рушди Дэвиа Нельсон. Поскольку это общая культура (Рушди, Интервью со Стеффенсом, D3), она позволяет вам быть частью этого процесса непрерывного строительства (Рушди, Интервью с Нельсоном, 28). Как и Рушди, Соланка иммигрант в Нью-Йорке. Но Соланка хочет быть съеденным великим пожирателем (69). Он хочет, чтобы всеядная Америка съела его и дала ему покой (44). Как объяснял Рушди в 1985 году, иммигранты — это люди совершенно нового типа, люди, которые укоренены в идеях, а не в местах. Он добавляет: «Чтобы ясно видеть вещи, нужно пересечь границу ( Imaginary Homelands 124-5).В заглавном эссе «Шаг через эту черту » (2002) Рушди исследовал этот образ новой границы и Америки, то, что он уже вымышленно допрашивал в «Ярость». Начиная с его утверждения о том, что пересечение границы означает трансформацию ( Шаг через 353 ), он сталкивается с проблемой, что теперь, когда физическая граница Америки была отодвинута к Тихому океану, Америка все еще борется за понимание своего нового поста. — пограничная самость. Он даже утверждает, что этот новый, проницаемый постфронтир является отличительной чертой нашего времени ( Step Across 365), фактически представляет собой сущность постмодерна.Рушди всегда отстаивал необходимость пересекать границы, не ограничиваться и не определяться чьей-либо идеей о том, где проходит черта ( Шаг через 373). В сноске ранее в сборнике Рушди определяет проблему, стоящую перед новым тысячелетием, как несправедливое распределение глобальных ресурсов ( Step Across 269). В интервью, рекламирующем Fury , Рушди сказал: Я думаю, есть что написать о том, что происходит, когда у тебя есть все, а у других ничего нет.Это меняет представление о границе. . . . Внезапно граница превратилась в стену, предназначенную для защиты от людей. . . И мысль о том, что этот необыкновенный образ жизни должен зависеть от этой стены, является настоящей проблемой. . . (Рушди, Стеффенс Д3) Соланка высказывает похожее мнение. Америка оскорбила остальную часть планеты, думал Малик Соланка в своей старомодной манере, обращаясь с такой щедростью с небрежностью несправедливо богатых (6).И все же Рушди подрывает авторитет повествовательной позиции Соланки, называя его старомодным. Роман ставит вопрос и проблематизирует проблему, не предлагая никакого решения. Соланка неоднократно использует для Нью-Йорка метафору, которую также использовал Бодрийяр, когда назвал город нежным адом Римской империи в период ее упадка ( Америка 17). В Fury Нью-Йорк аналогичен поздней Римской империи: в Нью-Йорке тоже были цирки и хлеб (6). Как заметил Аншуман Мондал, Ярость и Земля под ее ногами показывают перемещение воображаемой географии Рушди с Индийского субконтинента (169).С 1999 года Рушди сосредоточил свое внимание на глобализации и на центре глобальных средств массовой информации и коммуникаций, Америке, новой имперской державе. Позже важный отрывок определяет, что вызывает такую ​​ярость жителей Нью-Йорка и Соланки: могли ли эти новые римляне забыть, что и как ценить, или они никогда не знали? . . . Разве никто во всей этой суетливой деятельности и материальном изобилии больше не занимался глубокой каменоломней ума и сердца? (87). Бесспорно, центральной темой романа является механизация человека (182), идея о том, что в постмодернистской Америке утрачивается язык сердца (183–184), и именно это сводит людей с ума, избыток не товаров, а своих разбитых и несбывшихся надежд (184).То, что Соланка называет чрезмерной постмодернистской быстротой, превзошло способность сердца реагировать (228). В Америке Бума, где человеческие ожидания были на самом высоком уровне в истории человечества, и, следовательно, были человеческие разочарования, Соланка повсюду слышит безответный вопрос: это все, что есть? (184). Но важно признать, что эта тема принимает форму вопроса без ответа. Ярость Соланки вызвана постмодернистским городом, в котором граница проходит не просто между богатыми и бедными, а между репрезентацией реальности и симулякрами.Он тесно связан с этой поддельной культурой, будучи создателем кукол, а затем оцифрованных кукольных королей. Fury играет с симулякрами, которые приобретают статус реальных, и способ игры заключается в использовании нереалистичных вымышленных режимов, чтобы вызвать столь же нереальный мир. Мила вполне может обращаться к подразумеваемому читателю так же, как и Соланка, когда говорит ему, что тебе нужно научиться играть. Серьезная игра, это мое дело (179). Когда начинаешь читать этот роман как серьезную пьесу, возражения критиков начинают казаться неуместными.Когда Кэролайн Мур обвиняет Нилу в том, что она не более чем мультяшный персонаж (13), когда Дэвид Абрамс утверждает, что набор персонажей . . . настолько же марионетки, сколько и люди, или когда Митико Какутани отвергает Соланку как странного синтетического персонажа (мистер Рушди 31), они ближе к истине, чем предполагали, в том смысле, что Рушди имел в виду, что они являются частью карикатуры, предназначенной для создания путаница между реальным статусом кукловодов и марионеток. В постмодернистском мире мы все частично являемся конструкциями его культуры, состоящей из оцифрованных сообщений и изображений. Нила утверждает, что наиболее живой она чувствует себя в электронном мире киберпространства, где все сводится к виртуальной реальности (179). Далее она признает, что разделение себя на форму и содержание было полезной фикцией (205). Если мы используем вымыслы для создания себя, то почему бы писателю не показать такие вымыслы в действии в своих произведениях? Когда Нила описывает себя как бестелесную сущность, живущую за глазами этого необычного инопланетянина, ее тела (204), зачем критиковать Рушди за его нереалистичное изображение этого персонажа? Почему рецензенты пытаются навязать таким писателям, как Рушди, искусственную границу между реальным и нереальным? Они считают приемлемым для него использование так называемого магического реализма в главе 12 (в конце концов, разве Рушди не обозначил отход от своего реалистического повествования, используя другой шрифт?).Но они отказываются признать, что вся книга колеблется между реалистическим (точнее, псевдореалистическим) и нереалистическим способами повествования. В интервью 2005 года Рушди провел различие между реалистическим романом, предполагающим, что писатель и его читатели разделяют описание мира, и нереалистической художественной литературой, которая представляет собой более сомнительную традицию, традицию, которая не принимает мир как должное. Он приходит к выводу, что нереалистическая форма менее исчерпана и, возможно, более актуальна сегодня (Интервью с Энрайтом 560). Соланка должен быть такой же марионеткой, которой манипулируют на ниточках Рушди, как и куклы и марионетки, которым Соланка дает искусственную жизнь. Он представлен как актант (так называл персонажей нарратолог А. Дж. Греймас, чтобы подчеркнуть их чисто функциональный характер в рамках повествования). Он ходячее противоречие: саньяси [аскет] с дуплексом и кредитной картой, он демонстрирует оксюмороническую природу (82).Он построен как фигура речи, что вполне подходит для того, кто говорит повествование, и занимает чисто лингвистический статус. Рушди придумывает сюжет, в котором все больше стирается различие между кукловодом и его творениями. В своем прошлом Соланка уже пережил опыт своих кукол, особенно Маленького Мозга, превращающихся на его глазах в безвкусных монстров знаменитостей, которых он наиболее глубоко ненавидел (98). В Нью-Йорке он читает об убийстве модных молодых женщин, которые хотели быть похожими на кукол, пересечь границу и выглядеть как игрушки (74).Заговорив о своей дегуманизации, они олицетворяют потерю сердца или души современной Америки. Их убийцы надевают костюмы Диснея, когда убивают их (130). Но когда Соланка приходит создавать своих кибер-существ, Королей Марионеток, он попадает в постмодернистский мир чистой симуляции. Марионетки созданы по образцу его самого (Кронос, марионетка Кукольника), Нилы (Кронос любит Замин, марионетку Богини Победы) и так далее. Воображаемая земля, которую они населяют, Бабурия, создана по образцу Лилипутии-Блефуску, которая представляет собой слегка замаскированный Фиджи, о котором Рушди написал статью для New York Times в июне 2000 года (см. Шаг через 299-301). Погруженный в свою беллетристику, Соланка безумно очарован возможностями игры теней. . . из двух наборов двойников, столкновений реального и реального, реального и двойного, двойного и двойного, которые блаженно продемонстрировали растворение границ между категориями (187). Рушди умело инсценирует быстрое разрушение различия между миром, созданным Соланкой, и современным политическим конфликтом в Лилипутии-Блефуску.Поскольку он включает все, что происходит с ним и вокруг него, в свой рассказ «Пришествие королей-марионеток», Соланка обнаруживает, что реальная жизнь начала подчиняться диктату вымысла (170). Все копия, эхо прошлого, размышляет Соланка (142). Но затем копия начинает жить своей собственной жизнью и включает в себя свой оригинал, который сам был всего лишь копией. Однако в кульминационный момент романа куклы Соланки вырываются из клеток и выходят на улицы (225). Сначала их оживляют актеры, одетые как его персонажи, которые появляются в образах знаменитостей.В повествовании Соланки Кукольник и другие марионетки восстают против контроля Кроносса. Затем повстанцы Индо-Лиллии совершают набеги на магазины игрушек в Лилипутии-Блефуску, где продаются маски ведущих кукольных королей, и лидеры повстанцев носят их, когда атакуют правительственные силы. Соланка понимает, что это было не менее чем третье восстание живых кукол (226-7). Когда Соланка летит в Лилипутию-Блефуску в поисках Нилы, которая отправилась туда, чтобы поддержать восстание, он сталкивается с гигантским картонным изображением самого себя, то есть Бабура, одетого в маску Кроноса (по образцу Соланки).Соланка комично сбит с толку тем, что с течением времени он все больше и больше становился похожим на свое творение (235). Он должным образом арестован как подделка командира повстанцев. Здесь, в Театре масок, оригинал, человек без маски, воспринимался как имитатор маски: творение было реальным, а творец — подделкой (239). Соланка попал в мир чистой симуляции. Граница, которую пересекает Соланка, — это не просто граница между реальностью и симуляцией; это также нечто среднее между реальным и его представлением в искусстве.Сара Бруйетт утверждает, что в своем художественном произведении из серии «Земля под ее ногами» о Рушди внимание переключилось с общего внимания на политику формирования нации. . . к более солипсическому интересу к статусу авторства и происхождения в сфере культурного производства для глобального рынка (140). В той мере, в какой это создает впечатление, что он отказался от своего интереса к политике в пользу культуры и эстетики, это вводит в заблуждение. Еще в 1985 году Рушди описал постмодернистскую критику как ту, которая стремится отделить текст от мира, и продолжает отвергать представление о том, что писатели не должны вмешиваться в общественные дела (Reder 74).Разве Ярость не достигает своего апогея на плохо замаскированном Фиджи в политической суматохе? Лилипутия-Блефуску может быть страной, пытающейся противостоять образам, обескураживающим ее основную отрасль, туризм, контробразами, но восстание заканчивается вмешательством новой имперской державы, Америки, которая дает правительственным силам достаточно оружия, чтобы подавить восстание. . В то же время бунт в Лилипутии-Блефуску параллелен внутреннему психологическому бунту, засвидетельствованному в романах многими представителями Америки, и, как утверждает Родни Стивенс, упадок Рийка (нации королей-марионеток) становится рассказом об американском затмении. -или, я бы сказал, его потенциальное затмение (350 г.).Мир симуляции может войти в мир политики, но только в области искусства и литературы постмодернистская неразбериха продолжается до конца романа. Тем не менее, согласно Рушди, [любое] искусство — это аргумент о мире, который придает ему моральное измерение (Рушди, Интервью с Энрайтом 558, 560). Как пишет Бойд Тонкин, изготовление кукол Соланкой также представляет саму выдумку: нереальную реальность, просачивающуюся в мир (Отк.). Точно так же, как Рушди защищает художественную литературу, утверждая, что и газеты, и романы в равной степени представляют версии мира ( Шаг через 131), так и Соланка видит свои творения такими же реальными, как и его собратья-люди: он думал о [куклах] как о людях (95 ). Это потому, что, как понимает Соланка, мы, люди, были нашими историями (51). Одна из самых тревожных частей предыстории Соланки — это то, что он обнаружил, что держит нож над своей спящей женой. Нож теперь был его историей, и он приехал в Америку, чтобы написать ее.Нет! В отчаянии на перепишите это (79). В этом романе жизнь истории выглядит так же, как написание (или переписывание) истории. В своем стремлении к забвению Соланка выбирает Нью-Йорк, потому что там он чувствует себя вытесненным историями других людей; это город, который был в центре истории, которая не нуждалась в нем как в персонаже (89). Как замечает Сисиль Леонард, сосредоточившись на шуме, создаваемом Нью-Йорком, «Борьба голосов становится предметом повествования, и рассказчик воплощает в себе ту самую борьбу, через которую он должен пройти, чтобы понять это» (103).На протяжении всей книги Рушди играет с этим тщеславием, что жить — значит создавать истории о себе, а рассказывать истории — значит жить. Соланка видит и описывает свою жизнь как незавершенную повествовательную работу. История, которую вы закончили, размышляет он, возможно, никогда не была той, которую вы начали (86). То же самое может быть верно и для романиста. Соланка видит свою жизнь в форме фантастики или драмы, ссылаясь на свое прибытие в Лилипутию-Блефуску как на прибытие своей жизни. . . в его заключительном действии (235) и обнаружение того, что его улицы были его биографией (246).В своем повествовании о Королях-марионетках Соланка описывает долгий спор между [Кроносом и Моголом] о природе самой жизни — жизни, созданной биологическим актом, и жизни, возникшей благодаря воображению и мастерству живых. Была ли жизнь естественной, или можно ли сказать, что неестественное живо? (188-9). В сцене, напоминающей фетву , изданную против Рушди, Могол угрожает Кроносу смертью, если он не откажется от своей защиты мира воображения (189). Но Соланка защищает свое собственное художественное изобретение: он решает, что разграбление мирового хранилища старых историй и древних историй было совершенно законным.Трансмутация была вся (190-91). Это тайный способ Рушди выдвинуть на первый план, защищая его широкое использование другого литературного приема, особенно культивируемого интертекстуальностью постмодернистской культуры. Критики и обозреватели одинаково прокомментировали многочисленные ссылки Рушди на другие литературные произведения, а также многочисленные намеки на постмодернистские культурные продукты. Многие обвиняют его в том, что он использует эти аллюзии, чтобы продемонстрировать свое знание американской сцены на рубеже нового тысячелетия.И снова их искаженное биографическое прочтение Fury ослепляет их в отношении его серьезного повествовательного использования таких интертекстов. Возьмем, к примеру, сюрреалистическую сцену в спальне Соланки, когда его посещает мстительный нож Эдди в руке. Это, конечно, само по себе является отсылкой к предыстории Соланки, когда он точно так же держал нож над своей лежащей женой, а также к инциденту в Лондоне, когда яркий молодой черный ребенок угрожал ему ножом (229). Первое высказывание Эдди состоит в том, чтобы признать, что он знает, что повторяет сцену, найденную по крайней мере в трех фильмах, которые он помнит: A Выстрел в темноте , Нож в голове и Поланскис Нож в воде .Соланка заключает, что из-за повседневной жизни. . . просто ошеломил и обезболил людей, опыт, предлагаемый в кинотеатрах, теперь казался более реальным, чем то, что было доступно во внешнем мире (230-31). Затем этот интертекст способствует постоянному смешению романов между реальным и смоделированным, предполагая, что для Эдди его риффы кинохулиганов обладали большей достоверностью, чем любой более естественный образец речи. . . в его распоряжении (231). Сцена переходит в пародийное появление трех Фурий из греческого мифа в лицах бывшей жены Соланки и двух нынешних женщин в его жизни.Рецензенты, такие как Эрика Вагнер в The Times и Кэролайн Мур в Sunday Telegraph , считая Fury реалистической работой, раскритиковали Рушди за инсценировку маловероятного прибытия из Лондона брошенной жены Соланки в его нью-йоркскую спальню в гостиной. Середина ночи. Но невероятность одновременного появления всех трех женщин, несомненно, призвана привлечь внимание к постановочности и вымышленности не только этого эпизода, но и всего романа в целом.Фурии, преследующие Соланку, предназначены, по словам Рушди, для того, чтобы вызвать подлинный гнев, существующий в современном мире, способ, которым многие люди сегодня определяют себя своим гневом (Интервью с Энрайтом 562). Интертекстам в Fury можно посвятить целое эссе. Все они вносят свой вклад в сфабрикованность художественной литературы Рушди; все они обращают внимание на то, что он использует художественную литературу как серьезную игру.Юстина Дещ, например, тратит короткий абзац, показывающий, как Fury содержит многочисленные сказочные интертекстуальности и аллюзии (пар. 11). Среди других случаев она цитирует аллюзии Рушди на Прекрасного Принца и жабу, Питера Пэна и Капитана Крюка, персонажей из мультфильмов Диснея и из 2001 , а также на воображаемые острова Стрижей Лилипутия и Блефуску в первой книге Путешествия Гулливера . Использование Рушди фэнтезийной географии стрижей служит для того, чтобы привлечь внимание к тому, что лилипуты-блефескуанцы (фиджийцы) унижены в экономическом статусе в глазах главной мировой державы, Америки, точно так же, как низкорослые граждане двух островов стрижей унижены в моральном статусе. в глазах Гулливера.Там, где Свифт высмеивает давний спор своих лилипутов о том, какой конец яйца следует разрезать (намек на различия между протестантами и католиками), Рушди использует то же различие в том, какой конец яйца следует разрезать, чтобы высмеять различия землевладение и землепользование, которое отделяет коренных эльбеев (лилипутов-блефускуанцев) от индо-лилли (157–158). В другом интертексте, часто комментируемом рецензентами, Рушди цитирует стихотворение Йейтса «Второе пришествие», чтобы сравнить Кукольных королей Соланки с грубым зверем Йейтса, сгорбленным к Вифлеему, чтобы открыть новый век насилия и анархии (225).Через этот интертекст новое тысячелетие характеризуется в Fury как время, в котором симулякры (марионетки) заменяют реальное. Все книги, сказал Рушди интервьюеру, в какой-то степени происходят из других книг. Как и из жизни (Интервью с Ричардсом). Цель большинства интертекстов, найденных в Fury , состоит в том, чтобы напомнить читателю тот факт, что вымысел происходит как из других вымыслов, так и из жизни, которая сама частично сконструирована из вымыслов, которые мы сочиняем о нашем прошлом.Роман подобающим образом заканчивается интертекстуально, когда Соланка пытается привлечь внимание своих сыновей, подпрыгивая все выше и выше на надувном замке в Хэмпстед-Хит. Интертекст представляет собой эпиграф в книге Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби » , отрывке из стихотворения Д. Инвилье, вымышленного персонажа первого романа Фицджеральда « по эту сторону рая ». DInvilliers — это псевдоним Фицджеральда, а также частично созданный по образцу его друга, поэта Джона Пила Бишопа. Выдуманное стихотворение гласит: .  Тогда наденьте золотую шляпу, если ее это тронет;    Если вы можете прыгать высоко, прыгайте и для нее,  Пока она не заплачет Любовник, в золотой шляпе, высоко подпрыгивающий любовник,    Ты мне нужен! Рушди тщательно подготовился к этому последнему моменту в Fury .Сначала Соланка утешает себя мыслью, что ему не удастся изгнать преследующую его ярость, вспомнив Великий Гэтсби : В конце концов, Джей Гэтсби, самый высокий вышибала из всех, тоже в конце концов потерпел неудачу, но выжил до того, как разбился. , эта блестящая, хрупкая, золотая шляпа, образцовая американская жизнь (82). Далее Соланка вспоминает, как его сын в привычный момент из прошлого подпрыгивал на родительской кровати: Посмотри на меня, он плачет. . . Я очень хорошо прыгаю! Я подпрыгивая выше и выше! (105).Наконец, в последнем абзаце книги Соланка, несмотря на . . . отсутствие золотой шапки, кричит своему сыну: Посмотри на меня, Асмаан! Я очень хорошо прыгаю! Я подпрыгивая выше и выше! (259). Рушди заставляет Соланку вторить не только словам его сына, но и словам Фицджеральда, который цитирует слова несуществующего автора. Интертекстуальный финал торжествующе прославляет нереалистическую природу художественной литературы и ее постмодернистское использование стилизации, столь уместной в эпоху симуляции. Процитированные работы Абрамс, Дэвид.Автор Салман Рушди больше не говорит об автобиографических персонажах. International Herald Tribune 11 февраля 2008 г. 24 марта 2008 г. —. Мистер Рушди приезжает в Америку. Журнал «Январь» 1 апреля 2008 г. http://januarymagazine.com/fiction/rushdiefury.html Аллен, Брук. Преподобный Fury, Салмана Рушди. Atlantic Monthly Сентябрь 2001 г.: 138. Барт, Ролан.Изображение Музыкальный текст. Пер. Стивен Хит. Нью-Йорк: Хилл и Ван, 1977. . Бодрийяр, Жан. Америка. Пер. Крис Тернер. Лондон и Нью-Йорк: Verso, 1988. . Бодрийяр в прямом эфире: Избранные интервью . Эд. Майк Гейн. Лондон и Нью-Йорк: Рутледж, 1993. . Симулякры и имитация. Пер. Шейла Ф. Глейзер. Анн-Арбор, Мичиган: Мичиганский университет, П., 1994, . Бруйетт, Сара. Авторство как Crisis in Salman Rushdies Fury. Журнал литературы Содружества 40.1 (2005): 137-156. Дещ, Юстина. Солярис , Америка, Мир Диснея и Киберпространство: Салман Рашдис Сказочный утопизм в Ярость . Реконструкция: исследования современной культуры 2.3 (2002): 47 абз. 3 апреля 2008 г. http://reconstruction.eserver.org/023/deszcz.htm Гонсалес, Маделена. Художественная литература после фетвы: Салман Рушди и очарование катастрофы. Амстердам и Нью-Йорк:      Родопи, 2005 г. Какутани, Митико. Книги времени Кукольник и его демоны в большом городе.Преподобный Fury, Салмана Рушди.      New York Times 31 августа 2001 г.: E 31. Кумар, Амитава. Излучина их рек. Преподобный Fury, Салмана Рушди. Нация 26 ноября 2001 г.: 34. Леонард, Сисиль. Картирование глобальных контекстов в Салмане Рушдисе Земля под ее ногами и Ярость. Содружество: очерки и исследования 28.1 (2005): 100-108. Марс-Джонс, Адам. Разорванные на части в США. Преподобный Fury, Салмана Рушди. Observer 26 августа 2001 г. 24 марта 2008 г. http://books.guardian.co.uk/reviews/generalfiction/0,6121,542404,00.html. Мондал, Аншуман А. Земля под ее ногами и Ярость : Новое изобретение локации. Кембриджский компаньон Салмана Рушди . Эд. Абдулразак Гурна. Кембридж: Кембриджский университет, 2007. 169–83. Мур, Кэролайн. Профессор и его живые куклы. Преподобный Fury, Салмана Рушди. Sunday Telegraph 26 августа 2001 г.: 13. Редер, Майкл Р., изд. Беседы с Салманом Рушди. Джексон: Университет штата Миссисипи, 2000 г. Рушди, Салман. Ярость. Нью-Йорк: Random, 2001. —. Воображаемые родины: очерки и критика 1981-1991 гг. Хармондсворт, Миддлсекс: Granta/Penguin, 1991. —. Интервью с Данит Стеффенс. К черту Манхэттен. Globe and Mail (Канада) 8 сентября 2001 г .: D3. —. Интервью с Линдой Ричардс. Журнал Январь 2002 г. 3 апреля 2008 г.        http://www.januarymagazine.com/profiles/rushdie2002.html —. Интервью с Надей Нельсон. Салман Рушди и море историй. Американский театр 20.3 (2003): 26-9, 48. —. Интервью с Майклом Энрайтом. Писатель по разделам. Queens Quarterly 112.4 (2005): 554-65. —. Шаг через эту черту: Сборник документальной литературы 1992–2002 гг. Нью-Йорк: Random / Modern Library, 2002. Стивенс, Родни.Американская культура встречает постколониальное понимание: видение Соединенных Штатов в Салмане Рушдисе Fury. Как далеко отсюда Америка? Ред. Тео Дхан, Пол Джайлз, Джелал Кадир и Лоис Паркинсон Замора. Амстердам и Нью-Йорк: Родопи, 2005. 347–56. Тонкин, Бойд. Преподобный Fury, Салмана Рушди. Independent 24 августа 2001 г. 4 апреля 2008 г.      http://www.independent.co.uk/arts-entertainment/books/reviews/fury-by-salman-rushdie-751635.html. —. Ярость! Избиение Салмана Рушди. Independent 7 сентября 2001 г. 2 марта 2008 г.      Вагнер, Эрика. Рушди, затерянный в Долине кукол. Rev. Fury, Салмана Рушди. раз 15 авг.2001: Особенности. Вуд, Джеймс. Роман Нобу. Преподобный Fury, Салмана Рушди. Новая Республика 24 сентября 2001 г.: 32–36. Copyright 2008 Брайан Финни

(PDF) Трагедия и трагические персонажи в романе William Faulkner Звук и ярость

Uluslararası Sosyal araştırmalar dergisi

Cilt: 12 Sayı: 66 EKIM 2019

Журнал международных социальных исследований

Объем: 12 Выпуск: 66 октябрь 2019

— 6 —

девственность.Он показывает, что вокруг этого главного трагического события так трагически затрагиваются другие персонажи. Оттуда,

, ценности и слава семьи Компсонов начинают улетучиваться.

1. Жизнь и литературные произведения Уильяма Фолкнера

Фолкнер, который считается одним из самых известных американских авторов, родился в Миссисипи в

1897 году. Он был в семье южан. У него было трое братьев, мать, бабушка и «Кэролайн Барр

(Черная женщина, воспитавшая его с младенчества) решающим образом повлияли на развитие художественного воображения Фолкнера» («Уильям Фолкнер», 1).Он был успешным ребенком в школе. Затем в процессе повышения квалификации,

, он «стал несколько равнодушен к учебе» (1). Его успеваемость в школе со временем снизилась.

В детстве Фолкнер слушал рассказы старших о войне и рабстве. В

подростковом возрасте он написал несколько стихов. «Он не писал свой первый роман до 1925 года» (1). Ему нравились литературные произведения

, и он получил образование в Йельском университете и Университете Миссисипи.В Университете Миссисипи его поощрили стать писателем. На Фолкнера повлияли истории, рассказанные о его старшей семье. Более того, на него сильно повлиял регион

, где он жил. Его жизнь в Миссисипи сформировала его стиль письма, вопросы письма,

темы и южных персонажей, о которых он писал слишком много.

Он женился на Эстель Олдхэм в 1929 году. Он поддерживал свою семью как писатель. После трех лет их

брака его финансовое положение начало ухудшаться, и даже если он не так сильно любит кино, он принял предложение о работе

и несколько лет работал сценаристом.Он также работал писателем в Университете Вирджинии. В один

день, когда он ехал верхом на лошади, произошел несчастный случай, и он получил несколько травм. В возрасте шестидесяти четырех лет он умер в 1962 году. В возрасте

пятидесяти двух лет он был удостоен Нобелевской премии. Его рассказы были о южанах, рабстве и рабочем классе.

В его произведениях прослеживается эмоциональный, готический и гротескный стиль.Помимо романов и рассказов, он

писал пьесы, стихи и эссе. На самом деле, он «известен своими романами и рассказами, действие которых происходит в вымышленном округе

Йокнапатовфа» («Уильям Фолкнер», 1). Его четвертый роман «Шум и ярость» (1929) был внесен в список

как один из ста лучших романов на английском языке двадцатого века.

Кроме того, его романы «Когда я умирал» (1930) и «Свет в августе» (1932), «Авессалом, Авессалом!» (1936) были

также включены в список лучших романов 20-го века.«В своих работах он занимается проблемами и трудностями жизни на

юге Америки» (Вицек, 2012, 1). Поскольку он вырос в Южной Америке, ему удается описать жизнь

аристократов, их развитие и упадок в разные периоды истории Америки. Он

считается «писателем с чрезвычайно богатым воображением» (Matthews, 2009, vii). «Он выдающийся писатель и известен исключительно своей повествовательной техникой» (Прабху, 2015, 23).Эта техника была вдохновлена ​​

американской писательницей Вирджинией Вульф «Миссис Дэллоуэй» (1925). Фолкнер опубликовал 19 романов, 3 коротких

рассказа, 3 сборника стихов и роман-пьесу» (26). Он считался одним из самых плодовитых

писателей 20-го века, поскольку «Он точно передает природу человеческих условий и помещает их в свою физическую

среду» (27). Кроме того, его творческий стиль письма и его творческое воображение «целого вымышленного мира, полного необычных персонажей и историй, стимулировали тщательное изучение его техники и тем»

(Мэттьюз, 2009, vii).

Роман Фолкнера «Шум и ярость» был признан «самым заветным произведением» (Farkas, 2017, 15). В

этом романе хронология повествования «перемешана, воспоминания о различных событиях прошлого перемежаются с событиями, происходящими в повествовательном настоящем» (Фаркас, 2016, 168). В нем рассказывается о «распаде

распада семьи Компсонов, вызванном беременностью до брака. В этой истории Кэдди становится центром

проблемы» (Рифатин, 2009, 1).

Его роман «Шум и ярость» считается значительным романом «в исследовании старых христианских

традиций и аристократических ценностей, современного общества, которое принимает эти ценности» (Аль-Кешван, 2016, 113).

На самом деле главная цель автора показать эти ценности — оставить их и обновить представления о них. Сделав это

, Фолкнер «изображает падение некогда очень влиятельной южной семьи Компсонов»

(Vicek, 2012, 3).Автору так удачно удается показать ломку старого Юга и утрату

ценностей старейшин, логично описав трагические характеры и их мысли.

2. Логическая трагедия и трагические проблемы в «Шуме и ярости»

В романе «Шум и ярость» рассказывается о коррупции Компсонов, которые были

известной семьей в Миссисипи. Фолкнер демонстрирует человеческий опыт, изображая события через

воспоминаний разных персонажей об их детстве.Этот роман обычно считается самым важным и замечательным литературным произведением Фолкнера. В этой работе Фолкнер показывает, что человек не выбирает жить своей

собственной жизнью. Тогда, даже когда человек становится материалистом или умственно отсталым, он не может видеть жизнь, а только имеет образы, звуки и воспоминания.

Огонь и ярость: внутри Белого дома Трампа Майкла Вольфа – прочитано с дайджестом | Книги о политике

Снежным январским вечером 2017 года опальный глава Fox News Роджер Эйлс и правая рука Дональда Трампа Стив Бэннон встретились за ужином в нью-йоркском особняке.«У нас проблема, — сказал Бэннон. «Трамп этого не понимает. Он не понимает, что плохие парни — это плохие парни».

«Есть только одно, — ответил Эйлс. «Мы должны привлечь Майкла Вольфа, чтобы написать о нем книгу. На него можно положиться, он такой же ненадежный, как и Дональд. Надеюсь, никто не поверит ни единому слову».

Пару месяцев назад, в ночь выборов, Трамп и его семья собрались в пентхаусе Trump Tower. Настроение было приподнятое. План всегда состоял в том, чтобы потерять пост президента, и опросы, казалось, подтверждали, что он на верном пути.Затем пришли первые результаты.

«Я сделал это! Я сделал это!» — закричал Трамп. «Поздравляю, господин президент!» сказал его зять Джаред Кушнер. «Спасибо», — сказал Трамп. «Мне потребовались недели, чтобы перейти на следующий уровень Call of Duty. Но кого вы называете господином президентом?

Мелания уползла в свою спальню, чтобы выплакать горькие слезы отчаяния. «Теперь мне придется остаться с этим жутким кискохватом как минимум еще на четыре года», — всхлипывала она. — Ничего, — сказал Вольф, выпрыгивая из шкафа.— По крайней мере, у тебя есть я.

В первые дни президентства Овальный кабинет превратился в игровую площадку с тремя телевизорами, настроенными на мультипликационные каналы. Это идеально устраивало Трампа, поскольку позволяло ему не управлять страной. «Я собираюсь сделать Америку снова великой. Настолько сильно, что вы не поверите. ФАКТ!» — повторял он, набивая лицо Биг Маком.

Для Бэннона главным приоритетом было помочь Трампу с его коррекционными уроками чтения и помешать мировым лидерам звонить ему.Жизнь шла намного спокойнее, когда ничто не напоминало президенту, что он президент. «Он чертов идиот», — заявил Руперт Мердок после того, как его случайно соединили с Трампом во время рекламной паузы. «Нет, не он», — сказала Иванка, которая до сих пор не смирилась с тем, что она не президент. «На самом деле он кретин».

Через несколько недель Белый дом раскололся на две фракции. Те, кто близок к Бэннону, и те, кто близок к Джареду и Иванке, — все вместе известные как Джаванка.Лагерь Бэннона информировал Вольфа о том, насколько глупым и нестабильным был Трамп и что, по его мнению, встреча с Владимиром Путиным не причинила вреда, поскольку он не знал, кто он такой; в то время как Джаванка рассказал Вольфу, каким глупым и нестабильным был Трамп и как он сделал себе волосы из обрезков трансплантата Элтона Джона.

«Вы не поверите», — сказал Бэннон Вольфу. «Но президент достаточно близок к сертификации и имеет умственный возраст пятилетнего ребенка».

«Это потрясающе», — воскликнул Вольф.«Я всегда думал, что он сильный и стабильный гений».

Стена из лего в его спальне стала единственной частью его программы, и Трамп начал разочаровываться. Чтобы развеять скуку, он решил уволить большую часть людей в своем кабинете вместе с директором ФБР, прежде чем отправиться в Мар-а-Лаго, чтобы сыграть партию в гольф, где перед этим он заставил японского премьер-министра обслуживать его. спрашивая: «В какой дерьмовой стране находится Япония?» Это только усилило давление, и его оставшиеся помощники стали все больше беспокоиться о полном провале администрации, когда Трамп однажды действительно сделал что-то, что казалось смутно рациональным.Хотя никто толком не помнил, что это было. Даже Вольф был обеспокоен тем, что его книга может превратиться в сборник фактов, уже известных большинству людей.

Однако вскоре нормализовалось, и Трамп начал каждый день с того, что прикреплял утяжелители к концу своего пениса, чтобы увеличить его размер. «У меня самый большой пенис, самый большой. Я действительно. Это факт», — писал он в Твиттере, прежде чем обрызгать себя дезинфицирующим средством и отправиться на свидание с Тони Блэром.

«Пламя и ярость: Внутри Белого дома Трампа» Майкла Вольфа (Литтл, Браун, 20 фунтов стерлингов)

«Большое спасибо, что приехал в США, Тони», — сказал Вольф.«Это будет большим стимулом для продаж в Великобритании. А теперь могу я процитировать ваше утверждение о том, что британские спецслужбы прослушивали Трампа?»

«Нет».

«Слишком поздно».

Через шесть месяцев Белый дом был парализован, а у Трампа закончились люди, которых можно было уволить. Генерал Келли взял на себя ответственность после того, как предложил президенту начать ядерную войну с Северной Кореей.

«Все это просто ужасно», — сказал Бэннон из спальни, где он теперь жил.

«Нет, это не так», — воскликнул Вольф.«Это просто фантастика».

Переварено прочитано, переварено: Фейковые новости!

Веселье и ярость в Нью-Йорке – Новости общества и искусства

Сельская местность для коров, а город для Салмана Рушди. Города определяют его, города опустошают его, города соблазняют его. Сбежавший рассказчик, образцовый переселенец из постмодернистской фантастики, никогда не возвращается домой — поиски дома — это постоянное состояние души, скорее состояние истории.

И посмотрите на его последнюю путевую станцию, новый курорт для беженцев. Это город, в котором дух времени запечатлен мюзиклами о милых львах и фильмами о гладиаторском упадке имперского Рима. Город Хиллари против Руди, телевизионная демонология Ганнибала, каннибала Кастро и тотемный праздник Элиана Гонсалеса.

Город, культурные вершины которого отмечены Тони Сопрано, Баффи, истребительницей вампиров и Богоматерью стрингов, или Минни Рот.Там, где водители такси-исламисты склонны высказывать суждения вроде: «Эй! Американец! Ты безбожный гомосексуал, насильник домашней козочки своей бабушки». Где скука Джорджа У. Гуша побеждает энтузиазм Эла Бора.

Это город вечного бреда. И «он приехал в Нью-Йорк, как землемер приехал в замок: в амбивалентности, в крайности и в несбыточной надежде. улицы, ища вход, говоря себе, что великий Город-Мир мог бы исцелить его, городского ребенка, если бы он только мог найти врата в его волшебное, невидимое, гибридное сердце.

Отсылка к Кафке отчасти верна; и если Нью-Йорк — это тысячелетний замок, ожидающий привилегированных землеустроителей, то Салман Рушди на Манхэттене — это K redux в эпоху Faux Americana плюс Fairy Americana. И это отмечает заслуженную паузу в отрывок, характеризующийся полуночным криком мутантной свободы и позором незаконнорожденной истории, джахилианскими открытиями веры и сомнения и яростью имама против воображения, последним ура затерянного мира и трепетной историей любви современного Орфея.

Это редкий отрывок в истории художественной литературы, и исключительные факты из жизни Рушди после Сатанинские стихи придали своего рода палимпсестическую остроту его работам после фетвы, под вихревым, высокоскоростным искусством лежит свидетельство смещения и отчаяние, очень личный поиск мира.

Но мир в другом месте, за горизонтом Нью-Йорка, ибо Ярость парит над субарендой беженца в Верхнем Вест-Сайде, темная богиня сводит его с ума: «Ярость — сексуальная, эдипальная, политическая, магическая, жестокая — сводит нас с ума. к нашим лучшим высотам и самым грубым глубинам.Из фурии возникает созидание, вдохновение, оригинальность, страсть, но также и насилие, боль, чистое бесстрашное разрушение, нанесение и получение ударов, от которых мы никогда не оправимся». Вместилищем Рушди на данный момент является профессор Малик Соланка, разочарованный ученый, знаменитый кукольник, человек с богатой событиями предысторией, с Бомбеем и Лондоном в качестве мест действия, с неопределенным будущим, и в настоящее время одинокий монах на Манхэттене.

Его слава началась в конце 1980-х, когда он оставил свою должность в Королевском колледже в Кембридже и превратил свою личную эксцентричность в культ в прайм-тайм: эпопея о мозговитых куклах, Приключения Маленького Мозга , чудовищно интеллектуальная кукла доктора Франкенштейна. .

Затем, вскоре после своего бывшего кембриджского приятеля, двойника Деррида по имени Кристоф Уотерфорд-Вайда, или Дабдуб, Соланка оставил свою вторую жену и трехлетнего сына с небесным именем Асмаан и пересек Атлантику.Кукла с колючими волосами была его единственным компаньоном. Что ж, есть предыстория до Кембриджа, датированная Бомбей, о сексуальном грехе отчима против

Малика и мальчике, доверяющем извращенный ужас маленьким куклам в его спальне. Однако Бомбей всегда будет с ним, как «его проклятая Йокнапатофа, его проклятый Мальгуди, которые определили его судьбу и память о которых он подавлял более полужизни». Итак, после далекой утраты и недавнего отчаяния Нью-Йорк, новая земля под его ногами, должен стать нирваной.

То есть, то нет, и фурии все еще там. Здесь серийный убийца носит панаму и убивает бетоном, а его скальпированные жертвы выглядят как сломанные куклы. Здесь даже еврейская история сантехников достойна голливудского сценария. В этом городе постоянных изумлений, частное королевство отшельника Соланки, дуплекс в Верхнем Вест-Сайде, начинает сотрясаться от яростных вторжений, самым загадочным образом проявляющихся в ритуальной смерти друга, благодаря его связи с тайным обществом S&M, сексуальная черная шутка, расшифровывающаяся как Single&Male.Соланка, чье кукольное предприятие превратилось в успешную кибернетическую аллегорию, теперь идет по истории других людей, «идя, как призрак, по городу, который был в центре истории, которая не нуждалась в нем как в персонаже».

Но ему суждено стать персонажем в чужих историях, и первая крупная история, заманившая его в ловушку в Нью-Йорке, — это история Милы Мило, второе имя — сокращенная версия Милошевича, сербского поэта. «Прекрасная, проклятая» Мила на время становится куклой у него на коленях, переживая собственную предысторию запретной привязанности к отцу.Но саньяси Соланки совершает стремительный романтический скачок, когда Нила Махендра, продюсер телевизионных документальных фильмов, «темная Венера», чья красота сначала поражает саньяси, как «галактика огня», приходит, чтобы сокрушить его жизнь. Она — «последняя большая эмоциональная игра в его жизни», фурия как экстаз.

Она тоже попала в ловушку своей собственной предыстории, и Соланка вступает в нее только для того, чтобы оказаться перенесенным на далекий южно-тихоокеанский остров Лилипутии Блефуску, родовой дом Махендры, где революционеры Индо-Лилли борются за создание Филбистана (вы нельзя пропустить место).

Как андалузская кульминация в «Последний вздох мавра» , филбистанская развязка в «Ярости» — это яркое действие и медленное спасение. Хотя для профессора спасение может означать только обращение к его сыну Асмаану, что означает небо. Ни один другой отец, возможно, никогда раньше не совершал такого любовного акта, такого яркого блеска, в котором смех и трагедия существуют в совершенной дисгармонии.

Большой скачок в воображении, и Ярость еще больше прославляет маниакальное мастерство одного из лучших практиков художественной литературы.Правда, литературные вуайеристы наверняка сведут роман к аллегории в том же масштабе своего интеллекта, что и с недавно разлученным Рушди, который приобрел в Нью-Йорке подругу темной Венеры и кому посвящена книга. Ярость — это гораздо больше, чем полноценное приветствие Рушди Америке (первый салют был в Земля под ее ногами ), со своей собственной предысторией.

В то время как переселение душ является подавляющим мотивом в обширном Рушдистане, огромном массиве суши в современном воображении, Ярость, второстепенная работа мастера, также посвящена головокружительному восхождению чужака, контекст городской медитации и культурного шоу уродов не t разбавить текст, который продолжает бросать вызов пикселизированному притворству его путевых станций.А Салман Рушди развлекается, несмотря на фурии.

---

Отрывок

Профессор Малик Соланка, историк идей на пенсии, вспыльчивый кукольник, с недавнего пятидесятипятилетия хранящий целомудрие и одинокий по собственному (многим критикуемым) выбору, в свои посеребренные годы обнаружил, что живет в золотой век. За окном долгое, влажное лето, первое жаркое время третьего тысячелетия, знойное и потное. Город кипел от денег. Арендная плата и стоимость собственности никогда не были выше, и в швейной промышленности было широко распространено мнение, что мода никогда не была такой модной.Каждый час открывались новые рестораны.

Магазины, дилерские центры, галереи изо всех сил пытались удовлетворить стремительно растущий спрос на все более изысканную продукцию: оливковое масло ограниченного выпуска, трехсотдолларовые штопоры, персонализированные «Хаммеры», новейшее антивирусное программное обеспечение, эскорт-услуги с участием акробатов и близнецов, видеоинсталляции, искусство аутсайдеров, легкие как перышко шали из пуха вымерших горных козлов. Так много людей ремонтировали свои квартиры, что запасы качественной сантехники и фурнитуры были в большом почете.

Были очереди на ванны, дверные ручки, импортные твердые породы дерева, старинные камины, биде, мраморные плиты. Несмотря на недавнее падение стоимости индекса Nasdaq и стоимости акций Amazon, новая технология была на слуху у города: по-прежнему говорили о стартапах, IPO, интерактивности, невообразимом будущем, которое только начиналось. Будущее было казино, и все играли в азартные игры, и все ожидали выигрыша. На улице профессора Соланки богатые белые юноши бездельничали в мешковатых одеждах на розовых ступенях, стильно имитируя нищету, пока они ждали миллиардерства, которое, несомненно, скоро наступит.

Его сексуально воздержанный, но все еще блуждающий взгляд особенно привлекла высокая зеленоглазая молодая женщина с круто раскосыми центральноевропейскими скулами. Ее взлохмаченные клубнично-светлые волосы по-клоунски торчали из-под черной бейсболки D’Angelo Vodoo, губы были полными и саркастичными, и она грубо хихикнула, пряча небрежную ладонь, как старомодный, щеголеватый, вертящий тростью маленький Солли Соланка.