Кирилл Серебренников: то, что я сделал на экране, — это мой трип
О новой картине «Петровы в гриппе», коллективных галлюцинациях, фестивалях и парадоксах
В четверг в прокат выходит картина Кирилла Серебренникова «Петровы в гриппе» по роману Алексея Сальникова, премьера которой прошла в основном конкурсе Каннского кинофестиваля. Фильм рассказывает об обычной семье Петровых: он — слесарь, она — библиотекарь, у них есть сын, но вместе Петровы давно не живут. Все вместе они заболевают гриппом, и неожиданно повседневная реальность видоизменяется и становится похожа на коллективную галлюцинацию, полную странных образов и безумия. К российской премьере картины Серебренников рассказал ТАСС о непростых съемках, разнице между абсурдом и парадоксом, отношении Запада к России и о том, что думает о современных сериалах.
— Честно говоря, я боялась смотреть фильм, потому что трейлер показался мне каким-то истеричным, а в итоге мне понравилось.
У вас получился такой упорядоченный хаос. Как вы укрощали непростую книгу Сальникова и как работали со съемочной группой?
— Вы знаете, в России у меня редко спрашивают про то, как мы работали над картиной. Вопросы обычно ограничиваются смешными случаями со съемок либо о том, что мы вообще этим хотели сказать? Так что, честно признаюсь, главный интерес в работе над романом «Петровы в гриппе и вокруг него» — как это вообще можно сделать? Как это придумать и как найти кинематографический эквивалент сложнейшей книжке Сальникова. Ведь в ней умещается почти пять разных книг, и главный герой в романе как бы ничего не делает. Это такой русский «Улисс» о том, как заболевший гриппом человек просто едет домой в течение одного дня. Вот и как выразить это невыразимое?
Читайте также
Лихорадочное путешествие в подсознание: «Петровы в гриппе» в Каннах
Все-таки книга — это образы в голове у каждого отдельного читателя, а кино предназначено для коллективного просмотра.
Это коллективная галлюцинация. Мне было интересно придумывать эти однокадровые сцены. Было важно, чтобы артисты из черно-белой части фильма играли по несколько ролей в цветной — так создавалась рифма с пилюлей из прошлого, которая лечит мальчика в настоящем. Эта книга ведь про очень странную связь прошлого и нынешнего, и эта связь не вполне линейная. Прошлое разлито в нашем настоящем. Как это выразить?
Понятно, что фильм будут сличать с текстом романа. Сразу могу сказать, что это достаточно разные вещи, потому что у каждого в голове свой роман, а то, что я сделал на экране, — это мой трип
— Фильм получился оригинальным не только в идейном, но и в техническом смысле. Некоторые сцены поражают. Как вы над этим работали?
— Если вы про сложные однокадровые сцены, то мы, говоря на театральном языке, много репетировали. Например, сцену с Ваней Дорном мы сочинили на площадке за несколько дней. Она должна была быть короче практически на четыре минуты, но за два дня до съемок нам отказали в локации, и нам пришлось переехать в совсем другое место.
Кадр из фильма «Петровы в гриппе»
© Sony Pictures
— Кошмар.
— Да, из-за этого сцена стала длиннее, потому что увеличилось количество шагов от объекта до объекта.
— Просто ад контрол-фрика.
— Это было нервно! Но мы сняли два дубля, и я выбрал второй. Было невозможно снимать много дублей, потому что это требовало огромного количества усилий всех людей. И требовало вдохновения. Наш оператор Саша Вдовенко, который снимал все это одним кадром 18 минут, — просто выдающийся профессионал и героический человек. Я думаю, третий дубль он бы просто не выдержал или не сделал бы это так вдохновенно.
— Когда снимают одним кадром, это так погружает в фильм, что невозможно не впечатлиться.
— В «эффекте Кулешова» (эффект, создаваемый при монтаже, когда последующий кадр объясняет смысл предыдущего) много чего есть хорошего, но, когда зритель видит честное течение времени на экране и понимает, что его не обманывают и что все происходит на его глазах, в этом есть какой-то важный кредит доверия.
Я сам обожаю в фильмах однокадровые длинные сцены, потому что они заставляют меня туда полностью погружаться, забывая про технологию кино. Но здесь сразу видно, что умеют актер, режиссер, оператор: если артист что-то делает плохо, то это невозможно исправить, если плохо придуманы мизансцены или неточная пластика съемки — сразу провал.
— И вот я перехожу к вопросам про смыслы, простите.
— Так.
— По вашим фильмам складывается такое впечатление, что вас всегда интересовал абсурд, и жизнь в России в ваших работах часто сводилась к абсурду. Вы считаете, что нельзя без него рассказать про нашу действительность?
— Все-таки наш фильм — это больше галлюцинация, нежели абсурд или то, что вы называете абсурдом. Потому что из названия следует, что Петров болен гриппом, и гриппозное состояние героя должно передаться зрителю, ведь в таком измененном состоянии мы начинаем иначе видеть реальность.
— Мне показалось, что галлюцинации — это прием, с помощью которого вы показываете абсурдность действительности, к которой мы привыкли.
Читайте также
Вот ты какой, «Главный герой»: воодушевляющая сказка о зарождении самосознания
— Абсурд нашей реальности и есть наша реальность. Грубо говоря, мы же какие-то вещи не осознаем как абсурд, мы в этом живем — и довольно привычно и комфортно. Я не очень люблю слово «абсурд» как прием. Давайте назовем это искусством парадокса. Такой парадоксализм присутствует в великой русской литературе: у Достоевского, Хармса, Введенского, у авторов, которые мыслили категориями парадоксального. То, что есть вокруг нас, — это сдвиг реальности. Реальности, над которой был произведен какой-то эксперимент либо она внезапно изменилась за счет нашего интенсивного мышления о ней. Мы, внедряясь и наблюдая реальность, думая о ней, этим меняем ее. И, наверно, это изменение, этот сдвиг вы и называете абсурдом.
Я склонен считать, что это какой-то трип, галлюциноз, разрушенная граница между сновидением и явью, бытием и небытием. Речь в фильме идет о персонаже, который то ли живет, то ли умирает.
— Эта галлюцинация героев наполнена хорошо узнаваемыми образами. Я думаю, для каждого российского зрителя они очень узнаваемые и родные. А что вы думаете про зрителей иностранных? Будет ли им понятно, что происходит в фильме, или это будет воспринято как нечто странное и дикое?
— Нет, это не так. Нам все время кажется, что, если нас показали каким-то непривычным для нас способом, то это что-то неприглядное. Наоборот, все это вызывает большой интерес, тем более все же видят, что фильм снят с любовью.
Кадр из фильма «Петровы в гриппе»
© Sony Pictures
— Дело даже не в красоте, а в том, что эти образы совсем незнакомы иностранным зрителям.
— Для итальянцев непонятны французы, для французов непонятны немцы, для немцев швейцарцы выглядят в чем-то как сумасшедшие и так далее.
Для нормальных людей на Западе, в Европе нет «их» и «нас», и они всю эту многосложность и многоуровневость мира впитывают с детства. Это и есть присущая им толерантность к иному и к чужой инакости, которую у нас пытаются критиковать или считать слабостью. Это важнейшее понимание того, что иной, непохожий на тебя человек имеет право на жизнь и достоин счастья и нашего интереса. Нет единого «они» и единого «мы». Все люди очень разные, и в этом особенность и, я считаю, обаяние мира.
Есть люди, которые вообще никаким кино не интересуются, а есть люди, которые интересуются русским артхаусом. Я раньше много ездил по фестивалям, и ко мне после показов в Локарно, Венеции, Риме подходили зрители, и какие умные вопросы они задавали! Это были искренние, интересующиеся искусством люди, и для них не было такого: «О, русские, какие вы все странные!» Они через фильмы пытаются понять что-то про нашу жизнь, нашу страну.
Русские — достаточно закрытый народ, мы от мира закрыты какой-то воображаемой стеной.Мы не очень охотно про себя что-то рассказываем. У нас есть концепция парадного и черного входа, концепция фасада, и для нас очень важно, как нас воспринимают в мире. Но важно понимать, что для них мы очень и очень интересны. То, что в последние годы на фестивали приглашают русские фильмы, свидетельствует именно об этом интересе
Мы не очень охотно про себя что-то рассказываем. У нас есть концепция парадного и черного входа, концепция фасада, и для нас очень важно, как нас воспринимают в мире. Но важно понимать, что для них мы очень и очень интересны. То, что в последние годы на фестивали приглашают русские фильмы, свидетельствует именно об этом интересеЧитайте также
Русские в Канне: «Разжимая кулаки» и «Купе номер шесть»
Во всех западных оперных театрах поют русские певцы, и к ним относятся с восторгом. Сейчас я буду в Мюнхене делать оперу — в знаменитый баварский театр пришел новый интендант Серж Дорни, а с ним музыкальный руководитель Владимир Юровский, который много работал в Лондоне и вообще давно и успешно работает на Западе. И вот первой оперой, которую придут слушать и смотреть мюнхенцы в Баварский опере, будет «Нос» Шостаковича и Гоголя в постановке русского режиссера с русским дирижером за пультом, с большим количеством русских певцов. Почему они не поставили Штрауса и Вагнера? Значит, мы им интересны, им интересно наше искусство, интересно все настоящее, яркое, уникальное.
— С приходом пандемии все чаще ведутся разговоры о том, что кинофестивали не так уж важны и вообще это пережиток прошлого. Понятное дело, что премьера на Каннском фестивале — это всегда приятно, но насколько фестивали важны для вас как режиссера с практической точки зрения?
— Фестиваль — это лучший старт для фильма, особенно для авторского. Мои фильмы достаточно хорошо идут в западном прокате, и фестивали являются лучшим трамплином, чтобы про фильм узнали и он пошел куда-то дальше. Вопрос все-таки не в призе — через год никто, кроме специалистов, и не скажет, кто что выиграл. Но важно другое: Каннский фестиваль, Берлинский, Венецианский, фестиваль в Торонто — это главные смотры, через которые кино объявляет о своем существовании. Про твой фильм сразу из-за сильной медийной поддержки узнает огромное число людей.
Съемочная группа фильма «Петровы в гриппе» во время премьеры в Каннах
© Sony Pictures
— И там можно встретить дистрибьютеров, продюсеров.
..
— Конечно. Зрители узнают про наших артистов, авторов, композиторов. Это такая витрина русской культуры, как бы к этому ни относились. Это важнейшая встреча с мировой киноиндустрией.
Если у тебя премьера в Каннах, то про фильм за день узнает весь мир, дистрибьютеры из всех стран, а также фестивали в других городах, ведь есть огромное количество маленьких фестивалей, которые тоже очень важны. Туда приходят все зрители региона и смотрят твой фильм
— Сейчас у многих режиссеров есть по своему сериалу, все резко этим заинтересовались. В прошлом году были новости о том, что вы планируете снимать сериал про Андрея Тарковского. Вообще, интересно попробовать свои силы в этой сфере?
Читайте также
Серебренников планирует снять сериал об Андрее Тарковском
— Да, есть у нас с компанией Hypefilm такой проект. Мне в принципе интересна большая форма кино. Мне кажется, когда мы смотрим, например, мини-сериал HBO «Чернобыль», то понимаем, что это никакой не сериал, а просто большой фильм.
Кино, которое длится четыре часа. Это романная форма, которая вернулась к зрителю. Недавно все были убеждены, что зрители не будут смотреть ничего длиннее полутора часов. Ан нет, смотрят! Помните, была такая теория, что роман умер? А вот оказывается, что все-таки можно написать новый роман, можно вернуться к большой форме фильма с большим количеством героев, симфонической структурой, сложными параллельными линиями.
— А вы вообще любите посмотреть сериал, расслабиться, отдохнуть?
— Нет, я, скорее, смотрю и работаю. Хотя мне нравятся и развлекательные фильмы. Например, то, что делают Райан Мерфи или Марк Черри. Это такое легкое чтиво, но совсем не бессмысленное. Но я больше не про расслабиться, а про поработать.
— Стриминги, особенно во время пандемии, набирают все больше популярности, у нас в России тоже. Как вы думаете, стала ли киноиндустрия более демократичной с приходом стримингов?
— Это действительно означает больше возможностей для режиссеров и авторов, т.
к. больше денег тратится на кино, потому что возникла необходимость производить больше «контента». Я, кстати, очень не люблю это слово.
— Оскорбительное немного.
— Ну да, оно, как асфальтом, заливает все единым смыслом массового потребления, а для меня авторские фильмы — штучное явление, это не «контент».
— А качество российских сериалов повысилось?
— Мы выходим на хороший уровень сериалов, как мне кажется. Я посмотрел «Эпидемию», и это отличная работа — крутая, лихая, сложная. Или «Чики». Можно всех поздравить, просто какой-то восторг! И продюсеров, которые решились это сделать, и режиссера, который все это придумал и добился такого качества киноповествования, и блистательную компанию артистов.
— В общем, можем!
— Можем, если хотим.
Кирилл Серебренников: «Искусство помогает обмануть неотвратимое»
Интервью
29 июня стало известно, что театр «Гоголь-центр» в его прежнем виде прекращает существование.
Контракты с его прежним художественным руководителем и директором не были продлены. Кирилл Серебренников поставил на сцене «Гоголь-центра» много замечательных спектаклей. В марте Кирилл покинул Россию. В день рождения режиссера вспоминаем нашу встречу в его последние дни в «Гоголь-центре». Мы говорили о будущем. И немного о настоящем и прошлом.
ELLE Как сейчас проходит ваш типичный рабочий день?
КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ Эмоционально проходит. В делах. Несколько проектов в работе. Днем разговариваю, ночью пишу. Смотрю, слушаю музыку.
Что пишете по ночам?
Тексты для книги. Я давно ее обещал разным людям и все время увиливал от ответственности. А тут совесть наконец замучила. И я решил хотя бы ночами что-то начать писать.
Это что-то типа мемуаров?
Какие мемуары, вы что! Книжка по всяким разным вопросам, которая, возможно, кому-нибудь поможет избежать ошибок. Знаете, я сам в свое время читал книги разных режиссеров об их работе в театре, и мне это очень помогало.
Потому что твой собственный опыт, он ведь не может быть всеобъемлющим. И чтобы не попасть в те ловушки, которые могут оказаться на пути, приходится перенимать опыт чужой.
А на чьих ошибках учились вы?
Начал, например, с Питера Брука (британский режиссер театра и кино. — Прим. ELLE). С его великой книжки о режиссуре, она называется «Пустое пространство». Хотя это не столько про режиссуру, сколько вообще про «вещество театра». Я это понятие сам для себя придумал и пользуюсь теперь. Бывает, что спектакль идет, а «вещества театра» в нем нет. Актеры говорят слова, а «вещество театра» не вырабатывается. Качество спектакля определяется для меня тем, какое «вещество театра» образуется на сцене. Его много или мало? Для меня качество искусства театра определяется химическим составом этого вещества.
Пандемию и карантин все переживали по-разному. Вам пандемия больше дала или больше у вас отняла?
Мне кажется, об этом вообще нельзя говорить в таких терминах — это слишком максималистски.
На самом деле, это просто жизнь — и вот она такая. Состоит из увлечений, влюбленностей, лишений. Дождя, урагана, вырубания электричества. Голода, войны, труда. Вот на нашу жизнь выпало такое испытание. Плохо это или хорошо? Черт его знает. Главное, что мы теперь будем как-то с этим работать, пытаться взаимодействовать. На другие поколения пришлись войны, а это еще хуже. Но люди и во время войн живут, создают искусство, трудятся, рожают детей, сочиняют талантливые тексты. Я стараюсь воспринимать пандемию просто как обстоятельство.
Одни считают, что после пандемии мир бесповоротно изменится и уже никогда не будет прежним. Другие утверждают, что уже через год-два мы все благополучно забудем. На чьей вы стороне в этом споре?
Я на стороне тех, кто считает, что она мир, конечно, изменила. Более того, я думаю, что это репетиция настоящей пандемии — что дальше будут еще какие-то вирусы, страшнее и опаснее. И нам нужно будет с ними сосуществовать и выживать. В общем, я считаю, что мир изменился раз и навсегда, и к этому надо относиться как к факту нашей биографии.
Вообще, что за желание такое — вернуться обратно, в какую-то исходную точку? Не надо возвращаться в прошлое, там уже ничего нет.
Театр и его способ взаимодействовать со зрителем вирус тоже революционно изменил?
Театр уже давно ищет выход за границу собственного тела. Пандемия просто подлила масла в огонь, она как бы сказала: «Ребята, теперь чуть-чуть побыстрее давайте! Хватит размышлять, пора делать». Был ли до пандемии диджитал? Да, конечно, был! Просто он не был таким востребованным. То, что до этого ценили в основном эстеты, интеллектуалы, какие-то особенно продвинутые зрители, стало понятным и интересным для всех. И я уверен, что со временем разных форм виртуального, цифрового искусства будет больше. Хотя, конечно, это ни в коем случае не отменит человеческую жажду общения. Нам ведь всем его очень не хватает — хотя при этом мы его избегаем…
Вот у вас есть проблема со звонками? У меня — да. Я не могу позвонить!
Я могу, если очень надо, но тоже не слишком люблю.
Я вот очень не люблю! Когда мне звонят, для меня это прямо проблема. Звонок как будто проникает на мою личную территорию — а я этого не хочу. Поэтому всех всегда прошу: «Пожалуйста, не надо звонить. Пишите в чате, шлите сообщения». Могли ли мы еще несколько лет назад себе такое представить? Вряд ли. Вот так меняется наша психология! Поэтому, раз уж мы теперь боимся живого человеческого общения и находимся в своем пузыре, в своей зоне комфорта, то театр, возможно, будет предоставлять хотя бы иллюзию этого общения. Мы будем смотреть, как ходят и разговаривают другие люди.
Каким вы видите театр через 25 лет?
Появятся новые виды коммуникации, новые диджитал-платформы и способы существования. Я, кстати, надеюсь, что будущее за биотехнологиями. То есть за соединением человека с элементами гаджетов. Нас будут чипировать, вживлять нам умные ткани. Нам будут 3D-органы распечатывать. Это уже делают, и этого будет все больше и больше. Грубо говоря, человек будет становиться частью большой цифровой платформы.
С другой стороны, в будущем количество трудящихся людей резко уменьшится. У человека резко высвободится свободное время. А куда денутся трудящиеся? Будут получать базовый доход от государства. Уже сейчас некоторым людям легче платить, чтоб они не работали. Экономика будет по-другому устроена, капитализм тоже станет другим. И вот с этим базовым доходом люди начнут думать, на что потратить освободившееся время. Я абсолютно уверен, что все практики, связанные с искусством, просто расцветут.
Той или иной сфере искусства периодически предрекают скорую смерть. Как думаете, почему у людей постоянно какие-то кровожадные мысли об искусстве возникают?
Не знаю. А зачем слушать м*****? Мало ли что они говорят. Искусство перетекает в разные формы. В любом случае это попытка продлить жизнь через создание новых миров. Сделать свое существование объемнее, длиннее, насыщеннее. Искусство помогает обмануть неотвратимое. Поэтому мне кажется, что оно будет всегда в разных формах и разных видах.
А если что-то должно умереть, то пусть это будут зоопарки. И цирки с животными. Недавно я говорил с одним дрессировщиком, действие происходило в Большом театре. Говорю: «У вас там, в цирке, зверей мучают». А он мне: «А у вас тут людей мучают!» Я отвечаю: «Да. Но люди за это зарплату получают, а животные нет».
Ваши кинопроекты по популярности не уступают театральным. В этом году нас ждут еще и «Петровы в гриппе». Зачем театральному режиссеру кино?
Знаете, я думаю, что на самом деле я кинорежиссер, который застрял в театре. Я всегда хотел заниматься кино, просто возможность работать в театре у меня появилась раньше.
Сейчас для вас одно дополняет другое?
Нет, не дополняет. Когда я снимаю кино, я один человек. Когда занимаюсь театром — другой. Это вещи несовместимые.
Как думаете, почему в свое время роман Сальникова стал бестселлером?
Думаю, в первую очередь потому, что он проецирует настоящее в наше детское прошлое, то есть прямо апеллирует к нашему детскому опыту.
Сейчас ведь все немножко маниакально ностальгируют о детстве; пытаются сделать так, чтобы оно как можно дольше не уходило. Мы не хотим взрослеть! Что-то в мире заставляет нас избегать взрослой, ответственной, тяжелой жизни. Мы хотим быть милыми детьми, стоять под елочкой, чтобы нас Снегурочка водила хороводом. В начале ХХ века люди, например, мечтали быстрее выйти из детского возраста, потому что детство — это бесправие, а взрослая жизнь дает возможности, карьеру, деньги. И я, скорее, понимаю этих людей, живших сто лет назад. Знаете, я точно не хочу в свое детство.
А Тарковский чем вам близок? Кажется, как режиссеры вы с ним диаметрально разные.
Может быть, разные люди как раз и способны по-настоящему понять друг друга. Знаете, есть в отечественном кинопроизводстве такое понятие — «укушенный Тарковским». То есть человек, который мечтает следовать этой эстетике, этому тренду, направлению в искусстве, которое задал Андрей Арсеньевич. Таких людей в индустрии всегда было очень много.
Но я делал все, чтобы среди них не быть! Есть еще один момент. Главный фильм, после которого я встал и сказал, что хочу быть режиссером, — «Андрей Рублев». В детстве я его посмотрел, наверное, 58 тысяч раз, и вопрос, кем я хочу быть, у меня отпал. Я хотел быть человеком, который снимает кино. Нет, не такое же — совершенно другое, но дело не в этом. Я просто увидел возможности, которые дает кинематограф, потому что этот фильм меня потряс, и эмоциональный удар был такой, что я абсолютно точно понял: это невероятно влиятельное искусство, которому невозможно сопротивляться.
А сейчас можете для себя сформулировать, чем именно вас так задел «Андрей Рублев»?
Поэзией и правдой. Это вещи, кажется, противоположные друг другу, но при этом идеально сосуществующие в кадре. Тарковский, Нуреев, Цой…
Вы часто обращаетесь к биографиям великих мужчин. А есть женщины, о которых мечтаете снять кино или поставить спектакль?
Мне кажется, о женщинах лучше снимать женщинам.
Вы за female gaze? Да, мне кажется странным, когда высказывание про женщину делает мужчина. Может быть, нам уже пора спокойно и внимательно относиться к тому взгляду, который предлагают женщины в искусстве? Это совершенно другой взгляд. И чем более он «другой» — тем лучше.
На сайте «Гоголь-центра» есть видео, в котором вы рассказываете, как пережить самоизоляцию. Один совет такой: «Возьмите листок бумаги, сформулируйте для себя, кто вы и что вы, в чем ваша суть, — и запишите». Вы лично сумели это для себя сформулировать?
Конечно. Говорить в интервью я об этом не могу — все это очень личное и интимное. Некоторые вещи нужно оставлять несказанными. Но это действительно очень полезная практика. Главное здесь — сказать правду. А это очень трудно, потому что первые люди, кому мы врем, — это мы сами, нам постоянно нужно обманывать свое эго, мы так его подпитываем. Но, когда мы говорим о себе правду, случается переход на новый уровень. Это было сложно и очень неприятно.
И все же у меня получилось.
Теги
- Интервью
Российский режиссер Кирилл Серебренников об Украине: «Это война, и ее начала Россия»
Дата выпуска: Изменено:
ИНТЕРВЬЮ © ФРАНЦИЯ 24
От: Марк Перельман
Следовать В интервью телеканалу FRANCE 24 российский театральный и кинорежиссер Кирилл Серебренников заявил, что происходящее в Украине действительно является «войной» и что ее «совершенно очевидно» начала Россия.
Реклама
В беседе с FRANCE 24 из Берлина российский режиссер театра и кино сказал, что не планирует в ближайшее время возвращаться в Россию из-за своего плотного рабочего графика в Европе, добавив, что «война ломает все возможные графики» и что он живет днем. -Днем.
Режиссер раскритиковал бойкот российских артистов западными странами из-за войны на Украине, назвав его «неправильным» и заявив, что «культура должна быть первым и последним мостом, соединяющим людей».
Он сказал, что все еще планирует посетить Авиньонский театральный фестиваль на юге Франции, где одна из его пьес откроет мероприятие, подчеркнув, что это символ единения.
Серебренников добавил, что надеется получить приглашение на Каннский кинофестиваль в этом году за свой последний фильм «Жена Чайковского», который он только что закончил, но подчеркнул, что это решение остается за организаторами.
Подробнее о войне в Украине читайте © Графическая студия France Médias Monde- Украина
- Россия
- театр
- кино
Связанный контент
Репортеры
Война на Украине: мужество и стойкость в условиях российского наступления
Фокус
Жизнь под бомбами в западноукраинском городе Житомир
БИС!
Война на Украине вызвала антироссийскую культурную реакцию
Предыдущие выставки
01.
12.2023
«Силачи начинают терять власть»: и.о. руководителя Хьюман Райтс Вотч
25.04.2022
Мариуполь практически уничтожен, но «никогда не сдастся», заявил главный советник Зеленского
04.02.2022
Верховный представитель ЕС по внешней политике Боррель заявил, что блок «продолжит» оказывать военную поддержку Украине
04.02.2022
Генпрокурор Украины: «Ожидаю найти доказательства геноцида в Мариуполе»
15.2022Глава МИД Украины Кулеба призвал Францию назвать зверства в Украине «геноцидом»
04.08.2022
Индийский духовный лидер Садхгуру в пути из Европы в Индию, чтобы спасти нашу землю
04.07.2022
«После Бучи компромисс с Россией невозможен», — заявил экс-президент Украины Порошенко
04.06.2022«Путина скоро не станет»: российский диссидент Илья Пономарев в изгнании
31.
03.2022
Министр иностранных дел Франции Жан-Ив Ле Дриан: «Я вижу только заявления, но никаких действий» со стороны России
«Как не рассердиться?» Российский режиссер Серебренников о войне, ссылке и своей новой опере | Украина
Солнечным пятничным вечером в Амстердаме Кирилл Серебренников нервничал перед премьерой, когда в Голландскую национальную оперу начали прибывать гости.
«Конечно, это другое. Все по-другому, когда делаешь это лично», — сказал прославленный российский режиссер театра и кино в интервью за час до премьеры «Свободного боя».
Для Серебренникова, одного из самых выдающихся деятелей культуры России, чьи сценические работы были поставлены по всей Европе, впервые за более чем четыре года он смог присутствовать на премьере поставленной им оперы.
Начиная с августа 2017 года Серебренников провел почти два года под домашним арестом в Москве, а позже был осужден за хищение 133 миллионов рублей (около 1,7 миллиона фунтов стерлингов) по делу, которое многие назвали политически мотивированным и частью более широкого подавления свободы творчества.
В результате громкого судебного дела в июне 2020 года директору был вынесен условный приговор, а также запрет на выезд на полтора года.
Несмотря на то, что изначально Серебренников был ограничен своей квартирой, Серебренников продолжал работать, используя свою команду защиты для контрабанды инструкций в зарубежные театры, когда ему сначала не разрешали пользоваться Интернетом, а затем наблюдая за репетициями через свой экран.
«Временами этот цифровой способ работы был интересен. Ты сидишь где-то далеко, отдаешь указания людям на мониторах, а они тебя слушают со страхом, не слишком сопротивляясь», — сказал Серебренников в слегка затемненных очках и бейсболке. «Лично это интереснее, но на самом деле сложнее».
Серебренников превратил Der Freischütz в сатиру на суровые реалии современной оперной индустрии. Фото: Барт Гритенс/Голландская национальная опера Но ажиотаж режиссера по поводу его предстоящей оперы быстро утих, поскольку его внимание переключилось на вторжение России в Украину, которое на прошлой неделе прошло отметку в 100 дней.
«В целом я, конечно, очень тревожный, мрачный, — сказал он.
Несмотря на частые стычки с властями, директор так и не покинул Россию. Но после вторжения Владимира Путина в Украину Серебренников решил уехать в Берлин в конце марта. С тех пор он стал активным критиком войны.
«Как мне не злиться на то, что происходит, когда украинцы гибнут из-за российских бомб? Когда города стирают с лица земли? Когда мирных жителей убивают?. Как, черт возьми, можно не говорить. Как? Как я могу назвать это убийство спецоперацией?
Серебренников выглядывает из клетки подсудимых во время слушаний в Басманном районном суде Москвы в августе 2017 года. Фото: Василий Максимов/AFP/Getty Images По его словам, мысленно он приготовился к тому, что не вернется в ближайшее время. «Я столько раз провозглашал «к черту войну». Мы оба знаем, что это уголовное преступление», — сказал он, имея в виду новые драконовские законы, предусматривающие уголовную ответственность за антивоенное инакомыслие.
Его первой остановкой в Европе стали Канны, где состоялась премьера «Жены» Чайковского. Фильм рассказывает об Антонине Милюковой, жене самого известного композитора России, которая впадает в бред, узнав, что ее муж — гей, что в России является запретной темой.
Серебренников не ожидает показа фильма в России в обозримом будущем. «Им, власть имущим, все не нравится в этом фильме. Неправильный режиссер, неправильный образ Чайковского», — сказал он.
Несмотря на аплодисменты в Каннах, не все были рады его приглашению на фестиваль, а некоторые представители украинской киноиндустрии призвали к тотальному бойкоту российских фильмов.
Серебренников сказал, что «понимает», почему люди требуют бойкота, но не согласен с этой идеей. «Должны ли мы выстрелить себе в ногу из солидарности? Какая от этого польза?
«Да, сейчас не время для статей о матрешках, балалайках, народных танцах. Но всегда должно быть место умной, замысловатой, честной русской культуре и человеческим историям.
Серебренников сказал, что призывы к бойкоту Достоевского, Чехова и Чайковского только сыграют на руку Кремлю, указывая на недавние заявления Путина, который обвинил Запад в «отмене» русской культуры. Но не только присутствие режиссера вызвало удивление во Франции. На одной из пресс-конференций в Каннах Серебренников призвал снять западные санкции с Романа Абрамовича, одного из инвесторов его последнего фильма.
Отвечая на вопрос о своей публичной защите человека, которого многие считают пособником путинского режима, Серебренников ответил, что просто повторяет слова президента Украины Владимира Зеленского, который в марте просил президента США Джо Байдена приостановить против введения санкций против бывшего владельца «Челси», потому что украинцы посчитали, что он может быть полезен в их переговорах с русскими.
Когда Серебренников снова заговорил по этому поводу, он сказал, что молчать с его стороны было бы «нечестно».
«Мне было важно высказаться. Абрамович очень помог современной российской культуре. Он буквально помог выжить русским артистам», — сказал он, сообщив, что олигарх оплатил лечение номинированного на «Оскар» режиссера Андрея Звягинцева в Германии.
Звягинцев провел несколько недель в медикаментозной коме в прошлом году после заражения коронавирусом.
Непоколебимая защита Абрамовича Серебренниковым показывает некоторые способы, которыми очень богатые и влиятельные люди стремились ориентироваться в путинской России, становясь одновременно покровителями критического искусства и финансовыми покровителями кремлевского режима.
Роман Абрамович на переговорах делегаций России и Украины в Стамбуле в конце марта. Фото: агентство Anadolu/Getty Images В течение многих лет Серебренников и его Гоголь-центр, захолустный театр, который он превратил в самое оживленное культурное учреждение Москвы, также были вынуждены прибегать к государственному финансированию, чтобы продолжать свою деятельность.
Но Серебренников быстро отвергает любые предположения, от которых он когда-либо извлекал выгоду или шел на компромисс с властями, указывая на годы преследований, с которыми столкнулись он и Гоголь-центр.
«Мы не получили гранты, мы получили проблемы. К нам поступили уголовные дела и расследования. Мы были в каждом черном списке», — сказал он. «Гоголь-центр хотят закрыть уже много лет. С войной, я беспокоюсь, они, наконец, будут. Эта война — трагедия для Украины и самоубийство для современной открытой России».
Глядя на Серебренникова, возмущенного войной, легко было забыть, что режиссер находится в Амстердаме на премьере своей версии «Свободного боя».
Подпишитесь на First Edition, наш бесплатный ежедневный информационный бюллетень — каждое утро в будние дни в 7:00 BST
Пожалуй, неудивительно, что авангардный режиссер превратил классическую немецкую оперу Карла Марии фон Вебера в смелую сатиру на суровые реалии современной оперной индустрии с музыкой Тома Уэйтса.