Жены великих людей – 7 женщин, которые сделали своих мужей великими

08.03.202025.12.2019 alexxlab Разное

7 женщин, которые сделали своих мужей великими

Ребята, мы вкладываем душу в AdMe.ru. Cпасибо за то,
что открываете эту красоту. Спасибо за вдохновение и мурашки.
Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте

За каждым великим мужчиной, как известно, стоит великая женщина. И кто знает, как сложилась бы судьба любимых нами музыкантов, художников, режиссеров и писателей, если бы рядом с ними не находились их мудрые и терпеливые жены.

Накануне Дня всех влюбленных AdMe.ru вспоминает женщин, которые подняли своих возлюбленных на пьедестал славы, а некоторым помогли удержаться на нем.

Мерседес Барча Пардо

Габриэль Гарсиа Маркес встретил свою будущую жену на танцполе, когда ей было 13 лет, и сразу же предложил выйти за него замуж. Девушка согласилась, но сначала должна была окончить школу. Свадьба состоялась лишь спустя 13 лет.

Мерседес была рядом с Габи во время его работы над романом «Сто лет одиночества», обеспечивала семью и не переставала верить, что ее муж — гений. Спустя полтора года роман был написан, но у Маркеса не было денег даже на то, чтобы отправить его в редакцию. Тогда Мерседес продала последнее, что у нее осталось, — фен и миксер. Совсем скоро роман ее мужа принес огромные гонорары, мировое признание и Нобелевскую премию.

Йоко Оно

Поклонники битлов часто обвиняют ее в распаде группы. Но раскол в The Beatles произошел задолго до встречи Йоко Оно и Джона Леннона.

Йоко ввела музыканта в незнакомый ему ранее мир, где было много творчества: авангардной живописи, литературы и экстравагантных перформансов. Благодаря ей появился сольный альбом Леннона, заглавная песня которого «Imagine» стала международным гимном хиппи. Рядом с супругой Джон был счастлив и не уставал повторять, что у них с Йоко одна душа на двоих.

Джульетта Мазина

Брак режиссера Федерико Феллини и актрисы Джульетты Мазины длился 50 лет и 1 день. Разные характеры: он любил роскошь и внимание противоположного пола, она всегда оставалась сдержанной и хранила супружескую верность — не стали преградой для счастливых взаимоотношений. Напротив, Федерико и Джульетта были зависимы друг от друга и не расставались дольше чем на месяц.

Если Джульетты не было на съемочной площадке, Феллини закатывал невероятные скандалы, звонил ей домой и спрашивал совета по малейшим пустякам. Она редактировала сценарии, утверждала актеров, выбирала натуру. И, несмотря на невероятный успех, который ей принесла работа в картинах «Дорога» и «Ночи Кабирии» ее мужа, актерской славе Джульетта Мазина предпочла посвятить себя карьере гениального режиссера.

Софья Андреевна Толстая

Софья Андреевна была

www.adme.ru

Русские жены великих людей — Телеканал «Моя планета»

«Супруга гения» — нелегкая профессия. Кто они, жены Пабло Пикассо, Ромена Роллана, Хосе Рауля Капабланки?

Вместе переживать взлеты, падения, капризы, понимать с полуслова. Как это удавалось нашим соотечественницам, волею судеб занесенным на чужбину и оказавшимся в этой роли?

Ольга Хохлова и Пабло Пикассо: брак в реалистической манере

• Ольга Хохлова и Пабло Пикассо

• Балерина Ольга Хохлова

• Ольга в мастерской мужа

• Пабло Пикассо. Ольга Хохлова в мантилье. 1917 год

• Жан Кокто, Пабло Пикассо, Стравинский и Хохлова. Фото 1926 года

• Пабло Пикассо. Портрет Ольги Хохловой. 1917 год

• Хохлова и Пикассо

Они познакомились в 1917 году на «Русских сезонах» балета Сергея Дягилева: Пикассо работал над декорациями для новой постановки, Ольга танцевала. Балерина, дворянка, королевская стать, сдержанность манер — Пабло был покорен. «Осторожно, — предупреждал приятеля Дягилев, — она русская, а с русскими не шутят, на них женятся!»

Но художника было уже не остановить. Он следовал за труппой во Флоренцию, Неаполь, Барселону, увлекал Ольгу на долгие совместные прогулки, познакомил с матерью и, конечно, рисовал, причем в реалистической манере — «чтобы она могла себя узнать».

Дягилев оказался прав: 12 июля 1918 года в Париже они поженились. Для совместной жизни был выбран фешенебельный квартал в центре. Снимались две квартиры: одна — под мастерскую, другая — для жизни. В первой господствовал Пабло, во второй — Ольга.

Пикассо с присущим ему азартом погрузился в новую игру — респектабельный образ жизни. Это прекрасно вписывалось в тянувшийся с 1910-х годов (работа с Дягилевым, погружение в мир балета) «период классицизма». Но, разумеется, так не могло продолжаться вечно

Фотограф Брассай (настоящее имя — Дьюла Халас) так описывал жилище супругов: «Здесь не было ни той необычной мебели, которую он так любил, ни одного из тех старинных предметов, которыми ему нравилось окружать себя, ни разбросанных как придется вещей».

Пикассо с присущим ему азартом погрузился в новую игру — респектабельный образ жизни. Это прекрасно вписывалось в тянувшийся с 1910-х годов (работа с Дягилевым, погружение в мир балета) «период классицизма». Но, разумеется, так не могло продолжаться вечно.

Братья-авангардисты стали называть его «мертвым художником». Пабло и сам чувствовал, что уже наигрался. Началось отторжение всего чужого, символом которого стала жена. Раздражало все. «Ольга, — жаловался Пикассо, — любит чай, пирожные и икру. Ну а я? Я люблю каталонские сосиски с фасолью». В январе 1927 года он увидел на улице 17-летнюю Мари-Терез Вальтер и не смог пройти мимо. Начался головокружительный роман. Но семейный союз, тем не менее, просуществовал до 1935 года — когда Ольга, наконец, покинула с сыном их общий дом.

«Она слишком многого от меня хотела… Это был наихудший период в моей жизни», — объяснял позже Пабло. В его жизни затем было много периодов — и творческих, и личных. Ольга же практически сошла с ума: преследовала бывшего мужа, писала бесконечные письма, донимала его женщин. Все это вызывало у него только раздражение и брезгливость. Впрочем, развода Пикассо ей так и не дал: согласно брачному договору Ольге бы тогда отошла большая часть его картин. Так Ольга Хохлова и считалась до конца своей жизни законной женой Пабло Пикассо.

Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка: «солнечная девочка» шахматного короля

• Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка

• Шахматный король и его королева

• Ольга Чегодаева и Хосе Рауль Капабланка были самой эффектной парой на бесчисленных дипломатических приемах и балах, которые Ольга называла партиями

Хосе Рауля Капабланку называли шахматной машиной — настолько безошибочен он был в игре. Недаром Хосе удерживал звание чемпиона мира целых шесть лет (1921–1927 годы). «Я знал многих шахматистов, и только одного гения — Капабланку!» — говорил побежденный им Эмануэль Ласкер. Кроме таланта в шахматах бог наградил кубинца высоким ростом, привлекательной внешностью и аристократическими манерами. Разумеется, он имел оглушительный успех у женщин.

Ольга Чубарова родилась в Тифлисе, где служил ее отец-полковник. В 1921 году она стояла на борту парохода, направлявшегося из Батуми в Константинополь. С того момента и до дня ее встречи с Капой, как Ольга позже называла мужа, в ее жизни были брак с князем Чегодаевым, переезд в Америку и репутация ослепительной женщины (еще в юности поэт Константин Бальмонт называл ее «солнечной девочкой»).

Ольга не стала знатоком в шахматах, но присутствовала на всех турнирах, где играл супруг. На вопрос, не скучно ли ей смотреть на игру, которую она не понимает, отвечала, что следит не за игрой, а за лицом Капы и по нему догадывается о положении дел

«Все начали танцевать, кроме одного мужчины, — вспоминала она потом их первую встречу на дипломатическом приеме в Нью-Йорке. — Я заметила, что он пытался оказаться рядом со мной. Тихо, но отчетливо он произнес: «Когда-нибудь мы с вами поженимся». Когда я засобиралась домой, он подошел и сказал: «Пожалуйста, дайте мне ваш телефонный номер и позвольте вам позвонить. Меня зовут Капабланка». На следующее утро раздался телефонный звонок».

С тех пор они практически не расставались. На свадьбе, поднимая бокал за любимую, Рауль сказал, что это самая блестящая партия в его жизни. Ольга не стала знатоком в шахматах, но присутствовала на всех турнирах, где играл супруг. На вопрос, не скучно ли ей смотреть на игру, которую она не понимает, отвечала, что следит не за игрой, а за лицом Капы и по нему догадывается о положении дел. Она ревностно оберегала покой мужа и яростно вставала на его защиту, если ей казалось, что он нуждается в таковой. Не зря вечный соперник кубинца Александр Алехин назвал ее тигрицей. Они были ослепительной парой, но счастье длилось недолго: в 1942 году Капабланка скоропостижно скончался от инсульта. Ольга пережила его на полвека и еще дважды выходила замуж.

Елена Дьяконова и Сальвадор Дали: неприступная крепость мастера

• Сальвадор Дали и его жена Гала (Елена Дьяконова)

• Художник и его муза

• Гала сказала, что ее первый муж Поль Элюар — талант, а Сальвадор Дали — гений. И ушла к нему не раздумывая

• «Гала пронзила меня, словно меч, направленный Провидением. Это был луч Юпитера, как знак свыше, указывающий, что мы никогда не должны сдаваться, — писал Сальвадор Дали. — Самое главное на свете — это Гала и Дали. Потом один Дали. А на третьем месте — все

• Сальвадор Дали. Атомная Леда

• Журналист Фрэнк Уитфорд писал: «Беспомощный в бытовом плане, чрезвычайно чувственный художник был пленен жесткой, расчетливой и отчаянно стремящейся вверх хищницей, которую сюрреалисты окрестили «Гала-чума»»

• Елена Дьяконова была исключительной женщиной, обаятельной и расчетливой. Она притягивала к себе мужчин как магнит и умела их удержать

• Дали писал: «Я разрешаю Гала иметь столько любовников, сколько ей хочется. Я даже поощряю ее, потому что меня это возбуждает»

• С уходом Гала странности художника стали проявляться еще сильнее. Он навсегда оставил холст и кисти и мог целыми днями ничего не есть. Если его пытались уговорить поесть или развлечь беседой, Дали становился агрессивен

Роковая женщина XX века, шлюха, муза, исчадье ада — это все о ней. Ею очаровывались, ее ненавидели, но шум вокруг ее имени не стихал никогда.

Елена Дьяконова родилась в 1894 году в Казани, в семье скромного чиновника. Переехала с семьей в Москву. Затем начались проблемы со здоровьем. 17-летнюю чахоточную барышню отправили лечиться в Швейцарию. Там она и познакомилась с юным Полем Элюаром (настоящее имя — Эжен Грендель), страдавшим тем же недугом. Он звал ее Гала (gala в переводе с французского — «праздник») — с ударением на последнем слоге. «Шепот, робкое дыханье», чтение стихов — обычная юношеская влюбленность. Но санаторным романом дело не кончилось.

Бушевала Первая мировая война, из России во Францию летели письма. И вот наконец весной 1916 года Елена приехала в Париж. Через год они с Полем поженились. Родилась дочь Сесиль.

В августе 1929 года пара приехала отдохнуть в испанскую деревушку Кадакес, куда Поля пригласил некий художник, работами которого тот был увлечен. Позже Дали напишет: «Она призналась, что приняла меня за противного и невыносимого типа из-за моих лакированных волос, которые придавали мне вид профессионального танцора аргентинского танго… Я носил безукоризненно белые брюки, фантастические сандалеты, шелковые рубашки, колье из фальшивого жемчуга и браслет на запястье». (Сама Елена, правда, утверждала, что «сразу поняла, что он — гений»). Очаровать Сальвадора, 25-летнего девственника, обладающего множеством комплексов, было несложно, тем более что Гала, по мнению многих, «обладала необычайной притягательностью». Так началась новая эпоха — не только в личной жизни героев, но и в изобразительном искусстве, на покорение вершин которого 35-летняя Гала твердой рукой повела своего нового возлюбленного.

Ее называли «алчной валькирией», считали, что союз сей — плод холодного расчета. Но вот слова сестры «валькирии» Лидии: «Гала возится с Дали как с ребенком, читает ему на ночь, заставляет пить… таблетки, разбирает с ним его ночные кошмары и с бесконечным терпением рассеивает его мнительность»

Она была для Сальвадора возлюбленной, матерью, музой, нянькой, моделью, домоправительницей и агентом. Рядом с ней он обретал уверенность. Ни капли своего драгоценного внимания художник не уделял быту — им занималась Гала. Она же вела переговоры с галереями, продавала картины. Однажды ей удалось выручить 29 000 франков за еще не написанное полотно — таковы были ее сила убеждения и интерес к работам Дали.

Ее называли «алчной валькирией», считали, что союз сей — плод холодного расчета. Но вот слова сестры «валькирии» Лидии: «Гала возится с Дали как с ребенком, читает ему на ночь, заставляет пить… таблетки, разбирает с ним его ночные кошмары и с бесконечным терпением рассеивает его мнительность».

Перешагнув порог 70-летия, жена художника не потеряла эксцентричности. Дали когда-то обещал подарить ей замок, выбор пал на замок Пуболь. Гала заявила, что будет жить там одна, а муж сможет посещать ее только по письменному приглашению. Условие вернуло Сальвадору утраченную остроту чувств: «Я откликнулся на него всей своей утонченностью мазохиста. Подумать только! Замок станет для меня неприступной крепостью, какой, несмотря ни на что, оставалась и Гала». Все это не мешало обоим иметь многочисленных любовников и любовниц, в компании которых они оба часто проводили время.

Гала скончалась в 88 лет. Сальвадор Дали усадил мертвую жену на заднее сиденье «кадиллака» и повез в семейный склеп в Пуболе. Он прожил еще семь лет, хотя жизнью это было назвать уже трудно.

Мария Кудашева и Ромен Роллан: письмо поклонницы

• Слева направо: Александр Аросев (отец Ольги Аросевой, актрисы Театра сатиры), Иосиф Сталин и Ромен Роллан с женой. 1935 год

• Мария Кудашева и Ромен Роллан

• В 1944 году Ромена Роллана не стало. А Мария Павловна прожила еще 41 год

• Мария Павловна оказалась верной и преданной спутницей великого французского писателя-гуманиста. Кто-то сказал: «Нужно жениться не на хорошей жене, а на хорошей вдове». Ромену Роллану удалось и первое, и второе

«У меня теперь есть славная спутница в жизни, она разделяет мою участь, защищает меня от всех напастей», — писал Ромен Роллан своему другу, искусствоведу Луи Желе. Обретенную в 70 лет супругу, женитьба на которой вызвала столько толков и пересудов («30 лет разницы!», «русская авантюристка!»), звали Марией Кудашевой. Близкие предпочитали называть ее Майей.

Мать Марии была французской гувернанткой по фамилии Кювилье, отец — русским военным, имя которого осталось неизвестным. Воспитывалась во Франции, затем вернулась в Россию. Читала, переводила, писала стихи. Сдружилась с сестрами Мариной и Анастасией Цветаевыми, вошла в круг, который можно было бы охарактеризовать словами Булата Окуджавы: «Все они красавцы, все они таланты, все они поэты». Миниатюрную, изящную, живую Майю все любили, ухаживали за ней, посвящали ей стихи. Марина Цветаева писала:

Макс Волошин первый был,

Нежно Маиньку любил.

Предприимчивый Бальмонт

Звал к себе за горизонт.

Вячеслав Иванов сам

Пел над люлькой по часам:

Баю-баюшки-баю,

Баю Маиньку мою.

Но замуж Майя вышла за потомка князя Кудашева, Сергея Кудашева. В 1917 году у них родился сын. Революция и Гражданская война прервали беззаботную молодость. Муж, белый офицер, ушел на фронт. Поддерживали друзья: около двух лет Мария прожила с ребенком в гостеприимном коктебельском доме Максимилиана Волошина, там и узнала о смерти мужа.

Французский роман Кудашевой начался с переписки. По рассказам Майи, в 1922 году она прочитала «Жана-Кристофа» и послала автору восторженное письмо на французском языке. Ромен Роллан был тронут, ответил… Обмен писем длился. В 1928 году не на шутку заинтригованный Роллан, к тому времени уже более четверти века как разведенный, пригласил русскую поклонницу в Швейцарию, где в то время жил. Несмотря на многие препятствия, в 1934 году они поженились.

Не без влияния жены Роллан стал ярым поклонником Советского Союза. Любовь была взаимна. Ходили слухи, что все это было неспроста: мол, Кудашева с самого начала была агентом НКВД

Не без влияния жены Роллан стал ярым поклонником Советского Союза. Любовь была взаимна: в Москве его принимал сам Сталин. Гость описал поездку в таких восторженных тонах, что немедленно был признан в СССР самым прогрессивным западным писателем. Ходили слухи, что все это было неспроста: мол, Кудашева с самого начала была агентом НКВД и имела задание «завербовать» французского писателя. Однако женой, секретарем и помощницей в одном лице она была идеальной: вела всю переписку, подбирала документы для работы, разбиралась с корректурой, преданно ухаживала за писателем до конца жизни. Не зря же Роллан писал уже в период угасания Жану-Ришару Блоку: «Лишь благодаря ей я живу. Без ее неустанной помощи, без ее нежности я не смог бы перенести эти тяготы, нескончаемые долгие мрачные годы духовной угнетенности и болезни».

И если даже правда, что первое письмо «русской поклонницы» писалось всей веселой коктебельской компанией во главе с затейником Максом Волошиным, какое это теперь уже имеет значение?

Вера Макинская и Имре Кальман: пермская фиалка

• Вера Макинская и Имре Кальман

• Вера родила мужу мальчика Карой Имре Федора, а потом еще двух девочек: Лили (Элизабет Веру) и Ивонку (Ивонну Сильвию Марицу)

• Вера Кальман с мужем и детьми

• Женщина, которая победила музыку

История бедной эмигрантки из Перми Веры Макинской и знаменитого композитора Имре Кальмана разыгрывалась по классическому голливудскому сценарию. «Когда я впервые увидела его, он был в цилиндре и как раз раскланивался с Оскаром Штраусом, автором оперетты «Последний вальс», а я сказала подружкам, что это, должно быть, какой-нибудь банкир». — «Еще чего выдумала — банкир!.. Да это же Кальман, Имре Кальман!»

Они встретились в Вене, в гардеробе кафе. Роль злодейки судьбы сыграла гардеробщица, не пожелавшая подать девушке пальто, пока не оденется маэстро. Композитор был так возмущен, что это стало поводом для знакомства и предложения помощи. «У меня возникло чувство, будто мне протягивают ту пресловутую соломинку, за которую я могу ухватиться», — вспоминала Вера. И. как крик о помощи, вырвалось: «Маэстро Кальман, мне так хотелось бы выступить в вашей оперетте, в «Герцогине из Чикаго»! Я знаю, что уже идут репетиции, что на каждую роль есть по нескольку претендентов. Но, может, и для меня сыщется пусть самая крохотная роль? Я буду счастлива выступить хоть статисткой! Прошу вас, умоляю!» На следующий день Веру пригласили в труппу театра, как она и просила, — статисткой.

Вечером раздался звонок: Кальман приглашал ее отметить событие. Так начался их головокружительный роман, за которым вскоре, в 1930 году, последовало предложение руки и сердца. Сбылась мечта — теперь она могла играть на сцене! Но Верушка, как звал ее супруг, предпочла карьеру жены. Зато ее история вдохновила Имре на создание одной из лучших своих оперетт «Фиалка Монмартра».

Она влюбилась без памяти в молодого француза и попросила развода. Имре не отказал. Но когда Вера увидела пришедших проститься мужа и детей, сердце не выдержало — она осталась

У них родился сын и две дочери… Грянула Вторая мировая война. Отказавшись от звания «почетного арийца», Кальман с семьей эмигрировал. Америка встретила неласково: там царил джаз и оперетты никого не интересовали. Вера устроилась в меховой магазин, и тут — несчастье к несчастью — семейная лодка дала течь. Она влюбилась без памяти в молодого француза и попросила развода. Имре не отказал. Но когда Вера увидела пришедших проститься мужа и детей, сердце не выдержало — она осталась.

В 1950 году они вернулись в Европу, в Париж, где Верушка с нерастраченным артистическим пылом вела светскую жизнь, не пропуская ни одного события, а уже тяжело больной Кальман тихо угасал. Скрашивала его будни преданная сиделка Ирмгард. 30 октября 1953 года он заснул навсегда.

moya-planeta.ru

В тени великих мужчин. Великие жены

Жены великих людей постоянно становятся предметом для споров, слухов, яростных обсуждений; о них пишут статьи, мемуары и диссертации. Не о всех, разумеется (кому интересны обычные женщины-домохозяйки с набором кухонной утвари, пеленками наперевес и прочими бытовыми атрибутами?), но лишь о тех, кто был не просто блеклым приложением, этакой копиркой к гению, а неординарной личностью.

Жены гениев при этом очень разные: преданные музы, соратницы, душеприказчицы, женщины-локомотивы, избалованные, властные и хрупкие, положившие на алтарь любви свой талант, или же, наоборот, сами достигшие небывалых высот, не оставаясь в тени своих великих мужей. Самое любопытное, что такие дамы есть во всех сферах нашей жизни: и в искусстве, и в науке, и в политике. И, разумеется, они были, есть и будут во все времена.

Жанна Эбютерн

Муза и неофициальная жена Амедео Модильяни. Этой хрупкой молочнокожей красавице с роскошными каштановыми волосами было отмерено всего 22 года жизни, которые трудно назвать счастливыми с точки зрения среднестатистического обывателя. Эбютерн похожа на модель прерафаэлитов, но она родилась позже и вдохновляла другого художника, который запечатлел ее не менее чем на 25 полотнах. Сейчас эта изящная, лебединошеяя девушка смотрит на нас со стен великих музеев, с глянцевых страниц дорогих альбомов по искусству; ее портреты уходят с молотка «Сотбис» за миллионы долларов, но при жизни, как нетрудно догадаться, у нее не было и малой доли такого успеха.

afisha.bigmir.net

Точнее, успеха как такового не было вообще. Была крохотная мастерская у Люксембургского сада – голые оранжевые и охристые стены, было тотальное безденежье, скитания, гостиница с проститутками в Ницце, где Модильяни лечился от туберкулеза. Сказать, что жизнь с Амедео (или Моди, как называли его в артистической среде) была не сахар – ничего не сказать. Красавец Модильяни, завсегдатай борделей, пьяница, эпатажный любитель кокаина и марихуаны, был богемен до мозга костей и явно не создан для спокойной семейной жизни. Впрочем, и сама Жанна была не из породы домашних кумушек: талантливая художница (кто-то прочил ей большое будущее – но увы) и бунтарка (пошла против воли родителей, которые, мягко говоря, были не в восторге от такого зятя, как Амедео – мало того что еврей, так еще и ни кола ни двора). Но им было все равно: ни убогий быт, ни тяготы и лишения не повлияли на их чувства. Жаль только, что жизнь отмерила им так мало: 24 января 1920 года Модильяни умер от туберкулезного менингита, а через несколько дней сама Жанна, будучи на 8-м месяце беременности, выбросилась из окна, не в силах пережить разлуку с любимым. Яркий пример самоотречения и трагической любви.

Ольга Хохлова

Русская жена Пабло Пикассо, потомственная дворянка, балерина труппы Сергея Дягилева. Хоть она и не была примой, но все равно сумела завоевать сердце Пабло своим природным очарованием, свежестью и наивностью. (Ох уж это вечное стремление заправских бабников найти себе саму скромность и невинность!)

По легенде, Дягилев предупреждал Пикассо: «Осторожно, на русских девушках нужно жениться». Богемный покоритель женских сердец Пабло тогда только отшутился (уж в его-то постели простоя не бывало!), но уже через год они с Ольгой обвенчались по православному обряду (Хохлова была глубоко верующим человеком). Они как будто «выехали» на контрасте, единстве и борьбе противоположностей: утонченность, скромность и пылкая страстность, телесность – этакий экзотический коктейль! Вполне возможно, что Пабло привлекла и так называемая «загадочная русская душа» избранницы.

liveinternet.ru

Да и вообще – уж она-то была на порядок выше его многочисленных натурщиц и богемных кокаинеток, воспринимающих действительность только сквозь алкогольно-наркотический туман. И не будем забывать: их чувства зародились в Риме, городе любви. Как итог: 17 лет в браке, рождение сына Пауло, самоотверженный отказ от балета в пользу семьи, куча портретов Ольги, в том числе в несвойственной ему реалистической манере… и расставание.

Пылкая натура Пабло не смогла устоять против очарования 17-летней девочки Марии Терезы-Вальтер. Ольга, узнав об этой связи, терпела, но беременность юной музы стала для нее последней каплей. Они так и не развелись официально (Пабло не захотел делить имущество согласно брачному контракту), и говорят, что Хохлова долгое время преследовала мужа и его женщин, заваливала их гневными письмами, чем, разумеется, серьезно подпортила свое здоровье: сначала она перенесла инсульт, а в 64 года умерла от рака.

Ее внучка Марина говорила, что Ольга до последнего прикрывала свои отказавшие ноги шубкой, которую ей когда-то подарил Пикассо. В приступах безумия она говорила, что ее муж снова вернулся к ней… Как вспоминает очередная муза Пикассо Франсуаза Жило, однажды Пабло сказал об Ольге: «По мне – так лучше увидеть ее мертвой, чем счастливой с кем-то другим». И это был не единственный камень (он же – пророчество) в огород жены, так и не оправившейся от предательства Пикассо. Его ждало счастье, слава и богатство, а ее – болезнь, безумие и забвение, как и многих других женщин, связавших с ним свою жизнь.

Екатерина Ворошилова

novaya.com.ua

Она же Голда Давидовна Горбман, личность во всех смыслах незаурядная. Уж кто-кто, а она явно не была в тени своего знаменитого мужа военачальника, партийного деятеля и маршала СССР Климента Ворошилова, с которым они прожили почти полвека. Подобно многим женщинам своей эпохи, Екатерина Давидовна готова была с головой ринуться в революционный костер, что она, собственно, и сделала в 17 лет, отказавшись от своих ортодоксальных еврейских корней и оставив солнечную Одессу. Будущая партледи очень вдохновилась идеями Серафимы Гопнер. За свою подрывную эсэрскую деятельность Екатерина Давидовна (тогда еще Голда Горбман) угодила прямиком в ссылку – в Архангельскую губернию. Именно там ее ждала встреча с мужчиной всей ее жизни – Климентом Ворошиловым, но этому предшествовали весьма трагические обстоятельства. Так получилось, что ее первой любовью стал красавец и любимец женщин Авель Енукидзе, отнюдь не настроенный на серьезные отношения. Голда забеременела и была вынуждена сделать аборт, после которого уже никогда не смогла иметь детей. Чуть позже она встретила Климента Ефремовича, которому рассказала всю свою историю без обиняков, – именно вот так началась их любовь длиною в жизнь.

segodnya.ua

Голда Горбман и Климент Ворошилов обвенчались по православному обряду (лишним будет пояснять, что со стороны своей еврейской родни новоиспеченная Екатерина Ворошилова была навсегда предана анафеме, но ей не впервой было жечь мосты). Она поддерживала своего мужа всегда и везде, даже когда тучи вокруг него сгущались; она собирала архив Ворошилова для музея, писала дневник и воспитывала своих приемных детей со всей искренней отдачей. Екатерина Давидовна занималась интеллектуальным воспитанием супруга, закончившего 2 класса церковно-приходской школы (и в данном случае это не просто оборот для красного словца): они вместе читали классическую литературу и философские сочинения. Она даже свое онкологическое заболевание воспринимала с легкостью; только всегда просила близких и врачей «не говорить Климке»: так она любила и оберегала Климента Ефремовича. Родственники вспоминают их последнюю встречу в больнице: не сговариваясь, супруги взялись за руки и запели «Глядя на луч пурпурного заката». Услышав эту лебединую песню родом из их юности, никто не мог сдержать слез. Вот так красиво и печально закончилась эта полувековая история любви и преданности.

Клементина Черчилль

Женой и духовной соратницей этого одиозного и деспотичного британского премьер-министра не перестают восхищаться и по сей день. Конечно, ведь перед нами еще один пример мудрой, самоотверженной женщины, которая в течение более чем 50 лет не то что не наскучила собственному мужу, а была для него как воздух. Как, впрочем, и он для нее. Неслучайно они всю жизнь называли друг друга в эпистолярном жанре «нежной кошечкой» и «любимым мопсиком» – и от чистого, между прочим, сердца (а писем и открыток, как говорят очевидцы, было аж 1700!).

Именно Черчиллю принадлежит фраза: «Моя женитьба была самым счастливым и радостным событием всей моей жизни». И в это легко поверить. Клементина была не из тех забитых женушек, во всем поддакивающих мужу. Она обладала незаурядным характером и яркой индивидуальностью, но при этом не давила на супруга, мирясь с его легендарными вредными привычками (немереное поглощение виски и сигар, любовь к азартным играм и огромным порциям еды).

Мудрая Клементина однажды произнесла афористичную фразу: «Никогда не заставляйте мужей соглашаться с вами. Вы добьетесь большего, продолжая спокойно придерживаться своих убеждений, и через какое-то время увидите, как ваш супруг незаметно придет к выводу, что вы правы». Этим правилом Клементина пользовалась всю свою жизнь. Они были полными противоположностями и даже спали в разных спальнях; их жизнь – отдадим должное злым языкам, ставящим под сомнение излишнюю приторность их отношений – нельзя было назвать безоблачной, но она была тем не менее яркой и взрывной, как фейерверк. 57 лет в браке, 5 детей, 1700 писем, открыток и телеграмм – такая вот арифметика любви.

Мерседес Барча Пардо

Супруга легендарного нобелевского лауреата Габриэля Гарсия Маркеса, выдержке которой можно только позавидовать. И не только потому, что ее муж неоднократно повторял, что в молодости его лучшими друзьями были проститутки, а женился он для того, чтобы не завтракать в одиночестве. В том, что Маркес не бог весть какой аскет, легко можно убедиться, открыв любую его книгу: там чувственность и эротизм бьют через край, как волны в шторм. За примерами далеко ходить не надо: «лучшим друзьям» даже посвящен отдельный роман – «Вспоминая моих грустных шлюх». Но этот вид жениного терпения, как ни странно, вполне себе предсказуем: богемный муж просто обязан иметь толпы поклонниц и богатую биографию, в которой всегда найдутся алкоголь, наркотики, публичные дома… Так что с этими искушенными творцами все понятно, а интересно совсем другое.

elpais.com

13-летняя Мерседес Барча Пардо встретила своего будущего мужа на танцах. Любвеобильный Маркес, конечно, такую красавицу пропустить не мог: белое шелковое платье, красный гребень, высокие каблучки, да еще и знойное сочетание арабской и испанской крови в жилах девушки ко всему прочему тоже сыграло свою роль. Тогда дело (к большому сожалению для пылкого юнца и будущего нобелевского лауреата) ограничилось только танцами: от грязных приставаний Мерседес ловко отбилась, а Габриэль Гарсия пообещал юной Мерседес отучиться, вернуться, жениться и любить ее всю жизнь. Что там на уме у Маркеса было – неизвестно, а вот сеньорита Пардо слова 18-летнего повесы восприняла за чистую монету и осталась ждать аж на долгих 13 лет, пока он учился, кутил, расширял свой житейский, писательский и, конечно, сексуальный опыт. Не просто ждала, а еще и все письма любимого в коробочку складывала.

Но Маркес, как ни странно, слово сдержал и на этот раз пообещал Мерседес, что к своим 40 станет знаменитым писателем. Всем, правда, известно, что путь к славе тернист: и пока Габриэль Гарсия отшельничал, творя свой великий роман «Сто лет одиночества», Мерседес его не пилила, а вертелась с 2 сыновьями как могла, распродавая все вокруг, лишь бы дети были сыты, а мужу ничто не мешало. Надо отдать должное: и тут ее терпение тоже было вознаграждено. Маркес действительно стал великим писателем, и вместе они до сих пор – аж с 1958 года. А кто-то скажет: ну какой-то там поцелуй в 13 лет!

Вера Муромцева-Бунина

Эта аристократичная женщина с обликом мадонны стала третьей женой Ивана Алексеевича – другие бежали, не вынеся его тяжелого характера. Но очередность тут неважна: пальма первенства, безусловно, принадлежит только ей – ставшей для своего супруга самым преданным другом и защитником на долгие годы, но тем не менее безумно ревновавшей его ко всем тем – предыдущим и последующим.

Вера Николаевна была блестяще образованна, знала несколько европейских языков, свободно ориентировалась в области мировой литературы и совершенно не хотела замуж за писателя. Но, видимо, так было задумано свыше. Они познакомились в 1906 году на литературном вечере и вскоре стали жить вместе, правда, обвенчались только в 1922 году. Взаимный быт действительно был тяжел: Бунин не пропускал ни одной хорошенькой барышни, при этом сам частенько был придирчив и несправедлив к жене.

Правда, несмотря на все капризы и причуды, огромную роль Веры Николаевны в своей жизни он очень четко осознавал, говоря: «Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы!» И она понимала это и мужественно терпела переменчивый нрав своего «Яна» (она его называла только так). «Я… вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет… Только бы от этой любви было ему сладостно на душе», – писала она в своем дневнике. Вера Николаевна простила ему и то финальное увлечение прехорошенькой поэтессой Галиной Кузнецовой, поселившейся в их доме на целых 15 лет, а затем променявшей Ивана Алексеевича на Маргу, Маргариту Августовну Степун – ее ушлая Галина Николаевна тоже «вписала» в этот трагический любовный многоугольник. Все эти трагические перипетии легли в основу фильма «Дневник его жены», где Веру Муромцеву блестяще сыграла даже внешне похожая на нее Галина Тюнина. Не о многих женах снимают художественные фильмы, не так ли? Но Вера Муромцева, без сомнения, это заслужила.

Эти истории удивляют, ужасают и восхищают. Но ясно только одно: рядом с гением всегда находится по-своему великая женщина…

lady.tut.by

Читать книгу Великие жены великих людей Ларисы Максимовой : онлайн чтение

Лариса Максимова
Великие жены великих людей

Признание в любви (вместо предисловия)

Эта книга свела под одной обложкой нескольких женщин. Каждая – целый мир, и о каждой можно было бы написать отдельную книгу. Один известный художник сказал мне, что объединять их в сборник – это все равно как одновременно разглядывать горсть бриллиантов, вместо того, чтобы любоваться каждым по очереди. Очень красивое, но абсолютно неверное сравнение. Камни – мертвые, а люди – живые. Мне хочется побыть и с каждой из этих женщин, и – сразу со всеми.

Шесть уникальных женщин. Абсолютно разных. Но есть то, что их объединяет. Все они – избранницы. Великие жены великих людей. Жены гениев… Я люблю каждую из этих женщин, я иногда даже восхищаюсь ими и тем, с каким достоинством они идут по пути, выбранному однажды. Люблю и восхищаюсь – каждой по-отдельности. Всеми – по-разному.

Я люблю – Лору Гуэрра так, как если бы она мне была старшей сестрой или даже мамой. Что есть Лора? Всегда неразбериха и переполох. Страсти, обиды, восторг. Из глаз сыплются искры, рыжие кудри разбросаны в чудесном беспорядке. И все вокруг заряжается ее энергией, все вокруг начинает искрить и фонтанировать…. Не это ли привлекло Тонино Гуэрра в русской барышне с «Мосфильма» почти пятьдесят лет назад? В том, что ее маэстро – гений, сегодня никто уже не сомневается, но как гениально срежиссировала их жизнь Лора, как полно прожила, постаравшись использовать все, что послал Господь. А ведь Бог не дает каждому полной ложкой, но из того, что было дано, она ничего не упустила, не пропустила сквозь пальцы и соткала судьбу – свою и их общую с Тонино. Он менял мир вокруг, а она вплетала в этот мир их быт, их любовь, наполняла событиями, уберегала от ошибок. Редкий дар у Лоры, уникальный. Смотреть на сосуществование двух их ярких «я» было божественно прекрасно. Это был и остается – несмотря на то, что нет уже Тонино – не просто союз, а источник всего живого, прекрасного, мудрого. Лора и Тонино навсегда в моем сердце, и я могу пить из этого источника, когда захочу.

В моем сердце – Энрика Антониони. Они похожи с Лорой как сестры. Не внешне. Нет. Какими-то своими человеческими проявлениями, душевной пластикой, реакцией на жизнь. Когда я увидела Энрику впервые на юбилее у Тонино – в короткой юбке, с копной белых волос, в длинных сапогах, – немедленно в нее влюбилась. Она была вызывающе красивой. Даже слишком вызывающе. Так не могла выглядеть жена гения! Но она ТАК выглядела, и это было в ней самое существенное. Но она ТАКОЙ и была – ни на кого непохожей. Абсолютно уникальной. Создавшей свою уникальную жизнь, в которой огромная часть отдана Микеланджело.

Что, скажете вы, общего у нее с Ириной Шостакович – совершенно другой, совсем не похожей ни на. Лору, ни на Энрику? Ничего, совершенно. Строгая, тихая, обаятельная… Ирина Антоновна Шостакович не была со мной ни ласковой, ни мягкой. Она вообще такой почти не бывает с чужими. Потому что жизнь одна, и еще столько нужно успеть сделать для Дмитрия Дмитриевича, а чужие все лезут и лезут в ее жизнь, спрашивают, интересуются, отвлекают…

Каждая героиня этой книги – целый мир. Какие миры! Я читаю стихи Тонино Гуэрра, смотрю «Затмение» Антониони, слушаю 4-ю, мою любимую, симфонию Дмитрия Шостаковича и знаю, что ничего не пойму, если не проникну в мир их создателей… А проводить меня туда могут только те, кто был им близок.

В мир Андрея Вознесенского меня тоже привела его жена Зоя Богуславская. Зоя – сама отдельная планета. Чудная, непредсказуемая, эксцентричная….Как я злилась на нее, когда все время приходилось править текст интервью – то не так, и это не верно!.. Но что бы я поняла про поэта, если бы не эти сто, наверное, встреч с Зоей? Да и про Зою бы я ничего не поняла…

Светлана Кармалита – вообще из иного мира. Ни с Зоей, ни с Лорой, ни с Энрикой ее ничего не роднит. Другой человек, другая судьба, другая группа крови. Вы прочитаете главу о ней и сами все поймете.

В доме хирурга Вишневского на Котельнической набережной меня встретили накрытым к обеду столом. До этого мы не были знакомы ни с Ниной Андреевной Вишневской, ни с ее сыном Андреем. Я была потрясена! Первое интервью длилось четыре часа, и все это время меня беспрерывно кормили и поили…. Какая-то давно забытая традиция встречать гостя едой. Потом мы смотрели фотографии позапрошлого века, читали стихи Бродского, изучали Москву из окна на 11-м этаже…

Гений – это фигура штучная. Также штучны и те, кого гений выбирает себе в попутчики. Я много раз пыталась найти в женщинах, которым посчастливилось – или не посчастливилось – стать женой гениального человека, общее, объединяющее их качество. Не нашла. Их нельзя сравнивать, ставить в один ряд, смешивать, искать общее. Поэтому я обязательно напишу про каждую отдельно, если они мне позволят… Спасибо, что они согласились на этот сборник. Я понимаю, что исключительно из хорошего ко мне отношения.

Зачем я вообще все это пишу? Чтобы признаться в любви.

Лоре и Энрике, Зое Борисовне и Ирине Антоновне, Светлане Кармалите и Нине Вишневской. Если их что-то и объединило под этой обложкой, то исключительно и только любовь. Любовь несомненно была смыслом их жизни, а, может быть, и жизнью вообще.

Именно поэтому книга, которую вы держите в руках – не сборник историй о разных женщинах, а история любви. Одна большая история любви. Которая никогда не перестает…

Энрика Антониони
«Жизнь с Микеланджело – большое путешествие»

Знаменитый итальянский кинорежиссер Антониони Микеланджело снял великие фильмы, и они все – о любви. Эта любовь – неуловима. Его мужчина и женщина никогда не могут соединиться в одно, они всегда живут по касательной, каждый сам по себе – и только в моменты страсти приближаются друг к другу. На одно мгновение.

Поразительно – его реальная жизнь была такой же. Их любовь с Моникой Витти – глубокая, чувственная, подкрепленная общим творческим союзом – не объединяла, а разъединяла: они даже жили по-отдельности, встречаясь лишь иногда – и закончилась разрывом.

Антониони было под шестьдесят, когда он встретил Энрику Фико. С ней он прожил почти сорок лет, и это был союз, построенный совершенно по другим правилам. Они стали целым. Он не покидал ее, и она никогда не оставляла великого маэстро – ни в горе, ни в радости.

Объяснить эту метаморфозу, произошедшую с Антониони, можно сотней разных причин. Но одна – очевидна. Он встретил именно Энрику.

* * *

Энрика Фико и великий итальянский режиссер Антониони Микеланджело познакомились в кафе «Розатти» в 1972 году. Кафе «Розатти» находится на Пьяцца-дель-пополо – площади в центре Рима. С моим другом Сашей Зелеранским, человеком суперпродвинутом в области кино и блестящим переводчиком, мы специально пришли в это место. Потому что я хотела(!) ощутить романтику отношений двух людей сроком давности почти в полвека… Никакой романтики, надо сказать, не ощущалось – пока не полил дождь. Покинуть столик стало невозможно, официанты вежливо не торопили со счетом, а с веранды, где мы сидели, открывался вид на площадь, которая из-за дождя совершенно опустела…

Сардиния. 1972 г. Фото Микеланджело Антониони

Встреча

Сначала я увидела, как Микеланджело паркуется на другой стороне Пьяцца-дель-пополо. У него был зеленый «Фиат». Я наблюдала, как он выходит из машины, платит за парковку и переходит через площадь. Это была прямо сцена из кино. Как в его фильмах, когда просто ставят камеру и камера фиксирует ситуацию. Чтобы пересечь площадь, нужно несколько минут, и все это время перед Микеланджело было пустое пространство – ни машин, ни людей… Но в этом фильме режиссером была я – хозяйкой своего времени и положения: ведь я его видела, а он меня нет. Ни особых чувств, ни эмоций я не испытывала, хотя могла бы: Микеланджело был знаменит как Висконти или Феллини, он был всемирно известным человеком… Я просто сказала себе: вот идет Антониони. Он был очень, очень красивый. Очень элегантный и нервный. Он был красивым до последних своих дней: особенное тело, особенная кожа… А тогда я всего лишь хотела познакомиться и получить работу.

Он был очень удивлен, увидев нас сидящими на улице, на веранде. Был январь, и было очень холодно. Он спросил «как дела», а я избежала вежливого обращения и перешла на «ты». Он отнесся ко мне так, будто я была старше его, а я отнеслась к нему, будто он был моложе меня. И такими наши взаимоотношения оставались всегда. В тот день мне было восемнадцать, а ему – пятьдесят девять. Он был на сорок лет старше меня.

Когда я впервые услышала эту историю? Возможно, мне рассказала ее Лора Гуэрра, жена Тонино – великого итальянца, создавшего вместе с Антониони и Феллини, не только целое направление в мировом кинематографе, но и особую эстетику кино. А возможно, и эстетику целой эпохи. Лора так иногда шутит: мы не можем хандрить, ведь за нами – эпоха! Кстати, именно Лора познакомила меня с Энрикой. Посмотри, сказала она мне, это жена Антониони. Был день рождения Тонино, восемьдесят седьмой или восемьдесят шестой, и Энрика приехала поздравить друга своего покойного мужа в Пеннабили – родной город Тонино. Был поздний вечер, центр Пеннабили был украшен в честь Тонино фонариками и гирляндами, как к Рождеству… Все что-то ели и пили на улице, хохотали, открывали шампанское, а я еще подумала: какие у этой Энрике красивые ноги… Она была в мини-юбке, которая ей очень шла, с копной светлых волос, очень молодая и вся какая-то искрящаяся. Тоже пила шампанское и громко смеялась. Честно говоря, я была разочарована, я всегда думала, что рядом с эстетом Антониони должно находиться также все только сверхэстетское, неестественное и немного аномальное… А эта женщина была абсолютно естественной и абсолютно нормальной, очень живой и близкой. И значит – она ему не подходила. Почему я так думала? Да просто потому, что ничего тогда не понимала ни про итальянцев, ни про Антониони, ни про кино. Да и вообще про жизнь мало что понимала…

Микеланджело Антониони и Тонино Гуэрра в Узбекистане

Но, наверное, все-таки я услышала историю ее встречи с Антониони от самой Энрике. Потому что только она могла рассказать ее так поэтично и одновременно просто. Да и я со временем поняла: настоящая красота, настоящая эстетика проста и лаконична. И – полна жизни. Именно такой оказалась Энрика, когда я ее узнала лучше…

Детство

Я родилась недалеко от Портофино, и в шестнадцать мы приезжали туда каждый вечер и находились там до самой зари. Пили, пели, играли на гитаре. Это было наше поколение. Мы родились в Портофино. На Лигурийское побережье мы ездили по фантастической красоты узким дорогам и с очень большой скоростью. Я сама «не рулила», меня отпускали – «с друзьями».

Моя мать была очень утонченной женщиной, из богатой семьи, из Генуи. После войны ее семья переехала в провинцию, где мама встретилась с моим отцом. Он был командиром партизанского отряда во время войны. Отец был очень важным человеком, очень сильным и очень красивым. Он ездил на охоту, и это было предметом моей гордости. Я всегда, сколько себя помню, была влюблена в отца. И тот момент, когда я была особенно влюблена, его не стало. Он умер, когда мне было семь лет, погиб в автокатастрофе. Он что-то грузил в автомобиль, проезжала еще одна машина и сбила его. Это была трагедия моей жизни. Ужасная, невосполнимая потеря. Может быть, я искала ему замену?

Во мне есть кое-что от матери – вдруг (всегда некстати!) проявляются ее утонченные, светские манеры, но отца во мне больше, от него я унаследовала силу «человека земли». Когда он умер, матери пришлось пойти работать. Она взяла меня и моего брата, и мы переехала в Милан. Там она занималась пиаром в архитектуре. Так что, в школу я пошла уже в Милане.

Я ненавидела Милан всей душой, потому что родилась у моря. Там я могла спать со звуком волн в ушах, могла видеть сад, животных, цветы, собак, кур, кроликов, птиц… Я могла когда угодно обнять дедушку и бабушку. В своем Портофино я жила свободно и в абсолютной красоте. Милан же бросал мне вызов. Здесь я уже не была умнее всех в школе, не могла все время наслаждаться жизнью, здесь все было не так просто и легко. Здесь вообще все было по-другому. Но я благодарна моей матери за то, что она привезла меня в Милан. Во-первых, я получила очень хорошее образование. Я обучалась в художественной школе: пошла туда, потому что в классической не оказалось мест. Мать сказала, что если в обычной школе мест нет, то нужно идти в художественную. Почему в художественную? А почему нет? Это было совпадение, но ведь ни что не случайно в этом мире. Это оказалось прекрасное место для меня, там учились одаренные люди, художники, архитекторы. Нам преподавали рисунок, композицию, историю искусств… Изучить все это было для меня очень полезно, например, я до сих пор рисую, знаю живопись, архитектуру. Но в тот день, когда я окончила школу, я уехала из Милана. Я сказала моей матери: «Извини, я покидаю тебя, покидаю дом. Но мне тут не нравится!» И поехала в Рим.

Мы прилетели в Рим поздно ночью и остались ночевать прямо в аэропорту, в гостинице «Хилтон». А ранним утром, на автомобиле, взятом напрокат, поехали в Умбрию, где у нас была назначена встреча с Энрикой. Сначала – по хайвэю на Флоренцию, потом – на Сполето и Перуджо, выехали по указатели в «Треви» и оказались в Боваро Пиджи. Именно здесь почти сорок лет назад великий итальянский маэстро и его юная подруга приобрели дом, чтобы спасаться от летнего зноя, который четыре десятилетия назад причинял страданий жителям Рима не меньше, чем сегодня. Эта самая Бовара Пиджа оказалась обыкновенной итальянской деревней с выжженной от солнца травой, по которой ходили козы и куры. От русского села она отличалась, пожалуй, только наличием большого числа оливковых деревьев и небольшим количеством очень качественных тратторий.

С тех пор как не стало Микеланджело, Энрика проводит здесь самые жаркие месяцы лета. Как правило, в одиночестве. И нам вообще-то сильно повезло, потому что свои редкие интервью она обычно дает в Риме и этот дом Антониони мало кто видел. Здесь есть его картины, мебель, которую он сделал сам, его книги и вещи. Дом, предназначенный для воспоминаний, хотела сказать я своему другу. Но промолчала.

Накануне

До встречи с Антониони я видела два его фильма, но он сам значил для меня, может быть, больше, чем для других людей. Его первая документальная книга тогда лежала около моей кровати, перед тем как заснуть, я рассматривала фотографии в ней. Я не была знатоком кино, но его фильмы, его эстетика меня увлекали. Висконти был старый, а Микеланджело был молодой, он понимал нас, наше поколение. Мы познакомились с ним в тот год, когда он заканчивал «Забрийски пойнт» и был погружен в мир молодежного протеста, наркотиков и рок-музыки. Он жил в Лос-Анджелесе, а я в Милане, но у нас был общий мир, общий круг интересов. Он был немолодым человеком по годам, но по сути, по своему опыту – подростком, да он всегда оставался подростком, даже когда был зрелым в своем искусстве, в своем творчестве. Да и как мужчина он всегда оставался подростком. К счастью.

В нашей компании в Портофино мы попробовали все наркотики. Это не было мое, но я хотела именно попробовать. Это была борьба, противостояние, протест. Но не зависимость. Меня всегда удивляло, что, даже когда мы были «навеселе», пили, мой ум оставался ясным. Я никогда не западала на это. Попробовать и испытать. Ничего больше.

Мне было шестнадцать. Мы пошли на маяк, который стоял в конце залива в Портофино. Там очень красивая пешеходная тропа. По ней нужно идти полчаса наверх до того места, где стоит маяк, и это очень высоко. И когда мы дошли до маяка, были уже сильно «под кайфом». И вот я села на этой высокой скале: закат, море подо мной. Я сидела на самом краю. Корабли заходили в порт, много кораблей – яхты и рыбаки. И вместо того, чтобы заходить в порт, они шли в меня, и мне казалось, что я впитываю в себя впечатления и опыт людей, которые находятся на кораблях, на яхтах… И богатые люди рассказывают мне о своих женах, которые их ждут. Это было невероятно – встретить всех этих людей с их историями! Уже потом, когда мы стали вместе с Микеланджело, и он познакомил меня со своими друзьями – художниками, писателями, поэтами и музыкантами, – я поняла, что каждый из них наполнен такого рода историями и все, что они создают в своем искусстве происходит из этого материала – из историй, которые внутри их. Вот это как раз я испытала, когда корабли как бы входили в меня со всеми их людьми, со всеми их историями: чтобы все эти истории и рассказы сделались моими.

Я начала думать о том, что мне делать в жизни только после того, как окончила школу. Надо было делать выбор. А я не знала какой… Все было хорошо для меня – живопись, скульптура, артистический путь, кино… А музыка? Музыка в 70-х была великолепная, лучшая музыка, я считаю. И еще я хотела путешествовать… Но главное – я была свободной женщиной! Ни отца, ни матери, ни денег, ни любовника, ни мужа, ни детей – свобода! Полная свобода! Это было здорово! Я была красива, здорова, счастлива, странна, умна, и у меня была сильная личность. Я могла казаться сладкой и доброй, но у меня был некий гнев – я хотела знать и испытать все, и никто меня не мог остановить. У меня не было никакого страха…

В своем удивительном – наполненном воспоминаниями – тихом и прохладном доме в Боваро Пиджи Энрика совсем не бездельничает. Она пишет книгу. Я спросила, можно ли уже что-то прочесть, может быть, опубликовать? Мой вопрос оказался преждевременным. «Я не могу пока закончить эту свою повесть. Потому что я хочу рассказать про Энрике без Антониони, а этой Энрике еще нет. Нет новой жизни, она еще не началась. Мы с ним остаемся в большой взаимосвязи, и, думаю, так будет всегда, никогда не закончится. Но за эти пять лет – я начала книгу через год после смерти Микеланджело – я все же сильно изменилась, и наши отношения с ним меняются. Я сегодня чувствую себя такой, какой была в начале жизни, незадолго до встречи с Микеланджело: мне снова кажется, что я приготовилась для чего-то. Это означает, что я, возможно, допишу эту книгу. А еще это означает, что я смогу жить дальше без него. Но – с ним».

Любовь

Итак – впереди меня ждала новая жизнь, и я была в Риме. Остановилась у друзей, которые были актерами. Наши разговоры часто вертелись вокруг кино: Феллини, Висконти, Антониони… Однажды я встретила Микеланджело на улице на площади Испании, на углу с Виа дель Корсо. Он стоял там и с кем-то разговаривал, когда мы проходили мимо с моим молодым человеком. Я взглянула на Микеланджело, он увидел меня, наши взгляды встретились, и я подумала: «Это же Антониони!» – и продолжила свой путь. Я была достаточно скромна, побоялась подойти к нему и сказать, что за месяц до этой встречи работала с художником: он показывал проектором картины, которые были сделаны на частях моего тела. Этот художник был знаком с Микеланджело и попросил его сделать презентацию к этому проекту. И когда я встретила его на улице, я подумала: «Вот это совпадение!» Я могла бы ему сказать, что я – та девушка, по поводу которой он делает презентацию у художника, я даже вернулась… Но его уже не было.

Через какое-то время я попросила этого художника помочь мне найти работу – мне очень нужны были тогда деньги. Художник сказал, что единственный человек, которого он знает в Риме, это – Микеланджело. Я ответила: «Хорошо, это – для меня!» – и попросила представить нас друг другу.

Сардиния. 1972 г. Фото Микеланджело Антониони

* * *

Так мы встретились в кафе «Розатти».

Я спросила у Микеланджело, есть ли у него работа для меня. А он, в свою очередь, поинтересовался, что я умею делать. Я сказала, что пока работаю продавщицей в магазине у моего друга, но зато разбираюсь в разных искусствах. Тогда он решил: «Хорошо, если ты умеешь работать с красками, то сможешь помочь с костюмами в моем новом фильме». Мы договорились, что он позвонит мне и пригласит на обед, где мы переговорим о фильме и «посмотрим».

Он позвонил мне через три дня. Я не хотела ждать, потому что не надеялась, что он позвонит. Я не хотела с ним встречаться, поскольку он был гораздо старше меня. На третий день я сказала себе: он не позвонит! Но он позвонил – в субботу, в 8.30 утра, в тот момент я спала.

Кто-то ответил на звонок, и он сказал: «Доброе утро! Это Микеланджело Антониони». Мои друзья-актеры были счастливы, потому что подумали, что он звонит им. Но он попросил к телефону меня и сказал: «Я хочу пригласить тебя на обед. Ты хочешь пойти туда, где много народа, или наоборот?» Я ответила: «Туда, где много народа».

И что вы думаете – мы пришли в ресторан, который был абсолютно пуст! Но зато в нем подавали еду из города Феррара, где он родился. Зачем он тогда спрашивал, куда я хочу пойти? Обидеться я не успела. Он стал мне рассказывать об Америке: о пустыне, о Большом Каньоне, долине памятников, его взаимоотношениях с индейцами, с Карлосом Кастанеда. К тому времени я, кстати, прочитала все книги Кастанеда. Он рассказывал о том, как работал с «Пинк Флойд» во время озвучки «Забрийского пойнта». Они играли свою музыку перед экраном, целыми днями не выходя из студии, а Микеланджело должен был бегать и доставать для них марихуану, чтобы они играли. Он рассказывал очень увлекательно. В конце ужина Микеланджело сказал мне: «Ты человек, которого я хотел встретить». Я спросила: «Почему?». Он ответил, что я умею слушать.

В тот момент он был одинок. Отношения с Клэр Пеплоу, сейчас она жена Бернардо Бертолуччи, приближались к концу. Они встретились во время съемок в Лондоне. Антониони был сильно в нее влюблен. Даже Моника Витти бросила Микеланджело – так сильно он влюбился в Клэр. Но Клэр не хотела жить в Риме, а Микеланджело не хотел жить в Лондоне. Они никак не могли соединиться. Вот почему он хотел, чтобы был человек, который мог слушать его.

Дома в Умбрии

В ресторане он сказал, что у него дома есть большая коллекция современного искусства, и спросил, не хочу ли я посмотреть. Я ответила: «Да, конечно». Мы пошли в его квартиру, где я до сих пор живу. У него были фантастические работы Джорджо де Кирико, Фрэнсиса Бэкона, Моранди… Мы сидели, курили марихуану. Он спросил меня: «Какую из этих картин ты предпочитаешь?» Я сказала: «Кирико». Потом мы пошли в постель. Это было легко, как съесть кусок пирога. Я спала с ним, мы были вместе, не чувствовалось никакой разницы в возрасте между нами, и было полное единение. Утром, когда я собралась уходить, он сказал: «Оставайся здесь». Я возразила ему: «Я свободная женщина, я иду домой». И пошла, и даже какое-то время еще пыталась быть свободной и независимой, но он постоянно звонил мне. Он хотел, чтобы я была там с ним. Но я еще была не готова.

Узнав, что я еду к Энрике, Лора поведала мне две истории. Две эти пары – Гуэрра и Антониони – дружили много лет, Микеланджело и Тонино вместе создали дюжину киношедевров, в саду Энрике стоят две каменные доски, на одной написано: «Лора и Тонино», а на другой – «Энрика и Микеланджело». Просто так стоят – для красоты и памяти. Но истории не об этом. Одна – о свадьбе. Тонино женился на Лоре в Москве, а Антониони был свидетелем на церемонии бракосочетания. Так вот эту самую церемонию он практически сорвал, потому, что стал умирать от смеха и «прыскать» когда женщина в строгом костюме указкой подозвала молодых расписаться в журнале, а потом, тыча той же указкой им в грудь, прочитала мораль о правах и обязанностях советской супружеской пары.

* * *

Вторая история в устах Лоры называлась – «десять дней на Сардинии». Гуэрра и Антониони сделали очень много для того, чтобы Андрей Тарковский смог уехать из Советского Союза работать в Италию. И когда это наконец свершилось, Микеланджело и Энрика пригласили его в компании с Тонино и Лорой на виллу Антониони в Сардинии. Хозяин дома с гордостью демонстрировал Андрею свои достижение, например… флотилию игрушечных кораблей, которыми Микеланджело управлял с берега радиопультом. Или современный домашний кинозал – ничего подобного Андрей никогда не видел. Гордый Тарковский понимал, что у него всего этого нет и никогда не будет, и это задевало его самолюбие. И знаете, что он придумал? Забрался на самую высокую скалу и на глазах изумленных друзей ласточкой взлетел и нырнул в море, чудом вписавшись между двумя валунами… Теперь он взял реванш, и его мальчишеской радости не было конца!

iknigi.net

Великие жены великих мужчин., MyLove.Ru

Мне хотелось бы вместе с Вами вспомнить с уважением известных людей, мужчин и женщин и их истории любви. Наверняка Вы многое читали и знаете, буду рада вашим дополнениям этой темы запомнившимися историями.

Мы часто обсуждаем извечные женские темы связанные с любовью, верностью и изменами. Давайте посмотрим на этот вопрос шире. Давайте вспомним людей, в чьей личной жизни не было все однозначно, но тем не менее они вошли в историю как видные деятели культуры, государства, политики и т.п. И вспоминаем мы их за их свершения, творения, дела, а не за то каким порой трудным и необычным был их путь к личному счастью и гармонии.

Гала и Сальвадор Дали

———————————————————————————

Мало кто знает, что супругой знаметитого Сальвадора Дали была русская женщина, Елена Дмитриевна Дьянкова, позднее называемая Гала

«И своё повествование я бы хотела начать с пары, чья жизнь была, словно немыслимое полотно, как раз такое, какие создавал великий Сальвадор Дали, а его музой была неподражаемая Гала. Их брак продлился полвека – целых пятьдесят три года. Их разница в возрасте составляла одиннадцать лет, притом, что именно Гала была старше Дали. Она была своенравной россиянкой, с непримечательным лицом и практически идеальной фигурой. Муза, соратница, любовница – жена человека, который провозгласил: «Сюрреализм – это я». Да, да, все эти замысловатые образы, слоники на костлявых ногах, словно расплавленные часы – всё это, несомненно, воплощение самого Сальвадора Дали и, конечно же, его жены.
Когда они познакомились, Дали было всего 25 лет, он не был известен, но бесспорно уже тогда имел при себе свой талант. Гале было 36, она была замужем, но, несмотря на это, молодой художник вскоре стал её любовником, а после и мужем. В совместной жизни она занялась всеми делами нового мужа и быть может, если бы не Гала – при жизни Сальвадор Дали не был бы так известен. Она наполнила его жизнь яркими красками, она не переставала вдохновлять и будоражить сознание того, чьи работы до сих пор будоражат сознание всех нас. Даже будучи замужем, Гала имела баснословное количество любовников и не скрывала этого от мужа, но ему это даже нравилось, он говорил так: «Я разрешаю Гале иметь столько любовников, сколько ей хочется. Я даже поощряю ее, потому что меня это возбуждает». Дали также не отличался супружеской верностью и всё же, Гала была, несомненно, главной женщиной его жизни, а он единственным мужчиной её души. «Мой мальчик, мы никогда не расстанемся», – говорила она…. После того, как она умерла, Дали замкнулся, перестал рисовать, он лишь только сидел в тёмной столовой, в доме, где когда-то они были счастливы. Он прожил ещё 7 лет.
Гала знала себе цену, делала то, что было угодно только ей – она знала цену любви и как показывает история не жила в тени мужа, но и не выбегала вперёд.»
Из статьи Марии Шейнер (Mary Sheiner)

Айседора Дункан

Американская танцовщица в 20-30годах 20века
Известна как третья жена русского поэта Сергея Есенина

У Айседоры Дункан было 2 детей от разных мужчин. Дети в возрасте 7ми и 3х лет погибли в автокатастрофе. Дункан тяжело переживала эту утрату. Через год она решила ещё родить, но ребенок родился и не выжил.

Айседора Дункан умерла страшной и нелепой смертью. В Ницце она выходила из машины в длинном шарфе. Закрыла дверцу, и захлопнулся кончик шарфа. Умерла от удушья, как только машина тронулась места.
До конца дней она любила Есенина

Сергей Есенин и Айседора Дункан

———————————————————————————

Он был любимчиком музы, потрясающего дарования и романтизма. Ее уважали за мастерство и талант. Их любовь сыграла странную роль в их судьбах. Историю любви Есенина и Дункан вспоминают, пожалуй, чаще, чем какие-то другие романы.

Не гляди на запястья
И с плечей её льющийся шёлк.
Я искал в этой женщине счастья,
А нечаянно гибель нашёл…
Я не знал, что любовь — зараза,
Я не знал, что любовь — чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Жить — так жить,
Любить — так уж влюбляться.

Сергей Есенин

Знаменитая всему миру танцовщица Айседора Дункан приехала в Москву в 1921 году по приглашению советского правительства. Она была намерена передавать свое искусство молодым особам, для чего ей и был выделен один из столичных особняков.

С поэтом Сергеем Есениным она знакомится на вечере у художника Якудова. Их встречу присутствующие на вечере описывали так. Дункан полулежала на кушетке, вокруг нее толпились восторженные поклонники. Поэт же стоял перед ней на коленях. Танцовщица перебирала его светлые волосы и повторяла «За-ла-тая га-ла-ва». Айседора Дункан не знала русского, а Есенин не изъяснялся ни на одном из иностранных. Они понимали друг друга на уровне взглядов, сопровождаемых жестами.

Их роман развивался стремительно и довольно быстро они приняли решение жить вместе. Дункан была величественной женщиной. Своей гордой осанкой она походила на королеву. Единственное, чего она стеснялась это разницы в возрасте со своим возлюбленным. Она была старше поэта на пятнадцать лет. Поэтому, когда речь зашла о бракосочетании, она попросила своего администратора исправить в ее паспорте год рождения.

Они женились дважды. Сначала церемония прошла 2 мая 1922 года в России, а позже — за границей. И поэт, и танцовщица пожелали носить двойную фамилию. Есенин с гордостью кричал, что он отныне Дункан. Айседора до этого была замужем несколько раз. Брак с Есениным не был для нее каким-то открытием. Она скорее относилась к поэту как к сыну.

Они несколько раз выезжали за границу. Айседора продолжала с успехом выступать. Однако ее мучило тягостное чувство ревности. Она не отпускала молодого мужа ни на шаг, боялась, что он попадет под чье-то влияние. Однажды в Берлине Есенину вместе с приятелями удалось вырваться из-под бдительного ока супруги. Дункан была вне себя от гнева. После четырехдневных поисков она обнаружила беглецов в одном частном пансионе. В приступе ярости она перебила все находившееся там и уволокла поэта, даже не дав ему переодеться.

Подобные попытки бегства Есенин предпримет еще не один раз. Однако все, кто был близко знаком с парой, были уверены, что Есенин и Дункан безумно любят друг друга. Их любовь была странной и подчас не доступной для понимания большинства. Есенин мог, разоткровенничавшись, сказать «Липнет как патока!». Но тут же добавлял «А знаешь, она баба добрая. Чудная только какая-то. Не пойму ее». Он как ребенок радовался подаренным ею золотым часам, а позже в момент ссоры с силой разбил их.

Однажды в гостинице, где они остановились, он настолько напился, что Айседора вызвала полицию. Та определила разбуянившегося поэта в сумасшедший дом. Однако спустя три дня Есенина выпустили, но он уже смотрел на свою жену другими глазами. Ему вдруг открылся ее возраст, ее морщины, отяжелевшая фигура. В то время Дункан была больна, и врачи советовали ехать на лечение в Кисловодск. Есенин очень переживал за нее и решил ехать с ней, однако в последний момент передумал.

Осенью 1923 они развелись. В письмах к Айседоре Есенин признавался: «Часто вспоминаю тебя со всей моей благодарностью к тебе». Дункан же никогда не сказала о нем дурного слова. Узнав о самоубийстве поэта, она написала в одну из парижских газет: «Между нами никогда не было ссор. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием». Сама она пережила Есенина всего на полтора года.
________________
Хиллари Клинтон

Когда разразилась скандальная история с Моникой Левински, наверное, только ленивый не пнул семейную пару Билл-Хиллари. Шутка ли: президент США дает показания о своей любовной связи!

Несложно представить, что творилось в это время в душе у Хиллари! Что давало ей силы для того, чтобы выдержать такую прилюдную порку?! Хиллари ее вынесла! Какой болью заплатила она за это, что она пережила? Об этом знает только она.
Что было бы с Клинтоном, если бы не безапелляционная поддержка его жены?!
Когда через какое-то время Билл Клинтон выступал с ежегодной речью в конгрессе США, он с нескрываемым восторгом признавался в любви к своей жене. И такой благодарностью светились его глаза, что нельзя было ему в тот момент не позавидовать. Еще бы! Ведь рядом с ним такая Женщина!

Ольга Хохлова
Русская жена Пабло Пикассо, потомственная дворянка, балерина труппы Сергея Дягилева. Хоть она и не была примой, но все равно сумела завоевать сердце Пабло своим природным очарованием, свежестью и наивностью. (Ох уж это вечное стремление заправских бабников найти себе саму скромность и невинность!)

По легенде, Дягилев предупреждал Пикассо: «Осторожно, на русских девушках нужно жениться». Богемный покоритель женских сердец Пабло тогда только отшутился (уж в его-то постели простоя не бывало!), но уже через год они с Ольгой обвенчались по православному обряду (Хохлова была глубоко верующим человеком). Они как будто «выехали» на контрасте, единстве и борьбе противоположностей: утонченность, скромность и пылкая страстность, телесность – этакий экзотический коктейль! Вполне возможно, что Пабло привлекла и так называемая «загадочная русская душа» избранницы.

Да и вообще – уж она-то была на порядок выше его многочисленных натурщиц и богемных кокаинеток, воспринимающих действительность только сквозь алкогольно-наркотический туман. И не будем забывать: их чувства зародились в Риме, городе любви. Как итог: 17 лет в браке, рождение сына Пауло, самоотверженный отказ от балета в пользу семьи, куча портретов Ольги, в том числе в несвойственной ему реалистической манере… и расставание.

Пылкая натура Пабло не смогла устоять против очарования 17-летней девочки Марии Терезы-Вальтер. Ольга, узнав об этой связи, терпела, но беременность юной музы стала для нее последней каплей. Они так и не развелись официально (Пабло не захотел делить имущество согласно брачному контракту), и говорят, что Хохлова долгое время преследовала мужа и его женщин, заваливала их гневными письмами, чем, разумеется, серьезно подпортила свое здоровье: сначала она перенесла инсульт, а в 64 года умерла от рака.

Ее внучка Марина говорила, что Ольга до последнего прикрывала свои отказавшие ноги шубкой, которую ей когда-то подарил Пикассо. В приступах безумия она говорила, что ее муж снова вернулся к ней… Как вспоминает очередная муза Пикассо Франсуаза Жило, однажды Пабло сказал об Ольге: «По мне – так лучше увидеть ее мертвой, чем счастливой с кем-то другим». И это был не единственный камень (он же – пророчество) в огород жены, так и не оправившейся от предательства Пикассо. Его ждало счастье, слава и богатство, а ее – болезнь, безумие и забвение, как и многих других женщин, связавших с ним свою жизнь.

Клементина Черчилль
Женой и духовной соратницей этого одиозного и деспотичного британского премьер-министра не перестают восхищаться и по сей день. Конечно, ведь перед нами еще один пример мудрой, самоотверженной женщины, которая в течение более чем 50 лет не то что не наскучила собственному мужу, а была для него как воздух. Как, впрочем, и он для нее. Неслучайно они всю жизнь называли друг друга в эпистолярном жанре «нежной кошечкой» и «любимым мопсиком» – и от чистого, между прочим, сердца (а писем и открыток, как говорят очевидцы, было аж 1700!).

Именно Черчиллю принадлежит фраза: «Моя женитьба была самым счастливым и радостным событием всей моей жизни». И в это легко поверить. Клементина была не из тех забитых женушек, во всем поддакивающих мужу. Она обладала незаурядным характером и яркой индивидуальностью, но при этом не давила на супруга, мирясь с его легендарными вредными привычками (немереное поглощение виски и сигар, любовь к азартным играм и огромным порциям еды).

Мудрая Клементина однажды произнесла афористичную фразу: «Никогда не заставляйте мужей соглашаться с вами. Вы добьетесь большего, продолжая спокойно придерживаться своих убеждений, и через какое-то время увидите, как ваш супруг незаметно придет к выводу, что вы правы». Этим правилом Клементина пользовалась всю свою жизнь. Они были полными противоположностями и даже спали в разных спальнях; их жизнь – отдадим должное злым языкам, ставящим под сомнение излишнюю приторность их отношений – нельзя было назвать безоблачной, но она была тем не менее яркой и взрывной, как фейерверк. 57 лет в браке, 5 детей, 1700 писем, открыток и телеграмм – такая вот арифметика любви

mylove.ru

В тени великих мужчин — Woman on Top

Октябрь 3, 2012

Жёны великих людей постоянно становятся предметом для споров, слухов, яростных обсуждений; о них пишут статьи, мемуары и диссертации. Не о всех, разумеется (кому интересны обычные женщины-домохозяйки с набором кухонной утвари, пелёнками наперевес и прочими бытовыми атрибутами?), но лишь о тех, кто был не просто блёклым приложением, этакой копиркой к гению, а неординарной личностью. Жёны гениев при этом очень разные: преданные музы, соратницы, душеприказчицы, женщины-локомотивы, избалованные властные и хрупкие, положившие на алтарь любви свой талант, или же, наоборот, сами достигшие небывалых высот, не оставаясь в тени своих великих мужей. Самое любопытное, что такие дамы есть во всех сферах нашей жизни:  и в искусстве, и в науке, и в политике. И, разумеется, они были, есть и будут во все времена.

Великих жён настолько много, что по историям их жизни можно блуждать, как по путаным лабиринтам, часами.  Редакции Woman on Top пришлось отобрать только 6 имён, но о каждой из этих женщин можно написать свою «Войну и мир».

Жанна Эбютерн – муза и неофициальная жена Амедео Модильяни; этой хрупкой молочнокожей красавице с роскошными каштановыми волосами было отмерено всего 22 года жизни, которые трудно назвать счастливыми с точки зрения среднестатистического обывателя.  Эбютерн похожа на модель прерафаэлитов, но она родилась позже и вдохновляла другого художника, который запечатлел её не менее чем на 25 полотнах. Сейчас эта изящная лебединошеея девушка смотрит на нас со стен великих музеев, с глянцевых страниц дорогих альбомов по искусству; её портреты уходят с молотка «Сотбис» за миллионы долларов, но при жизни, как нетрудно догадаться, у неё не было и малой доли такого успеха.

Точнее, успеха как такового не было вообще.  Была крохотная мастерская у Люксембургского сада – голые оранжевые и охристые стены, было тотальное безденежье, скитания, гостиница с проститутками в Ницце, где Модильяни лечился от туберкулёза. Сказать, что жизнь с Амедео (или Моди, как называли его в артистической среде) была не сахар – ничего не сказать. Красавец Модильяни, завсегдатай борделей, пьяница, эпатажный любитель кокаина и марихуаны, был богемен до мозга костей и явно не создан для спокойной семейной жизни. Впрочем, и сама Жанна была не из породы домашних кумушек:  талантливая художница (кто-то прочил ей большое будущее – но увы) и бунтарка (пошла против воли родителей, которые, мягко говоря, были не в восторге от такого зятя, как Амедео – мало того что еврей, так ещё и ни кола ни двора). Но им было всё равно: ни убогий быт, ни тяготы и лишения не повлияли на их чувства. Жаль только, что жизнь отмерила им так мало: 24 января 1920 года Модильяни умер от туберкулёзного менингита, а через несколько дней сама Жанна, будучи на 8-ом месяце беременности, выбросилась из окна, не в силах пережить разлуку с любимым. Яркий пример самоотречения и трагической любви.

Ольга Хохлова – русская жена Пабло Пикассо, потомственная дворянка,балерина труппы Сергея Дягилева.Хоть она и не была примой, но всё равно сумела завоевать сердце Пабло своим природным очарованием, свежестью и наивностью.(Ох, уж это вечное стремление заправских бабников найти себе саму скромность и невинность!) По легенде, Дягилев предупреждал Пикассо: «Осторожно, на русских девушках нужно жениться». Богемный покоритель женских сердец Пабло тогда только отшутился (уж в его-то постели простоя не бывало!), но уже через год они с Ольгой обвенчались по православному обряду (Хохлова была глубоко верующим человеком). Они как будто «выехали» на контрасте, единстве и борьбе противоположностей: утончённость, скромность и пылкая страстность, телесность, —  этакий экзотический коктейль! Вполне возможно, что Пабло привлекла и так называемая «загадочная русская душа» избранницы.

Да и вообще – уж она-то была на порядок выше его многочисленных натурщиц и богемных кокаинеток, воспринимающих действительность только сквозь алкогольно-наркотический туман. И не будем забывать: их чувства зародились в Риме, городе любви. Как итог: 17 лет в браке, рождение сына Пауло, самоотверженный отказ от балета в пользу семьи, куча портретов Ольги, в том числе в несвойственной ему реалистической манере… и расставание. Пылкая натура Пабло не смогла устоять против очарования 17-летней девочки Марии Терезы-Вальтер. Ольга, узнав об этой связи, терпела, но беременность юной музы стала для неё последней каплей. Они так и не развелись официально (Пабло не захотел делить имущество, согласно брачному контракту), и говорят, что Хохлова долгое время преследовала мужа и его женщин, заваливала их гневными письмами, чем, разумеется, серьёзно подпортила своё здоровье: сначала она перенесла инсульт, а в 64 года умерла от рака. Её внучка Марина говорила, что Ольга до последнего прикрывала свои отказавшие ноги шубкой, которую ей когда-то подарил Пикассо. В приступах безумия она говорила, что её муж снова вернулся к ней… Как вспоминает очередная муза Пикассо, Франсуаза Жило, однажды Пабло сказал об Ольге: «По мне – так лучше увидеть её мёртвой, чем счастливой с кем-то другим».  И это был не единственный камень (он же – пророчество) в огород жены, так и не оправившейся от предательства Пикассо.  Его ждало счастье, слава и богатство, а её – болезнь, безумие и забвение, как и многих других женщин, связавших с ним свою жизнь.

Екатерина Ворошилова, она же Голда Давидовна Горбман, личность во всех смыслах незаурядная. Уж кто-кто, а она явно не была в тени своего знаменитого мужа военачальника, партийного деятеля и маршала СССР Климента Ворошилова, с которым они прожили почти полвека. Подобно многим женщинам своей эпохи, Екатерина Давидовна готова была с головой ринуться в революционный костёр, что она, собственно, и сделала в 17 лет, отказавшись от своих ортодоксальных еврейских корней и оставив солнечную Одессу. Будущая партледи очень вдохновилась идеями Серафимы Гопнер. За свою подрывную эсэрскую деятельность Екатерина Давидовна (тогда ещё Голда Горбман) угодила прямиком в ссылку – в Архангельскую губернию. Именно там её ждала встреча с мужчиной всей её жизни – Климентом Ворошиловым, но этому предшествовали весьма трагические обстоятельства. Так получилось, что её первой любовью стал красавец и любимец женщин  Авель Енукидзе, отнюдь не настроенный на серьёзные отношения. Голда забеременела и была вынуждена сделать аборт, после которого уже никогда не смогла иметь детей. Чуть позже она встретила Климента Ефремовича, которому рассказала всю свою историю без обиняков, — именно вот так началась их любовь длиною в жизнь.

Голда Горбман и Климент Ворошилов обвенчались по православному обряду (лишним будет пояснять, что со стороны своей еврейской родни новоиспечённая Екатерина Ворошилова была навсегда предана анафеме, но ей не впервой было жечь мосты). Она поддерживала своего мужа всегда и везде, даже когда тучи вокруг него сгущались; она собирала архив Ворошилова для музея, писала дневник и воспитывала своих приёмных детей со всей искренней отдачей. Екатерина Давидовна занималась интеллектуальным воспитанием супруга, закончившего 2 класса церковно-приходской школы (и в данном случае это не просто оборот для красного словца): они вместе читали классическую литературу и философские сочинения. Она даже своё онкологическое заболевание воспринимала с лёгкостью; только всегда просила близких и врачей «не говорить Климке»: так она любила и оберегала Климента Ефремовича. Родственники вспоминают их последнюю встречу в больнице: не сговариваясь, супруги взялись за руки и запели «Глядя на луч пурпурного заката».  Услышав эту лебединую песню родом из их юности, никто не мог сдержать слёз. Вот так красиво и печально закончилась эта полувековая история любви и преданности.

Клементина Черчилль – женой и духовной соратницей  этого одиозного и деспотичного британского премьер-министра не перестают восхищаться и по сей день. Конечно, ведь перед нами ещё один пример мудрой, самоотверженной женщины, которая в течение более чем 50 лет не то что не наскучила собственному мужу, а была для него как воздух. Как, впрочем, и он для неё. Неслучайно они всю жизнь называли друг друга в эпистолярном жанре «нежной кошечкой» и «любимым мопсиком» — и от чистого, между прочим, сердца (а писем и открыток, как говорят очевидцы, было аж 1700!) .   

Именно Черчиллю принадлежит фраза:  «Моя женитьба была самым счастливым и радостным событием всей моей жизни». И в это легко поверить. Клементина была не из тех забитых жёнушек, во всём поддакивающих мужу.  Она обладала незаурядным характером и яркой индивидуальностью, но при этом не давила на супруга, мирясь с его легендарными вредными привычками (немереное поглощение виски и сигар, любовь к азартным играм и огромным порциям еды). Мудрая Клементина однажды произнесла афористичную фразу: «Никогда не заставляйте мужей соглашаться с вами. Вы добьетесь большего, продолжая спокойно придерживаться своих убеждений и через какое-то время увидите, как ваш супруг незаметно придет к выводу, что вы правы». Этим правилом Клементина пользовалась всю свою жизнь. Они были полными противоположностями и даже спали в разных спальнях; их жизнь – отдадим должное злым языкам, ставящим под сомнение излишнюю приторность их отношений — нельзя было назвать безоблачной, но она была тем не менее яркой и взрывной, как фейерверк. 57 лет в браке, 5 детей, 1700 писем, открыток и телеграмм, — такая вот арифметика любви.

Мерседес Барча  Пардо – супруга легендарного нобелевского лауреата Габриэля Гарсия Маркеса, выдержке которой можно только позавидовать. И не только потому что её муж неоднократно повторял, что в молодости его лучшими друзьями были проститутки, а женился он для того чтобы не завтракать в одиночестве. В том, что Маркес не бог весть какой аскет, легко можно убедиться, открыв любую его книгу: там чувственность и эротизм бьют  через край, как волны в шторм. За примерами далеко ходить не надо: «лучшим друзьям» даже посвящён отдельный роман – «Вспоминая моих грустных шлюх». Но этот вид жениного терпения, как ни странно, вполне себе предсказуем: богемный муж просто обязан иметь толпы поклонниц и богатую биографию, в которой всегда найдутся алкоголь, наркотики, публичные дома… Так что с этими искушёнными творцами всё понятно, а интересно совсем другое.

13-летняя Мерседес Барча Пардо встретила своего будущего мужа на танцах. Любвеобильный Маркес, конечно, такую красавицу пропустить не мог: белое шёлковое платье, красный гребень, высокие каблучки, да ещё и знойное сочетание арабской и испанской крови в жилах девушки ко всему прочему тоже сыграло свою роль. Тогда дело (к большому сожалению для пылкого юнца и  будущего нобелевского лауреата) ограничилось только танцами: от грязных приставаний Мерседес ловко отбилась, а Габриэль Гарсия пообещал юной Мерседес отучиться, вернуться, жениться и любить её всю жизнь. Что там на уме у Маркеса было – неизвестно, а вот сеньорита Пардо слова 18-летнего повесы восприняла за чистую монету и осталась ждать аж на долгих 13 лет, пока он учился, кутил, расширял свой житейский, писательский и, конечно, сексуальный опыт. Не просто ждала, а ещё и все письма любимого в коробочку складывала.

Но Маркес, как ни странно, слово сдержал и на этот раз пообещал Мерседес, что к своим 40 станет знаменитым писателем. Всем, правда, известно, путь к славе тернист: и пока Габриэль Гарсия отшельничал, творя свой великий роман «Сто лет одиночества», Мерседес его не пилила, а вертелась с 2 сыновьями как могла, распродавая всё вокруг, лишь бы дети были сыты, а мужу ничто не мешало. Надо отдать должное: и тут её терпение тоже было вознаграждено. Маркес действительно стал великим писателем и вместе они до сих пор — аж с 1958 года. А кто-то скажет: ну, какой-то там поцелуй в 13 лет!

Вера Муромцева-Бунина – эта аристократичная женщина с обликом мадонныстала третьей женой Ивана Алексеевича – другие бежали, не вынеся его тяжёлого характера. Но очерёдность тут не важна: пальма первенства, безусловно, принадлежит только ей — ставшей для своего супруга самым преданным другом и защитником на долгие годы, но тем не менее безумно ревновавшей его ко всем тем – предыдущим и последующим. Вера Николаевна была блестяще образованна, знала несколько европейских языков, свободно ориентировалась в области мировой литературы и совершенно не хотела замуж за писателя. Но, видимо, так было задумано свыше. Они познакомились в 1906 году на литературном вечере и вскоре стали жить вместе, правда, обвенчались только в 1922 году. Взаимный быт действительно был тяжёл: Бунин не пропускал ни одной хорошенькой барышни, при этом сам частенько был придирчив и несправедлив к жене.

Правда, несмотря на все капризы и причуды, огромную роль Веры Николаевны в своей жизни он очень чётко осознавал, говоря: «Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы!» И она понимала это и мужественно терпела переменчивый нрав своего «Яна» (она его называла только так).   «Я… вдруг поняла, что не имею права мешать Яну любить, кого он хочет… Только бы от этой любви было ему сладостно на душе», — писала она в своём дневнике. Вера Николаевна простила ему и то финальное увлечение прехорошенькой поэтессой Галиной Кузнецовой, поселившейся в их доме на целых 15 лет, а затем променявшей Ивана Алексеевича на Маргу, Маргариту Августовну Степун — её  ушлая Галина Николаевна тоже «вписала» в этот трагический любовный многоугольник. Все эти трагические перипетии легли в основу фильма «Дневник его жены», где Веру Муромцеву блестяще сыграла даже внешне похожая на неё Галина Тюнина. Не о многих жёнах снимают художественные фильмы, не так ли? Но Вера Муромцева, без сомнения, это заслужила.

Эти истории удивляют, ужасают и восхищают.  Но ясно только одно: рядом с гением всегда находится по-своему великая женщина…

Валерия Мухоедова

Похожие Посты

www.womanontop.ru

Великие женщины знаменитых мужчин

Великие эпохи измеряются масштабом деяний их главных героев. А кем были герои всех великих эпох? Кто эти люди, честно прошедшие семь морей и двадцать семь царств, гении, переломившие ход истории, мечтатели, воплотившие в жизнь свои самые грандиозные замыслы? Кем были мореходы, с помощью одной только астролябии совершавшие поразительные географические открытия? Ответ известен – все они были мужчинами. Именно мужчины с гордостью помещали свои имена на глобус, даря миру новые земли, моря и океаны.

Знаменитые путешественники, бесстрашные покорители Северного и Южного полюсов, великие альпинисты и спелеологи, мореплаватели и завоеватели, учёные и картографы – все они представляли мужскую половину населения планеты и именно перед их усталыми глазами впервые предстали вершина Эвереста и Бискайский залив, кратеры Луны и мрак Марианской впадины, стаи прыгающих кенгуру и табуны бегающих утконосов. Но…

«Историю творят женщины» — написал кто-то умный, может быть, даже я. «Ну написал и написал, красивая фраза и ничего более» — подумал кто-то неумный, может быть, снова я. Как женщины могут творить историю? Они рожают, воспитывают, стирают, часами что-то ищут в своих сумочках и шкафчиках… У них нет времени не то чтоб творить историю, просто что-нибудь натворить у них получается редко! Правда, метко, но сейчас не об этом.

Фраза про женщин, творящих историю, засела в голове и я решил найти хоть какие-то свидетельства о жизни этих героических дам, узнать, как сложились их судьбы и открыть, наконец, их имена человечеству. Ведь если такие женщины действительно существовали, мы просто обязаны вознести их на алтарь вечной славы!

Я не знал, не догадывался, что ждёт меня каторжный труд в архивах разных стран мира, что женщин этих многие и многие тысячи…

За каждым путешествием, за каждым великим открытием, за каждым военным походом стоит женский силуэт, из-за плеча каждого первопроходца, исследователя и философа выглядывает очаровательное женское личико.

Светлые образы этих бесстрашных женщин, как и архивная пыль, уже навеки останутся в моих лёгких, в моём сердце и в моей памяти… Перед вами три короткие истории. Три судьбы, три великих миссии…

№1. Фелиппа Монис де Палестрелло и Христофор Колумб

Донья Фелипа Монис де Палестрелло, дочь мореплавателя времён принца Энрике, жена Христофора Колумба. Они поженились в тысяча четыреста семидесятом году и именно тогда у Колумба проснулась тяга к дальним и, главное, долгим плаваниям. Он участвует во многих морских торговых экспедициях, дома бывает редко, а через шесть лет после свадьбы, оставив жену в Генуе, вообще уезжает сначала в Португалию, а потом в Испанию. Там жизнь его налаживается, он находит работу в монастыре, не связанную с путешествиями, знакомится с милой и тихой женщиной, которая рожает ему сына, как вдруг…

Фелиппа Монис де Палестрелло

…как вдруг двадцать пятого июля тысяча четыреста девяносто второго года Христофор Колумб получает письмо. «Господин мой! — пишет уже забытая им донья Фелипа: — С трудом нашла твоё нынешнее пристанище. Я соскучилось по тебе, милый друг, и через месяц приеду со всеми домочадцами, чтобы скрасить твоё одиночество и разделить твои беды». Тут надо отметить, что особых бед до этого письма у Колумба не было, но он всё понял и ровно через тридцать дней, за час до прибытия экипажа с доньей Фелипой, вывел три своих корабля из гавани города Палос-де-ла-Фронтера, что бы отправиться на поиски неведомой и, естественно, далёкой Индии. Кстати, по некоторым признакам можно сделать вывод, что Индию Колумб всё-таки открыл именно во время этого своего плавания. Вот что, например, он пишет своему покровителю королю Фердинанду:

« …умоляю Вас не говорить жене моей Фелипе про открытую мною некую страну, где обитает множество слонов и растёт множество пряностей», а чуть ниже объясняет, почему: « … так как тогда я буду вынужден, завершив свои путешествия, провести остаток дней своих в одном доме с нею, ни будучи никуда более отпущенным, ведь нрав её суровый вам хорошо известен…»

Видимо, королю Фердинанду действительно был уже известен суровый нрав Фелипы и он внял мольбам великого мореплавателя, ничего ей не рассказав. Вот так, благодаря непростому характеру простой женщины Фелипы Монис де Палестрелло, Христофор Колумб продолжил свои плавания и европейцы получили множество открытых им прекрасных островов, на которых так любят в наши дни отдыхать потомки Фелипы и Христофора…

№2. Сепфора и Моисей

Кадр из фильма «Исход: Цари и боги», источник: kinopoisk.ru

Опустимся сквозь толщу веков в ещё более стародавние времена. Сепфора, дочь священника Иофора, не имела отношения к географическим открытиям, но именно с её помощью целый народ обрёл страну и свободу…

Мужчина по имени Моисей, сбежавший из Египта, где он совершил страшное преступление, нашёл приют в доме Иофора, который слыл человеком добрым и мягким. Он не только дал беглецу кров и работу, но и отдал замуж за него одну из своих дочерей, красавицу Сепфору. Брак был неравным, так как Иофор был богат, а Моисей нищ и острая на язык Сепфора часто попрекала этим своего мужа. Со временем упрёки становились всё острее, всё больше становились похожи на оскорбления, а однажды утром Сепфора сказала отцу, указывая на Моисея:

«Зачем он ест хлеб наш? Зачем он спит с дочерью твоей? Я не единоверна ему, пусть возвратит он меня или придётся мне умертвить его!»

Моисей услышал эти речи и под покровом темноты тайно ушёл из дома. Он вернулся в Египет, где собрал единоверцев и вместе с ними отправился в долгое сорокалетнее скитание по пустыне.

О чём думал Моисей? Куда вёл он народ свой? Только на тридцать девятый год скитаний, когда обессиленные люди начали роптать и малодушествовать, Моисей обратил свой взор на них и сказал устами брата Аарона:

«Скоро, очень скоро откроются пред вами врата Земли Обетованной и за трудности великие станете вы народом Избранным…».

В то же время есть свидетельства самых близких друзей Моисея, что они часто слышали от него загадочную фразу о « …Земле Израилевой, которая там будет, куда никогда не долетят сварливые речи жены моей Сепфоры и куда сама она явиться не сможет из-за пути великого и непроходимого».

Так что, израильтяне, помните и не забывайте женщину по имени Сепфора, благодаря которой у вас появилась «земля, подобная сосцам, сочащимся молоком и мёдом»… Хотя, конечно, лучше бы эти сосцы сочились нефтью…

№3. Константин и Варвара Циолковские

Циолковский с семьей возле дома Бреева

Теперь заглянем во времена не столь далёкие. Девятнадцатый век, Россия, грязный городишко Боровск, где двадцатого августа тысяча восемьсот восьмидесятого года в церкви Рождества Богородицы венчались раб божий Константин и раба божья Варвара…

Раб божий Константин носил польскую фамилию Циолковский. Никакого приданого за невестой он не взял, свадьбы не было и сразу после венчания молодые приехали к отцу невесты, где и собирались жить. Наутро после первой брачной ночи Константин Циолковский впервые задумался о создании «дирижабля, на котором можно устремиться далеко вдаль и отрешиться от всего земного…». Вторая брачная ночь только укрепила его в этих помыслах, а после третьей ночи Циолковский понял, что строить надо не дирижабль, а ракету. Вот что сам он писал в своих дневниках:

«В страданиях от неудачной женитьбы и в попытках хоть изредка не видеть нелюбимую мной Варвару с её постоянным желанием плотских утех я построил мансарду, в которой запираюсь и пытаюсь работать. А надо бы строить реактивный звездолёт, чтоб уж наверняка. Чертежи звездолёта уже готовы, ведь мансарда моя не спасает от нашествий этой психопатки, она взламывает замки любых хитроумных конструкций и требует от меня бесстыдств, к коим я не предрасположен по здоровью своему. Только находясь в межгалактическом пространстве, я смог бы посвятить себя высшим целям…».

Именно благодаря «этой психопатке» человечество успешно осваивает космическое пространство. Благодаря ей придуманы ракетное топливо и шасси, аэродинамическая труба и суда на воздушной подушке, ведь её постоянное присутствие в доме заставляло учёного работать в мансарде сутками напролёт, спускаясь вниз только для приёма пищи.

Конечно, многие чисто по-человечески жалели Константина Циолковского из-за его нескладной семейной жизни и небогатырского мужского здоровья, но почему никто не пожалел Варвару, положившую своё женское счастье и свою судьбу в основу космонавтики? Ведь если б не её неуёмная и, кстати, так и не удовлетворённая сексуальность, не её постоянное желание близости с мужем, Россия получила бы ещё одного хорошего школьного учителя и многодетного отца, а мир не получил бы основоположника ракетостроения, писателя, философа и изобретателя, решавшего небывалые по сложности задачи…

Три короткие истории, три судьбы, три великих миссии… А сколько таких судеб осталось за строками этого рассказа и обречены вечно оставаться в безвестности! Мир желает знать только героев-мужчин и даже слышать не хочет о своих дочерях, сделавших для него несоизмеримо больше!

Мы ничего не хотим знать о Еве Браун, а ведь именно после женитьбы на ней Адольф Гитлер впал в депрессию и совершил самоубийство! Двадцать четыре часа понадобилось Еве, чтобы избавить человечество от одного из самых кровавых преступников в истории! За двадцать четыре часа замужества она совершила то, что за много лет не смогли сделать разведки СССР, США и Великобритании!

А Элизабет Баттс, жена Джеймса Кука, которая буквально заставила мужа взять ссуду на строительство просторного дома в лондонском Ист-Энде и уйти в далёкое плавание, во время которого он и был сожран дикарями. Ссуду отдало Британское Адмиралтейство, а выгоду из смерти бесстрашного капитана получили все – Адмиралтейство получило почёт, людоеды – сытный ужин, сам капитан – великую посмертную славу… Все, кроме несчастной Элизабет Баттс, которой пришлось коротать свои дни в одиночестве и в огромном доме, общаясь только с детьми, с любовниками и с прислугой… Человечество очень быстро забыло, что это благодаря ей оно узнало о существовании Новой Зеландии и Австралии, Гавайских островов и Большого Барьерного рифа…

А жена Фёдора Конюхова, пригласившая погостить в их семейное гнёздышко свою маму и этим вынудившая мужа впервые в истории переплыть Индийский океан на двух верблюдах! И таких историй множество! Безымянные жёны полярников, которые сделали всё для того, что б их мужья не мешались под ногами, а сидели на далёкой льдине в компании белых медведей и научных приборов, оставив дома зарплатные карточки. Незаметные жёны космонавтов, с гордостью смотрящие на звёздное небо — ведь где-то там пронзают пространство их мужья, побившие уже все рекорды по продолжительности нахождения на орбите…

«Возвращение домой, на Землю, в семью это стресс, по сравнению с которым перегрузки кажутся детскими забавами…» — сказал в интервью один из таких космических рекордсменов, которого только силой и в наручниках удалось засунуть в спускаемый аппарат… А героические жёны тех мужчин, которые с удовольствием готовятся к полёту на Марс, зная, что домой они уже никогда не вернуться…

Но я верю в справедливость, я верю в разум, я верю в то, что истина восторжествует, что имена всех этих женщин выйдут из мрака нашего беспамятства и золотом засияют на обновлённых картах мира! И Америка справедливо будет зваться Хуанитией, в честь мудрейшей Хуаниты, первой гражданской жены Америго Веспуччи. А река Гудзон, которую открыл и исследовал Генри Гудзон, будет переименована в Яузу, в память о величайшей женщине Яузе Гудзон, от выплаты алиментов которой и пытался спрятаться Генри в основанном им городе Новый Амстердам (будущий Нью-Йорк-на-Яузе)…

Только жаль, что уже не вернуть сгоревшего на костре инквизиции Джордано Бруно… Ведь гореть на том костре должна была Мария, его скаредная любовница! Джордано никогда не хотел писать свои еретические книги, он хотел сочинять милые и безобидные детские сказки, но Мария требовала и требовала денег на новые наряды. «За сказки так мало платят, любимый» — говорила она Джордано: «Сочини-ка что-нибудь о бесконечности вселенной и о естественном происхождении всех организмов, ведь я так хочу новые туфельки…». И Джордано сочинял, и Мария, как хищница, налетала на обувные лавки…

Автор: Илья Криштул, при помощи великой Елены Кругловой с её мечтой о новой шубе.

Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter.

moiarussia.ru