Ольга Свиблова – биография, фото, личная жизнь, новости, Инстаграм 2022
Биография
Ольга Львовна Свиблова – заметная персона в кругах отечественной культурной элиты. Имя этой женщины регулярно вносят в топ-50 наиболее влиятельных людей в российском искусстве. А в 2011-ом она вошла в международный рейтинг издания «Le journal des Arts», попав в сотню самых авторитетных персон мирового искусства.
Родилась Ольга Свиблова летом 1953 года в Москве в интеллигентной семье, где мама – филолог, преподаватель немецкого языка в университете, а папа – инженер в космической отрасли, работал в Курчатовском институте. При этом семья жила в коммуналке, где даже ванной не было. Зато в огромной квартире было много детей, а во дворе со старым сараем – собак, которых маленькая Оля обожала. Девочка даже заявила, что, когда вырастет, станет их пастухом.
Искусствовед и кинорежиссёр-документалист Ольга СвибловаВ 4-летнем возрасте Свиблова заболела костно-суставным туберкулезом. Она могла передвигаться с огромным трудом.
Наверное, именно тогда у Ольги выработался характер: чтобы стать на ноги и преодолеть последствия страшной болезни, она была вынуждена упорно заниматься спортом, преодолевая боль и слабость.
Родители оказались мудрыми людьми. Они давали дочери возможность развиваться так, как ей хотелось. Никогда не давили и оставляли свободу действия, правильного или неправильного. Так Ольга Свиблова научилась мыслить и выбирать.
Ольга СвибловаВ старших классах математической школы Свиблова выбрала биологию. Поступила с легкостью, но скоро разочаровалась. Девушка ушла, бросив биологию после 3 курса, и поступила на психологический факультет МГУ. Окончила аспирантуру в 1987 году, защитив диссертацию по теме «Метафоризация творческих процессов».
Карьера
Биография Ольги Свибловой начиная с конца 1980-х связана с искусством. История прихода в мир прекрасного довольно проста и одновременно символична. В юности девушка увидела на столичной улице странных людей, которые отличались от общей серой массы.
У них были длинные волосы и бороды. Одежда тоже выделяла их из толпы. Заинтересовавшись этими субъектами, девушка отправилась за ними, соблюдая дистанцию. Так Ольга впервые попала на выставку современного искусства. Атмосфера и гости мероприятия так ей понравились, что Свиблова начала регулярно посещать подобные собрания.
В середине 1980-х Ольга Львовна и сама взялась за организацию художественных выставок. На сегодня она куратор более 500 проектов, среди которых и современное художественное искусство, и фотография.
В 1996 году Свиблова основала Московский дом фотографии, который сегодня носит название «Мультимедиа Арт Музей». А еще она основала ассоциацию «Искусство конца века» и Московскую школу фотографии и мультимедиа имени А. Родченко.
Искусство фотографии Ольга Львовна выделяет особенно. В стенах возглавляемого ею «Мультимедиа Арт Музея» не так давно состоялась выставка любительских фотографий конца 1980-х. Непрофессиональные снимки, которые принесли люди, оказались необычайно занимательными в плане отображения духа прошедшего времени, той атмосферы и лет, когда стремительно менялась эпоха.
Интерес к выставке оказался так высок, что ее признали одной из самых успешных на «Фотобиеннале».
Вторая половина 1990-х принесла Свибловой ряд новых творческих задач. Наряду с организацией экспозиций, Ольга стала художественным директором Московского «Фотобиеннале», конкурса «Серебряная камера» и фестиваля «Мода и стиль в фотографии».
А еще Ольга Львовна Свиблова известна как режиссер-кинематографист. На ее счету несколько работ, которые принесли ей известность далеко за границами России. Дебютный фильм Свибловой – лента «Архитектор Мельников». Спустя год, в 1987-ом, вышла картина под названием «Кривоарбатский переулок, 12». За эту работу Свибловой вручили приз на фестивале документального кино об архитектуре, который прошел в Лозанне.
В 1988 году режиссер представила на суд зрителей документальную картину «Черный квадрат».
Фильм рассказывает о русском андеграунде периода с 1953 по 1988 годы. За него Ольга Свиблова была награждена главным призом Чикагского фестиваля документального кино и первым призом Бомбейского фестиваля документалистики. Но самая почетная и престижная награда – «Золотая пластина». Это приз парижской критики Каннского фестиваля.
В 1991-ом и 1995-ом Ольга Свиблова презентовала еще две документальные ленты – «В поисках счастливого конца» и «Дина Верни». Эти картины тоже получили престижные российские и зарубежные награды. Во второй киноленте рассказывалось о жизни музы французского художника Аристида Майоля, участницы французского «Сопротивления», неоднократно спасенной своим покровителем. В память о художнике Дина к 1995 году открыла посвященный его творчеству музей.
На родине труд искусствоведа и режиссера оценили по достоинству: в 2001 году Свиблову наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени.
Начиная с 90-х годов Ольга Свиблова сотрудничает с французскими, британскими и исландскими музеями, регулярно становясь куратором выставок. Ольга вывозит в столицу Франции инсталляции российских художников и фотографов, среди которых Валерий Кошляков, Мария Серебрякова, Сергей Чиликов, Александр Родченко и другие. На Венецианском биеннале современного искусства Ольга представляла российский павильон. При участии Свибловой в 2016 году в музее Помпиду в Париже прошла выставка «КОЛЛЕКЦИЯ! Современное искусство в СССР и России 1950–2000: уникальный дар музею», организованная Благотворительным фондом Владимира Потанина.
Ольга Свиблова знаменита собственным стилем, который выработался у нее с годами. Ольга не изменяет многолетней привычке носить эффектные украшения в виде массивных колье и бус. Одно время искусствовед регулярно появлялась с жемчужным колье, основа которого была сделана из сетчатого материала. Позднее Ольга стала отдавать предпочтение бусам, сделанным из крупных прозрачных шаров, которые называла мыльными пузырями.
Впервые Свиблова приобрела их в Венеции, в магазинчике сестер Марианны и Сюзанны Сент. Благодаря Ольге Свибловой коллекция вошла в моду и принесла авторам финансовый успех.
Из одежды Ольга Львовна предпочитает модели коллекций японских и бельгийских модельеров. Любимый цвет предметов гардероба – черный. По словам Свибловой, вкус ей привила мама, которая водила ее еще девочкой на модные показы в ГУМ. А летом родители привозили вещи из Германии, на турпутевки в которую копили целый год. Благодаря маме Ольга научилась находить в комиссионных магазинах брендовые вещи. Любую депрессию она исцеляет походом в секонд-хенд, чтобы «лечение» не получилось разорительным. А еще Свиблова с детства не выбрасывает одежду, а переделывает ее, так как считает, что с нарядом покупает часть себя.
Личная жизнь
Впервые искусствовед пошла под венец в 18 лет. Но этот опыт оказался печальным. Приближающийся день бракосочетания вызывал в невесте не восторг и радость, а желание все отменить.
Но белое платье было куплено, зал заказан, и отступать было некуда. То, что совершает ошибку, Ольга поняла в день бракосочетания. Поэтому сбежала сразу же после торжественного объявления пары мужем и женой. Развод последовал спустя 3 месяца.
Второй раз Ольга Свиблова вышла замуж через несколько лет. Ее мужем стал талантливый и творческий человек, поэт Алексей Парщиков. В 1983 году у пары появился сын Тимофей. Супруги прожили вместе 18 лет, но в результате расстались.
Ольга Свиблова с сыномЛичная жизнь Ольги Свибловой сложилась счастливо после встречи и знакомства с Оливье Мораном, французом по национальности, владельцем страховой компании, директором выставочного центра La Base в Париже и своим единомышленником. Супруга не стало в 2014 году. В третьем браке общих детей не было.
Сын Ольги Свибловой, Тимофей Парщиков, окончил операторский факультет ВГИКа и отучился на высших курсах режиссеров и сценаристов. Позднее стал знаменитым в Москве фотографом.
Ольга Свиблова сейчас
За многолетнее плодотворное сотрудничество Ольга Свиблова в 2017 году удостоилась титула Офицер Ордена Почетного легиона от французского правительства.
Сейчас искусствовед продолжает совместную работу по проведению выставок в российских и европейских музеях, о чем свидетельствуют фото в «Инстаграме» Свибловой.
Ольга Свиблова и Оливье Моран: история любви
Истории любви
6 июня доктору искусствоведения и основательнице МАММ Ольге Свибловой исполняется 68 лет.
Алексей Тарханов
Мы с Ольгой Свибловой сидим в кафе «Париж–Лондон» на площади Мадлен, рядом с квартирой, где моя собеседница москвичка и парижанин Оливье Моран провели последние семнадцать лет своей совместной французской жизни. О них мы и говорим.
С Олиным мужем я простился пять лет назад в русской церкви на Рю Дарю, стоящей с царских времен. Там были Ольга и ее сын, фотограф Тимофей Парщиков, с которыми я был знаком до этого лет сто, и французские дочь, сын, внуки Оливье, которых я не видел ни до того, ни после.
Это были русские, но и французские похороны. Молитву читал на французском русский поп, потом в церкви вспомнили последние слова Оливье с обещанием: «Мы встретимся через сто лет на планете Маленького принца».
Ольга встретилась с Оливье двадцать восемь лет назад. Она приехала в Париж и пошла в гости к художнику Николе Овчинникову, ну а тот решил познакомить ее с владельцем галереи, в которой выставлялся и рядом с которой жил. В большом выставочном зале галереи La Base под стеклянной крышей девятисотых годов стоял, как скульптура минималиста, маленький домик хозяина. Внутри на стенах висели «Праздники» Кабакова. Ольга почувствовала себя почти как в Москве.
– К Илье Кабакову меня привел Иосиф Бакштейн, – вспоминает Ольга. – Он тогда ухаживал за мной, но я была беременна Тимошей и готова была только на нежную дружбу. Однажды он сказал, что надо «зайти к знакомому художнику». Мы лезли вверх по лестнице, и на каждой площадке Иосиф меня останавливал и целовал, то в левое ушко, то в правое.
Мило, трогательно, лестница высокая.
Когда лестница кончилась, они оказались под крышей. Там сейчас обосновался Институт проблем современного искусства, а тогда без проблем жило искусство в лице Ильи Кабакова.
Директор МАММ Ольга Свиблова в своем доме под Парижем.
– Мы сидели и смотрели его альбомы. Я потеряла счет времени. У меня было ощущение, что со Сретенского бульвара я вдруг улетела в космос. Так вот на «Базе» было такое же чувство – что я в гостях у волшебника.
Хозяин, Оливье Моран, пришел чуть позже и мгновенно из ничего и с легкостью приготовил замечательный ужин.
– Я влюбилась в него сразу, – говорит Ольга. – В моего первого мужа, Алешу Парщикова, я влюбилась за стихи, которые к жизни не имели отношения. А в Оливье – за необыкновенное пространство жизни, которое он создавал вокруг.
У Ольги не было желания непременно выйти замуж и непременно уехать в Париж.
– Любила ли я город так, чтобы здесь жить? Когда Оливье, меньше чем через полгода после нашего знакомства, предложил мне руку и сердце, я ему сказала, что пойду за ним хоть на край света, но я не буду жить в Париже.
– Почему? Разве не интересна совсем новая жизнь? Новая страна?
– Оливье было сорок семь, мне тридцать семь, мы были два взрослых человека. Он даже спрашивал меня: «Почему, Оля, я так поздно тебя встретил?» У него была семья и дети, хотя он жил не с ними. Я к тому времени ушла от Алеши Парщикова, но у меня тоже был Тим, и мама, и папа. И у меня была Москва, где все было так интересно. Я ничего там не боялась. Советская власть, бандиты – все это прошло мимо меня по касательной. А в Париже я не понимала ничего.
В свои тридцать семь Свиблова оставалась советской девочкой, которой трудно принять законы парижской жизни. Неизменность дня с petit déjeuner утром, déjeuner днем и dîner вечером. Чинные воскресенья. Неотменяемый отпуск. Семейные праздничные столы, где, как в старой французской комедии, собираются непонимающие друг друга поколения.
Венчание в Высоко-Петровском мужском монастыре в Москве, 1998.
– Тут все завязано на том, что бабушка дяди была знакома с прадедушкой тети, их дети вместе ходили на охоту, – говорит Ольга.
– Все переплетено, такие корни – не прорубишь.
Другой ритм и другая манера. Наверное, так же европейцев пугали наши посиделки на кухне или пьяные поездки Москва–Ленинград на электричках.
Оливье был достаточно умен и тонок, чтобы ее не принуждать. Ольга с детства отличалась феноменальным упорством, которое проявляла, когда ее заставляли делать то, что она не хочет. Учиться в школе у противной и лживой Ольги Сергеевны, когда можно у красивой и веселой Татьяны Владимировны. Носить сползающие гольфы вместо удобных колготок, которые смастерила мама.
– Сначала я сказала ей: «Мама, что ты делаешь со мной? – вспоминает Свиблова. – Из-за твоих дурацких колготок меня стыдили на собрании и не сделали в октябрятской звездочке санитаркой. Почему я не такая, как все?» На что мама мне ответила: «Ты никогда не должна быть такой, как все!»
Впрочем, Ольга старалась понять Оливье.
– Когда мне не нравилось, я возражала, но возражала тихо, – вспоминает она. – Говорила: «Оливье, mon amour, если ты меня не обучишь, я не сумею жить во Франции».
«Музыка, которая в нем звучала, она как та скрипка, спрятанная в чехол. Так никогда и не заиграла».
Что такое для нас художник? И кто нам дороже? Тот, кто придумывает то, чего быть не может? Или тот, кто показывает, сколько искусства вокруг нас, в нашей собственной жизни? Ольга говорит, что Оливье был настоящим художником. Он зарабатывал деньги, чтобы тратить их на искусство. Не только на картины, выставки. На все, что его окружало и что понимается под art de vivre, французским «искусством жизни».
Они были разными. Ольга любила концепт, общее, генеральный план сражения, Оливье думал о деталях.
– Когда он шел по лесу, он видел муравейник, на который нельзя наступить, замечал гнездо птички. Он видел все, понимал все с первого взгляда. И так же c людьми, которых он встречал. Если человек попадал в сферу его влияния, он был абсолютно за него ответственен. Старался, чтобы самые маленькие детали радовали этого человека.
Каждое утро Оливье приносил Ольге цветы.
В Париже покупал их на цветочном рынке у площади Мадлен. Когда жили в летнем доме в прованском Камарге или на даче в Горках-10, носил в кармане ножик, чтобы легче срезать новый букет.
– Возле каждого нашего дома растут посаженные им деревья, – рассказывает Свиблова. – Голубые ели на подмосковной даче. Или березки, которые он посадил в мою честь у дома в Четырнадцатом округе.
Я бывал в этом их первом совместном доме, в котором Ольга и Оливье прожили несколько лет. Он принадлежит сейчас фонду Картье-Брессона. Полгода назад я пришел туда на очередную выставку и удивился тому, что внутри в доме все осталось по-прежнему – так, как задумал бывший хозяин. Ну а березки выросли до верхних этажей.
С сыном Тимофеем Парщиковым в Москве, 1996.
Главным делом Оливье в последние годы стал дом, который они купили в парижском пригороде Виль-д’Авре, – вилла Хефферлин 1932 года, памятник архитектуры.
– Оливье обожал создавать красоту, – говорит Ольга. – Он был невероятно внимателен к тому, как строилось пространство вокруг нас.
Он ненавидел все законченное, дизайнерское. Ему нужен был простор. Он спал только с открытыми окнами. Всегда говорил: «Мне нужен воздух, Ольга, ай нид де л’эр».
В новом доме было сколько угодно воздуха и огромный сад. Оливье знал виллу Хефферлин с давних времен, когда она еще принадлежала владельцу знаменитой парижской галереи. Он не мог ее не купить – это была его идея счастья на двоих, наконец-то заслуженного.
– Дом за городом, но всего в получасе от площади Согласия, – рассказывает Свиблова. – Ехать туда красиво и весело. Сначала по набережной Сены. Потом через настоящий лес, парк Сен-Клу. Там можно гулять, там лань выходит на тебя посмотреть, потому что кругом заповедники. Оливье сделал этот дом проектом всей нашей жизни. Он успел его отреставрировать так, как хотел и умел, но жить там вместе нам уже не пришлось.
Последние два года Ольга сама заканчивала дом, расставляла мебель.
– Оливье подобрал каждый кран, каждую полку как произведение искусства. И когда я привела дом в порядок, еще раз восхитилась тем, насколько он все знал заранее.
А потом подумала, что вряд ли смогу там жить одна, без него. Застряну в прошлом, куда меня зовет каждый предмет, каждая его мечта.
Они вместе решили, что Ольга сделает в Москве Дом фотографии, не хуже чем в Париже, да что там, гораздо лучше. Теперь она рассказывает о том, как много в ее карьере зависело от мужа. И от абсолютной уверенности в том, что ее безумная жизнь во всех важных мелочах будет поставлена в нужные рамки. Что Оливье уложит спать и накормит. Если надо – поедет в Британию спасать Тимофея, которого нужно забрать из школы, да вот беда: паспорт накануне украли. И по-шпионски провезет ребенка через границу в багажнике машины.
Конструктивистская вилла Хефферлин является частью архитектурного наследия Франции.
В трудные моменты, когда не хватало денег на выставку, на страховку, на приглашение художника, Оливье безропотно брал расходы на себя.
– Он знал, что я не попрошу лишнего и буду аккуратно тратить то, что он для меня нашел, – говорит Ольга. – Каждый понимал, что мы живем друг для друга.
Мы делали что-то, чтобы мы могли друг другом гордиться. Каждый день, пусть даже не были вместе, мы созванивались. И когда Оливье говорил: «Какие у тебя хорошие выставки!», я радовалась, как будто меня похвалил папа.
Он приезжал в Москву каждый год двадцать четвертого декабря. Традицией было праздновать Рождество в Москве.
– И в итоге всегда спал у меня на диване в кабинете, потому что конец года в музее – всегда самый страшный период. Мне домой было не уйти. Он прощал, он терпел. Он меня принимал такой, какая я есть. И я его принимала таким, какой он есть.
В день свадьбы дочери Оливье подарил ей скрипку. Положив футляр на стол, открыл замочек, достал инструмент, долго протирал его. Все ждали, что он сейчас сыграет, не зря же учился музыке! Но он аккуратно вернул скрипку в футляр и протянул дочери.
– Мне показалось, – говорит Ольга, – что он так рассказал о своей жизни. Музыка, которая в нем звучала, она как та скрипка, спрятанная в чехол. Так никогда и не заиграла.
Оливье заболел в 2013 году. Точнее, узнал, что болен.
– Есть вещи, которые я не могу себе простить. Я его умоляла сменить врачей, а он радовался, что его врачи ничего не находят. А они не там искали. Я не могла настаивать. Когда я слишком давила, он начинал плакать. Я пугалась и отступала. Ему было все хуже и хуже. Я помню, как приземлилась в Париже, но, услышав его голос по телефону, сказала, что даже не выйду из аэропорта. Он приедет сейчас же, мы возьмем билеты и отправимся в Москву. В результате диагноз ему поставили в Москве.
Сделать ничего было невозможно. Оливье оставалось лишь несколько месяцев, которые он провел в больнице, Ольга была рядом с ним.
Прозрачный, на две стороны, дом выходит в огромный сад, который обожали Ольга и Оливье. «Здесь он сделал мне кабинет, – говорит Ольга. — Но мой кабинет – в Москве».
В кафе «Париж–Лондон» мы говорили без остановки шесть часов. Ольга пришла на встречу смертельно бледная, едва держась на ногах, в корсете на сломанном позвоночнике.
Но с каждым часом становилась все красивее и бодрее, пока, уже в сумерках, не позвала официанта и не потребовала свежей крови. «Стейк, пожалуйста. Только очень кровавый!»
В Виль-д’Авре она ездила совсем недавно – сделать съемку для «Татлера». Но живет по-прежнему у площади Мадлен.
– Нашла маленькую гостиницу в квартале, где мы жили. И каждый день хожу, смотрю на окна нашей бывшей квартиры. Вчера там впервые зажглись окна. Я поняла, что наконец-то там кто-то есть.
За пять лет, прошедшие после смерти Оливье, она многому научилась.
– Было тяжело во всех смыслах. И в бытовом, и в деловом, и в человеческом. Без Оливье я осталась одна, не зная даже, как заплатить за электричество и газ. Он все брал на себя: и заботы с документами, и нашу общую жизнь, и жизнь моего ребенка, и жизнь его детей, с которыми ему, наверное, было не так-то легко, как и мне сейчас. Но я не могу не справиться с жизнью, не могу никого обидеть. Потому что иначе с какими глазами я встречу его на планете Маленького принца через сто лет?
Нравится Tatler?
Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать лучшие материалы прямо на почту (2 раза в неделю, без спама!)
Любите печатную версию? Журнал можно читать онлайн, скачав приложение в Google Play и App Store.
Купить новый номер Tatler вы можете на сайтах «Азбука Вкуса», «Глобус Гурмэ», книжного магазина «Москва», Metro, Ozon, «Самокат», «Беру», «О’КЕЙ», Spar.
Фото: BASTIEN LATTANZIO И STEPHAN JULLIARD; ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА.
ТегиГероиИнтерьерОльга СвибловаИстории любви
«История — это спираль»: Ольга Свиблова, куратор Московского Мультимедиа Арт Музея, О роли искусства в смутное время
Ольга Свиблова ведет многолетнюю новаторскую карьеру в мире российского искусства. В 1996 году она основала, а затем руководила Московским Мультимедиа Арт Музеем. Ее интерес к взаимосвязи современного искусства с коммуникацией и технологиями с тех пор повлиял на создание ею Московской международной фотобиеннале и курирование российского павильона на Венецианской биеннале в 2007 и 2009 годах.. Недавно Свиблова встретилась с Ульви Касимовым, основателем домена .ART, чтобы поговорить о важной роли искусства в бурном мире.
В 1996 году вы основали то, что сейчас называется Мультимедиа Арт Музей, а совсем недавно — Московскую международную фотобиеннале.
Вы также курировали павильон России на Венецианской биеннале в 2007 и 2009 годах. Что мотивирует вас в вашей работе?
Страсть, любовь и будущее. Я счастливый человек, потому что я работаю в сфере искусства. мне было всего 19когда я вышла замуж за великого русского поэта Алексея Парщикова. Он писал совершенно неофициальную литературу. Я думаю, что у меня есть врожденная способность обнаруживать таланты, и у меня есть природный инстинкт делиться своими открытиями.
Одна из ваших выставок, Фестиваль советского андеграундного искусства , представила молодых художников Финляндии в конце 1980-х. Почему ты это сделал?
Это было все: искусство, фотография, кино, поэзия, перформанс, музыка. Это были молодые люди, которые были моими друзьями. Я верил тогда, как и сейчас, в их гениальность.
Каково отношение искусства к истории?
История — самая большая гора мусора, но мы можем найти с нашим светом то, что важно для нас.
В основном мы ищем историю, потому что хотим построить модель нашего будущего. Искусство для будущего. Это лучший способ для человеческой цивилизации общаться с собственной историей.
Монтажный вид «Империя грез». Предоставлено Мультимедиа Арт Музеем в Москве.
Вы исследовали темы взаимосвязи, когда курировали павильон России на Венецианской биеннале в 2007 году. Расскажите нам об этом.
Я поставил максимально большой экран и установил групповую работу под названием Click I Hope. Венецианская биеннале впервые связалась со всем миром. Нажать Надеюсь было очень просто: вы увидели чистый экран и выражение Надеюсь на 50 языках. Людям было предложено щелкнуть на своей языковой версии выражения Надеюсь , и счетчик показывал количество людей, активно вовлеченных в проект. Там можно было прикоснуться к экрану, но вам не нужно было быть в Венеции; вы могли общаться с проектом со своего компьютера в любой точке мира. Текст на разных языках менял размер в зависимости от количества кликов по каждому.
Английский лидировал, но испанский начал подкрадываться, потом русский, потом китайский…
Чем вас привлекла эта работа?
Большинство мультимедийных компьютерных игр основаны на захвате и убийстве, но здесь у вас была «надежда». Это также отразило активность во всем мире. Например, фраза на грузинском языке начала расти сразу после российско-грузинской войны.
Чем процесс создания крупной выставки сегодня отличается от того, что было 30 лет назад?
Он функционирует точно так же, как и в 1980-х годах, когда произошел первый взрыв на рынке изобразительного искусства. Механизм точно такой же, просто он более глобальный. Глобализация и экономические изменения также относятся к миру искусства. Теперь у нас есть «мегагалерея», такая как Гагосян в Нью-Йорке, и «мегамузей». Тем не менее, он по-прежнему централизован и пирамидален.
Как технология изменит опыт и понимание искусства?
Искусство должно быть там, где происходит общение.
Так что, если общение происходит в Интернете, искусство должно происходить и там. Искусство должно иметь дело с тем, что можно найти на месте. Дюшан использовал готовые произведения, найденные в реальной жизни. Чем отличается поиск мусора для инсталляции Ильи и Эмилии Кабаковых в реальности или поиск элементов мусора в интернете? Нет никакой разницы.
Станет ли артисту легче зарабатывать на жизнь в эпоху цифровых технологий, особенно с увеличением охвата аудитории?
Сотни тысяч людей с художественным образованием. У нас больше художников, больше предложений, и художнику крайне сложно оставить свою основную работу. Мир наполнен трагической жизнью художника. Это не дает вам безопасности на завтра. Оцифровка искусства будет аналогична рынку роскоши — у них больше аудитория, но в то же время они потеряли свою эксклюзивность.
Работая в России, вы создали очень заряженные работы, которые могут кого-то удивить. Вы не стесняетесь делать то, что хотите кураторски в России?
Нет.
Если посмотреть на мою жизнь в 1980-е и 1990-е, в России была большая свобода. В то время все хотели переехать из России — было нечего есть и ничего вокруг, но мы создавали что-то на будущее. Моей идеей было создать Московский Дом фотографии на будущее. Однако я говорю, что не свободен, потому что я честен. Спросите моих коллег во Франции, свободны ли они. Если они говорят вам, что они свободны, они нечестны. Никто не свободен.
Расскажите о Мультимедиа Арт Музее в Москве.
Мы являемся одним из самых посещаемых музеев; 75 процентов нашей аудитории в возрасте от 18 до 35 лет, так что это действительно молодые люди. Я действительно горжусь нашей блестящей аудиторией. Есть отличные произведения искусства, отличные книги и отличное кино.
У вас там свобода как у директора?
За двадцать один год в моем музее никто не сказал мне, что я обязан или должен делать. Это мое решение. Конечно, в России сейчас политически мы более осторожны. Кто знал, что в конце 20-го века конфликт между разными религиями и нациями дойдёт до такой резкости и глупости? Если не хочешь провоцировать глупца, лучше не провоцировать.
История — это спираль: есть моменты полегче и посложнее. Если вы хотите выжить, самым важным материалом является человеческий материал.
Как режиссер, вы заинтересованы в изучении форматов виртуальной реальности?
VR совершенно новый; это совсем другая логика. Это совершенно другой способ отношения к герою, построения истории. Я всегда ищу новые концептуальные модели для создания произведения искусства.
Какие большие проекты у вас есть на будущее?
Я хотел бы организовать международную конференцию под названием Revolution Dot Art , потому что чувствую, что это революция. Я думаю, что если собрать много умных людей из разных областей, то они могут никогда не дать ответов, но они зададут больше вопросов. Я думаю, это будет интересно. Меня это заинтриговало. Я влюблен в эту идею. Скорее всего, это будет в Москве.
Вы уверены в будущем искусства?
В 2012 году я организовал две выставки фотографа Сергея Шестакова, на обеих были представлены старушки в заброшенных городах.
Образы действительно очаровали меня. В Чернобыль, 25 лет спустя Сергей сфотографировал пожилую женщину, живущую в одиночестве со своими кошками; нормальная жизнь, сохраненная в поле разрушения. А в Путешествие в будущее. Остановка №2. Гудым, была фотография внутри дома старушки. На стене висела записка, нарисованная красным карандашом, со словами 9.0017 Все будет хорошо, даже если окажется иначе. Другими словами, у нас есть основания быть оптимистами и верить в хорошее даже в самые трудные времена. Это то, что я помню много лет, и я думаю, что это отличное выражение.
Зачем нам искусство?
Искусство — это общение. Когда мы читаем книгу или идем в кино, мы общаемся с собой через искусство. Наша интерпретация зависит от того, что у нас внутри. Это зеркало. Но зачем нам это зеркало? Это не просто знание; например, этот предмет мебели был изготовлен в том же веке. Что-то глубокое происходит в нас самих. Вот почему нам нужно искусство.
Это интервью взято из книги Касимова Искусство возможного , серии интервью, посвященных тому, как интернет-технологии могут изменить мир искусства.
Дополнительные интервью из книги будут опубликованы здесь в ближайшие месяцы.
Следите за новостями Artnet на Facebook:
Хотите быть впереди мира искусства? Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать последние новости, поучительные интервью и острые критические выводы, которые способствуют развитию беседы.
Мультимедиа Арт Музей, Москва Ольга Свиблова ломает свой личный стиль
Воскресный вечер в Мультимедиа Арт Музее, Москва, и Ольга Свиблова, директор и основатель музея, приглашает меня на личную экскурсию по Константиновскому музею. Выставка Бранкузи. Трое подростков на цыпочках следуют за нами, пока во время короткой паузы в разговоре один из них набирается смелости, чтобы вежливо вмешаться и попросить Свиблову сфотографироваться с его другом, который слишком нервничал, чтобы попросить об этом самостоятельно. Свиблова с радостью соглашается, обнимая девушку за плечи.
Свибловой очень легко запугать. Она резковата, резка и деловита. Как торнадо, она заставляет дрожать семиэтажное здание, проносясь по его залам. Охранники волшебным образом открывают двери, люди вытягивают головы, чтобы мельком увидеть ее, и когда она садится за свой офисный стол, тут же заваривается чашка чая. Ее бесстрашный характер соответствует ее резкому взгляду: Свиблова носит черные очки в толстой оправе, а ее серебристые волосы собраны назад и собраны в пучок, подчеркивая ее скулы. В день нашей встречи она была одета в черное платье Max Mara с запахом, которое туго затянуто вокруг талии. Позже той же ночью она наденет то же платье на церемонию награждения, организованную 9.0003 журнала Forbes
Книжная полка Свибловой. Фото: Туркина-Фасо
Как у одной из самых влиятельных личностей в мире искусства, у Свибловой мало времени, чтобы заниматься своим гардеробом. Для нее простое черное платье, как у дневного Max Mara, является ее униформой. «Мне нужно навести какой-то порядок, а одежда помогает мне быть в порядке», — говорит Свиблова. «[Днем] мне нужно быть в офисе. Ночью я должен пойти на официальную вечеринку. А вечером я делаю инсталляцию [где я буду] двигать довольно тяжелые куски. Я должен быть готов к каждой ситуации. Мне приходится менять много ролей».
Эти роли сильно менялись с тех пор, как Свиблова начала свою карьеру, так как ее карьера началась не самым благоприятным образом. После окончания учебы в университете по истории искусств она пошла по обычному пути к карьере в академических кругах и шесть лет работала дворником в Москве. «Это была минимальная зарплата, но у меня было много свободного времени, а свободное время — это самое дорогое, что есть в жизни», — говорит она.
«Сегодня у меня их нет, но они были тогда, и я думаю, что потратил их с пользой». В этот период она смогла сформировать круг русских художников. В 1989 года она выпустила документальный фильм « Черный квадрат, » о российской андеграундной авангардной сцене. До распада Советского Союза она организовывала независимые шоу и боролась за продвижение творчества новаторских русских художников, таких как Александр Родченко. (Ранее в этом году Гоша Рубчинский и Канье Уэст посетили Мультимедиа Арт Музей, выставку Родченко в Москве). В 1996 году возглавила Московский Дом фотографии, впоследствии ставший Мультимедиа Арт Музеем, Москва.
Свиблова в Мультимедиа Арт Музее, МоскваФото: Туркина Фасо
Самые популярные
Теперь ее рабочий день не требует излишеств. Гардероб Свибловой, как правило, полностью черный, за исключением случайных вспышек оптически белого цвета. Ее философия в отношении одежды смешана с юмором. «Для женщин важно делать покупки.
Это лучше, чем платить за психотерапию», — говорит Свиблова, добавляя, что, в отличие от психиатра, шоппинг дает «немедленный результат!» Тем не менее, с ее плотным графиком и предпочтением монохрома, она редко оказывается в магазине. Когда она это делает, ее выбор варьируется от Zara до Issey Miyake, от Prada до винтажа. Одежда, объясняет Свиблова, должна быть вашей второй кожей: » Одежда — твои лучшие друзья, ты не можешь выбрать друзей за пять минут».
Тем не менее, от ее прошлой богемной жизни осталось несколько романтических тенденций, которые проявляются, когда она говорит об аксессуарах. Для Свибловой они привносят красочную детскую атмосферу в ее черный с головы до пят. «Моя жизнь достаточно серьезна. Вы не можете сказать, когда я больна или устала, или когда ситуация плохая», — говорит она. «Я ищу смех из детских времен. Если бы у нас не было этого юмора, мы бы не выжили». Она оглядывается на свои украшения, а именно на черные модернистские часы с желтой, синей и красной бусиной сбоку.