«В Италии мы одеваемся прежде всего для себя», ‒ интервью с Раффаэле Барба
Раффаэле Барба – портной, владелец Barba Napoli
Почему рубашки?
Я занялся пошивом рубашек 35 лет назад, опираясь на довольно простое соображение: это самый востребованный предмет одежды. Как часто вы покупаете новую пижаму? Два раза в год? А рубашки гораздо чаще. Это неотъемлемый элемент гардероба мужчины, наряду с брюками. Конечно, сейчас многие обходятся и без этого, предпочитая футболки, джемперы, но всё же рубашки есть у каждого мужчины. Можно сказать, что швейное ремесло у меня в крови – моя мать носит фамилию Паоне (да-да, те самые Паоне, которые шьют костюмы Kiton). Мой путь и моя миссия – передать эти ноу-хау моим детям, а моим клиентам – дух неаполитанской мужской моды. Неаполитанские портные считаются лучшими в мире, так как они сумели совместить строгость классического лондонского стиля с лёгкой небрежностью, которую итальянцы называют sprezzatura.
А почему это произошло именно в Неаполе?
В Неаполе было больше всего портных по сравнению с другими городами Италии, ведь здесь проживало много аристократов, принцев, герцогов и просто богачей. Своё утро эта публика начинала у цирюльника, после чего они перемещались к портным, которые должны были реализовать их самые экстравагантные заказы. Вся жизнь знати сводилась к модным нарядам, искусству быть красивыми и трате денег. А требовательные клиенты, я вас уверяю, это не только стресс для исполнителя, но и мощная мотивация к профессиональному росту. Именно поэтому неаполитанские портные так сильно прокачали свои навыки. Поколение моих родителей (а мне сейчас 55 лет) переняли эту манеру носить лёгкие пиджаки с рубашками ручной работы. Интернета тогда не было, но тренд пусть не быстро, но распространился по всему миру. У портных было много работы: оборудования не было, петли дел
не всё так просто « How to Make a Man
Когда речь заходит о силуэте костюма, чаще всего звучат слова «английский» и «итальянский». Я в текстах тоже порой свожу всё многообразие стилей к этим двум определениям, но сегодня предлагаю погрузиться в тему различий силуэтов чуть глубже.
Как обычно представляются различия между английским и итальянским силуэтами? Английский — это «стандартная» длина пиджака (доходит до нижней границы ягодиц), выпрямленная накладками линия плеча, умеренное приталивание, более жёсткая конструкция. Итальянский — максимально облегчённый, с естественной линией плеча (подплечники меньше либо отсутствуют), укороченный, тесно сидящий и «мягкий» по структуре.
Вроде такие различия понятны на интуитивном уровне — у итальянцев и климат помягче, и одежда не столь формальна. Но всё далеко не так просто. Вот, к примеру, инфографика из сети, которая расходится с моим описанием почти по всем пунктам:
В чём же дело? Неужели кто-то вас обманывает? Не совсем. Дело в том, какую портновскую школу брать за основу «национального» кроя. На одной только улице Сэвил Роу в Лондоне костюмы двух ателье на одну фигуру могут серьёзно отличаться (пример: Huntsman с жёсткой структурой и крупными подплечниками против Anderson & Sheppard с его знаменитым «мягким» плечом), что уж говорить обо всей Англии или Италии.
Huntsman
Anderson & Sheppard
Но всё же приблизиться к истине возможно благодаря региональному разделению итальянских портновских школ. Существуют 4 региона, в честь которых названы силуэты: Рим, Неаполь, Милан и Флоренция.
Самое яркое различие — между римской и неаполитанской школами.
Римский силуэт — это подчёркнутая маскулинность, придание телу v-образной формы, с обильно наполненными широкими плечами, зауженной талией и прилегающей к бёдрам линией низа.
Неаполитанский силуэт — практически полная противоположность римскому. Плечевые накладки небольшие или совсем отсутствуют, линия талии выражена спокойнее. Нижняя часть гораздо свободнее — борта пиджака «разлетаются» книзу в разные стороны.
Линия раскепа (шов стачивания воротника и лацканов) чаще всего завышена, чтобы сделать фигуру более стройной, «вытянутой» кверху.
Но даже в неаполитанском стиле возможны разительно различающиеся между собой варианты деталей. Более формальные пиджаки делаются с рукавом con rollino, то есть «с окатом» (в англоязычной терминологии roped shoulder) — радиус рукава в этом случае чуть шире радиуса проймы, из-за чего рукав ярко приподнимается над плечом.
Con rollino
Spalla camicia
Менее формальные — в варианте spalla camicia, «рубашечный рукав», в этом случае рукав втачан в пройму почти плоско и другим способом, так что место сопряжения подчеркивается разве что небольшими складочками, оставленными для удобства движения. Невооружённый глаз может принять их на вешалке за брак, но для ценителей костюмов это, напротив, признак ручной работы и «правильного» неаполитанского стиля.
Миланский силуэт похож на неаполитанский мягким плечевым наполнением и покатым краем плеча, а на римский — плотным прилеганием по линии бёдер. Из всех вариантов итальянских пиджаков этот также самый короткий.
Флорентийский стиль — это наиболее расходящиеся борта ниже средней пуговицы (таким образом создаётся баланс верхней и нижней половин костюма в виде «песочных часов»), слегка выпрямленная линия плеча и самое интересное — перенос вытачек, обеспечивающих прилегание по талии, с середины полочки почти к самым её боковым швам. Не уверен, относится ли последнее ко всей флорентийской школе, но к её известнейшему современному представителю Антонио Ливерано — точно. При виде такого костюма спереди кажется, что вытачек на нём нет вообще. Несмотря на это, в области талии флорентийские костюмы прилегают безупречно благодаря тщательной обработке изделия утюгом и паром. О том, почему утюг — главный инструмент портного после ножниц и швейной машинки, я как-нибудь ещё расскажу.
Постараюсь также чуть более подробно остановиться на различных вариантах «английского» силуэта, но это — немного позже. Всё-таки если Италию хотя бы условно можно разделить на 4 направления, то в Англии насчитается не меньше десятка.
Разумеется, эта классификация — лишь ещё одна условность в современном мире, по которому идеи мигрируют с невообразимой скоростью. Портные заимствуют друг у друга детали работ, поэтому (утрируя) я не удивлюсь, если в Италии сегодня кто-нибудь предложит вам пиджак «в стиле Huntsman». Тем не менее приведенные выше варианты более разнообразны, чем деление на два полюса («английский» и «итальянский»), поэтому, надеюсь, упростят вам жизнь и уберегут от ошибок.
Спасибо за чтение!
Подпишитесь на How to Make a Man ВКонтакте и в Facebook!
Вам понравится:
Классический стиль для лета
Как выбрать правильный галстук
Из чего состоит костюм
Английские костюмы в фильме “Kingsman. Секретная служба”
Поделитесь, и мир станет красивее
Like this:
Like Loading…
Related
как и с чем носить неаполитанский костюм —
Неаполитанцы говорят на непонятном даже для итальянцев наречии и носят костюмы с почти преступной легкомысленностью. И если к первому можно отнестись спокойно, то второе должно волновать всех, кто неравнодушен к вопросам элегантности. Неаполитанский стиль сейчас на пике моды.
Итальянец в шкафу
Когда говорят об итальянском стиле в мужской одежде, имеют в виду, в первую очередь, неаполитанский костюм. Прочая Италия, особенно горный Север, в этом смысле мало чем отличается от чопорной Англии.
Именно на юге Италии, в лихом Неаполе, произошло одно из интереснейших превращений: чопорный классический костюм из униформы банкиров и агентов спецслужб превратился в комфортное и нескромное облачение для прожигателей DolceVita. Заметим: при этом сохранив чистоту силуэта и строгость линий.
Что же сотворили неаполитанские кудесники с английским костюмом? Они убрали, как им показалось, лишнее. В первую очередь – жесткие подплечники. Подплечники в местном пиджаке либо вовсе отсутствуют, либо очень тонкие, почти незаметные. Кроме того, для итальянского плеча характерны легкие поперечные складки на шве – выглядит несколько неряшливо, но зато вальяжно, и не сковывает движений. Как выразился закройщик одной из неаполитанских мастерских Дино Симоне: «Англичане одеваются для чужих глаз, а итальянцы – для собственного комфорта».
Некоторые мастера сочли в пиджаке лишней даже бортовку – внутренний «каркас» пиджака – и подкладку. По сути, английский пиджак на юге Италии был лишен внутренностей и такой неуместной под южным солнцем спеси. То, что получилось в результате, сейчас называют «рубашечным пиджаком». Очень популярная теперь вещица, особенно актуальная летом, особенно в тех случаях, когда нужно выглядеть представительно в зной без риска получить тепловой удар.
Несмотря на культ комфорта, неаполитанский костюм имеет очень прихотливый крой. Комфорт здесь не означает бесформенных объемов, как где-нибудь в Калифорнии. Неаполитанские мастера делают невозможное: они шьют костюмы, которые совершенно не сковывают движений и при этом точно сидят по фигуре. В них нет ни миллиметра лишнего объема, но они ощущаются на теле свободно, как пижама. Поэтому неаполитанские костюмы считаются самыми сложными в исполнении.
Но оно того стоит – зауженный крой стройнит людей любой комплекции, особенно в сочетании с подстреленным пиджаком, визуально удлиняющим ноги. Брюки тоже заужены книзу и несколько короче обычных. Они либо едва касаются обуви, либо даже немного не дотягивают до нее. Все эти особенности кроя работают на визуальное вытягивание фигуры, в чем низкорослые обитатели южной Италии знают толк.
Колорит юга
Южный темперамент нашего героя проявляется и в деталях, которые также важно учитывать при желании воссоздать неаполитанский стиль. Один из колоритных нюансов – это нагрудный карман – «барчетта». Название переводится как «лодка» и объясняется тем, что карман не ровный, а несколько изогнутый, из-за чего напоминает плоскодонку в профиль.
Если пиджак имеет полуформальный стиль, скорее всего, у него будут накладные боковые карманы. И тоже не вполне обычные. По форме они напоминают подкову: округлые внизу и сужающиеся к верху. Полы пиджака тоже более округлы, чем у северных собратьев: они короче и расходятся в стороны резче, что визуально облегчает весь вид пиджака.
Важная деталь, привносящая в образ изрядную долю артистизма, – это длинные лацканы. Они максимально открывают сорочку и галстук. При этом они еще и могут быть неприлично широкими и заостренными – и в этом случае их верхние концы могут достигать плечевого шва. Очень точная стильная метафора открытости южан.
Кстати, немногие знают, что из-за широко распахнутых лацканов плечевой пояс выглядит шире, что в сочетании с приталенностью пиджака подчеркивает атлетичность торса (даже если торс никакой атлетичностью не обладает).
Худощавым джентльменам, желающим придать себе массивности, кроме описанных деталей, можно рекомендовать двубортный крой пиджака, тем более что он соответствует последним трендам. Двубортность особенно хороша с широкими заостренными лацканами.
При желании довести градус неаполитанского колорита до предела, на лацканах можно предусмотреть вспушку – шов, который идет по краю лацкана мелкими стежками, расположенными на определенном расстоянии друг от друга. Обычно этот шов скрыт под тканью, а итальянцы любят его демонстрировать (иногда даже контрастной нитью) – ведь это признак ручной работы.
Мелочи сладкой жизни
Самый эффектный неаполитанский костюм будет безлик без соответствующих аксессуаров. И первое, о чем следует упомянуть, – это галстук. Лучше всего в нашем случае сыграет широкий экземпляр, повязанный мощным узлом. Его ширина и крупный узел хорошо дополнят щедрые лацканы и акцентируют мужественную грудь. Узел можно повязать косой, а под узлом обязательно сформируйте складки – без них галстук будет смотреться намертво приколоченным, а не лихо повязанным. Вместо обычного гладкого галстука можно надеть плетеный – этот предмет позволяет даже при галстуке выглядеть непринужденно.
Нагрудный карман, он же «барчетта», изогнут неслучайно – этот изгиб позволяет преподнести нагрудный платок наилучшим образом. Нагрудный карман без платка в нашем случае будет выглядеть печально – как лодка без паруса. Да, и коль уж карман изогнут, простой прямоугольной полоской платка вам не отделаться – будет смотреться странно. Уж лучше кое-как его скомкать, но предварительно тщательно выгладив.
Не должна пустовать и петлица на лацкане – сюда можно вонзить как традиционный цветок, так и любой значок или даже запонку. Ни в коем случае не цветочную композицию. Букетик на пиджаке смотрится вульгарно – даже на свадьбе.
Пожалуй, одним из самых эффектных акцентов в неаполитанском наряде могут стать яркие носки. Укороченность брюк обязывает к тому, чтобы вы были готовы продемонстрировать окружающим данный предмет гардероба. Впрочем, многие южане относятся к носкам проще – надевая обувь на босу ногу.
Текст: Дмитрий Максютенко
Какой он — неаполитанский квартал из романов Элены Ферранте :: Впечатления :: РБК.Стиль
Все началось с крестин и закончилось похоронами. После воскресной мессы к церкви Святого Семейства, стоящей в центре квартала Рионе Луцатти, куда Элена Ферранте вписала основное действие «Неаполитанского квартета», принесли младенца в крестильной рубашке. Молодые родители, крестные мать и отец, кучка родственников и друзей. Потолкались у крыльца, поднялись по ступенькам. Внутри прохладно, сумрачно и спокойно. «Дорогие родители, какое имя вы дали вашему ребенку?»
Церквь Святого Семейства© Сергей Кумыш
«Неаполитанский квартет» — условное название четырех издававшихся по отдельности частей романа «Гениальная подруга», принесшего известной итальянской писательнице или писателю, или группе людей, стоящих за псевдонимом Элена Ферранте, мировую славу. Первый том вышел в 2011 году, четвертый — в 2014-м. Под одной обложкой роман был опубликован в Италии только в 2017-м. Для того чтобы выпустить книгу в том виде, в каком она изначально задумывалась и писалась, понадобилось шесть лет. Какое имя вы дали вашему ребенку? При крещении — «Гениальная подруга». В миру — «Неаполитанский квартет».
© Рита Сахно
Растянувшаяся на десятилетия история дружбы Лену и Лилы — девочек, с течением времени созревающих в женщин, высыхающих в старух. Охватывающая весь послевоенный ХХ век история Неаполя, который рождает и воспитывает таких вот девочек; портрет родителя, от которого не дождешься особой нежности — не потому, что он неласков, а потому, что у него слишком много детей.
Рассказ о тирании родины, о насилии, которое она учиняет над своими детьми, не выпуская из цепких любящих лап. Каждый, кто однажды почувствовал связь с материнским Неаполем, не утратит ее никогда. А мамаша сама решит, за кого тебе замуж и когда ты можешь попробовать пожить отдельно. Она-то знает: рано или поздно ты все равно вернешься домой.
Понаблюдав за крестинами, мы с женой выходим из церкви. Справа — школа, та самая, где учились главные героини. Основная жизнь квартала сосредоточена в семи липнущих друг к другу прямоугольных дворах. Один из них буквально засасывает внутрь: в него хочется зайти и на какое-то время остаться. Трудно сказать почему. В целом он примерно такой же, как остальные. Немолодые дома, старые «фиаты», праздные, воскресные жители, кошки, голуби, собаки.
Нам сразу становится ясно, что это не тот-самый-двор, который мы вроде как планировали найти. Но это неважно. Мы сидим в центре квартала, о котором написано больше тысячи страниц, наверное, самой известной книги первых двух десятилетий XXI века. Лену и Лила жили где-то поблизости, этого вполне достаточно. Немые бумажные голоса набирают силу, обрастают кожей, отбрасывают тени. Перепалки домочадцев из открытых окон («Паскуале, mammamà, ну что ты несешь, ну сам себя-то послушай, testa di cazzo!») и воробьиные вопли над крышами.
С собой у нас по томику «Квартета». Когда читаешь книгу, в каком-то смысле сидя внутри нее, это уже не совсем чтение. Все, что раньше раздражало, казалось избыточным, надуманным, недожеванным, пресным, высокопарным, вроде бы никуда не деваясь, перестает быть таковым. «Сам ты недожеванный и высокопарный», — говорит тебе стена соседнего дома, а ты в ответ пробегаешь глазами еще с десяток строк.
© Сергей Кумыш
© Сергей Кумыш
Около шестидесяти лет назад сюда часто приезжал подросток с блокнотом. Домашние называли его Нино. Он расспрашивал местных о своих родственниках, живших здесь, интересовался историями соседей, все время что-то записывал и зарисовывал. По словам его двоюродной сестры Нунции, уже тогда, в детстве, было понятно, что Нино станет писателем. Он и стал популярным и плодовитым. После выхода «Гениальной подруги» Элены Ферранте многие заметили, что имена значительной части персонажей так или иначе совпадают с именами дальних (и не очень) родственников Нино. Уж не он ли скрывается за псевдонимом? Однако Нино, и без того не обделенный вниманием автор, любимый как читателями, так и критиками, все отрицал, в ответ на бесконечные вопросы повторяя одну и ту же фразу: «Я не Элена Ферранте». И это была правда, а совпадения лишь запутывали следы. История Нино — одна из многих тропинок, вроде бы ведущих к разгадке истории нового имени, однако рано или поздно все эти следы теряются, тропинка кончается и никуда не приводит. Элена Ферранте — сама по себе персонаж с вымышленной судьбой, придуманным стилем; фантом, мираж; писательница, которой как бы нет; автор книги, которая есть. Слишком много неодинаковых разгадок одной и той же загадки.
Один из самых известных романов Нино написан от лица сына некоего художника-железнодорожника; одного из ключевых персонажей «Неаполитанского квартета» зовут Нино, и он сын поэта-железнодорожника. Однако достаточно беглого взгляда на тексты настоящего Нино и созданной кем-то Ферранте, чтобы стало очевидно: общего у двух этих авторов гораздо меньше, чем может показаться.
Нино, безусловно, внес свой вклад в создание фактуры и, я почти в этом уверен, написал некоторые куски (полстраницы ближе к концу четвертой части, на мой взгляд, выдают, что, как минимум, эти несколько предложений, неважных для сюжета, но почему-то важных Ферранте для проговаривания, писал мужчина). Возможно, Ферранте и Нино дружат. Возможно, как это было чуть ли не доказано (впрочем, фактически так и не подтверждено), они — муж и жена. В его романе про сына железнодорожника и в ее романе про гениальных подруг жену торговца фруктами зовут Ассунта. Нино точно имеет отношение к «Неаполитанскому квартету», но не он — автор романа. И даже не соавтор. Вообще говоря, любое соавторство — ложь. Неважно, сколько человек писали книгу — один, двое, десять. Автор всегда один, и он всегда главный. Точно так же невозможна равная любовь: всегда есть тот, кто любит сильнее, кто творит отношения. И Нино, выполнив свою роль, уходит из этой истории (чтобы, возможно, когда-нибудь снова в ней промелькнуть).
Мы находим библиотеку, стоящую в конце одной из двух торговых улиц. Фасад украшен вырезанными из какого-то прочного материала двухмерными фигурами учительницы Оливьеро и библиотекаря Ферраро — персонажей романа и одноименного телесериала, снятого по «Гениальной подруге». Это не подмигивание туристам, а домашние радости исключительно для самих себя: туристов здесь практически не бывает. На соседней улице из одного окна выглядывает бумажная фигура Лилы, сразу за углом, обращенный к спортплощадке, к оконному стеклу на первом этаже приклеен силуэт Лену. Что сразу выдает фальсификацию.
Лила в окне
© Рита Сахно
Семья Лену жила не на первом этаже. Ферранте вплела сюда жизни вымышленных героев, наделив их именами реальных людей, чтобы еще сильнее запутать следы. Герои романа жили здесь. И это единственная правда, на которую можно и стоит рассчитывать.
И вот это, пожалуй, ключевой момент. В «Гениальной подруге» «где» всегда не менее важно, чем «кто».
Так где же здесь автор? Ответ, к которому вроде бы смутно подбираешься то с одной, то с другой стороны, приходит в четвертом томе.
Лену в окне
© Рита Сахно
Элена Ферранте (кто бы за этим именем ни стоял) пишет об одном человеке. О себе. Лену и Лила — не просто две грани единого характера, не просто два персонажа, в каждой из которых по своему отражается автор; это один человек; одна неделимая элементарная частица, как известно, вопреки всем существующим законам и образуя свой собственный закон, способная, оставаясь неделимой, идти одновременно двумя путями. В книге Лену и Лила — два персонажа. В жизни это один человек. Тот или та, кто поставил последнюю точку. Тот или та, кто стоит за обоими именами. Тот или та, кто пережил всю описанную в книге боль. Боль и выдает. Становится очевидно, да просто видно, что это боль одного человека. У этой боли два разнонаправленных внутренних источника. И если с первым можно как-то уживаться и время от времени договариваться, второй приходится намеренно глушить. Потому что, помимо ковыряющей, режущей, отравляющей боли, он скрывает ту самую правду о тебе, которую, с одной стороны, невозможно не знать, а с другой, лучше об этом не думать, не пытаться обнаружить источник. Все, что нас не убивает, делает сильнее, но ровно до тех пор, пока не доканывает окончательно.
Двор Лену и Лилы© Рита Сахно
И будто бы спохватившись сама, чтобы окончательно запутать читателя, Ферранте в самом конце от него ускользает — те самые «мужские» полстраницы, одно вроде как не до конца обдуманное или же не до конца отточенное замечание (якобы демонстрирующее нам нитки, которыми все сшито, якобы подводящее к мысли, что вымысла здесь гораздо больше, чем нам казалось, чем мы себе нафантазировали) и прикидывающийся беллетристическим финал.
Мы так и не нашли нужный двор. (Зато на отшибе наткнулись на граффити с портретами гениальных подруг во всю стену; в районе Форчелла, для сравнения, одну из стен украшает портрет Сан-Дженнаро, святого покровителя Неаполя.)
Граффити «Гениальная подруга»
© Сергей Кумыш
— Давай подумаем, — говорю. — Лену упоминала, что до церкви и школы пешком пара минут; подглядывавший за ней Донато Сарраторе потом ныкался в туннеле. Пойдем от церкви к туннелю. Ничего не попадется — значит, не судьба.
Конечно же, он нам попался. Широкий, чистенький, почти безликий. В нем нет пульсирующего магнетизма, исходящего от соседних улиц. Такой двор есть в любом городе. Стал тесен мне дворик арбатский, и я ухожу-ухожу. Постоять, помолчать, удалиться. Забавно: труднее всего представить себе Лену и Лилу именно здесь. Это не ядро романа (хотя с ним так или иначе связаны все главные события), а так, скорлупа. Все ровно наоборот. Роман — ядро двора. Слева за воротами виднеется туннель, чуть наискосок справа заправка, где работала Кармен Пелузо.
Обойдя квартал целиком, мы снова вышли на улицу, ведущую к церкви Святого Семейства, и увидели похоронную процессию. Джильолы и Ады, Марии и Нунции, Рино, Стефано и Марчелло шли за катафалком, еле ползущим к распахнутым воротам.
Визит на фабрику Cesare Attolini. Третье поколение создателей неаполитанского стиля « How to Make a Man
В рамках визита в Неаполь (про саму поездку я расскажу в одном из ближайших номеров The Rake) мне удалось посетить фабрику Cesare Attolini и пообщаться с её совладельцем Джузеппе Аттолини. Об этом сегодняшний материал.
Cesare Attolini — крупное предприятие (около 120 работников и 30 управляющих должностей), расположенное в получасе езды от центра Неаполя в пригороде Казальнуово-ди-Наполи. И хотя район явно небогатый (всё-таки здесь находится фабрика, а не шоурум), Cesare Attolini относится к топовым брендам классической мужской одежды наряду с Kiton, Brioni и Rubinacci. Здесь производятся как костюмы на заказ, так и готовые изделия — и те и другие почти полностью ручной работы.
Пиджачное отделение фабрики
Синьор Джузеппе начал с экскурса в историю: они с братом Массимилиано представляют третье поколение владельцев фабрики. Первым был Винченцо Аттолини, изначально работавший закройщиком портновского дома Рубиначчи. Именно он, по одной из версий, изобрёл в 30-е годы XX века «неаполитанский стиль» пиджака: мягкую конструкцию с минимумом бортовки, покатые плечи, широкие лацканы и накладные карманы. В те годы его работа воспринималась как авангард и многим казалась вывихом моды, а не полноценным стилем. Но ко второму поколению (Чезаре, имя которого носит фабрика, — уже не портной, а дизайнер и управленец) стиль был принят и стал известен по всей Италии, а производство из небольшого ателье превратилось в полноценную мануфактуру. Братья Джузеппе и Массимилиано ввели фабрику в новую эпоху глобализации. В 90-е Cesare Attolini выходит на Pitti Uomo и превращается во всемирный бренд со множеством бутиков от Нью-Йорка до Баку. Сегодня доля Италии в обороте изделий Attolini составляет всего 5% от выручки компании.
Ручное вмётывание рукава
Несмотря на такой стремительный рост, здесь не идут на уступки в технологии ради ускорения производства. Почти все операции по сборке пиджака производятся вручную — поэтому фабрика выдаёт всего около 45 изделий в день, включая рубашки и брюки.
Машинное простёгивание лацканов
Единственные этапы, где портные позволяют себе упрощение, — влажно-тепловая обработка деталей под прессами (хотя и ручные утюги здесь тоже есть) и машинное простёгивание бортовки в области лацкана (подробнее о том, что всё это значит, можно прочесть в моём глоссарии «анатомия костюма»). При этом швы проймы и плеча выполняют вручную — в отличие, например, от большинства ателье Сэвил Роу, — равно как и все остальные швы, кроме «длинных» боковых.
Костюм Cesare Attolini на Джузеппе Аттолини
Джузеппе рассказывает об особенностях кроя Аттолини, демонстрируя свой собственный двубортный костюм из строгой тёмно-синей шерсти: это уменьшенная в сравнении с английским стилем длина, нагрудный карман «баркетта» (лодочка), два накладных передних кармана, пуговицы манжет, расположенные ближе к низу рукава. Внутренностей, по неаполитанской традиции, минимум: плечо покатое, хотя накладка всё-таки имеется, бортовки всего один слой.
Мастерская закройщиков
В мастерской работают 5 закройщиков, которые, по словам Аттолини, с нуля строят лекала для всех заказчиков. В бутиках и корнерах по всему миру мерки снимают только обмерщики, прошедшие 4-недельный курс обучения. Поэтому для достижения точной посадки требуется максимум одна промежуточная примерка, а при следующих заказах обходятся и без неё.
Закройщик за работой
Во время визита мне удалось разглядеть на столе одного из закройщиков лекала для нового костюма Хосе Каррераса (обычно ателье стараются не раскрывать имён своих клиентов, но Джузеппе сказал, что в этом случае проблем нет). А ещё в Attolini прямо сейчас шьют 5 костюмов для влиятельного российского политика, имени которого директор просил не упоминать.
Джузеппе демонстрирует эксклюзивные ткани Attolini
Захватывает дух комната с огромными стеллажами тканей: порядка 80 % из них сотканы эксклюзивно для фабрики английскими и итальянскими производителями. Джузеппе разворачивает самые роскошные отрезы: сверхлёгкая шерсть с коэффициентом Super 210 («Я сам предпочитаю потяжелее» — говорит владелец фабрики), кашемир в клетку из нити в четыре кручения (4-ply) и другие. Почти вся шерсть Attolini имеет сдержанный матовый вид, тканей с блеском здесь не найти.
Мягкое плечо пиджака
Отдельный зал отведён под производство брюк и рубашек. Здесь тоже много ручной работы. На производство одной пары брюк уходит около 7 часов, на сорочку — 5. В последней 8 ручных операций, большинство их можно увидеть невооружённым глазом, но выполнены они очень аккуратно. Часть рубашек из-за загруженности производства отшивается в мастерских Умбрии.
Перламутровые пуговицы и ручная вспушная строчка
Карман “баркетта” и верхняя пуговичная петля, заворачивающаяся вместе с лацканом
Rosso Attolini
Знаменитое плечо-“водопад” без подокатника, основа неаполитанского стиля
Cesare Attolini не только активно расширяют сеть реализации с помощью бутиков и корнеров, но и участвуют в итальянском кинопроцессе. Все костюмы главного героя «Великой красоты» Джеппа Гамбарделлы в исполнении Тони Сервилло отшиты именно здесь по эскизам художницы Даниэлы Чианчо. Эти великолепные образцы экстравагантного неаполитанского портновского искусства мне удалось разглядеть во всех деталях, в том числе и с внутренней стороны. Кстати, цвет красно-оранжевого пиджака из архивной ткани 2005 года так хорошо запоминается, что теперь его называют исключительно Rosso Attolini («красный Аттолини»). Здесь же делались костюмы для следующего фильма Паоло Соррентино «Молодость» с Майклом Кейном и Харви Кейтелем. Возможно, я разберу костюмы «Молодости» подробнее в будущем.
Ручная обмётка петель
В целом впечатления от фабрики Attolini смешанные. Это, безусловно, поточное производство, далёкое от философии сартории или ателье (даже если мы берём Сэвил Роу, где в мастерской работают от 5 до 35 человек, никак не 120), но при этом количество и тщательность ручной работы в сочетании со скоростью поразительные. Эта игра контраста между массивностью и детальностью очень подкупает. Здесь «сохранение традиций» — не штамп из маркетинговой брошюры, а вполне реальный принцип, на котором построено производство.
Все фотографии — (c) How To Make A Man (Дмитрий Черников)
Спасибо Итальянскому Торговому Агентству ИЧЕ за организацию встречи!
Ещё больше эксклюзивных материалов из Неаполя и Лондона совсем скоро. Подпишитесь на ВК и FB, чтобы не пропустить.
Почитайте ещё:
Savile Row № 1. Внутри ателье Gieves & Hawkes
Портной-панк. Внутри ателье Sir Tom Baker
Одно из самых старых ателье Сэвил Роу. Внутри Davies & Son
Поделитесь, и мир станет красивее
Like this:
Like Loading…
Related
Где в Неаполе сшить костюм
RUBINACCI
Via Chiaia, 149E
В 1932 году Дженнаро Рубиначчи, коллекционер искусства и известный денди, открыл ателье. Поначалу это был кружок по интересам: влиятельные друзья Рубиначчи всерьез интересовались британским костюмом и хотели иметь в родном Неаполе свою Сэвил–роу. Рубиначчи не смог им отказать — и правильно сделал: вскоре его мастерская прославилась на весь мир. Спустя восемьдесят лет делами компании заправляет его сын Марьяно, свято чтящий традиции бренда. В их числе пиджачные швы, почти полностью сделанные вручную, из-за чего ателье не выпускает больше тысячи костюмов в год.
ANTONIO PANICO
Via Carducci, 29
Когда-то Антонио Панико работал на ателье Rubinacci и даже умудрился скроить пиджак из шерстяного габардина весом 7 унций (до этого в ходу был габардин только весом 9 унций). Стиль Панико воплощает в себе все лучшее и знаковое, что есть у неаполитанской портновской школы. Тут и классический «рубашечный» рукав manica camicia, мягкое плечо, нагрудный карман barchetta в форме лодки. Панико — один из немногих портных, кто умеет придать костюмам даже из тяжелого твида такую легкость, какая иным не дается даже при использовании тончайших
материалов.
GENNARO SOLITO
Via Toledo, 256
Дженнаро Солито и его сына считают последователями голландца Фредерика Шольте, который, по одной из версий, является автором знаменитого Drape Cut. Так называется крой, при котором портной оставляет некоторый избыток ткани на уровне плеча. Силуэт становится более свободным, плечи растут вширь. Солито — консерватор, поэтому за узкими щегольскими костюмами к нему обращаться не надо. А вот классический неаполитанский костюм в самом лучшем его виде и по очень доступной цене синьор Солито вам справит с превеликим удовольствием.
E. MARINELLA
Riviera di Chiaia, 287
Небольшое ателье на живописной набережной Кьяйя специализируется на галстуках, в том числе сшитых по индивидуальным меркам. Почитателями бренда в свое время были Лукино Висконти и Аристотель Онассис, в числе сегодняшних поклонников — Сильвио Берлускони и Билл Клинтон. Для производства галстуков Маурицио Маринелла, внук основателя компании, использует отборный саржевый шелк, который, как и его дед, закупает в английском местечке Макклфилд. Галстуки E. Marinella могут включать от шести до одиннадцати сложений ткани.
MEROLLA E DE L’ERO
Via Calabritto, 20
У ателье по пошиву рубашек Merolla e de L’Ero нет длинной красивой истории. Марка, за которой стоят Франческо Меролла и Габриэлла де Л’Эро, существует не больше десяти лет. Что, впрочем, не мешает знающим людям регулярно заглядывать в их магазинчик на модной улице Калабритто — рубашки Merolla e de L’Ero славятся идеальной посадкой (недаром на их создание уходит целый месяц) и детальной проработкой любых мелочей, включая обметанные вручную петли.
CESARE ATTOLINI
Via Filangieri, 15/D
Создателя марки Винченцо Аттолини (сегодня она носит имя его сына Чезаре) принято считать отцом неаполитанского стиля. В 1930-е, когда в моде был британский крой — структурный и жесткий, Аттолини предложил публике нечто совершенно иное. Он ввел в моду пиджак с мягкой линией плеча, высокой проймой и карманом лодочкой — все это считается сейчас отличительными чертами портновского стиля Неаполя. Сегодня для города его ателье — нечто вроде золотого стандарта абсолютного качества.
SARTORIA PIROZZI
Viale A. Gramsci, 23
В отличие от Rubinacci или того же Cesare Attolini это ателье нельзя назвать звездным. Впрочем, это не отменяет того факта, что здесь вам сошьют идеальный костюм в лучших традициях. Особенно хороши рубашки — они садятся как вторая кожа. Весь технологический процесс проходит по старинке вручную, портные проводят как минимум три примерки, чтобы добиться абсолютной гармонии. Sartoria Pirozzi — бизнес семейный, управляют им два брата Миммо и Энцо и их сестра Джованна. Говорят, они, как никто, умеют выстроить теплые дружеские отношения с клиентами.
Анджело Флаккавенто
Модный критик
Неаполитанский костюм подразумевает мягкость и пластичность силуэта. Костюм всегда деликатно следует изгибам тела. Лучшее ателье в Неаполе — Cesare Attolini, люблю его за точность кроя и разнообразие тканей, некоторые из них являют собой винтажные раритеты.
Фото: пресс-материалы
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.
Неаполитанская традиция мужсого костюма | Global Blue
Острый крой костюмов, принты с насекомыми, куртки-бомберы вместо пиджаков, сочетание брюк с сандалиями –подиумы всего мира от Милана до Нью-Йорка всегда преподносят множество сенсационных и смелых идей. Однако в Неаполе, с которым неразрывно связана история мужского костюма, сиюминутные тренды практически не имеют значения. На протяжении многих веков этот город был центром безупречного стиля, где традиции пошива костюмов по индивидуальной мерке передавались из поколения в поколение.
Географическое преимущество
Отчасти своеобразие и востребованность неаполитанской одежды объясняется географическим месторасположением города. Ориентируясь на теплый климат, портные используют легкие ткани, почти не прибегая к подкладке. Это преображает силуэт пиджака: линии получаются более мягкими, повторяющими естественные изгибы тела, и образ в целом становится расслабленным и свободным. Такой крой даже получил особое название – «неаполитанский».
Игра поколений
В документальном фильме 2011 года об искусстве и ремесле неаполитанцев Антонио Панико, маэстро костюмов, сказал: «Я горжусь тем, что ко мне обращаются целыми поколениями: вслед за отцом приходит сын, а затем и внук. Это величайшее признание для портного». Тем самым он привел превосходный пример близких отношений между мастерами этого города и их клиентами. Его магазин – это настоящая легенда Неаполя. Итальянский стиль стал особенно заметным на мировой сцене в 1950-е, поскольку кино Италии превратилось в такую творческую силу, с которой было нельзя не считаться. И похоже, что дух того времени, когда актеры Кларк Гейбл и Грегори Пек демонстрировали страсть к итальянским костюмам, надолго задержался в мастерских Sartoria Panico. Сам Панико охарактеризовал это так: «Элегантный костюм подобен барабанной дроби, и мужчина, который носит его, прекрасно это понимает». В ателье с красными стенами он и его портные превращают твид, кашемир и шерстяную ткань с рисунком из ломаных клеток в представительные костюмы-тройки и удлиненные пальто.
Национальная фабрика
Одним из самых крупных и известных брендов в Неаполе считается Kiton. Его основал Чиро Паоне в 1956 году, когда популярность итальянского кино и моды достигла своего пика. Спустя полвека одежда этой марки украшает ассортимент самых престижных универмагов мира. Несмотря на мировую востребованность, к своей чести, компания Kiton хранит верность Италии: ее фабрика по-прежнему находится в городе Арцано. Здесь предпочитают инвестировать в обучение своих 300 сотрудников: ведь станкам здесь так и не нашлось места, и каждый стежок делается вручную, а любой отрез – портновскими ножницами.
Знак отличия
Костюмы этого ателье заслужили репутацию самых трудоемких в своей сфере. Знаком признания мастерства и качества может послужить то, что в голливудском фильме «13 друзей Оушена» Джордж Клуни появляется именно в брючной паре Kiton. Комплекты, создаваемые по индивидуальной мерке, образуют линию K-50: цифра 50 означает количество часов, уделяемых созданию каждого из них. Только лично побывав в мастерских, можно оценить, насколько тщательно осуществляются все этапы этого процесса. Каждая секция посвящена отдельному шагу: крой ткани, прорубание петелек для пуговиц, обработка петелек, отпаривание и так далее. И это далеко от конвейерного потока насколько только возможно.
Многие неапольские портные достигли признания в 1950-е. Однако «эпоха джаза» 1930-х годов также породила своих героев, и Дженаро Рубиначчи – один из них. В наши дни созданное им ателье Rubinacci располагается в шикарном районе Chiaia и входит в число старейшин неапольской индустрии мужской одежды, поддерживающих традиции безупречного кроя. И пусть в наши дни итальянское классическое кино уже не так существенно влияет на мужскую моду, как несколько десятилетий назад. Неподвластный времени стиль героев той эпохи по-прежнему царствует на улицах и в мастерских Неаполя.