Википедия — свободная энциклопедия
Избранная статья
Американская экспедиция на К2 1953 года (англ. 1953 American Karakoram expedition) — американская экспедиция на вершину Чогори под руководством доктора Чарльза Хьюстона, состоявшаяся летом 1953 года и ставившая своей целью первое восхождение на второй по высоте восьмитысячник планеты. Это была пятая по счёту попытка восхождения на К2 и третья со стороны американских альпинистов.
Экспедиция вылетела из Нью-Йорка в Карачи 25 мая 1953 года и после почти месячного перехода к Базовому лагерю у подножия К2 начала свою работу на горе. За чуть менее чем полтора месяца осады ребра Абруццкого (Абруцци) были организованы восемь промежуточных лагерей. В последнем из них (на высоте 7770 м) 2 августа собрались все участники экспедиции, готовясь к финальному рывку. Однако в ночь на 3 августа на гору обрушился шторм, который не утихал последующие две недели. На пятые сутки пережидания непогоды неожиданно тяжело заболел один из сильнейших участников экспедиции Арт Гилки, которому требовалась немедленная эвакуация вниз, но альпинисты смогли её начать лишь 10 августа. Вечером того же дня Арт Гилки погиб в результате схода снежной лавины, но, даже не имея «на руках» больного, все альпинисты смогли спуститься в Базовый лагерь только 15 августа, претерпев все возможные испытания.
Хотя экспедиция не достигла своей главной цели, в альпинистских кругах на десятилетия вперёд она стала эталоном альпинистской взаимовыручки и, по словам Райнхольда Месснера, «самой потрясающей неудачей, которую только можно себе представить».
Хорошая статья
Солове́цкий ка́мень в Санкт-Петербурге — памятник жертвам политических репрессий в СССР и борцам за свободу. Он находится на Петроградской стороне в историческом центре города, на его старейшей площади — Троицкой. Этот сквер расположен рядом с местами, непосредственно связанными с политическими репрессиями в СССР — Домом политкаторжан, тюрьмой и некрополем Петропавловской крепости, Большим домом.
Памятник представляет собой гранитную глыбу, привезённую с территории бывшего Соловецкого лагеря, считающегося символом ГУЛАГа и советского государственного террора в целом. Он был установлен по инициативе и силами бывших политических заключённых и Санкт-Петербургской организации «Мемориал». Авторами памятника выступили художники Юлий Рыбаков и Евгений Ухналёв, которые в советское время сами пережили политическое заключение. Мемориал призван увековечить память не только о жертвах репрессивной системы и о борцах с ней, но в широком смысле он символизирует ценность свободы, прав человека и человеческого достоинства. Соловецкий камень является центральным местом мероприятий, посвящённых памяти жертв государственного террора в СССР, а также других правозащитных акций.
Изображение дня
«Дрозд-отшельник» — один из геоглифов Наски
Лидер общественной организации «Голос Беслана» Элла Кесаева
Владимир Бабурин: Сегодня у нас в гостях руководитель общественного комитета «Голос Беслана» Элла Кесаева.
Вопросы будут задавать Дмитрий Беломестнов, информационное агентство «Прима-Ньюс», и редактор правозащитной программы Радио Свобода «Человек имеет право» Карэн Агамиров.
Как всегда, в начале краткая биография нашего гостя. Элла Кесаева родилась в 1963 году, жила в городе Беслане, где вместе с родственниками занималась мелким бизнесом. В средствах массовой информации впервые стала упоминаться в связи с терактом 1-3 сентября 2004 года, в результате которого была захвачена в заложники и получила ранение ее дочь. 25 февраля 2005 года родственниками бывших заложников, в том числе и Эллой Кесаевой, были создан общественный комитет «Матери Беслана». Эта организация поставила своей целью содействовать объективному расследованию бесланских событий, а также оказывать помощь жертвам теракта. Возглавила тогда комитет Сусанна Дудиева. 25 сентября 2005 года Элла Кесаева была назначена на пост председателя комитета вместо Дудиевой, по данным средств массовой информации, новое назначение было связано с посещением Дудиевой экстрасенса Григория Грабового, который пообещал воскресить погибших во время теракта детей. По мнению членов комитета, контакты с Грабовым, который обвинялся в мошенничестве и сектантстве, могут дискредитировать родственников бывших заложников. Одновременно комитет «Матери Беслана» получил новое название – «Голос Беслана». Было разъяснение на сайте «Правда Беслана. Ru »: это было сделано для того, чтобы в комитет вошли отцы погибших в теракте детей. Элла Кесаева неоднократно выступала с критикой официального следствия, которое проводилось Генпрокуратурой. В частности, она заявляла, что при штурме школы федеральными силами, когда там еще находились заложники, использовались танки и огнеметы. Кесаева также отмечала, что следствие игнорирует многие показания бывших заложников, более того, неуважительно относится к пострадавшим в теракте.
Все правильно, Элла Лазаровна? Что-то добавить хотите?
Элла Кесаева: Мы – «Голос Беслана» – как бы уже отдельная организация. Есть еще «Матери Беслана». Абсолютно самостоятельные две организации. Состоят из пострадавших обе организации.
Владимир Бабурин: Тогда первый вопрос у меня такой. В феврале этого года вы объявили о начале бессрочной голодовки, протестуя против завершения судебного следствия на процессе над Нурпаши Кулаевым. По вашему утверждению, расследование велось необъективно, истинные виновники не были названы, и слишком много вопросов оставалось открытыми. Голодовка – это достаточно радикальное средство. Как вы полагаете, она достигла своих целей или все-таки нет?
Элла Кесаева: Сейчас, по прошествии времени, я могу сказать, что, наверное, все делается не зря. Наверное, общественность нас больше услышала в связи с этой голодовкой. Почему пострадавшие, родители погибших детей, близкие вдруг объявили голодовку? Может быть, наши требования кто-то услышал и призадумался, что происходит на самом деле с расследованием. Вот этого мы хотели достичь, и я думаю, что в какой-то степени достигли. Потому что, судя по откликам просто жителей, общественности, корреспондентов, даже иностранных, из Канады, Австралии, Германии, из Польши много звонков было, — мы поняли, что нас поддерживают, нашей темой интересуются, и никто не равнодушен. Из многочисленных звонков мы поняли, что правду Беслана хотят знать, и нас поддерживали этим.
Дмитрий Беломестнов: Скажите, пожалуйста, какова сейчас ситуация с судебными исками, которые поданы по поводу захвата школы? В частности, вы пишите, что власть скрывает истинное количество пострадавших. Дело по бесланской трагедии разделено на четыре части, и одна из них – уголовное дело по Кулаеву – завершена. А вот по делу сотрудников МВД Правобережного района не признаны пострадавшими более 700 бывших заложников. И расскажите, пожалуйста, то сейчас происходит с подачей заявления в Европейский суд?
Элла Кесаева: Здесь несколько вопросов, и каждый вопрос можно очень долго обсуждать. В частности, что касается того, что более 700 бывших заложников не признали пострадавшими по суду над сотрудниками РУВД Правобережного района. Да, они были заложниками, и их искусственно отбросили. Мы считаем, что это было сделано для того, чтобы заложники не давали показания на суде. Потому что информация, которая поступала от заложников, она бесценна. Прошло время, тем не менее, вот эти экстремальные условия, он зафиксировались в памяти, и они могли бы дать показания на суде, и отсюда можно было делать вывод. Тем не менее, их отбросили. На суде над Кулаевым хотя не все заложники дали показания, но большинство давали, и мы сделали выводы соответствующие, и депутат Госдумы Савельев тоже сделал выводы, именно исходя из показаний заложников и свидетелей.
Карэн Агамиров: Юрий Савельев только сделал выводы?
Элла Кесаева: Юрий Савельев, да.
Дмитрий Беломестнов: И напомните, пожалуйста, сколько было признано потерпевшими и сколько потерпевших было на самом деле?
Элла Кесаева: Вы знаете, одно дело – заложники – 1128 человек, которые находились в школе. Другое дело – потерпевшие. Если погибли 334 на сегодняшний день, то все члены семей ВОЗ признаются потерпевшими, и поэтому количество потерпевших растет, делаются заявления в прокуратуре и в суде, и их признают потерпевшими, по закону обязаны признать. Когда еще Шепель работал, он такую практику ввел, что на одного погибшего – один признанный потерпевший, то есть мать признавал, допустим, а отца – нет. Это было по его указке. Мы добились, чтобы действовали согласно закону, и сейчас признают. И даже следовали, которые вели это расследование, сейчас дают показания по сотрудникам РУВД, и один из свидетелей, он же потерпевший, был допрошен как свидетель. И я задаю вопрос следователю Киндееву: «Вы его допросили как свидетеля, а он потерпевший, у него родная сестра погибла. Вы знали об этом?» — «Я не знал, он мне об этом не сказал». – «Но ведь перед допросом, перед началом вы должны были разъяснить права и обязанности, то ли свидетель это, то ли потерпевший». И следователь, юрист, дает такой ответ: «А ведь потерпевшего должны были признавать только одного». То есть вот такой уровень юристов, следователей.
И ведь набирали со всех концов страны, более 60 человек – в сентябре-октябре набрали такое количество следователей. И письма были разосланы такого плана, чтобы опытных юристов, опытных следователей прислали. Вот какой у них уровень – я по их ответам вижу, что не преследовалась такая цель, чтобы набрать опытных юристов, опытную команду, потому что цель была – создать видимость расследования и этим самым протянуть время. Они считают, что время – против нас, против пострадавших.
Дмитрий Беломестнов: И какова будет суть иска в Европейский суд по правам человека?
Элла Кесаева: Сейчас кассацию мы подали. Через две недели Верховный суд ее будет рассматривать. Я думаю, наше требование – дело переслать обратно и дорасследовать, – которое у нас было в кассации, его, конечно, отклонят, это требование с формулировкой «необоснованность». У меня есть, конечно, надежда, что, может быть, все-таки не отклонят, я не на 100 процентов уверена, что отклонят. Но я думаю, что отклонят. И после этого наша кассация будет, мы подадим в Страсбург, и нас поставят как бы там на очередь (там такая процедура), и мы будем ждать. Сколько мы будем ждать? Я думаю, что если «Норд-Ост» ждет почти три года, то мы тоже, наверное…
Дмитрий Беломестнов: А что вы будете требовать, соблюдения какой статьи Европейской конвенции?
Элла Кесаева: В кассации была обширно рассмотрена статья 2-ая Европейской конвенции, государством было нарушено право на жизнь. Это основная статья. Государство имеет правоохранительные структуры, силовые структуры, с помощью которых государство и власть должны обеспечивать право на жизнь своим гражданам. Этого не было сделано. Более того, наша организация заявляла и еще раз заявляет, что умышленно, сознательно были загублены жизни невинных людей – заложников. Это было сделано на глазах всего мира. 2,5 дня весь мир наблюдал за Бесланом, все знали, что там количество заложников было больше, нас обманывали, говорили, что все сделают. И по завершении, когда уже какие-то договоры намечались, я имею в виду с Масхадовым и Закаевым, вдруг обстреляли всю школу.
Я сама, как свидетель, много чего видела. Я видела, как танк стрелял. Я видела, как всю торцевую часть школы обстреливали. И вот все, что мною было уведено, что потом говорилось на суде, и позиция прокуратуры, вся эта ложь дали толчок к несогласию с тем, что нас воспринимают так: вы были никто, вас убили и теперь молчите. Я с этим категорически не согласна, и те люди, с которыми мы объединились и составляем «Голос Беслан», тоже категорически против такого восприятия нас, граждан России, и наших детей. Каждый человек бесценен. И грош цена этому государству, которое не считается с жизнью хотя бы одного ребенка. 186 детей – ради чего и за что они погибли? Кто-нибудь по прошествии более двух лет из властных структур ответил нам на этот вопрос?
А ведь мы требуем конкретных вещей. Мы знаем, кто стрелял по школе огнеметами, танками. Мы хотели по суду Кулаева, чтобы их призвали как свидетелей, чтобы мы их заслушали, чтобы мы могли, как потерпевшие, задать им вопросы конкретные: почему они стреляли, какое они имели право стрелять, как вели переговоры? Мы имели права заслушать их, но нам не дали, суд закрыли. Считают, что генерал Тихонов, генерал Проничев, генерал Анисимов, Паньков – они такого высокого ранга, что снизойти до бесланского суда не хотят, и не снизойдут. Мне неоднократно об этом намекали, что они не придут, не будут давать показания. Мы с этим категорически не согласны. Они такие же граждане России, и ранг выше, ранг ниже – это не имеет значения для Беслана. Сделал, совершил, был в Беслане, если ты считаешь, что ты не совершил преступление, если ты прав, если ты считаешь, что ты должен был поступить так, применить то, что ты применил, как военный, как генерал, если у тебя совесть чиста – приди на суд и дай показания. Мы ничего сверхпротивозаконного не требовали. А если, исходя из его показаний, суд сделает вывод, что виноват, — отвечай по закону.
Карэн Агамиров: Элла, мы передачу эту задумывали давно уже с вами. Где-то в начале года я с Владимиром Бабуриным на эту тему разговаривал, вот декабрь – и мы решили с вами ее провести. Но за два час до эфира отказались от встречи два журналиста. Как вы думаете, почему это произошло, из-за чего? Кто-нибудь вас приглашал на эфир из НТВ, из ОРТ, из РТР? Я почувствовал что-то такое, что не надо с Кесаевой встречаться, нехороша, опасна… А вот аккредитацию не дадут иностранным журналистам. Почему, как вы думаете?
Элла Кесаева: Во-первых, надо бы тех, кто отказался, спросить, хотя бы по телефону, что они скажут. Ну, каждый выбирает свою дорогу, наверное, сами должны отвечать за то, что делают. Я говорю, наверное, не самые страшные вещи. Страшное произошло в Беслане. Мы, «Голос Беслана», просто требуем то, что положено по закону. И если мы требуем что-то, что не положено по закону, противозаконное, ну, да, тогда, конечно… Пусть каждый задумается о том, что если не будет такой организации, как «Голос Беслана», — мы можем замолчать, допустим, хотя мы не замолчим, — то в конечном счете после «Норд-Оста» консультант генерал Проничев ни в коей мере не пострадал, нигде его не ущемили, и он продолжал консультировать в Беслане. И после Беслана негде его не ущемили, никак он не пострадал. Тем не менее, мы называем его фамилию и говорим, что он давал такие консультации, что Тихонов там был, что есть у нас такие генералы, которые сделали то, что сделали. И если мы об этом замолчим, то завтра эти генералы, которые умеют убивать, в другом месте устроят Беслан новый.
Карэн Агамиров: Скажите, пожалуйста, Элла, кто-то вам ведь сказал: «Выступайте, говорите, но Путина не трогайте», — было такое?
Элла Кесаева: Да, негласные советы такие нам были.
Карэн Агамиров: Кто сказал?
Элла Кесаева: Доброжелатели. Подходят и говорят. Ну, сейчас уже не говорят, потому что бесполезно говорить нам. То, что мы считаем нужным говорить, мы все равно скажем. Другое дело – как реагируют на это. Я считаю, что у нас, конечно, с гаранта Конституции особый спрос должен быть.
Владимир Бабурин: Теперь ясно, что дело будет подано в Страсбургский суд по правам человека. Я думаю, что вы знаете, а может быть, и некоторые наши слушатели знают, что иск будет начинаться словами: «Элла Кесаева и… (еще ряд фамилий) против Российской Федерации».
Элла Кесаева: Да.
Владимир Бабурин: Вас не смущает, что вы подаете в международный суд против своей собственной страны?
Элла Кесаева: Вот так получается, что конкретные должностные лица представляют на данный момент и представляли более двух лет тому назад государство. Так получилось, что такие лица представляют у нас государство. И если мы не хотим, чтобы такие лица представляли государство, если мы хотим, чтобы другие были, чтобы такого больше не было, у нас нет выбора. Мы должны это сделать, должны сделать, чтобы Страсбургский суд вынес такой вердикт: да, государство в Беслане было виновато. Но однозначно будет так, оно виновато – не сделало то, что положено было по Конституции. И я не считаю, что из патриотических соображений мы должны покрывать свою грязь. Нет. Из патриотических соображений мы должны расчищать эту грязь, из соображений того, чтобы такого больше не было, из соображений того, что каждая человеческая жизнь для матери… Я уже не говорю такие громкие слова, как «родина», конечно, это для нас имеет очень большое значение, но для матери, которая потеряла ребенка, что может быть больше, какая еще потеря для нее может быть?
Дмитрий Беломестнов: Элла, если можно, расскажите, пожалуйста, о сотрудничестве вашей организации с Юрием Савельевым, который составил доклад, и в этом докладе как раз сказано, что по школе стреляли, чему вы были свидетелем. Долго ли продолжалось это сотрудничество?
Элла Кесаева: Мы сотрудничали с ним не как «Голос Беслана», отнюдь нет. Я думаю, просто как пострадавшие. Он спрашивал нас, кто и что видел, — вот на таком уровне. И с комитетом «Матери Беслана», которые тоже состоит из пострадавших, тоже все чем могли, помогали, что знали – рассказывали ему, чтобы он работал и обобщил все наши данные, все увиденное нами. Мы же свидетели того, что происходило. Помимо того, что мы пострадавшие, мы еще и свидетели, и он обобщил все наши знания, все наши данные. А вот как «Голос Беслана» — нет, такого не было, как «Голос Беслана» мы с ним не сотрудничали. Как пострадавшие, не более того. Мы ему очень благодарны за то, что он написал такой доклад. Можно сказать, это большого стоило. Он Гражданин страны с большой буквы.
Карэн Агамиров: Только что, недавно осудили Бориса Стомахина, вот он призывал – призывал неправильно – уничтожать русских, потому что они чеченский этнос уничтожили. «Салман, мы с тобой, — к Радуеву обращался он. – Салман, ты герой», и так далее. Скажите, это все-таки имеет основания? Да, он оправдывал взрывы домов, что взрывы эти имеют основания под собой. В людях в Беслане, в матерях живет ощущение, что то, что происходит, может опять произойти?
Элла Кесаева: Страх.
Карэн Агамиров: Страх вот этот, да. Есть такое?
Элла Кесаева: Есть. Страх присутствует. И такое желание у многих – как бы уйти, хотя бы недалеко, но уйти из Беслана, не жить там. Есть такое. Многие семьи переселились во Владикавказ. Не скажу, что многие уехали, но есть такие, которые вообще уехали из республики. Потому что и дети боятся в школу ходить, и родители боятся за детей. Нет никакой гарантии, что это не произойдет повторно. Потому что то же самое, так же охраняется все, та же самая милиция… В общем-то, ничего не изменилось, кроме того, что, конечно, камеры поставили в школах, охрана – это да. Но что касается границы, то же самое все абсолютно, те же условия. И я не поддерживаю, что это оправданно. Потому что если где-то прольется кровь, то это не может быть оправданием. И неоднократно мы говорили о том, что в Беслане не было национального конфликта, террористы были чеченской национальности и ингуши, и что мы должны теперь ненавидеть ингушей, весь народ ингушей и чеченцев. Это неправильно, потому что террорист, действительно, не имеет национальности. Так получилось, что большей частью там были именно ингуши и чеченцы, но я думаю, что это – издержки той политики государства, которая проводится и по отношению к Чечне…
Карэн Агамиров: Кем проводится?
Элла Кесаева: Властями. И это – последствия войны в Чечне. Мы, дети наши – простые люди, и аукнулось нам все это. А те, которые развязали это все, им человеческая жизнь как ни во что не ставилась, так это и продолжается. Их дети никогда не попадут в заложники, они никак не пострадают, как бы закон они ни нарушали.
Карэн Агамиров: Ну, у президента Мамсурова все-таки дети пострадали.
Элла Кесаева: Я имею в виду не руководство нашей республики, я имею в виду тех, которые сидят в Москве, их я имею в виду. У Мамсурова дети пострадали, и конечно, он тоже пострадавший.
Владимир Бабурин: И я опять хочу вернуться к обращению в Европейский суд по правам человека. Как я понял из ваших предыдущих интервью и из того, что вы говорили сегодня, вас не удовлетворило категорически, что суд в Беслане, гособвинение никак не поддерживало потерпевших в вашем упорном стремлении опросить как можно большее количество свидетелей бесланского теракта. Порядка половины очевидцев вообще никак не были допрошены, это первое. Второе, вы назвали три фамилии – генералов Проничева, Анисимова и Тихонова – все они непосредственно были в Беслане, а генерал Тихонов был заместителем руководителя оперативного штаба и руководил боевой операцией по уничтожению террористов. Известный факт, что лично Владимир Путин послал в Беслан руководителя ФСБ господина Патрушева и министра внутренних дел господина Нургалиева. Об этом было сообщение пресс-службы президента Путина, что они вылетели во Владикавказ по личной просьбе президента Путина. Куда они долетели – никому не известно, во Владикавказе они не появились, в Беслане тем более.
Вы не назвали еще одну фамилию, я напомню ее нашим слушателям – это Дмитрий Песков, заместитель пресс-секретаря президента, который – так, по крайней мере, написано в ситуационной экспертизе, которую я прочитал на сайте Генпрокуратуры,– фильтровал информацию о теракте. Возможно, именно этот человек имеет отношение к цифре 354 заложника, а может быть и нет. Никто из этих людей в суд вызван не был, допрошен не был ни в каком качестве. Как вы полагаете, сумеет ли Европейский суд по правам человека в Страсбурге вызвать этих людей в качестве свидетелей?
Элла Кесаева: Мы неоднократно лично обращались к этим людям. Они не пришли, Песков тоже. Я думаю, не зря он был в Беслане, не зря он был членом оперативного штаба. И не зря вообще дело разделили на четыре части. Чтобы уйти части высокопоставленных людей, таким как Песков, от ответственности, поэтому и разделили. Нас кормили обещаниями по Кулаеву: этого не трогайте, потому что будет основное дело. Сейчас по суду по сотрудникам Правобережного района то же самое продолжается: эти вопросы не задавайте, потому что это к делу не относится, это будет в основном деле. Что в основном деле будет – нам не известно на данный момент. Допросили военных, танкистов допросили – мы не знаем. Я не знаю, вызовут ли этих свидетелей в Европейский суд. Я думаю, там технология по-другому устроена: признают вину государства, и уже с этим решением мы будем делать сами выводы.
Владимир Бабурин: Для вас лично важно, вот три фамилии назвали, три фамилии еще добавил я, чтобы они выступили перед судом? Вот для вас лично?
Элла Кесаева: Очень важно. Я знаю мнение матерей, и я знаю мнение своей сестры, которая всю семью потеряла. Вы знаете, такое ощущение, что государство не воспринимает их за людей. И вот они мыкаются, и мы мыкаемся и хотим, чтобы хотя бы в чем-то нас признали, наши права. Хотя бы в том, что мы имеем право их заслушать, понимаете. Мы же не просим их расстрелять, не требуем их крови. Нет, мы всего лишь хотим заслушать. Может быть, просто посмотреть им в глаза. И этого мы лишены. Я знаю, какое облегчение было бы для матери.
Дмитрий Беломестнов: Наверное, слушателям важно знать, какая организация что ли лучше представляет интересы пострадавшим. Есть организация «Матери Беслана», есть организация «Голос Беслана» — в чем принципиальная разница между ними? Можно ли сказать, что комитет «Матери Беслана» в какой-то степени управляется властью? И вы пишите о борьбе с вашей организацией, кто-то требует насильственно восстановить исключенных из вашей организации через суд. Что сейчас происходит?
Элла Кесаева: Давать оценку деятельности такой же, в общем-то, организации из пострадавших, наверное, для меня будет неэтично и неправильно. Судят по делам, а я не имею права давать оценку. Я имею право давать оценку только своей организации и своей деятельности и сужу очень строго, спрашиваю и с себя, и с членов организации, мы друг к другу очень ответственно относимся, мне так кажется. По нашим делам будут судить, кто чего достиг, на какой стадии кто находится. Я думаю, и они со своей стороны делают, что считают возможным и нужным. Подход у нас абсолютно разный. Я могу говорить только о своем подходе. Мы подали кассацию. Кассацию они не поддержали и не подали, но это их выбор. Мы считаем, что так надо делать, чтобы вынести все, что у нас накопилось, в Европейский суд, и пусть там рассмотрят. Какой бы вердикт ни был, нас может устроить он или не устроить – другое дело, но мы считаем, что справедливого суда нет, объективного расследования нет, и мы считаем, что там будет более объективно и более справедливо. Я считаю, что другого пути у нас просто нет. Если бы кто-то из юристов нам подсказал, может быть, мы ошибаемся, но я на данный момент думаю, что мы действуем оптимально, делаем все, что возможно.
Дмитрий Беломестнов: Расскажите, пожалуйста, как власти борются с вашей организацией?
Элла Кесаева: С нами борются очень оригинальным или не оригинальным способом для нашей системы – раздвоить, дискредитировать, чтобы запутать общественность, кто есть кто. Поэтому часть людей, которых мы еще весной исключили, они через суд пытаются восстановиться. Суд неправомерен вот это дело вообще рассматривать. Общественная организация – союз добровольных членов организации по общности и интересам, согласно уставу и согласно закону об общественных объединениях, это федеральная закон. И насильственно, через суд навязывать… Положение у нас такое, что наша организация состоит из проверенных членов. У нас были изначально люди, которые случайно попали в нашу организацию, и мы их быстро вычислили, что они хотят, действительно ли они хотят того, что хочет большинство членов организации. И согласно уставу, они были исключены из организации. И остались те, кто действительно хочет заниматься тем, что записано у нас в уставе, — содействием расследованию бесланской трагедии.
Владимир Бабурин: Элла, простите, а что за важность такая – состоять в общественной организации, почему так рвутся назад? Или это уже люди рассчитывают на будущие дивиденды, на выплаты компенсаций, которые, вероятно, Европейский суд присудит?
Элла Кесаева: Нет, в Европейский суд могут подать не члены организации, и у нас есть такие не члены организации. Нет никаких обязательств. Вот захотел, разделяешь — почитай нашу кассационную жалобу, включи что-то свое, и если ты поддерживаешь это все, считаешь, что это правильно, то ты можешь быть в Европейском суде точно так же, не являясь членом организации. Дело в том, что в Европейский суд мы идем как пострадавшие, «Голос Беслана» никакого отношения к этому не имеет. Но система такая, — и мы, наверное, не новички в этом, — разобщить организацию. Потому что мы сообща, поддерживая друг друга, добиваемся большего, нам легче. А разобщить нас, чтобы мы по отдельности остались – это нам будет тяжело. И в то же время я неоднократно говорила, что ничего из этого не выйдет, потому что коллектив остался очень сплоченный, спаянный, мы друг друга понимаем, и независимо от того, будет организация, не будет организации, мы, как потерпевшие, будем действовать и делать юридические шаги. Видимо, это все-таки глупость власти. Большого ума ждать не приходится.
Владимир Бабурин: Но тогда все-таки не понял, вы исключили, люди рвутся назад, аж через суд. Зачем?
Элла Кесаева: Ну, для того чтобы внести раздор в нашу организацию.
Владимир Бабурин: То есть вы предполагаете, что это могут быть инфильтранты власти?
Элла Кесаева: Да, абсолютно. Эти люди задействованы исключительно теми силами, которые не хотят, чтобы мы работали, мы действовали в том направлении, в котором мы действуем.
Карэн Агамиров: В самом начале вы сказали, что нарушено право на жизнь. Это основное право, человек должен жить.
Элла Кесаева: Да.
Карэн Агамиров: Кто нарушил это право, кого вы считаете из действующих лиц, политических лидеров ответственным за нарушение этого права на жизнь в бесланской трагедии?
Элла Кесаева: Первое лицо, кого я всегда называла и называю, это наш гарант Конституции, президент страны, который клялся нам на Конституции. В Конституции записано четко, черным по белому, что президент страны гарантирует все права и свободы по Конституции. И 2,5 дня ведь захват произошел и большинство заложников были живы. Да, произошел захват – почему допустили это? Ведь другие теракты бывают неожиданно, вот взорвали – и ничего с этим не сделаешь. Но тут было время, возможности освободить людей. Во всяком случае – не применять запрещенное Европейской конвенцией оружие, не применять огнеметы, на применять танки. Для чего пригнали танки, для чего они стреляли? Хотя сейчас прокуратура говорит, что, да, стреляли, от этого уже не отвертеться никуда, да, стреляли «Шмелями», но стреляли тогда, когда заложников там не было. Это абсурд. Если бы нам дали возможность допросить этих танкистов, и всех военных…
Мы считали так, что суд по Кулаеву будут проходить все, от самого маленького военного, от солдата и до генерала, и мы будем иметь возможность допросить их. Отнюдь нет, такого не было.
Карэн Агамиров: Если Володя разрешит, а вы после всего этого уважаете президента Путина?
Владимир Бабурин: Я должен разрешить уважать или нет?
Карэн Агамиров: Вопрос задать.
Элла Кесаева: За что же нам его уважать?..
Дмитрий Беломестнов: Война на Северном Кавказе идет уже 12 лет, началось все с Чечни, но дальше эта война стала расползаться по всему Северному Кавказу. Происходят столкновения в Дагестане, в Ингушетии, в Кабардино-Балкарии. Мне кажется, что это, в общем, реакция населения, реакция мирных жителей на то зло, которое им причиняет федеральная власть. По-вашему, возможно ли что-то в Северной Осетии подобное?
Элла Кесаева: Та политика, которая проводится на Кавказе, — сталкивание друг с другом народов. Нет больше той идеологии, дружбы народов, как раньше было, здесь одна идеология – деньги. Деньги много что решают. Но наш народ, он очень дружелюбный, несмотря на все, что происходит, что творят с нашим народом, даже несмотря на то, что Беслан произошел. Ведь в каждом осетине вот эта боль остается. Тем не менее, на Кавказе нужно быть очень осторожным. И случаи в Нальчике были, и в Дагестане. Дагестан вообще на пороховой бочке, насколько мне известно. И вот это все может расползтись очень страшно. И надо быть очень осторожным. Но политика такая – политика лжи. Вот эта ложь, она до добра не доведет. Наверное, люди не зря возмущаются, и наверное, то, что у нас в Беслане произошло, маленький Беслан, он отражается много в чем. Нам не сказали правду, мы недовольные, и многие недовольны. Мы настроены против, например – против федеральных структур. Почему? За что? Мало того, что не спасли, так они еще и не говорят нам правду. Вот эта ложь, она порождает, как клубок, накручивается, все больше и больше. И я думаю, что до добра это не доведет. Нужно менять политику на Кавказе. Надо быть очень осторожными и менять политику. Надо людям говорить правду, надо Конституцию соблюдать на Кавказе, да и везде, видимо. Но на Кавказе особенно, потому что народ горячий, и надо все это учитывать.
Владимир Бабурин: Элла, простите, возможно, задам тяжелый вопрос, но много было вокруг и около всего процесса над Нурпаши Кулаевым. И… не буду говорить – власть, а скажу – средства массовой информации достаточно удачно это использовали, чтобы показать участников процесса людьми либо недалекими, либо, наоборот, слишком хитрыми и желающими что-то получить, либо просто какими-то недоумками. Я не хочу говорить сейчас о деле Гробового, пускай им занимается суд. Хотя мне кажется, что неслучайно возникла эта фигура и так долго почему он не был арестован, а потом вдруг был арестован. Я хочу спросить о другом скандальном происшествии, когда господин Рошаль, известный врач, член Общественной палаты, перед вылетом в Беслане в феврале этого года, где он должен был выступать в качестве свидетеля, заявил, что присутствующие на суде превратили его в балаган и политическое шоу и призвал других свидетелей игнорировать слушания. После чего вы назвали господина Рошаля не врачом, а защитником системы, что это вас оскорбило, и даже не исключили, что будете подавать на него в суд. Конфликт с Рошалем как-то дальше у вас развивался или он сошел на нет сам по себе?
Элла Кесаева: Вы знаете, я не о многом жалею, но о чем я жалею, что я на него не подала в суд сразу после того, как у нас были материалы. Дело в том, что он говорил, что сделал все правильно, а мы говорили, что он нас обманывал, успокаивал и обманывал. С его точки зрения, он делал как бы правильное дело, благородное, что успокаивал нас. С нашей точки зрения, мы не просили себя успокаивать, мы просили спасать наших детей. В те трагические дни мы не думали о себе. А власти думали о том, чтобы им было удобно, чтобы население вокруг школы молчаливо ждало, что будет дальше, и для этого понадобился Рошаль, такой Рошаль – популярный общественник, которые и в «Норд-Осте» себя проявил (вы знаете, как Карпова оценила его деятельность в «Норд-Осте»). В Беслане нам такой переговорщик – уровня детского врача Рошаля – был не нужен.
Мы знаем точно, что все переговоры, которые велись с террористами, они записывались. Эти записи есть. Мы хотели с ними ознакомиться. До недавнего времени мы просили прокуратуру, чтобы нас ознакомили. Нам отвечают так: «Пока следствие идет, вы не можете с ними ознакомиться». Я думаю, что нам никогда и не предоставят записи этих переговоров. Мы не знаем, о чем они говорили с террористами, на каком уровне. Ведь террористы требовали определенного, они четко сказали: «Мы хотим четверых, мы хотим вывод войск…» Я понимаю, что на уровне государства вывод войск из Чечни – это настолько глобально, что пойдут на смерть лучше тысячи человек, чем выполнят такое. Но четверых можно было привести? Хотя мне и это непонятно, почему ради хотя бы одного ребенка не сделали то, что просили террористы. Уж если допустили, что террористы захватили детей и ставят требования, пусть отвечает лучше тот, кто это допустил, а не тот невинный, который стал заложником.
Владимир Бабурин: Скажите, а вы верите показаниям господина Дзасохова, бывшего президента Северной Осетии, что 3 сентября в 12 часов дня было получено согласие Аслана Масхадова прибыть в Беслан для участия в переговорах с террористами, а через 40 минут начался штурм школы, во время которого как раз и применялись гранатометы, огнеметы и даже танковые орудия?
Элла Кесаева: Я Дзасохову вообще не верю. Но в этом конкретном случае, исходя из того, что не только Дзасохов говорил об этом, но и Андреев говорил, Закаев давал интервью на эту тему, еще ряд лиц говорили, что была достигнута договоренность, что они были готовы приехать – и Масхадов, и Закаев… Закаев, во всяком случае, точно говорил сам и сказал: «Обеспечьте коридор, и мы проедем». Я связываю начала штурма именно с этим, что договоренность была достигнута. И не только я, а вообще «Голос Беслана» связывает штурм с этим. Если бы такой договоренности не было, возможно, штурм был бы не в час, допустим, а позже, может быть, даже не в этот день. Но именно из-за того, что, возможно, признанные террористы Закаев и Масхадов могли стать спасателями наших детей, — это было невыгодно власти и конкретным лицам, президенту, который три дня неизвестно где был, и вдруг – террористы приходят и спасают детей. Естественно, поэтому и начался штурм.
Штурм был. Первые два взрыва – об этом очень подробно Савельев в своем докладе писал – были извне, именно по спортзалу.
Дмитрий Беломестнов: Элла, скажите, пожалуйста, работают ли психологи сейчас в республике, помогают ли власти, общественные организации бороться с последствиями? Помогают ли людям, которые были заложниками, родственникам погибших, родственникам пострадавших? Это ведь очень важно, потому что психологические травмы такие, конечно, за два года сами по себе пройти не могут. И каково сейчас состояние вашей дочери, которая была в школе?
Элла Кесаева: Есть программа реабилитации, рассчитанная на несколько лет. За детьми смотрят, во всяком случае программа рассчитана на это. И реабилитацию они проходят в санаториях, в лечебных учреждениях, и за границу по программе они должны выезжать, и выезжают. Это есть. Другое дело, что в нашей организации родители, у которых дети остались живы, этих детей, в общем-то, можно сейчас сказать, что по сравнению с другими детьми, такими же заложниками, они в этом плане обделены. То есть они, как правило, не выезжают. Да, первый год это было, а сейчас уже перестали выезжать. Лечения тоже фактически никакого нет. Мы это связываем именно с деятельностью родителей, как бы через детей на нас влияют. Как это ни странно звучит, тем не менее, вот такая вещь происходит. Я, например, за себя могу сказать, что за последние полтора года мою дочку я сама возила, за свои деньги на лечение, она нуждалась в лечении. Это моя девочка, мои проблемы. А что касается реабилитационной программы, в общем-то, никто не предлагал помощь. Хотя я сама тоже несколько раз обращалась, в общем-то, официально мне не отказывают, но помогать тоже не помогают. Мы это знаем, мы с этим смирились уже, и это наши проблемы, мы с ними справляемся. И слава богу, дети живы, и мы лечим их и заботимся, чтобы они жили нормальной жизнью.
Владимир Бабурин: Это был последний вопрос программы, и теперь я попрошу журналистов, по традиции программы «Лицом к лицу», сделать короткое резюме, что было самым главным в этой почти часовой беседе с Эллой Кесаевой. Карэн Агамиров, пожалуйста.
Карэн Агамиров: Элла, самое главное в жизни – это встать на место другого человека. Как матери встают утром, у которых нет детей, они их лишены, погибли дети, вот с каким настроением вы с ними общаетесь, что у них в душе сегодня?
Элла Кесаева: Эти матери, боль у них не проходит, это я знаю, от несправедливости, нерасследованности, от того, что не называют виновников, что с нами борются. Постоянно вот эта депрессия. Но бывают и маленькие победы у нас, — и вот это как бы воодушевляет их. И то, что мы вместе, мы друг друга поддерживаем, это тоже важно.
Карэн Агамиров: Я хотел бы еще сказать, что президент нашел возможность позвонить господину Тарпищеву, поздравить его с победой России в Кубке Дэвиса. Но позвонить Элле Кесаевой, которая два дня сегодня в Москве, и сказать: «Как вы там? Что у вас?» — он пока до этого не доходит. И это очень плохо.
Владимир Бабурин: Дмитрий Беломестнов, пожалуйста.
Дмитрий Беломестнов: В прошлом году, 27 октября, около здания Генеральной прокуратуры России прошел пикет пострадавших от теракта в Беслане, и Элла Кесаева держала в руках плакат: «Путин, Патрушев, Нургалиев – к ответственности за кровь наших детей!» Пикет, в общем, был разогнан, и один из сотрудников милиции, старший лейтенант, в ответ на то, что ему напомнили о гибели людей, за которую никто не понес наказания, сказал: «Убийство людей делалось по закону». И Элла сказала тогда журналистам, что вряд ли в нашей стране можно надеяться на справедливый суд. Конечно, только обращение в Европейский суд по правам человека может дать какой-то результат.
Владимир Бабурин: Я поддержу Дмитрия. Во-первых, извините, что целый час почти мы задавали вам вопросы, тяжело вам говорить. Простите, работа такая. И мне бы очень хотелось, чтобы те, кто эту программу слушал, понял бы, насколько тяжело сейчас Элле будет написать вот это начало обращения в Европейский суд: «Элла Кесаева против Российской Федерации…» Силы вам!
Обращение к президнту Путину
Обращение к президнту Путинуна главную
Северо-Осетинская общественная организация пострадавших от террористических актов
«Голос Беслана«
Исх. № 757
11.01.08 года
Президенту РФ Путину В.В.
От потерпевших в Бесланской трагедии
От председателя ОО Голос Беслана
Тагаевой Э.Л.
Обращение
Утром 01.09.2004 года банда, с неустановленной до сих пор численностью, используя бездействие, отсутствие, а возможно и пособничество (прокуратура эту версию не расследовала) силовых структур совершила захват 1127 заложников школы №1 в городе Беслане РСО-Алания.
В ходе специальной операции по освобождению заложников с 01 сентября по 03 сентября 2004 года, которую проводили спецподразделения ФСБ РФ, погибло 331 человек, из них — 187 детей, кроме того, получили ранения различной степени тяжести 783 человек, из них 728 — жители г.Беслана, а также 55 сотрудников ЦСН, МВД и военнослужащие.
За совершенные преступления в отношении мирных граждан, Верховный суд РСО-А приговорил Кулаева Нурпаши Абургкашевича, участника захвата заложников, к лишению свободы пожизненно, с отбыванием наказания в исправительной колонии особого режима.
В связи с терактом прокуратурой было возбуждено уголовное дело №20/852 по ст.293 УПК РФ в отношении бывших руководителей Правобережного РОВД РСО-А г.Беслана.
Также возбуждено уголовное дело по теракту № 04540064 в отношении двух руководителей ОВД Малгобекского района РИ.
29 мая 2007года сотрудники РОВД г.Беслана Постановлением Правобережного суда г.Беслана амнистированы. А оправдательным вердиктом Верховного суда присяжных РИ сотрудники РОВД Малгобекского района освобождены от уголовной ответственности.
По другим должностным лицам прокуратура на сегодняшний день не посчитала необходимым возбуждать уголовные дела, несмотря на многочисленные факты преступлений.
Формально, предварительное расследование Бесланской трагедии по уголовному делу № 20/849 ведется, однако за гибель сотен людей, ни одно должностное лицо не было привлечено к уголовной ответственности.
2 сентября 2005 года группа потерпевших выехала в Москву и доложила Вам, Президенту РФ, о состоянии расследования и о действительных событиях с 1 по 4 сентября 2004 года в г.Беслане, в том числе о применении танков, огнеметов, гранатометов, БТР по зданию школы в то время, когда школа ещё была полна заложниками.
Вы сказали тогда потерпевшим, что не знали об этом и обещали посодействовать проведению объективного расследования. Кроме этого, Вы заявили, что не снимаете с себя вины за гибель заложников.
Однако расследование так и не было проведено. А члены Оперативного Штаба получили либо награды, либо повышения по должности.
Мы, потерпевшие, 6 марта 2007 года вынуждены были просить о возбуждении уголовного дела по уже установленным фактам преступных действий или бездействий отдельных лиц, в том числе членов Оперативного Штаба. Наше заявление было подано Президенту РФ, Генеральному прокурору РФ, заместителю Генпрокурора РФ. Заявление было направлено в прокуратуру по ЮФО, где без расследования наших доводов было вынесено постановление: нет состава преступления.
Мы трижды обращались в суды РСО-Алания с обоснованными жалобами на действия прокуратуры, но наши жалобы без должного исследования отклонялись, а отсутствие должного расследования признавалось судами законным.
Следствием и в судах наши права нарушаются, наши показания, а также показания многочисленных свидетелей не учитываются. Суды выносят решения не зависимо от доказательств, доводов приводимых потерпевшими, независимо от показаний свидетелей.
Следователи отказывают нам в допуске даже к тем материалам дела, которые по закону обязаны предоставлять.
Мы заявляем отводы следователям, прокурорам, судьям, но наши обоснованные отводы остаются без внимания.
Но беззаконие не ограничилось только этими проблемами.
В тяжелом состоянии находятся потерпевшие и в отношении социальных нужд, оставленные на произвол судьбы. Нет закона о жертвах терактов. Вам, как Президенту РФ, нами были направлены просьбы по принятию специального закона о потерпевших в терактах. Но наши просьбы остались без ответа.
В 2006 году нами, потерпевшими, была организована общественная организация Голос Беслана для проведения собственного расследования Бесланской трагедии.
Однако с момента регистрации, потерпевшие, члены организации претерпели многочисленные факты давления: насильно отнят офис, через суды неоднократно предпринимаются попытки закрыть общественную организацию незаконными методами. Наконец, районным прокурором г.Назрани сделано представление о распространении нами заявления якобы «экстремистской направленности». По мнению прокурора, проявлением экстремизма является наше обращение к мировой общественности в 2005 году, где прокурор усмотрел, что мы Вас обвиняем в пособничестве терроризму.
Мы считаем Вас виновником гибели наши детей, но является ли это проявлением экстремизма? И делает ли честь правоохранительным органам обвинять потерпевших в страшной трагедии в экстремизме, извлекая для этого наше заявление почти трехлетней давности? Кому нужно, чтобы общественную организацию потерпевших, действующую в рамках закона, признали экстремисткой?
Считаем, что чиновники в правоохранительных органах в порыве выслужиться и получить очередное повышение, своими действиями указывают на Вас как давшего добро на глумление над потерпевшими.
Поэтому я — мать погибших в теракте сыновей и мужа, открыто обращаюсь к Вам и требую как с Президента РФ, гаранта Конституционных прав и свобод, лично разобраться и прекратить преследование группы людей, членов ОО Голос Беслана ставших потерпевшими по вине государства.
Председатель ОО Голос Беслана Тагаева Э.Л.
ЗАЯВЛЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ «ГОЛОС БЕСЛАНА»
Президенту СШАКонгрессу Соединенных Штатов АмерикиПрезидентам стран—членов Европейского союзаЕвропейскому парламентуРедакциям всех мировых телевизионных компаний, информационных агентств, газетным и журнальным изданиям, освещавшим теракт,…
Президенту США
Конгрессу Соединенных Штатов Америки
Президентам стран—членов Европейского союза
Европейскому парламенту
Редакциям всех мировых телевизионных компаний, информационных агентств, газетным и журнальным изданиям, освещавшим теракт, совершенный в городе Беслане
Всем российским журналистам, работавшим в г. Беслане 1—3 сентября 2004 года
Всем, кто сочувствует жертвам бесланского теракта!
…После теракта прошли год и три месяца. Мы благодарим всех, кто оказал нам помощь, проявил милосердие. Но если бы мы понимали, какой ужасный путь предстоит нам после того, как маленький Беслан за неделю похоронил более трехсот человек, мы бы попросили Вас не перечислять нам деньги, не присылать нам лекарства и другую гуманитарную помощь. Мы бы не стали просить ни о чем, кроме помощи в расследовании теракта.
Это расследование стало смыслом нашей жизни после Беслана. После Беслана мы узнали, что это такое — быть жертвой теракта в России. Мы узнали, как мучаются в поисках правды пострадавшие от взрывов домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске, с каким нечеловеческим отношением правоохранительных органов и исполнительной власти столкнулись выжившие заложники и родственники погибших в «Норд-Осте», родственники погибших пассажиров двух взорванных в августе 2004 года авиалайнеров, как именно расследуется нападение на Назрань, совершенное за два месяца до Беслана.
С ужасом мы должны признать: сегодня теракты стали самым действенным политическим механизмом в России, с помощью терактов наша власть решает свои политические и коммерческие проблемы. Мы с полным правом обвиняем сегодняшний российский режим в пособничестве российскому и мировому терроризму. Ни один теракт, совершенный в путинской России, не расследован. Десятки тяжких преступлений против мирных граждан нашей страны остались безнаказанными и анонимными. <…> Мы хотим сделать все, чтобы изменить эту тенденцию. Мы хотим добиться юридической оценки действий всех участников бесланских событий. Мы просим Вас о помощи.
Мы обращаемся ко всем, кто обладает информацией о бесланском теракте. Мы обращаемся к телевизионным компаниям, которые являются собственниками видеоматериалов, и к журналистам, которые стали непосредственными очевидцами первых взрывов, прозвучавших в 13.03 и в 13.05 третьего сентября и спровоцировавших силовую операцию <…>.
Мы просим предоставить нам эту информацию или явиться в суд для дачи показаний как свидетели со стороны потерпевших.
Мы особо обращаемся к президенту Соединенных Штатов Америки и конгрессу США. Нам известно, что Ваша страна располагает съемками бесланской школы, сделанными со спутников 1, 2 и 3 сентября 2004 года. Мы просим рассекретить и предоставить эти съемки жителям Беслана для предъявления в судебном процессе по обвиненному в терроризме Нурпаши Кулаеву.
Мы также обращаемся к Евросоюзу и Европарламенту, члены которого публично высказывали намерение провести международное расследование бесланского теракта. Мы не можем требовать, но мы просим поддержать наши усилия расследовать страшное преступление, унесшее жизни наших близких.
Общественная организация «Голос Беслана».
30 ноября 2005 г.
Полный текст обращения на сайте pravdabeslana.ru
Новые заказные обвинения
Новые заказные обвиненияна главную
Новые заказные обвинения и преследования — ответ на требования потерпевших провести объективное расследование
Членов Всероссийской организации Голос Беслана теперь уже обвиняют не только в экстремизме, но и в хулиганстве.
Закон молчит, а моральных рычагов, которые могут остановить безумие в отношении потерпевших, не существуют в нынешней системе. Потерпевшие стали мишенью для битья и трамплином для многих к восхождению по служебной лестнице. Такое отношение к трагедии и к потерпевшим началось после повального награждения всех членов Оперативного Штаба по спасению заложников, участников штурма. Пример подан и все негласно знают: все те, кто создаст проблемы в деятельности организации потерпевших Голос Беслана, становятся угодными для власти с соответствующими привилегиями, наградами и повышением по службе. И кажется, нет предела в изощренности и стремлении выслужиться.
8 февраля 2008 года, через день после закрытия республиканскими судами ОО Голос Беслана, в офис организации, по домашнему адресу председателя Тагаевой-Бетрозовой Э.Л. появилась группа лиц, один из которых представился дознавателем Управления Федеральной службы судебных приставов (УФССП). Без представления удостоверения и документов, дознаватель заявил Элле Кесаевой, что ей надо написать объяснительную по поводу того, что, дескать, она с членами ОО Голос Беслана в Правобережном суде г.Беслана избила семерых приставов. На вопрос Кесаевой Э.Л.: Кто сделал такое заявление?, дознаватель ответил, что этого говорить он не будет, но советует дать объяснительную, что нами были избиты не только 7 приставов, но и судья. Дознаватель предупредил Кесаеву и ещё двух членов организации, что, если они откажутся давать объяснительные, то будут вызваны в УФССП для дачи показаний.
Через час в офис ОО Голос Беслана привезли повестки о вызове 11 февраля 2008 г. в 10 часов в УФССП по РСО-Алания, в которых указано, что в случае неявки, Кесаева Элла., Маргиева Светлана, Бзарова Эмилия будут приведены в УФССП приводом. За несколько дней до этого, председатель Правобережного суда предупредил лично Кесаеву, чтобы прекратила писать жалобы, а то заведем на тебя дело.
Исходя из вышеизложенного, организация потерпевших предполагает, что готовится очередное сфабрикованное дело на членов организации. Также ОО Голос Беслана опасается за сохранность свободы активиста Кесаевой Э.Л. и других членов организации.
Обращения к президенту РФ о прекращении преследовании, жалоба в Европейский суд, сотни жалоб, ходатайств в прокуратуру и в суды не остались без ответа, и запущенный властью маховик против ОО Голос Беслана не может остановиться.
Всероссийская ОО Голос Беслана
На снимке: обвиняемые Элла Кесаева, Светлана Маргиева и Эмилия Бзарова
«Матери Беслана», «Голос Беслана» и «Правда Беслана» назвали выводы комиссии Торшина необъективными и предвзятыми
ВСЕ ФОТО 
Касаясь пункта доклада о численности террористов, захвативших школу, Дудиева сказала: «На наш взгляд боевиков было больше, чем 32» НТВ Председатель комитета «Матери Беслана» Сусанна Дудиева заявила, что выводы парламентской комиссии по расследованию теракта не соответствуют тому, что потерпевшие видели во время захвата школы в начале сентября 2004 года
Euronews Несогласие «Матерей Беслана» вызывают пункты из парламентского доклада, касающиеся применения танков и гранатометов, сведений о том, что первые взрывы прогремели внутри школы, заявлений, что террористы получили справедливое возмездие
Первый канал
Председатель комитета «Матери Беслана» Сусанна Дудиева заявила, что выводы парламентской комиссии по расследованию теракта не соответствуют тому, что потерпевшие видели во время захвата школы в начале сентября 2004 года.
«Мы категорически не согласны с выводами доклада парламентской комиссии. Мы не принимаем расследование комиссии, считаем его необъективным и предвзятым», — передает «Интерфакс» слова Дудиевой.
При этом Дудиева перечислила пункты доклада, не соответствующие, по ее мнению, происходившему во время захвата школы. В частности, по ее словам, несогласие «Матерей Беслана» вызывают пункты из парламентского доклада, касающиеся применения танков и гранатометов, сведений о том, что первые взрывы прогремели внутри школы, заявлений, что террористы получили справедливое возмездие.
Дудиева также считает, что ответственность понесли далеко не все, чьи действия прямо или косвенно привели к трагедии. «Данные итоги — это очередная попытка оградить определенный круг чиновников от наказания за халатность и безответственность, — заявила Дудиева. — Должно быть решение суда, который должен определить степень вины и террористов и людей, допустивших совершение этого злодеяния. Должно быть проведено расследование с учетом всех обстоятельств трагедии и показаний всех потерпевших и свидетелей».
Касаясь пункта доклада о численности террористов, захвативших школу, Дудиева сказала: «На наш взгляд боевиков было больше, чем 32».
Напомним, ранее на пленарном заседании Совета Федерации был обнародован доклад Парламентской комиссии по расследованию причин и обстоятельств совершения. С докладом выступил председатель комиссии вице-спикер СФ Александр Торшин.
В свою очередь главный редактор сайта «Правда Беслана» Марина Литвинович согласилась с претензиями Сусанны Дудиевой, заявив в эфире радиостанции «Эхо Москвы», что в докладе главы парламентской комиссии по расследованию теракта в Беслане Александра Торшина приводятся факты, не соответствующие действительности.
По ее словам, многие выводы Торшина «не подтверждаются точными исчислениями и экспертизами». Литвинович отметила, что нет «ни одной экспертизы», подтверждающей, что первые взрывы в спортзале школы были спровоцированы боевиками. По ее словам, есть доказательства того, что «первые взрывы в спортзале были спровоцированы» снаружи школы, «эти выводы подтверждаются точной наукой».
По словам Литвинович, существует много показаний заложников, «которые свидетельствуют, что видели первый взрыв на крыше спортзала, а не внутри; на крыше не было установлено террористами никаких взрывных устройств, поэтому там взорваться ничего не могло».
Литвинович утверждает также, что вывод комиссии о том, что стрельба велась только по местам, где не было заложников, неверен. «Заложники стояли на окнах и получали пули именно в грудь и в лицо, то есть с улицы», — отметила она. Кроме того, «есть очень много свидетелей, которые видели, что танки стреляли днем по школе, когда в ней еще были заложники».
Главный редактор сайта «Правда Беслана» отметила также, что в докладе приводятся неверные данные о количестве боевиков. По ее мнению, их было не 32, а «человек 60-70». Она также не согласна с выводами комиссии об одном из организаторов теракта. «Масхадов не имел к этому отношения. Торшину очень важно Масхадова вплести в эту группу, чтобы перечеркнуть те реальные попытки переговоров и освобождения детей, которые предпринимались Масхадовым», — заявила Литвинович.
Член комитета «Голос Беслана» Элла Кесаева считает, что парламентская комиссия не выполнила своей функции. Она считает, что «комиссия должна была дать политическую оценку тому, что произошло», так как террористы предъявляли «политические требования — вывод войск из Чечни», заявила Кесаева в эфире «Эха Москвы».
По мнению Кесаевой, комиссия должна была также «дать оценку» тому факту, что государство не спасло заложников, то есть «не выполнило свою функцию». Представительница «Голоса Беслана» полагает, что глава комиссии Александр Торшин «дал добро на то, что федеральные силовики могут безнаказанно применять запрещенное оружие».
«В следующий раз, если захватят заложников, то силовики могут сделать все, что угодно», — сказала Кесаева. Кроме того, она считает, что на рассмотрение доклада следовало допустить пострадавших: «Доклад касается нас, и мы имели право присутствовать и высказались бы».
Новая газета — Novayagazeta.ru
 |
| Беслан. 2004 год. Фото: Юрий КОЗЫРЕВ — для «Новой» |
Публикуем заявление Общественной организации «Голос Беслана». Под ним стоит 25 подписей потерпевших. Это родители и близкие погибших, они не выступали на торжественных мероприятиях, посвященных 10-летней годовщине трагедии, только слушали других. Три ночи почти что молча просидели в здании школы, где погибло 334 человека, среди них — 186 детей. В последнюю ночь не выдержали — написали то, что рвалось из души. Утром этот, немного сбивчивый текст читали по очереди во дворе школы перед небольшой группой особо стойких журналистов.
3 сентября 2014 г.
Мы не имеем права молчать!
В десятую годовщину трагедии Беслана мы вновь стали свидетелями масштабной спецоперации по созданию лживого мифа о теракте. Этот миф все годы скрупулезно внедрялся в сознание людей. Да, среди погибших были и 10 спецназовцев ( светлая им память), но мы считаем кощунством, что их гибель используется для прославления героизма всех сотрудников ФСБ при спасении заложников. Биографии погибших спецназовцев стали основой почти всех телепередач о Беслане. И широкая публика до сих пор не знает той страшной правды, которая давно известна жителям нашего города: именно руководство ФСБ все предусмотрело, чтобы преступление совершилось.
Следы преступления тщательно скрыты. Из опасения обнаружения действия танков и огнемётов тела всех погибших были обследованы по наружному осмотру, без проведения баллистического исследования пуль и осколков. Место трагедии зачищено, теперь рядом со школой строится храм. Проведена колоссальная работа по зомбированию населения, подкупу некоторых потерпевших, и, казалось бы, уже ничто и никто не может даже бросить тень в сторону героических спасателей.
Однако мы, немногочисленные родители и близкие погибших заложников, считаем своим долгом упрямо отстаивать правду. Мы обвиняем «героев» не только в том, что они применили по зданию школы танки, огнемёты и гранатомёты, не только в том, что своими действиями фактически приговорили к мучительной гибели в огне заложников вместе с террористами. Наше участие в официальных судах на протяжении многих лет и наше тщательное независимое расследование всех этапов подготовки и свершения теракта дает нам право делать выводы об истинных организаторах и пособниках бесланского теракта.
Прослеживается целая цепочка обстоятельств, которые в совокупности способствовали тому, что теракт стал возможен. Провал шел за провалом, но все участники разработанной схемы отведены от ответственности, и в большинстве пригреты властью.
Начнем с того, что в банде террористов оказались заключенные, которые на момент теракта должны были сидеть в тюрьме. Несмотря на наши многочисленные просьбы, прижизненные фотографии боевиков не предоставлены заложникам для опознания.
Состав банды был укомплектован лицами, принадлежащими к мусульманской конфессии, что дало возможность создать мнение у населения о привилегии православной веры. Несмотря на то, что среди погибших жителей тоже было много мусульман, во дворе школы строится только церковь, а мечеть строить не будут, хотя сначала для равноправия хотели.
Школа была заранее подготовлена для захвата заложников: срублены деревья для хорошего обзора, перенесено время проведения линейки, закрыты ближайшие детсады, снята охрана, как со школы, так и у дороги около школы. Посты ГИБДД были перенесены на охрану кортежа президента РСО-Алания, который выехал именно 1 сентября из Беслана. За беспрепятственный пропуск террористов к школе ни один сотрудник не привлечен даже к административной ответственности. Несмотря на то, что сотрудники ГИБДД находились в местах, где по обвинительному заключению проезжала автомашина с террористами, они «не видели» машину.
Перед самым терактом поменяли руководство РОВД, что сыграло свою драматическую роль, увеличивая хаос: новый руководитель не успел даже всех сотрудников узнать в лицо. Незримая рука руководила действиями сотрудников милиции. Кто-то позвонил (кто — не установлено) и посты ГИБДД были сняты, кто-то позвонил, и новый руководитель РОВД отдал указание сотрудникам бездействовать — ждать особых распоряжений. И школа, расположенная в двух минутах от здания РОВД, была захвачена без сопротивления со стороны милиции. Несмотря на просьбы и ходатайства потерпевших, ни один их вышеперечисленных фактов не был расследован.
Установлено, что среди террористов была группа, скрывавшаяся на втором этаже. Некоторые из них все же были замечены и описаны заложниками. В ночь на 2 сентября прошла информация, что часть террористов прорвалась вон из школы. И есть данные, что они были направлены в местный аэропорт. Между задней дверью дома Кадиевых, параллельно расположенной к двери школы, был возможен выход из школы на улицу. Известно, что дом Кадиевых был занят службами, так же как и рядом стоящий. Есть данные, что после ухода элитной части террористов оставшиеся особо ожесточились. Террорист, который вел переговоры, получил по телефону указание делать с заложниками все, что угодно. Была создана видимость ведения переговоров. Переговорщики дали показания в суде, что не знали требований террористов и просто предлагали им хорошо относиться к заложникам, а это вызывало ещё большее ожесточение.
Местный ОМОН, прибывший из Владикавказа сразу же после захвата школы, не был допущен к спасению заложников. 3 сентября перед штурмом школы, до и во время штурма, эта служба была в постоянных ложных выездах по окрестностям Правобережного района. Таким образом, первый круг оцепления был в полном распоряжении федеральных структур.
Спортзал, где находилась основная масса заложников, был обстрелян спецназом (ЦСН) огнеметами и гранатометами. О том, что завезли на газелях огнемёты и гранатомёты именно сотрудники этой службы, дали показания несколько офицеров милиции. Тела погибших, фотографии, отстрелянные гильзы, разбросанные вокруг школы, свидетельствовали о применении этих видов оружия массового уничтожения. 116 погибших обуглились, остальные заложники погибли вне и внутри других помещений школы. На цветных фотографиях тел погибших было видно, что даже обугленные тела имели уцелевшие частицы, которых было бы достаточно, чтобы установить прижизненность или посмертность получения ожогов. Это был бы ответ на вопрос о применении огнеметов. Но следователи заменили цветные фото черно белыми копиями, которые по сути являются только темными пятнами. Это стало выгодно для выводов экспертов: причину смерти не представляется возможным установить из-за обугливания и обгорания тела… Впоследствии потерпевшие в присутствии журналистов сдали следствию несколько гильз от огнеметов. Этот факт был следователями проигнорирован.
Установлено все-таки, что по зданию школы стреляли из танков. Об этом давали показания как заложники и офицеры милиции, так и гражданское население. Танки были переданы военными 58 армии сотруднику ФСБ.
После 18 часов 3 сентября школа была свободна от заложников и террористов. Гражданские спасатели ходили по зданию школы. Вдруг к ним стали подходить военные и требовать очистить помещение. Им угрожали арестом, как пособникам террористов. Это было серьезная угроза, и гражданские спасатели покинули здание. Когда стемнело, повторно начали стрелять из танков по зданию школы, и было разрушено здание, параллельное спортзалу. Эти вечерние маскировочные выстрелы прикрывали дневной обстрел по школе, полной заложниками.
Ранним утром, 4 сентября 2004 года, тела погибших были вынесены с места гибели во двор школы, что явилось грубым нарушением всех правил и норм проведения экспертизы. В спортзале стали работать сотрудники МЧС, ковшом и лопатами, сгребая мусор, а с ним и останки погибших. Оказалось, что их вывозили и сбрасывали в карьер за городом. Этот карьер потерпевшие обнаружили только зимой, им помогли сторожа, обратившие внимание на странную активность лис, привлеченных останками тел заложников.
По видеозаписи видно, что мины, развешенные боевиками в спортзале, в основном были муляжами. Если бы это были настоящие мины, то при взрыве этой массы тротила от спортзала остались бы только руины. Однако мины не взорвались и заложники, чудом спасшиеся и от террористов, и от силовиков, стали давать показания в суде. Но их показания не были приняты к сведению ни судом, ни следствием.
Действительные члены оперативного штаба, которые были генералами ФСБ: руководитель ЦСН, заместитель Директора ФСБ генерал Тихонов, заместитель Директора ФСБ генерал Проничев, генерал ФСБ Анисимов не были вызваны в суд и не дали показания. Не помогли ни наши пикеты и митинги, ни бессрочные голодовки. Вся вина была возложена на местный РОВД. Но и их амнистировало государство. Потерпевшие хорошо помнят этот судебный фарс. Сотрудников РОВД Малгобекского района тоже не посадили, они были оправданы судом присяжных. Местом проведения этого суда был выбран не Беслан, хотя, согласно требованиям УПК РФ, суд должен происходить там, где совершалось преступление. Таким образом, никто не был осужден за три с лишним сотни смертей.
Не все террористы были уничтожены во время штурма, троих поймали живыми, но их поспешили убить. Оставлять несколько террористов было рискованно. Остался один Кулаев — для выпуска эмоций потерпевших.
Не сразу, только после года, организацию теракта взял на себя Шамиль Басаев. Доказательством этого были его собственные слова на видеозаписи. И больше ничего. Было очень выгодно поверить отъявленному негодяю, и не докапываться до истины, которую всеми способами старались скрыть.
Все вышеперечисленные факты указывают на другого организатора, имеющего силы и средства совершить подобное и скрыть следы преступления.
Главное, как говорят юристы, мотив преступления, а он был совсем не у Басаева. С течением времени нам стало очевидным, что доведенный до чудовищного результата, теракт в Беслане был выгоден, чтобы запугать терроризмом народ и, спекулируя на этом страхе, свободно и мощно усилить власть президента, отменив выборы губернаторов и установив ту самую вертикаль власти.
Мы осознаем, что обвинение ФСБ в организации бесланского теракта — дело очень серьезное, и потому мы готовы понести всю ответственность за это обвинение. Память о мучениях наших детей и близких не дает нам права молчать. Мы верим и живем этой верой, что есть высший суд и он ждет нас всех. И пусть настанет справедливость.
Потерпевшие:
Маргиева С.П., Тагаева Э.Л., Бзарова Э.Д., Маргиев В.С., Валиева Ф.К., Хамицаева З.Г., Цирихова Ж.П., Дзагоева Л.Д., Кусова Ж.К., Кудзиева Л.А., Засеева Н.А., Цирихова А.Б., Кисиева Н.В., Хуадонова Р.Ю., Маликиева Ф.А., Савкуев Т.М., Кесаева Э.Л., Ильин Б.А., Дзиова Ф.И., Тотрова А.Д., Кокойти М.В., Дзампаева З.А., Кцоев В.Х., Кудзиева Г.В., Тигиева Н.Р. и другие.
Всего 25 подписей