Человек года 2017: Александр Оганезов – «Ресторатор года»
Пиджак из хлопка, хлопковая рубашка, футболка из хлопка, брюки из хлопка и эластана, все Boss.
Открывший за сезон аж три ресторана в окрестностях Патриарших, Александр Оганезов сегодня диктует моду московской публике. В его Cutfish, Remy Kitchen Bakery и Gilda обедают и ужинают богемные владелицы шоу-румов, красивые бездельницы с Гранатного, персонажи светской хроники, парламентарии, позевывающие с телевизионных экранов, и герои рейтингов самых богатых и влиятельных.
И если два года назад мысль о том, чтобы заранее бронировать стол с намерением поужинать сашими и роллами, казалась нам забавной придурью гостей издалека, сегодня мы уяснили: на пятницу лучше во вторник. Ну минимум в среду. Оганезов не только вернул нам любовь к японской еде, но и приучил к дисциплине.
Теперь планомерно учит любить хлеб (а хлеб из подовых печей Remy Kitchen Bakery любить, оказывается, совсем не сложно) и оживляет многократно похороненный «Павильон» на Патриарших прудах. Как? Запустив совместно с владельцами знаменитого на весь Форте-деи-Марми Gilda итальянский ресторан и поставив орудовать на кухню бывшего гусевского (ресторатор Кирилл Гусев. –
GQ: Почему итальянский?
АЛЕКСАНДР ОГАНЕЗОВ: Подходит.
Ставим еще и на ностальгию по временам успеха сети Mi Piace. Вообще ответы на все вопросы у Оганезова простые.
Почему Gilda не с Гленом Баллисом?
Глен сам говорит: не понимает итальянскую кухню.
Почему не шашлычная?
Об открытии «Чайхоны» на месте «Павильона» ходили упорные слухи, и немудрено – учитывая состав партнеров, в числе которых и известный чайхонист Тимур Ланской.
Не поняли бы.
И впрямь: что может быть понятнее итальянского ресторана?
Откуда берутся идеи?
Смотрю, чего не хватает конкретно мне. Так было с Cutfish – хотелось не слишком дорогого и не дешевого японского ресторана, в Америке таких много. У нас не было. Так и с Remy – хотелось совместить булочную-пекарню, в которой можно взять выпечку домой, и ресторан с несложной, вкусной едой. Пока еще докручиваем, доводим до ума. Скоро появятся новые блюда: японские омлеты, все такое.
Как следить за качеством?
Я потребитель своих ресторанов. Каждый день хожу, проверяю все блюда. Смотрю, как встречают гостей, не слишком ли наглые лица у официантов. Как свет настроен. Отмечаю, что хорошо, что надо поменять. Я не могу просто открыть ресторан и уехать в какой-нибудь Лондон. Это моя работа, моя жизнь. А как иначе?
Дизайн?
Remy мы делали с сестрами Сундуковыми. Шесть проектов, кажется, они мне отрисовали, прежде чем мы утвердили вот этот. Отчасти поэтому ресторан открывался так долго. Я влезаю во все: выбор света, плитки, стульев – согласовываю каждую деталь.
На подкол относительно винных карт – не слишком, в отличие от остальных составляющих оганезовских заведений, выверенных – Оганезов отвечает с той же простотой.
Знаю. В этом вопросе я просто не такой прокачанный потребитель. Пока. Слушаю гостей, стараюсь что-то менять.
Делай нормально – будет нормально, одним словом. Наверное, в этом и есть секрет успеха Оганезова. А еще – в отличной команде, в которой и бренд-шеф большей части его проектов Глен Баллис, и байер ЦУМа Наташа Гольденберг, муза и мать детей Оганезова. Именно к ней за столик подсаживается модная Москва образца второй половины 2010-х. Как тусовалась модная Москва образца начала 2000-х в оганезовском клубе Jet Set. Как ходила Москва в Mi Piace, «Чайхону», Double Dutch чуть позднее. И как сегодня не забывает заскочить в Zupperia и Glenuill на Садовом кольце. Лица модной Москвы меняются, Оганезов – остается.И пока о месячных выручках Cutfish слагают легенды, бывший владелец клубов, а ныне «Ресторатор года» по версии GQ строит новые планы: выйти с насиженных за полтора года Патриков и открыть второй Cutfish на Кузнецком Мосту.
А еще он замыслил китайский проект. Будем ждать, Александр Александрович.
Этот и другие материалы про победителей премии «GQ Человек года» 2017 вы сможете найти в октябрьском номере GQ, который поступит в продажу в этот четверг, 14 сентября. Также в App Store и Google Play скоро будут доступны цифровые версии номера.
Если вы хотите первыми читать самые интересные статьи, подпишитесь на нашу рассылку.
Фото: Данил Головкин
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.
«В ресторане 100 процентов выгоднее есть, чем дома»
«Афиша» публикует большое интервью совладельца Remy Kitchen Bakery, Glenuill, Cutfish и сети «Чайхона №1 Тимура Ланского» Александра Оганезова о неудачах, мечтах, новых вызовах, никчемности рейтингов и победе соцсетей над медиа.
— Как вы смотрите на то, что московские рестораны с каждым годом все больше разворачиваются в сторону просто денег? Без красоты и тому подобных лишних подробностей?
— Ну я никогда не был против денег. Мое мнение, что ресторан всегда должен быть про деньги, потому что это в первую очередь бизнес, а уж потом все остальное. Наоборот, странно слышать про какие-то рестораны, топовые в масштабах всего мира даже, мишленовские, которые работают годами, и мне говорят, что они убыточные. Я не понимаю, для чего это. У меня всегда все строится на балансе — еда, дизайн, сервис, все. Дизайн должен быть, да, но не ради себя самого, и сервис должен быть нормальным, не навязчивым, свободным, ну и еда. Не буду говорить, что у меня всегда это получается, и это нормально для работы, но я совершенно точно пытаюсь.
— Скажите, а как вы относитесь к неудачам? Их много вообще у вас было?
— О, очень много. Для меня ресторанный бизнес простая очень штука. Есть проект, мы его сделали, а дальше уж как получится. Пошел — не пошел, удача — неудача, неважно, главное не останавливаться. Как говорится, камень надо толкать.
— Когда вы понимаете, что ресторан удался? Сколько времени ждете?
— Бывало, что по девять месяцев ждали. Даже до года. И это зависит от формата, конечно. Если заведение задумывается как супермодное, оно должно выстрелить сразу. А если недорогое место, уютное, можно и год. У нас было такое, когда год дела шли в минус, а потом ресторан выстреливал и затем хорошо работал. Просто люди не сразу начинают доверять, я так понимаю. Нужно время, чтобы какое-то доверие накопилось.
Читать далее…
Наташа Гольденберг и Александр Оганезов | Блогер Lite на сайте SPLETNIK.RU 2 августа 2012
Опубликовано пользователем сайта
Мода LiteАлександр Оганезов — предприниматель, ресторатор, реализовал множество знаковых проектов. С Наташей Гольденберг живут в гражданском браке достаточно давно. Есть такие пары — они притягивают внимание. Мужчина занимается делом, женщина — детьми и уютом в доме. И вроде бы ничего особенного, но , глядя на фотографии, испытываешь добрые чувства. Счастливая семья. А эта фотография от апреля 2008 года. Согласитесь, мало что изменилось, даже футболка на Александре та же (или такая же). Кто знает, может, скоро будет свадьба?
Совладелец Saxon+Parole — о закрытии ресторана и проекте со Шнуровым — The Village
— Почему закрывается Saxon+Parole?
— Пришло время обновления. На этом месте будет новый ресторан с новой концепцией. Последние два года меня плотно атакуют известные рестораторы — все хотят сделать на этом месте что-то новое и более прибыльное. Для меня Saxon+Parole проект особенный: он интересный, прибыльный, но… Я сам вижу тренды и понимаю: если ресторану уже шесть лет, надо что-то менять.
— Шесть лет — это «приговор» для ресторана?
— Бывают исключения. Например, моему самому успешному в плане рентабельности ресторану «Трын-трава» уже 20 лет. Мы ничего там не меняем, лишь периодически делаем косметический ремонт и обновляем мебель. Он находится в районе метро «Молодежная».
Я изначально собирался развиваться не в центре, а в спальных районах. Там, как мне кажется, живет тот самый «глубинный народ». Его мне хотелось накормить и получить в ответ позитивную реакцию.
— Почему сейчас здесь мало гостей?
— Сейчас день. А мы изначально открывали вечерний ресторан. Мы только два месяца как начали делать завтраки. Если раньше это был бар с закусками — и он не раз признавался лучшим баром в Москве, — то сейчас быть хорошим баром недостаточно: людей надо хорошо кормить. Экспаты уезжают, надо быть ближе к простым людям. Последние полгода мы изменили меню — добавили стейков, мяса…
Еще нам не повезло: под окнами все лето шла стройка. А лето традиционно лучшее время для этого ресторана. Открываются окна, люди видят сытые лица, чувствуют запах вкусной еды и заходят. Возможно, если б не стройка, то неплохой был бы год.
— Что за люди к вам приходили?
— В «Саксоне» собирался интересный народ, тут не встретишь раскрашенных моделей с пониженной социальной ответственностью — они пытались зайти сюда, но не прижились. К нам приходили интеллигентные люди со средними по московским меркам доходами.
— Такие люди сейчас беднеют…
— Мы последние пять лет наблюдаем выхолащивание среднего класса, на который и был настроен ресторан. Бедных становится больше, а богатые — все богаче. Наверно, это логично, что ресторанов для среднего класса, которого не стало, будет все меньше. Я надеюсь, что здесь будет два концепта — один дороже, а другой дешевле, чем сегодняшний «Саксон». Это будет что-то новое! Александра Оганезова не зря называют «королем Патриков» — у него хорошо получается запускать новые места в этом районе.
— Почему вы в 2006 году решили открыть ресторан в центре?
— Когда я открывал Saxon+Parole, я четко понимал, что здесь не будет той финансовой отдачи, что в спальных районах, где мы отбивались за два года. Но бывают проекты, где маржинальность — не единственный и не главный критерий успешности.
Проект дорогой. Ясно было с самого начала. Мы даже стулья из США везли! И когда привезли, мне позвонили с таможни и говорят: «Вас американцы надули, это они вам денег должны доплатить, чтобы вы их утилизировали». В итоге все винтажные стулья мы довезли и поставили.
Основная мотивация — семья, дети и отношения. Мой сын (и полный тезка) хотел заниматься ресторанным бизнесом. Этот концепт я открывал под него, чтобы он подучился и вырос, из ребенка стал профессионалом. Сейчас сыну уже 32 года. Он участвовал в процессе открытия, в обсуждении концепции, управлении Saxon+Parole. Учился, набирался опыта и много ездил по выставкам, выстроил отношения со всеми московскими рестораторами. Кроме того, это ресторан, в котором приятно и комфортно встречаться с друзьями и партнерами. Так что цели, которые я ставил, достигнуты.
Что было раньше, ресторан или ресторатор? — Рамблер/новости
Аркадий Новиков Один из самых известных рестораторов Москвы. Свой первый ресторан под названием «Сирена» Аркадий Новиков открыл в 1992 году. Также в 90-х прославился в качестве владельца трактира «Елки-Палки». Позднее открыл ресторан «Бисквит» и организовал своё личное фермерское хозяйство, откуда и начал поставлять овощи для своих ресторанов. С 2005 года Аркадий начал заниматься продвижением своего бренда Novikov и сейчас на его счету уже более 30 реализованных ресторанных проектов. Например: «Страна, которой нет», «Bolshoi», «Chips», «NOFAR», «Vogue cafe», «VODный» и другие. Андрей Деллос Московский ресторатор, создатель дома Maison Dellos, в который входят рестораны «Кафе Пушкинъ», «Турандот», «Шинок», «Бочка», «Манон», сеть «Му-Му», «Каста Дива», «Оранж 3», Café Pouchkine в Париже, Betony и Manon в Нью-Йорке. Андрей разносторонний человек и перед созданием ресторанного бизнеса он освоил профессии строителя, художника и реставратора. В 1993 совместно с Антоном Табаковым открыл клуб Пилот и Сохо. В 1995 году открыл первые рестораны — Le Duс (сейчас Манон) и Шинок. В 1999 году открыл «Кафе Пушкинъ», к юбилею поэта, позже при нем открылась кондитерская. В 2005 году, недалеко от «Кафе Пушкинъ» открылся новый ресторан «Турандот». Оба элитных ресторана отличаются особой атмосферой, благодаря которой они и известны. Борис ЗарьковРесторатор, основатель и владелец ресторанного холдинга White Rabbit Family, сооснователь Российского международного гастрономического фестиваля IKRA. В ресторанный бизнес Борис пришёл в 2002 году, тогда и открыл свой первый ресторан «Пуазон». Позже совместно с партнерами открыл ресторан White Rabbit. В 2010 году был основан холдинг White Rabbit Family, который за несколько лет открыли рестораны в Москве, Астане, Сочи и Дубае. К 2015 году ресторан Зарькова White rabbit занял 23-е место в мировом рейтинге лучших ресторанов мира The World’s 50 Best Restaurants, а также был отмечен как «Лучший дебют года». Сейчас в топ-100 лучших ресторанов мира входит уже два проекта WRF: White Rabbit (15-ое место) и Selfie (70-ое). Также в холдинг входят такие рестораны как: «Горыныч», «Mushrooms», «Zodiac», «Tehnikum» и другие.
Игорь БухаровНачинал с ученика повара, позже стал поваром ресторана «Будапешт», заместителем директора кафе «Аист» и директором кафе «Гамбургер». Совместно с Романом Рожниковским открыл свой первый ресторан — «Ностальжи», где руководит собственной школой вин и высокой гастрономии ресторана. Вторым проектом бизнесмена стало летнее заведение «Шатер», которое было открыто на Чистых Прудах. После этого появилось еще два заведения — «Репортер» и «Бухаров cafe-premium». С 2008-го руководит комбинатом питания «Кремлевский». С 1997 года является Президентом Московской гильдии рестораторов и Национального отборочного тура России на конкурс «Золотой Бокюз».
Александр Оганезов
Опытный ресторатор, который точно предсказывает тенденции. Тот самый человек, диктующий моду московской публике, не зря у него целых три ресторана в окрестностях Патриарших прудов. Александр бизнес партнер по нескольким проектам с шеф-поваром Гленом Баллисом. Их совместные проекты, вместе с Уильямом Ламберти: Glenuill, Honest и Zupperia.К его ресторанам относятся «Cutfish» с паназиатской кухней, «Remy Kitchen bakery» с авторской кухней и «Remy Burger» с американской. На его счету также рестораны Mi Piace и «Чайхона №1».
Видео дня. Как выигранные миллионы доводят до пьянства и долгов
Читайте также
Инстаграм Александра Оганезова | Блогер Stella-66 на сайте SPLETNIK.RU 5 января 2016
Опубликовано пользователем сайта
Про звезд Stella-66«Ахаха, какие дуры!» Первая реакция тру-сплетницы при упоминании имени Александра Оганезова. Загадочный мужчина Натальи Гольденберг без каких-либо биографических данных. Известно, что Александр Оганезов — ресторатор, отец Миши и Жени. В лихие 90-е увел возлюбленную Березовского Марианну (думаю, сама ушла к нему). В отместку была сожжена машина Оганезова, а в его ресторане были избиты Марианна и ее подружка. В нулевые постит в инсте фотки дочки и собственных ресторанов.
P.S. Оганезова видела вживую в 2012 году. Это мужчина, на которого просто невозможно не обратить внимание. Он очень высокий и стильный. Глаза такие голубые-голубые)) Я на него так долго пялилась, пока он мимо меня шел с кожаной курткой в руках. Крутой дядька, короче. Даже с первого взгляда могла бы в него влюбиться.
Оставьте свой голос:От премьеров к миллиардерам: из чего вырос ресторан братьев Ротенбергов | Миллиардеры
На осколках советской империи
Ротенберги вошли во двор старинной московской усадьбы на улице Александра Солженицына, где сейчас располагается «Гусятникоff», летом 2008 года. Идею совместного ресторана им предложил Михаил Черкасов, бывший партнер главы группы ПИК Сергея Гордеева по компании «Росбилдинг», известной агрессивной работой по слияниям и поглощениям на московском рынке недвижимости. В проект согласились войти братья Аркадий и Борис Ротенберги и сын Аркадия Игорь.
«Там была полная разруха, треш и пошлятина, — описывает в интервью Forbes свое первое посещение особняка на улице Солженицына Алина Ротенберг, на тот момент супруга Игоря Ротенберга. — Посреди двора был какой-то ужаснейший фонтан. Мы ходили по объекту и удивлялись, как можно было его в такое состояние привести». Алине, профессиональному дизайнеру интерьеров, было поручено курировать проект, создать концепцию будущего ресторана попросили Аркадия Новикова. Он объяснил собственникам будущего ресторана, что заведение, работающее только для своих, обречено на провал, и настоял, чтобы сделать его доступным для всех. По словам Алины Ротенберг, ресторанный комплекс в трехэтажном особняке XVIII века и двух его пристройках пришлось создавать практически с нуля: «Восстанавливали полы, лестницы; здание является памятником архитектуры, поэтому даже лепнину делали после утверждения в Госкомнаследии. Вывезли горы мусора, в подвале в ходе ремонта обнаружились остатки какого-то казино». Казино, надо отметить, было не простое, а одно из первых игорных заведений России, открытое при Московском коммерческом клубе, который создал советский «Интурист» в 1988 году.
Кооперативное движение, которое запустил последний советский лидер Михаил Горбачев, затронуло и государственные ведомства — им по разнарядке было поручено организовать собственные кооперативы. «Интурист», зарабатывающий основные деньги на въездном туризме, решил создать эту новую для себя форму хозяйственной деятельности для обеспечения интуристов качественным питанием и достойным сервисом. Запускать проект поручили бывшему бухгалтеру по расчетам с иностранными туроператорами Госкоминтуриста СССР Владимиру Семаго. Ему создали уникальные условия. Во-первых, по каналам «Интуриста» отправили в Великобританию, где он изучал работу закрытых английских клубов. Во-вторых, было сразу решено проект делать масштабным — «по звонку» московские власти выделили для него старинный особняк на Большой Коммунистической, 2А (сейчас ул. Солженицына, 2А), а «Интурист» выделил валютный бюджет. Общее финансирование проекта превысило $3 млн — огромная по тем временам сумма. Вернувшись в Москву, Семаго утвердил у руководства «Интуриста» создание клубного заведения — с ресторанами, сигарными и бильярдными комнатами, залом для собраний, казино и даже небольшой гостиницей. Для большей убедительности «Интурист» учредил СП с британским туроператором. Летом 1989 года Семаго начал ремонт особняка и уже в мае 1990 года его закончил.
Рядом с трехэтажным зданием появились две пристройки под рестораны, общая площадь увеличилась с 530 до 2270 кв. м. «Отделочные работы делала югославская компания, реставрацию вели русские мастера, на валюту закупили импортную мебель, сделали копии картин в Музее истории Москвы и украсили ими стены, — перечисляет Семаго. — Бережно все сделали, очень хорошо получилось». На открытие в 1990 году приехало все руководство Госкоминтуриста, вскоре в клубе прошло и первое мероприятие — банкет Министерства культуры СССР в честь шведской певицы Барбары Хендрикс. «Интурист» обеспечивал рестораны клуба клиентурой, подвозя интуристов автобусами по 150 человек в день. «Предприятие было сверхприбыльным, в день зарабатывали по $5000–7000 при копеечной себестоимости», — вспоминает Семаго. Качественными продуктами ресторан снабжал тоже «Интурист» по государственным ценам. В клуб нельзя было попасть со стороны — только интуристам или членам клуба, одним из них, например, был Михаил Ходорковский. Лихие 1990-е проносились за стенами клуба. Только раз, рассказывает Семаго, криминал попробовал предложить ему свои услуги. «Миша Мабуту приехал с огромным человеком-«шкафом» и сказал, что подольская группировка готова обеспечить нам охрану, — вспоминает он. — Я ему объяснил, на кого работаю, а на выходе вручил кассету с видеозаписью нашего разговора. Так он понял, что с безопасностью у нас все в порядке». В клубе работали рестораны русской, югославской и французской кухни.
«Они называли себя правопреемниками Московского купеческого клуба, поэтому начинали с традиционной русской кухни: с осетрами, поросятами и прочими русскими деликатесами из советского кино про царскую жизнь. Но там уже присутствовал некий декор не советского толка, яркие украшения из брусники, моченой калины. Это смотрелось впечатляюще, — вспоминает ресторанный критик издательского дома «Коммерсантъ» Дарья Цивина. — Эффект разорвавшейся бомбы был, когда они первыми в Москве открыли французский ресторан совместно с Рotel & Chabot».
По ее словам, интерьер клуба с большими пространствами и высокими потолками сильно отличался от стандартных интерьеров ресторанов Москвы, которые начинающие предприниматели открывали большей частью в подвалах и полуподвалах. «Еще была важна физическая безопасность для посетителей клуба, тогда ведь в ресторанах Москвы регулярно бывали перестрелки, уборщицы наутро отмывали кровавые пятна с ковров, — продолжает Цивина. — На этом фоне клуб имел репутацию надежного тихого места с умиротворенной обстановкой». В ресторанах клуба обедали и ужинали советские министры, например, премьер-министры Николай Рыжков и Валентин Павлов.
«Там была очень хорошая кухня в русском стиле и интересные для меня люди из новых бизнесменов, которые давали много информации для понимания реальности, — рассказывает Владимир Щербаков, бывший первый вице-премьер советского правительства, основатель компании «Автотор». — В клубе часто проходили посиделки со свободным обсуждением хозяйственных решений правительства и дырок в законодательстве. Для меня это была обратная связь с реальной экономикой». Рестораны обслуживали суммарно 300 посадочных мест, но могли и больше. В 1991 году на праздновании годовщины «Менатепа», например, в Московском коммерческом клубе накормили и напоили 500 человек.
В 1990 году «Интурист» был ликвидирован, его собственность разделили несколько госструктур. «А про нас забыли», — говорит Владимир Семаго. Так управление Московским коммерческим клубом перешло к нему и его семье (британскую компанию исключили из СП еще раньше за неуплату взносов). В 1993 году Семаго был избран депутатом Государственной думы и вошел в состав коммунистической фракции. Клуб успешно работал и без него, но конкуренция росла, приличных ресторанов в Москве становилось все больше. «Спад мы ощутили в 1998 году, в 2000-х попытались рестораны переориентировать под проведение свадеб и банкетов, не очень удачно, — признается Семаго. — Но для меня это было не так важно. Я уже был знаком со всеми, думать о закупках и сервировке столов мне, как политику и творческому человеку, было неинтересно».
Закат и возрождение
Именно творчество Владимира Семаго стало губительным для клуба. В 1999 году он стал продюсером и инвестором съемок художественного фильма «В августе 44-го». Фильм не оправдал инвестиционных надежд — Семаго на нем потерял $700 000. У клуба возникла задолженность, но по ней, как он говорит, удалось договориться о рассрочке. В итоге долг был перепродан, по нему было подано заявление о банкротстве управляющей клубом компании, в процессе банкротства права аренды перешли к структурам Ротенбергов и Михаила Черкасова. Владимир Семаго считает произошедшее рейдерским захватом и с середины 2000-х через суды пытается вернуть себе две пристройки особняка, которые, по его словам, были им построены с нуля. Результат пока не в его пользу: в особняках и пристройках спокойно работает «Гусятникоff», в котором Семаго так ни разу и не побывал. «Мне болезненно и тяжело туда войти», — признается он.
«Усадьба «Гусятникоff» — проект многогранный, — рассказывается на сайте ресторана. — В ней уютно соседствуют элитный ресторан русской кухни, бильярд-бар, респектабельный зал караоке, лучшие банкетные залы для 50–150 персон и роскошные банкетные залы для VIP-персон». Еще есть мини-отель премиум-класса, в нем, по словам Владимира Семаго, в мае 1991 года несколько месяцев жил Михаил Шемякин с женой Саррой и собаками. Состаренные зеркала, дизайнерские люстры и мебель должны перенести гостей во времена Саввы Морозова. Парадную лестницу украшают портреты именитых купцов.
В портфолио дизайнера интерьеров Алины Ротенберг среди многочисленных работ всего один ресторан. «Это очень сложная работа, — объясняет она. — Особенно, когда много собственников — между ними сложно лавировать. Любой из них мог прийти на объект и сказать: белый потолок не подходит, а другому, наоборот, он нравится. В какой-то момент мы всех собственников начали собирать вместе».
Ресторан назван в честь старинного купеческого рода Гусятниковых, собиравших в Москве подати с сибирских товаров и когда-то владевших этим особняком. Название ресторана придумал Аркадий Новиков, с ним, по словам Алины Ротенберг, обсуждались все детали запуска заведения. Но Новиков старается держаться от этого проекта подальше. «Я сделал планирование — где будет кухня, залы, поставил шеф-повара, с которой мы работали в одном ресторане, «Университетском», и все», — рассказывал Новиков в интервью. Один из бывших сотрудников ресторана говорит, что «Гусятникоff» — это «русскость, православность и восстановление истоков и традиций». Меню в заведении соответствующее: икра, пирожки, грузди белые, щи из квашеной капусты, щечки телячьи и пельмени. Гвоздь шоу-программы — цыганский ансамбль, исполняющий «страстные романсы и темпераментные пляски».
«Визуально интерьер не изменился, может, обновили что-то, но по общему восприятию ничего не поменялось, — считает Дарья Цивина. — Заведение полностью утратило самобытность и стало одним из многих ресторанов, которые абсолютно не на слуху. Возможно, им это и нужно, чтобы лишние не ходили. Кухня вернулась к русской, но абсолютно рядовой».
В одном из интервью для журнала Forbes бывший министр по координации деятельности «Открытого правительства» Михаил Абызов рассказывал, что в «Гусятникоff» действительно чувствуется семейная атмосфера: «Даже если собралось больше 300 человек, Аркадий [Ротенберг] подойдет к каждому, поговорит, а близкие друзья проводят капустники и снимают смешные фильмы про «семью». По воспоминаниям гостей Московского коммерческого клуба, у заведения был очень яркий и колоритный управляющий с большими рыжими усами, похожий на пушистого кота, мягко и с юмором решавший все возникающие проблемы. «Вот он действительно был наследником купеческих традиций», — говорит Дарья Цивина.
Но вряд ли личность встречающего гостей управляющего или собственника существенно сказывается на доходности ресторана. Основной причиной убыточности ресторана в течение всего его десятилетнего существования скорее всего является незаинтересованность собственников в получении от этого актива прибыли. Впрочем, Алина Ротенберг считает, что проект коммерчески не успешен из-за плохой локации: «Туда очень сложно подъехать, у заведения нет парковки. Да и место не гламурное». Тем не менее она уверена, что «Гусятникоff» — заведение хорошее и будет обязательно востребовано. Алина уже не имеет прямого отношения к семье Ротенбергов — пока «Гусятникоff» ремонтировали и готовили к открытию, она развелась с Игорем.