Чапаев и пустота спектакль: практика : чапаев и пустота — triksklad.ru

Содержание

Чапаев и Пустота, отзывы на спектакль, постановка Продюсерский центр «Новый театр» – Афиша-Театры

Абакан,
Азов,
Альметьевск,
Ангарск,
Арзамас,
Армавир,
Артем,
Архангельск,
Астрахань,
Ачинск,
Балаково,
Балашиха,
Балашов,
Барнаул,
Батайск,
Белгород,
Белорецк,
Белореченск,
Бердск,
Березники,
Бийск,
Благовещенск,
Братск,
Брянск,
Бугульма,
Бугуруслан,
Бузулук,
Великий Новгород,
Верхняя Пышма,
Видное,
Владивосток,
Владикавказ,
Владимир,
Волгоград,
Волгодонск,
Волжский,
Вологда,
Вольск,
Воронеж,
Воскресенск,
Всеволожск,
Выборг,
Гатчина,
Геленджик,
Горно-Алтайск,
Грозный,
Губкин,
Гудермес,
Дербент,
Дзержинск,
Димитровград,
Дмитров,
Долгопрудный,
Домодедово,
Дубна,
Евпатория,
Екатеринбург,
Елец,
Ессентуки,
Железногорск (Красноярск),
Жуковский,
Зарайск,
Заречный,
Звенигород,
Зеленогорск,
Зеленоград,
Златоуст,
Иваново,
Ивантеевка,
Ижевск,
Иркутск,
Искитим,
Истра,
Йошкар-Ола,
Казань,
Калининград,
Калуга,
Каменск-Уральский,
Камышин,
Каспийск,
Кемерово,
Кингисепп,
Кириши,
Киров,
Кисловодск,
Клин,
Клинцы,
Ковров,
Коломна,
Колпино,
Комсомольск-на-Амуре,
Копейск,
Королев,
Коряжма,
Кострома,
Красногорск,
Краснодар,
Краснознаменск,
Красноярск,
Кронштадт,
Кстово,
Кубинка,
Кузнецк,
Курган,
Курганинск,
Курск,
Лесной,
Лесной Городок,
Липецк,
Лобня,
Лодейное Поле,
Ломоносов,
Луховицы,
Лысьва,
Лыткарино,
Люберцы,
Магадан,
Магнитогорск,
Майкоп,
Махачкала,
Миасс,
Можайск,
Московский,
Мурманск,
Муром,
Мценск,
Мытищи,
Набережные Челны,
Назрань,
Нальчик,
Наро-Фоминск,
Находка,
Невинномысск,
Нефтекамск,
Нефтеюганск,
Нижневартовск,
Нижнекамск,
Нижний Новгород,
Нижний Тагил,
Новоалтайск,
Новокузнецк,
Новокуйбышевск,
Новомосковск,
Новороссийск,
Новосибирск,
Новоуральск,
Новочебоксарск,
Новошахтинск,
Новый Уренгой,
Ногинск,
Норильск,
Ноябрьск,
Нягань,
Обнинск,
Одинцово,
Озерск,
Озеры,
Октябрьский,
Омск,
Орел,
Оренбург,
Орехово-Зуево,
Орск,
Павлово,
Павловский Посад,
Пенза,
Первоуральск,
Пермь,
Петергоф,
Петрозаводск,
Петропавловск-Камчатский,
Подольск,
Прокопьевск,
Псков,
Пушкин,
Пушкино,
Пятигорск,
Раменское,
Ревда,
Реутов,
Ростов-на-Дону,
Рубцовск,
Руза,
Рыбинск,
Рязань,
Салават,
Салехард,
Самара,
Саранск,
Саратов,
Саров,
Севастополь,
Северодвинск,
Североморск,
Северск,
Сергиев Посад,
Серпухов,
Сестрорецк,
Симферополь,
Смоленск,
Сокол,
Солнечногорск,
Сосновый Бор,
Сочи,
Спасск-Дальний,
Ставрополь,
Старый Оскол,
Стерлитамак,
Ступино,
Сургут,
Сызрань,
Сыктывкар,
Таганрог,
Тамбов,
Тверь,
Тихвин,
Тольятти,
Томск,
Туапсе,
Тула,
Тюмень,
Улан-Удэ,
Ульяновск,
Уссурийск,
Усть-Илимск,
Уфа,
Феодосия,
Фрязино,
Хабаровск,
Ханты-Мансийск,
Химки,
Чебоксары,
Челябинск,
Череповец,
Черкесск,
Чехов,
Чита,
Шахты,
Щелково,
Электросталь,
Элиста,
Энгельс,
Южно-Сахалинск,
Якутск,
Ялта,
Ярославль

Спектакль «Чапаев и Пустота» в театре «Практика»

Автор: ТБП «Бинокль» 27. 01.2023 27.01.2023Афиши спектаклей российских драматических театров в текущем сезоне

Театр «Практика», Лекторий Музея Москвы / Москва

По одноименному роману Виктора Пелевина
Режиссер: Максим Диденко
При участии театра «Мастерская Брусникина»

Состав исполнителей

Петр Скворцов
Юрий Межевич
Алексей Любимов
Марина Васильева
Илья Барабанов
Алексей Розин

Дни показа

29 января (вс) 2023
30 января (пн) 2023
20 февраля (пн) 2023
21 февраля (вт) 2023

Начало в 19.00

Продолжительность ‒ 3 часа 20 минут с двумя антрактами. Премьера спектакля состоялась 18 ноября 2016 года.

В январе и феврале в театре «Практика» состоится спектакль Максима Диденко «Чапаев и Пустота» по одному из знаковых русских романов 90-х писателя Виктора Пелевина. Постановка осуществлена совместно с театром «Мастерская Брусникина». Ведущую роль в спектакле исполнит известный актер театра и кино Петр Скворцов

Виктор Пелевин – знаменитый российский писатель и эссеист. Произведения Виктора Пелевина были отмечены многочисленными литературными премиями, среди которых «Малый Букер», «Национальный бестселлер», «Большая книга». Романы и рассказы Виктора Пелевина переведены на многие иностранные языки. Личность писателя всегда была окутана ореолом загадочности – он крайне редко появляется на публике и почти не дает интервью.

В романе Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» события происходят в двух временных отрезках российской истории – на фронтах Гражданской войны в 1918 году и в психиатрической больнице в середине 1990-х. Поэт-декадент Петр Пустота находится сразу в обоих мирах. В одном он знакомится с Василием Чапаевым, в другом же – вместе с остальными душевнобольными проходит экспериментальный курс реабилитации под наблюдением профессора Тимура Тимуровича Канашникова.

Спектакль Максима Диденко – это самостоятельное произведение по мотивам романа Пелевина. Из 500-страничного текста режиссер перенес в спектакль стихи Петра Пустоты, выдержки из бесед поэта с Чапаевым и психиатром, а также большую диалоговую сцену, где бандиты из 90-х едят грибы и рассуждают о буддизме.

«Для того, чтобы получить нарративное представление о книге, надо все-таки просто ее прочитать, а спектакль – это система наших отражений от этого текста. Я попробовал выудить оттуда то, что мне кажется внутренним сюжетом, и образовалась такая зеркальная комната, что ли. Моя сверхзадача в том, чтобы процесс осмысления продолжался у зрителя в голове и после спектакля», – рассказывает Диденко.

Максим Диденко – яркий театральный режиссер молодого поколения. Главная сфера его творческих интересов – синтетический театр. В постановках Диденко пластика, звук, визуальный образ не менее значительны, чем слово и текст. Режиссер сотрудничал с ведущими российскими театрами, среди которых Гоголь-центр, Театр имени Ленсовета, Театр на Малой Бронной, Александринский театр. Спектакли режиссера не раз номинировались на премию «Золотая маска» и «Золотой софит».

Петр Скворцов – один из ведущих молодых артистов театра «Практика». Он также сотрудничает с Центром имени Вс. Мейерхольда, Электротеатром «Станиславский», «Театром.doc», Мастерской Дмитрия Брусникина. Широкую известность Петру Скворцову принесла главная роль в фильме Кирилла Серебренникова «Ученик». Талант актера был отмечен британской премией «Golden Unicorn» и премией для молодых артистов «Золотой лист».

Для приобретения билетов просим вас связаться с нашими сотрудниками.

ТАКЖЕ У НАС ЕСТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ЗАБРОНИРОВАТЬ ДЛЯ ВАС ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ — РАЗМЕЩЕНИЕ В ОТЕЛЕ, ЗАКАЗАТЬ ПРОЕЗДНЫЕ ДОКУМЕНТЫ (АВИА И Ж/Д), ТРАНСФЕР И ТЕМАТИЧЕСКИЕ ЭКСКУРСИИ. ДЛЯ РАСЧЕТА СТОИМОСТИ ПРОСИМ ВАС СВЯЗАТЬСЯ С НАШИМИ СОТРУДНИКАМИ.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: Озадаченный главный герой Пелевина: Глиняный пулемет Виктора Пелевина

Лотте ван ден Бош

Открыть статью в pdf

Он взял со стола две луковицы и начал их чистить. Одну из них он чистил до тех пор, пока мякоть не стала белой, а с другой снял только сухую наружную кожуру, обнажив красновато-фиолетовый слой под ней.
– Вот, Петька, – сказал он, ставя их на стол перед собой. «Перед тобой две луковицы, одна белая, другая красная».
– Ну, – сказал я.
‘Посмотрите на белый.’
‘Я смотрю на него.’
‘А теперь на красный.’
‘Да, что из этого?’
‘Теперь посмотрите на них обоих .»
«Я ищу», сказал я.
«Так кто ты, красный или белый?»[1]

Виктор Пелевина Глиняный Пулемет ( Чапаев и Пустота, 1996) полон неожиданных и поразительно прямых вопросов, подобных приведенному выше. В частности, он полон онтологических вопросов: вопросов о бытии, существовании и реальности.[2] Эти вопросы, которые, как чистка луковицы, обнажают многослойность реальности, преследуют и озадачивают главного героя Пелевина, Петра Войда. Произношение фамилии Войда уже дает ключ к пониманию его состояния бытия: состояния онтологического кризиса. Петр не знает, когда и где он принадлежит, что такое настоящее и кто он такой. Он знает только постоянное и болезненное присутствие пустоты, которую он носит с собой: «пустоты».

Глиняный пулемет , в переводе с русского Эндрю Бромфилда, о взаимодействии реального и нереального. И речь идет о безродном поиске человеком смысла в свете непрекращаемости этих взаимодействий. Этот неблагодарный поиск происходит в двух разных реальностях, которые появляются поочередно в каждой главе. Первый — это период сразу после Октябрьской революции под руководством большевиков, которая произошла 25 октября 1917 года по юлианскому календарю (7 ноября по григорианскому календарю). В этой первой реальности Петр начинает как поэт-экспериментатор. В самом начале романа его посещает советская чекистская организация ЧК, которой не нравятся литературные произведения Петра. Петру удается скрыться от чекистов и бежать в Москву. Там он знакомится с командующим Красной Армией Василием Ивановичем Чапаевым, который назначает Петра своим политруком. Поддерживая Чапаева во время гражданской войны в России, Петр находит время, чтобы обсудить с этим мудрым героем войны как военные стратегии, так и теории жизни. Их обсуждения заставляют Петра все больше и больше сомневаться в своем собственном состоянии. Интригующие вопросы вскоре начинают преследовать его как днем, так и во сне. Эти сны, которыми заканчивается каждая глава советского романа, переносят его в альтернативную реальность.

В этой второй реальности, в России начала 1990-х[3], Петр — пациент московской психиатрической больницы. В этой больнице Петр и его товарищи-пациенты участвуют в групповых сеансах, где, спровоцированные терапией, сочетающей шок и медикаментозное лечение, они испытывают бред и галлюцинации. Целью этих сеансов, по мнению психиатра Тимура Тимуровича, является достижение больными состояния «катарсиса», при котором каждый «может осознать произвольную субъективность собственных болезненных представлений и перестать с ними идентифицироваться». [4] По мнению Тимуровича, дело Петра «очень простое». [5] Что происходит с Петром, объясняет психиатр, так это то, что он постоянно сталкивается с тем фактом, что он все еще имеет дело со своим прошлым. Он «просто не может принять нового»[6]. Одно из проявлений этого состояния в жизни Петра состоит в том, что каждый раз, когда он засыпает в институте, он возвращается в период вскоре после Октябрьской революции. Петр продолжает возвращаться в прошлое, или прошлое продолжает возвращаться к Петру.

Озадаченный постсоциалист Пелевина

Тенденция к переходу из одной реальности в другую, по словам психиатра Петра, явление обычное. Тимурович объясняет Петру: «Вы принадлежите к тому поколению, которое было запрограммировано на жизнь в одной социокультурной парадигме, а оказалось, что живет совсем в другой»[7]. Смена парадигмы приводит к психическому состоянию или «подсознательный конфликт», от которого «сегодня страдают почти все», добавляет психиатр[8]. Это заявление — приглашение заглянуть за страницы романа Пелевина в русскую историю. Психическое состояние Петра можно рассматривать как метафору так называемого «постсоциалистического» состояния, описанного, среди прочего, Борисом Гройсом[9].] Гройс определяет постсоциалистическое состояние как следствие запутанного перехода от ухудшающейся социалистической эры к ненадежному будущему, основанному на другой идеологии.[10] Этот переход произошел, когда Советский Союз распался в 1991 году, но можно также утверждать, что весь период, в течение которого распался Советский Союз, считается таким переходом. Нэнси Фрейзер описывает «промежуточное состояние», вызванное этим переходом, как «скептическое настроение или структуру чувств, характерных для пост-19-летнего периода».89 государство левых»[11]. Этот скептицизм связан с сомнением многих бывших жителей Советского Союза в собственных позициях. Как выразился Фрейзер: «пронизанное ощущением «послезавтра», это настроение выражает подлинные сомнения, связанные с подлинными неясностями относительно исторических возможностей прогрессивных социальных изменений». [12] Как следует из этой цитаты, экзистенциальное сомнение касается как прошлого, которое с советской точки зрения исчезло, так и несоветского будущего, которое еще трудно понять. Эта вызывающая сомнения идеологическая пустота и есть то, что Фрейзер и Гройс называют «постсоциалистическим» состоянием.

Пелевин и постмодернизм

Неудивительно, что в основе Глиняный пулемет лежит постсоциалистический кризис. Сам Виктор Пелевин пережил исчезновение советской идеологии и одновременное появление идеологической пустоты. Родившийся в 1962 году, Пелевин вырос в Советской России и опубликовал свою первую работу после распада СССР. Пелевин сам пережил переход, и в Глиняный Пулемет скептически о нем размышляет. Когда роман был впервые опубликован в 1996, критики и прославляли, и очерняли Пелевина как автора «Новой России». [13] Пелевин ярко описывает эту реакцию в интервью: «Один Букеровский судья сказал, что «Чапаев» был вирусом, призванным уничтожить культурную память России. После этого за неделю было продано 25 000 экземпляров»[14]. Точно так же, как его автор был «общепризнан как один из главных практиков постмодернизма в современной России»[15] 9.0029 «Глиняный пулемет » был описан как «наиболее постмодернистский из современной русской прозы». темы, которые он обсуждает. Постмодернистские соображения проявляются в онтологических вопросах, над которыми Петр и другие размышляют на протяжении всей работы.[17] Эти вопросы соответствуют тому, что Брайан Макхейл называет «онтологическим доминированием постмодернистской фантастики». Что предстоит в нем сделать? Кто из меня должен это сделать?» [19].] Эти вопросы, объясняет Хейл, «относятся либо к онтологии самого литературного текста, либо к онтологии мира, который он проецирует». В «Глиняный пулемет » Пелевин использует повествовательную структуру, темы и дейктические термины, чтобы сместить онтологический фокус. Ярким примером такого сдвига является этот, казалось бы, метарефлексивный пассаж, в котором Чапаев рассказывает Петру об эффективном способе борьбы:

«Ах, Петька! Ты знаешь, как я сражаюсь? Вы ничего не можете знать об этом! Чапаев наносит всего три удара, понимаете меня?»
Я машинально кивнул, но внимательно слушал.
‘Первый удар – куда!’
Он так сильно ударил кулаком по столу, что бутылка чуть не опрокинулась.
‘Второй когда!’
Он снова ударил по доскам стола.
«А третий кто!»[20]

«Где?», «когда?» и «кто?»: эти три вопроса актуальны для обеих реалий романа, России времен Октябрьской революции и «Новой России» времен распада СССР. Структура романа выдвигает на первый план две онтологические возможности, которые, как указывали другие ученые, одинаково правдоподобны.[21] Поскольку Петр засыпает в конце каждой главы, чтобы проснуться в альтернативном хронотопе, каждый мир либо реален, либо снится.[22] Эта неразличимость сна и действительности видна, например, при переходе от третьей к четвертой главе. Третья глава заканчивается следующим отрывком:

Я чувствовал, что ни в коем случае не должен заснуть, но я уже ничего не мог сделать, чтобы сопротивляться; бросив борьбу, я стремглав мчался между минорными фортепианными аккордами в тот самый лестничный пролет пустоты, который так поразил меня этим утром.

Означает ли этот отрывок конец сна или вход в него? В отрывке ясно сказано, что Петр засыпает. То, что он это делает, подтверждается первыми предложениями четвертой главы: «Эй! Не спать!» Кто-то осторожно потряс меня за плечо»[24]. Это пробуждение к реальности или к нереальности вещей? А как насчет «лестницы пустоты», которую Петр узнает за то, что она «поразила» его «в то утро»?[25] Из этой формулировки можно вывести два соображения. Во-первых, нарратив предлагает новаторский способ «моделирования… нашего плюралистического онтологического ландшафта».[26] Во-вторых, нарратив также обыгрывает тему перехода. Текст ясно дает понять, что позиция Петра между двумя реальностями пуста. Ответ на вопросы «где?» «когда?» и кто?» находится в отрицательном.

Принять пустоту?

Именно эта пустая позиция — или, может быть, условие — всплывает на поверхность, когда Чапаев и Петр говорят о своем месте в мире, которое, как выясняется, одно и то же:

I Интересно, подумал я, что он скажет, если я спрошу его, где находится это его «нигде». Ему придется дать определение слову само по себе, и он найдет свою позицию в разговоре не лучше моей.
— Не спится? — спросил Чапаев.
‘Меня что-то беспокоит’
‘Что такое, никогда раньше не видел пустоты?’
Я понял, что под словом «пустота» он имел в виду именно то «нигде»
которое я только что осознал несколькими минутами раньше.
— Нет, — ответил я. «Никогда». [27]

Положение между двумя пространственно-временными конфигурациями имеет имя: это пустота, которую Петр пересекает, кружась взад и вперед между хронотопами. Он оказывается в пустом глазу урагана, или как Глиняный пулемет использует различные другие метафоры: рогалик[28], динамо[29] и водоворот[30]. На протяжении романа Петр неоднократно приходит к выводу, что эти круги представляют собой круг сознания. Единственное место, в реальности которого он может быть уверен, находится в его собственной голове. Реальность, которую он знает, больше не находится «там снаружи». Он продолжает кружить вокруг «там» в своих снах — или, может быть, это его мечты — и не находит его там, где он был раньше.

Как описывает этот опыт Чапаев, «все в мире есть лишь водоворот мыслей, и мир вокруг нас становится реальным только тогда, когда ты сам становишься этим водоворотом»[31]. Стать этим водоворотом — значит заземлиться в нем. одна из двух реальностей — а это как раз и не удается Петру. Он чувствует себя не в своей тарелке в период вокруг Октябрьской революции, вынужден действовать как солдат-большевик, чтобы выжить, а в современной России он исключен из общества как больной сумасшедшего дома. Когда его, наконец, выписывают из психиатрической больницы, Петр обнаруживает, что «двери свободы распахнулись настолько банально, буднично, что я даже почувствовал легкое разочарование»[32]. Его мир мгновенно преображается, и ничто не кажется чтобы изменился.

Глиняный пулемёт выразительно представляет мультивременной и мультипространственный контекст, в котором озадаченный главный герой Пелевина пытается позиционировать себя. И структура, и темы, обсуждаемые в этом романе, визуализируют и проблематизируют сложное «постсоциалистическое состояние». На протяжении всего этого художественного произведения Петр внимательно исследует и советский, и постсоветский период, но обнаруживает, что находится где-то между этими хронотопами. В романе подчеркивается пустой характер этой позиции: что бы он ни делал, ему не уйти от пустоты. Не поэтому ли Петр в конце концов выбирает пустоту? Некоторые ученые указывают в противоположном направлении, утверждая, что пустота также может быть прочитана как положительное место.[33] Принимая во внимание собственные размышления Петра, это утверждение довольно трудно защитить. Глиняный Пулемет не предлагает решения проблемы Петра: живое воплощение онтологического кризиса постсоциалистического субъекта. Однако он предлагает читателю яркий портрет того, как может выглядеть этот постсоциалистический кризис. Это может даже предложить нам столкнуться с собственной пустотой и признать пустоту других. Как однажды написал американский монах и писатель Томас Мертон, «искусство позволяет нам найти себя и потерять себя одновременно»[34] 9.0003

Библиография

Читнис, Раджендра Ананд. Литература посткоммунистической России и Восточной Европы. Лондон: Routledge, 2005.

Коули, Джейсон. «Гоголь-гоу-гоу». New York Times , 23 января 2000 г., https://www.nytimes.com/2000/01/23/magazine/gogol-a-go-go.html.

Далтон-Браун, Салли. «Веселая беззаботность или смехотворное отчаяние? Виктор Пелевин и русская постмодернистская проза». Славянское и восточноевропейское обозрение 75, вып. 2 (1997): 216-33.

Фрейзер, Нэнси. Прерывание правосудия. Критические размышления о «постсоциалистическом» состоянии 90–030 . Лондон: Рутледж, 1997.

Гомель, Елана. «Виктор Пелевин и литературный постмодернизм в Советской России». Рассказ 21, вып. 3 (2013): 309-21.

Гройс Борис. Сила искусства. Лондон: The MIT Press, 2008.

Джонс, Гарет. «Виктор Пелевин — иронический писатель Новороссии». Рейтер , 4 декабря 1998 г.

Хаги, Софья. «От Homo Sovieticus к Homo Zapiens: потребительская антиутопия Виктора Пелевина». Российское обозрение 67 (октябрь 2008 г.): 559-79.

Макхейл, Брайан. Постмодернистская фантастика. Лондон: Routledge, 1987.

Мертон, Томас. Ни один человек не является островом . Бостон: Библиотека Шамбалы, 2005.

Норденбос, Борис. «Шокирующие истории и недостающие воспоминания: травма в Č апаев и Пустота Виктора Пелевина». Русская литература 85 (2016): 43-68.

Павел, Томас. «Трагедия и сакральное: заметки к семантической характеристике художественного жанра». Поэтика 10, вып. 2-3 (1981): 231-42.

Пелевин Виктор. Глиняный пулемет. Перевод Эндрю Бромфилда. Лондон: Фабер и Фабер, 1999 (или 1996).

Сметерст, Пол. Постмодернистский хронотоп. Пространство и время в современной художественной литературе. Амстердам: Атланта 2000.

Стакун, Ребекка. Ужас и трансцендентность в пустоте: Философия пустоты Виктора Пелевина . Канзас: University of Kansas Press, 2017.

[1] Пелевин, Глиняный пулемет , 139.

[2] Макхейл, Постмодернистская фантастика , 10 и 27 и 30 et passim .

[3] Здесь напомню, что роман был впервые опубликован в 1996 году.

[4] Пелевин, Глиняный пулемет , 38. , 32.

[6] Там же .

[7] Там же .

[8] Там же .

[9] Как и Фрейзер в Правосудие Interruptus : Критические размышления о «постсоциалистическом» состоянии , здесь я беру термин «постсоциалистический» в кавычки. Подобно Фрейзеру, я хочу подчеркнуть критические позиции, которые возможны в отношении этого термина. См. Fraser, Justice Interruptus , 3 et passim .

Альтернативы для этой формулировки включают «посткоммунистический» (см. Noordenbos, «Shocking History and Missing Memories», 48) и «постсоветский» (см. Khagi, «From Homo Sovieticus to Homo Zapiens», 560; и Гомель, «Виктор Пелевин и литературный постмодернизм в Советской России», 309-321).

[10] См. Groys, Art Power , 154-155.

[11] Фрейзер, Правосудие Interruptus , 3.

[12] Там же .

[13] Джонс, «Виктор Пелевин — ироничный писатель Новой России».

[14] Там же .

[15] Гомель, Futures at the End of Utopia, 293.

[16] Dalton-Brown, Ludic Nonchalance or Ludicrous Depair?, 216.

[17] Под «онтологией» я здесь подразумеваю к описанию термина Томасом Павлом: «теоретическое описание вселенной». См. Павел, «Трагедия и священное», 234.

[18] Макхейл, Постмодернистская фантастика, 10.

[19] Там же .

[20] Пелевин, Глиняный Пулемет , 137-138.

[21] См., например, Гомель, Futures at the End of Utopia , 304.

[22] Это согласуется с тем, что Сметерст замечает о постмодернистском хронотопе в целом, а именно, что он «часто используется против реалистических представлений, которые полагаются на линейность и непрерывное пространство-время». См. Сметерст, Постмодернистский хронотоп , 221.

[23] Пелевин, Глиняный пулемет , 85.

[24] Там же, 86.

29 I ставка 900

[26] Макхейл, Постмодернистская фантастика, 39.

[27] Пелевин, Глиняный пулемет , 149.

[28] См., например, Пелевин, Глиняный пулемет , 280.

[29] Там же. , 151-152, 169, 196.

[30] Там же. , 294-295. Родственный термин, встречающийся на протяжении всего романа, — «вихрь»: «вихрь масштабов и красок противоречивой внутренней жизни» ( Там же. , 334). Еще одно понятие, заслуживающее упоминания, — это понятие «диалектической диады»: «Можно сказать, думал я, что, с одной стороны, мир существует во мне, а с другой — я существую в мире, и это просто полюса единого смысловой магнит, но вся хитрость заключалась в том, что не было крюка, на который можно было бы повесить этот магнит, эту диалектическую диаду. Ей негде было существовать!» ( ID ., 149).

[31] Ид ., 294-295.

[32] Ид ., 321.

^[33] См. Стакун, Ужас и превосходство в Пустоте .

[34] Мертон, Ни один человек не остров , 35.

Чапаев и пустота. Кайф, или больше

«Чапаев и Пустота» вышел в 1996 году — за три года до «Поколения П», где писатель со свойственной ему сернокислотной эзотерикой и постмодернизмом рисовал новую Россию. В его пересекающихся параллельных мирах, ларьковом бандитизме, концептуальном рекламном бизнесе, наркопоходах, поиске национальной идеи в мире духов, кампиеологически всезаконной государственной власти и отголоске вавилонской культуры, которое скрывалось в землях русских спрятать ПСА П***ЭКА — предвестник апокалипсиса. В 2011 году роман довольно тщательно проработан (Пелевин якобы прислал ему благодарственное письмо по электронной почте), но смутное обаяние наждачного текста, представлявшего собой сложную культурно-идеологическую картину 90с, испарился. Вау-фактор XXI века не поразил. «Чапаев и Пустота», наоборот, оказались своевременно извлеченными из библиотеки.

События «Чапаева» происходят в нескольких измерениях: в Революционной России 1918-19 гг. Петровский поэт, Петр Пустота убегает от личных демонов и встречает легендарного Надива Василия Ивановича Чапаева, хорошо разбирающегося в духовных практиках и, в образом, с командованием Красной Армии, становится для запутавшегося поэта своего рода бодхисаттвой. В это время в 90-х Петр лечится в психиатрической лечебнице, где радуется раздвоению личности (считает себя не Наполеоном, а поэтом-декадентом революционных лет). Его еще трое подопечных Тимура Тимуровича Пекачца Лекарства находят ключ к своим болезням в поездках больных. В галлюцинациях одного появляется алхимический брак с Западом, другого — с Востоком, еще один апеллирует к идее сверхчеловеческого.

В целом диверсия в сознании героев полностью отразила ту развилку, на которой оказалась Россия после распада СССР. Пелевин фиксирует глубокую внутреннюю растерянность от времени перемен, сформулированную Тимуром Тимуровичем: « И когда в реальном мире рушатся какие-то устоявшиеся связи, то же самое происходит и в психике. При этом в замкнутом объеме вашего «Я» высвобождается чудовищное количество психической энергии. Это как маленький атомный взрыв » Режиссёр решил поставить «Чапаева» ровно к 20-летию текста — и он удивительным образом снова был в настроении растерянности, пусть некоторые детали пелевинского повествования звучат достаточно и архаично. (в основном в главе про бандитов)

Привычная упаковка слов в сценографии и ансамблевом действии, конечно, ставит пелевину выборочно — из всего 500-страничного романа три головы-акта. «Сад расходящихся ног», «Чёрный бублик» и «Условная река Абсолютной Любви». Первые два действия обязаны названию черновика заглавия романа, третье — Пелевину, расшифровывающему название реки Урал.

Первое действие — рок-концерт в красных, но мягких стенах психбольницы; Актеры Мастерской Барниковны (- Петька, Илья Барабанов — Чапаев), заглохший в костюмах, смешивающий японскую, революционную и роковую стилистику, безобразно играющий песни Петре Петре, он же поэт Плёна («не путать с тигром бумажным и солдатским оловом»). Энергичная музыкальная программа, написанная композитором Иваном Кушниром , переходит в сеанс коллективной психотерапии, который устраивает врач Тимур Тимурович (). В комнате включается свет — врач произносит монолог об изменениях и их влиянии на внутренний мир человека (пустота пытается спорить).

Второй акт — пикантный наркотрип в свете желтых люминесцентных ламп: стереотипные бандиты из 90-х (Буткевич, ударные и) ходят по кругу и ищут вечный кайф, то есть выход из Сансарийное колесо, законы которого сформулированы по понятиям. Рядом с ними незримо присутствует тот, кто вечно кайф знает и чье лицо скрыто маской. «Неоновый Демон» второго действия зрители воспринимают с еще большим энтузиазмом, чем энергичное первое, «за счет абсурдно-прямолинейного юмора Пелевина, который снова и снова, на разных примерах, пытается прояснить понятие вечный гул

Третий акт — балет-чистильщик в полосатых-голубых купальниках под некурящую песню-мантру «Ом, то не вечер, то не вечер» в той же маске. Здесь переплелись разрывы снарядов, игра в «Море волнуется некогда», слаженная работа команды по синхронному плаванию, а также по реке Абсолютный Мир Любви. Сценбон и художник по костюмам Галина Солодовникова Разгадывает речку в виде ручки с прозрачными шариками — как в детской комнате торгового центра. Ироническая деталь вполне в духе Пелевина.

Для пустоты финал оказывается просветлением, то ли излечение от душевной болезни, то ли просто конец спектакля — ведь реального мира нет, все иллюзия, пора в дом. Но прежде в фойе на четырех телевизорах, где в антракте рассказывают истории, например, о порабощенном человечеством грибе, еще и покажут машину от актеров в полной боевой окраске из первого акта. Они уже влекут за собой вход в пустоту.

Культовый спектакль по культовому роману Виктора Пелевина!

Чапаев и пустота

Автор — Виктор Пелиевин
Режиссер — Павел Урсул
В ролях: Михаил Ефремов, Михаил Крылов, Михаил Поликамацо, Павел Пустомерс, Мария Козакова / Екатерина Смирнова, Владимир Майсурадзе, Тимофей Савин.

«Чапаев и Пустота» — один из самых удачных и нестандартных спектаклей на современной российской сцене. Необычный литературный материал, смелый режиссер и звездный актерский состав вот уже 15 лет пользуются невероятным успехом у публики.

Непредсказуемый Михаил Ефремов в роли Чапаева, Виртуозы Михаил Крылов — Петр Пустота, Звезда Театра и Кино Гоша Куценко — Коттовский, Молодая и Талантливая Мария Козакова — Машиностроитель и Брутальный Красавчик Павел Полаторс — Сердюк. Несомненно, это как раз тот случай, когда сумма всех слагаемых больше, чем каждого действующего лица в отдельности.

Поставить пьесу о Пелевине не просто вызов. Ведь воплотить на сцене действие, которое «происходит в абсолютной пустоте» — задача не из легких. Но творческое трио в составе Евгения Сидичене, Александра Наумова и режиссера Павла Урсулы мастерски оформило свое видение нашумевшего романа, ведь постановка понятна даже тем, кто не читал книгу. И, судя по долгожительству, это удалось!

Зритель оказывается между двумя мирами, в одном из которых герой-комдаива Василий Иванович Чапаев и его оруженосец Петька пытаются понять целесообразность всего происходящего во вселенной, а в другом — пациент психбольницы находится в мире своих сюрреалистических грез.

Культовый спектакль по культовому роману Виктора Пелевина!

Чапаев и пустота

Непредсказуемый Михаил Ефремов в роли Чапаева, Виртуозы Михаил Крылов — Петр Пустота, Звезда театра и кино Гоша Куценко — Коттовский, Молодая и Талантливая Мария Козакова — Машиностроитель и Брутальный Красавчик Павел Полаторс — Сердюк. Несомненно, это как раз тот случай, когда сумма всех слагаемых больше, чем каждого действующего лица в отдельности.

18 ноября Московский театр «Практика», специализирующийся на постановках на современные тексты, показал премьеру Чапаева и Пустоты по самому известному роману Виктора Пелевина. Режиссер — неутомимый Максим Диденко, который буквально пару месяцев назад выпустил нашумевший «Черный русский», а в ролях — молодые театральные звезды из мастерской Брусниковны. The Village рассказывает, из каких компонентов собран потенциальный хит «Практика».

Справочник Максим Диденко

На сегодняшний день Диденко — чуть ли не самый популярный молодой режиссер Москвы. Только за последний год он выпустил пантомиму об «Идиоте» Достоевского в Театре наций, поэтический спектакль Пастернака в Гоголь-центре и независимый интерактивный проект «Черный русский» в настоящем дореволюционном особняке.

Диденко — полиглот от директора. Он чувствует себя своим в разных жанрах исполнительского искусства — спектакле, танце, пантомиме, драме, мюзикле — и произвольно смешивает их на сцене. В одном из своих последних спектаклей «Пастернак. Сестра моя — жизнь» заглавный герой разделился на три ипостаси (юноша, старик и ребенок): один артист ответил на поэтическое чириканье, другой — на пение, третий — на пластику. . Тот же прием — назову его «тройственный подход» — Диденко применяет в новой работе над текстом Виктора Пелевина: первое действие — музыкальный концерт на стихи из романа, второе — драматическая сцена, третье — танец. .

Финальный танцевальный эффект — это не столько интерпретация литературного источника, сколько комментарий к пелевинскому «Чапаеву»: режиссер сомневается в эклектичности текста и его буддийских мотивах. Наблюдая за медленными движениями актеров, зрители должны входить в состояние, похожее на медитацию – вот только мантра не санскритское слово, а строчка из народной песни «О, тогда не вечер». Полностью в духе оригинала.

Роман Виктор Пелевина

В постмодернистском тексте Пелевин продолжил эволюцию Василия Ивановича и Петьки — исторических фигур, превратившихся сначала в былинных героев, а затем в комический дуэт анекдотов: Петька стал поэтом-интеллигентом с буддийским именем пустоты, а Чапаев — его духовный наставник. Для пустоты есть две реальности — гражданская война и психиатрическая клиника в России 90-х, и один из этих миров однозначно галлюцинация (Чапаев утверждает, что и то, и другое).

«Чапаева и пустота» можно читать как популярное изложение буддийской философии — особенно интересно, как персонажи описывают концепцию нирваны, используя аналогии из криминального мира. Роман, вышедший в 1996 году, не так сильно связан с его эпохой, как, например, «Поколение П», и реплика и Православие и Православие, звучащие в пьесе в исполнении Сталисама и Православия, словно написаны вчера .

Приемы пересказывать «Чапаева» на сцене, пытаясь уложиться в два-три часа, — заведомый провал: такая постановка почти наверняка потеряет первоисточник. Диденко избрала, пожалуй, единственно верный путь — создать самостоятельное произведение по мотивам Пелевина. Режиссер оставил из романа большую диалоговую сцену, где бандиты из 9-го0-е едят грибы и рассуждают о Дукхе и Нирване, стихи Петра Пустоты плюс выдержки из бесед поэта с Чапаевым (в 1920-е) и психиатром (в 1990-е).

«Брусникинский»

Мастерская Дмитрия Брусникова — группа выпускников Школы-студии МСАТ — еще до окончания института стала любимой молодой труппой театральной Москвы. Руководитель курса Дмитрий Брусникин придерживался стратегии, противоречащей консервативной структуре творческих вузов: его студенты занимались успешными режиссерами, разыгрывали спектакли по пьесам современных авторов, обучались спектаклям, документальному и пластическому театру — в словом, освоил актуальный контекст искусства.

«Брусникане» рано вышли на профессиональную сцену: сами их учебные спектакли появились за пределами студии школы — в центре им. Мейерхольда, Театр.док, та самая «практика». В июне 2016 года, через год после вручения дипломов, «практик» объявил, что предоставит мастер-класс по месту жительства.

В «Чапаеве» для артиста много серьезных испытаний: современный танец, пение, огромный драматический эпизод, где вместо нормальных эмоций нужно играть отражение человека под веществами. Все это умеют универсальные актеры мастерской: заслуга Диденко еще и в том, что ему удалось за три часа показать молодую труппу со всех сторон.

Главного героя Петра Пустоты играет один из самых узнаваемых «брусниканцев» Василий Буткевич, недавно снявшийся в «Тряпичном союзе», и это безупречный точный кастинг: суровые стихи пустоты эффектно контрастируют с нежными , почти детская внешность художника.

Психиатр Тимур Тимурович стал в одном из составов самого Дмитрия Брусникина, что служит поводом для инсайдерских шуток. «Когда я представляю, сколько это будет с тобой, становится страшно»: то ли врач говорит пациенту, то ли Мастер ученики.

Музыка Иван Кушнира

Композитор Кушнир — постоянный соавтор Максима Диденко. Тандем выпустил два авторских мюзикла — «Ленька Пантелеев» по мотивам «трех фарфоровой оперы» Бертольта Брехта и «ХАРМС. Мер» на слова Оберьюта Даниэля Харса.
А Кушнир написал роскошные обработки народных песен и первый русский гимн для «Черных русских», поставил музыку прозы Бабеля для «Конармы» и стихи Пастернака для Пастернака, сочинил фонограмму «Идиот » и «Земля». Продюсерская компания Ecstátic, выпустившая «Черного русского», пересмотрела совместные выступления Кушнира и Диденко и собрала целую музыкальную программу: концерт «Черной свадьбы» был назначен на 29 ноября..

В «Чапаеве и Пустоте» первым интересом композитора стало первое, вокальное выступление: Кушнир создал репертуар вымышленной рок-группы на стихи Петра Пустоты.